Красная кнопка
Гера добросовестно «отследил» всех троих прибывших на встречу. Ни за одним не было «хвоста», ни одна машина, из которой можно было вести визуальное наблюдение или прослушивать разговоры, не появилась в пределах видимости. «Может, и впрямь я уже выдумываю невесть что?» – задумался журналист и, спустя минут десять, как «гости» разместились за столиками открытой террасы кафе, неторопливо направился к ним…
Ни одной конкретной зацепки состоявшийся разговор не дал. Тревога и горячность Алексеева-отца не могли заменить отсутствие реальных фактов и улик. От этого пожилой полковник распалялся еще больше, так, что Галине приходилось постоянно успокаивать его негромкими словами и ласковыми прикосновениями ладоней. Хотя определенных странностей, не поддающихся пока логическому объяснению, никто из присутствующих не отрицал. Версии с алкоголем и женщинами Владимир Семенович сразу с негодованием отмел. Но уточнил, что, по словам его сына, предполагаемая невеста все-таки существовала. Вот только ни имени ее, ни адреса полковник не знал.
«Бравый морячок мог это просто ляпнуть, чтобы заботливый отец, явно рассчитывающий на скорейшее продолжение рода Алексеевых, не слишком приставал с поучениями и требованиями», – предположил Талеев.
Единственное конструктивное предложение внес в самом конце промолчавший всю беседу Редин. Хотя уж он-то со своим военно-морским опытом… А может, поэтому и высказался только «под занавес». Капитан 1 ранга уверенно заявил, что, во-первых, бесполезно пытаться и дальше долбить железобетонную стену военной бюрократии посредством одной телефонной трубки. Во-вторых, искать надо там, где потерялось. То есть в Питере, в Североморске или на пути между ними. Сергей предложил разделить усилия всех заинтересованных в розысках лиц. Например, лично он готов прямо сейчас отправиться на Северный флот. Связей там у него – превеликое множество. Некоторые бывшие сослуживцы в высоких чинах занимают теперь очень ответственные посты и в штабе флота, и на местах. Уж из них-то он вытрясет любые сведения.
Никто не возражал. Алексеева-отца решили откомандировать в Питер, «покопаться» в академии, ну и выяснить по возможности, уехал ли оттуда в конце концов его сын и куда, черт возьми! Для «органического баланса» в помощь ему отрядили Гюльчатай.
Талеев остается в Москве как главный координатор. Кроме того, Гера решил углубленно «побродить» по некоторым не слишком доступным сайтам Интернета; но он чувствовал, что его знаний в этом вопросе может не хватить и придется обратиться к помощи настоящего специалиста. Был у него один такой на примете. Только и времени это займет немало.
Галина с Алексеевым и Редин отправились собирать вещи в дорогу, а Гера, выпив еще одну чашечку «эспрессо» и выкурив ароматную сигару, поехал на свою подмосковную дачу.
Москва, Лубянская площадь, Управление ФСБ РоссииОживший на столе Генерала «интерком» отвлек хозяина кабинета от сосредоточенного просмотра текущей корреспонденции.
– Товарищ генерал! Прибыл ваш заместитель, – как всегда, бодрым высоким голосом доложил секретарь-лейтенант. – Ожидает в приемной.
Генерал поморщился. Вовсе не потому, что его оторвали от работы с документами – в них не было ничего, требующего его личного оперативного вмешательства, – просто, как почти каждый раз, когда упоминалась должность его заместителя, перед глазами Генерала вставало лицо подполковника Кузьмина, не так давно погибшего «при выполнении важного государственного задания». Так значилось во всех официальных документах, и было безусловной правдой.
Жаль! Генерал очень не любил менять своих подчиненных, а к Кузьмину он привык особенно: помимо чисто служебных обязанностей их объединяла принадлежность к «Вектору», что уже само по себе предполагало максимальную степень доверия. Впрочем, Генерал никогда не допускал панибратства в отношениях и строго придерживался норм и правил, определенных должностными инструкциями. За 25 лет службы из окружения Генерала смерть забрала немало людей, но эта потеря почему-то наиболее болезненно отозвалась в его сердце. Может, потому, что она так и осталась неотмщенной. А ведь ему прекрасно было известно, что это – дело рук «Команды». Мало того, он точно знал имя исполнителя: Вадим Аракчеев по прозвищу Циркач. Это он с крыши нового высотного медицинского корпуса расстрелял из гранатомета вертолет, в котором находился подполковник. В самой Москве! Когда такое прощалось?!
Генерал фыркнул. Обиженно, как больной морж. Тоже мне, «Команда»! Завели, понимаешь, какую-то неуправляемую банду под патронатом самого президента страны и под личным руководством его всесильного помощника. Им что, чекистов не хватало?! Значит, тайно решали какие-то свои, корыстные проблемы. И правильно постановил Координационный Совет «Вектора»: уничтожить боевиков-самозванцев! Ну и пусть президент, тоже мне – истина в последней инстанции! Недолго осталось… «Вектор» всесилен! Где она теперь, эта «Команда»?! Часть успели ликвидировать, остальные забились по щелям, как тараканы. И этих бы достали, точно!
Генерал вздохнул. Как отличный аналитик, он полностью соглашался с оценкой ситуации, которую дал сам Вектор: обстановка, сложившаяся после провального краха с нелегальной продажей за границу большой партии оружия, была крайне неблагоприятной для их Организации. Тут уж не до преследований «Команды». Надо было сохранить ядро «Вектора», перегруппироваться, очистить ряды…
Слава богу, Организация стойко выдержала удар. Даже, по мнению Генерала, окрепла и шагнула вперед. Разве не об этом говорит операция, которую задумал Вектор? Блестящий ход! И он, Генерал, четко выполнил один из первых подготовительных шагов грандиозного плана. А с остатками «Команды» судьба еще сведет их, это точно. Тогда и поквитаемся. Отправитесь вслед за своими соратниками. И за застрелившимся помощником президента! Вот так!
– Пусть зайдет!
Застывший на пороге кабинета новый заместитель был внешне очень похож на своего предшественника. Среднего роста, темно-русые волосы, строгий взгляд серьезных карих глаз. Немногословен и выдержан. Идеальная военная выправка. Но по уму, сообразительности, оперативной грамотности в оценке обстановки и принятии кардинальных решений значительно уступал Кузьмину.
«Надеюсь, это временно. Опыт, опыт… Да и мое личное руководство чего-то стоит!» – подумал Генерал.
– Проходите, подполковник. – Присесть хозяин кабинета не предложил: пусть подчиненный рапортует стоя, это мобилизует и не дает расслабляться. – Я полагаю, что вы хотите доложить о ходе операции «Сбор», так?
– Так точно, товарищ генерал! Разрешите?
Генерал убрал во внутренний ящик своего огромного стола последнюю папку с текущими документами и пристально посмотрел на подчиненного:
– Докладывайте!
– Операция «Сбор» завершена! 12 человек доставлены на базу «Северный». По уточненным лично мною данным, к настоящему моменту три человека из списка умерли. – Подполковник раскрыл принесенную им папку и положил на стол перед хозяином кабинета несколько листов бумаги. Сам он отступил на прежнее место и продолжил доклад: – Еще один – гражданский специалист, бывший ведущий инженер объединения «Гранит» – уже несколько лет находится в медицинском стационаре закрытого типа…
– Дурдом, что ли?
– Так точно.
– Сколько лет?
Заместитель мельком глянул в небольшой листок, молниеносно извлеченный им из служебной папки:
– Больше семи, товарищ генерал.
«Вот так. Значит, сразу после окончания эксперимента, если мне не изменяет память», – Генерал мгновенно припомнил данные с переданной ему Вектором флешки.
– Вы проверили? Беседовали с врачами? Встречались с самим инженером?
– Главврач заведения констатирует устойчивое расстройство психики. Запрещены даже свидания с родственниками.
– А таких много?
– Одна сестра. Жена с ним развелась, вторично вышла замуж и воспитывает своих троих детей. На посещениях не настаивала. Родителей нет, он – детдомовский.
– Хорошо. Как дела на «Северном»?
– Я только что прибыл оттуда. Там уже начали работать специалисты, присланные по вашему распоряжению…
«Да, я сам только теперь догадываюсь, что это за специалисты, которых назначил Вектор», – подумал Генерал.
– …Помимо комнат для проживания, им выделены помещения для экспериментов и размещения привезенной аппаратуры. Ее доставили на двух автобусах. Охрана на базе увеличена вдвое.
– Подполковник! Им не помещения должно выделить, а предоставить в полное распоряжение всю базу! Охрану еще раз проинструктировать: в ее обязанности входит не только защита от возможной… опасности извне, но и категорическое недопущение покидания базы ни одним человеком. Подчеркиваю: ни персонал, ни люди из списка, ни специалисты-исследователи, никто без моего личного приказа не имеет права покинуть «Северный», даже на краткий срок. И осуществлять это надо так, чтобы у людей не возникло никаких ассоциаций с каким-нибудь тюремным режимом. Все делается нами исключительно в целях их же безопасности. – Генерал хорошо запомнил все распоряжения Вектора. – Вам ясно?
– Так точно!
Заместитель на секунду замялся, что не ускользнуло от зоркого глаза начальника.
– Вы что-то хотите сказать, подполковник?
– Это… по поводу родственников…
– Что, бывшая жена психа почувствовала необъяснимое запоздалое раскаяние и, бросив мужа и троих детей, решила вернуться к первому благоверному? – позволил себе Генерал непритязательную шутку.
Заместитель предполагаемо улыбнулся:
– Не совсем так. Это касается… э… других родственников…
– А они-то откуда взялись? – искренне удивился начальник.
– Прошу прощения, товарищ генерал, – смутился подполковник, – я, наверно, неправильно выразился…
– Так уж будьте любезны, выражайтесь точно и определенно! Вы не на кухонных посиделках! – Генерал действительно рассердился.
– Я имел в виду родственников других… э…
– Перестаньте «экать», черт возьми! Что там еще за сюрприз вы мне приготовили?
Подполковник окончательно перетрусил, чем еще больше «завел» Генерала.
– Никак нет! Никаких сюрпризов. Просто после «изъятия»… кхм… наших подопечных их родственники сделали несколько телефонных звонков в соответствующие инстанции с просьбами объяснить… отсутствие…
– Значит, вы сразу сделали это недостаточно убедительно! Ведь я предупреждал.
– Так точно, виноват.
– И что?
– После объяснений повторных звонков не последовало. Кроме одного случая…
– Кто это? – В вопросе Генерала теперь было больше заинтересованности, чем начальственного раздражения. Подполковник приободрился:
– В нашем списке этот «извлекант»…
«Господи! Это же надо – такие словеса сотворять! Да ты гений русской словесности, подполковник».
– …числится под номером четыре. Алексеев Дмитрий Владимирович, капитан 2 ранга. А звонил его отец, Алексеев Владимир Семенович.
– Куда он обращался?
– Да куда только… – Подполковник вовремя опомнился. – В Министерство обороны, Главный штаб ВМФ и на Северный флот, к нам, в ГРУ и МВД. Причем некоторые звонки были сделаны по номерам, закрытым для общего пользования.
– Вот как! Подготовьте мне полное досье на обоих этих Алексеевых.
Ни слова не говоря, заместитель раскрыл свою папку и достал еще несколько листов бумаги, скрепленных второпях обыкновенной канцелярской скрепкой:
– Вот, товарищ генерал.
Одобрительно хмыкнув, начальник взял листки и углубился в чтение. Подполковник замер.
– С младшим все понятно, – уже через минуту констатировал Генерал, – а вот этот полковник… Почему сразу не доложили мне, что он имел непосредственное отношение к спецназу ГРУ?
– Виноват, товарищ генерал!
– Какие предприняли действия?
Подполковник покраснел, как рак, и уставился в пол. Генерал выскочил из-за стола и несколько раз прошелся вдоль кабинета широкими шагами. Потом вернулся на свое место и тихо произнес:
– То есть вы не отправились к нему лично, чтобы в конфиденциальной беседе убедить старого вояку, что его сын выполняет ответственное и сугубо секретное задание Родины, непосредственно связанное с его служебной деятельностью и новым назначением. Вы не установили за ним негласное наблюдение и не организовали прослушку всех его телефонов, а ограничились констатацией звонков. И вы не в курсе, какие, помимо этого, контакты задействовал полковник Алексеев, так? Отвечайте!
– Во всех инстанциях ему говорили, как мы и проинструктировали…
– А у вас не хватило ума сообразить, что если этот человек продолжает свои поиски, значит, его не удовлетворили подобные ответы, и он вряд ли остановится?!
На подполковника было больно смотреть, но Генерал не обращал никакого внимания на состояние подчиненного. «Эх, Кузьмин, Кузьмин, как же мне тебя не хватает!»
– Немедленно организовать все, что я перечислил! Доложить мне о результатах еще сегодня вечером.
Заместитель что-то негромко произнес, но Генерал не расслышал:
– Что-что? Повторите!
– Он пропал.
– Куда пропал? – ошалело поинтересовался начальник и тут же закричал: – Ка-а-ак пропал?!
Наверно, если бы не этот вскрик, подчиненный грохнулся бы в обморок. А сейчас он лишь вздрогнул всем телом, как скаковая лошадь после укуса слепня, и повторил:
– Пропал.
Генерал же, как ни странно, мгновенно успокоился и произнес, чеканя каждую фразу:
– Немедленно установить местопребывание полковника Алексеева. Задействовать максимальное число сотрудников. Получить данные из аэропортов, железнодорожных и автовокзалов. Разослать ориентировки в Санкт-Петербург и на Северный флот. Докладывать мне лично каждый час. Исполнять!
Подполковник пулей вылетел из кабинета.
Генерал даже не оглянулся на громкий стук захлопнувшейся двери. На секунду он представил, что настырный спецназовец поднимет на ноги не только силовиков, но и влиятельную прессу. А вдруг прорвется во властные структуры, сумеет заинтересовать какого-нибудь депутата Государственной думы? Или, как апофеоз, выйдет на людей из круга Вектора? Или на самого…
Генерала передернуло не слабее его подчиненного.
Подвальное помещение на своей даче журналист гордо именовал бункером. И это вполне соответствовало действительности. Бункер был не просто земляной ямой, а представлял собой комнату, уходящую под землю на четыре метра, надежно бетонированную, снабженную эффективной системой вентиляции и прочными многослойными стальными дверями с секретным сейфовым замком. Кроме того, там располагались несколько связанных между собой компьютеров и большие экраны мониторов, на которые выводилось изображение от многочисленных внешних телекамер слежения, расположенных не только в верхних помещениях, но и по всему участку и на ближайших подступах к нему. Выносные антенны обеспечивали самую надежную связь, вплоть до спутниковой.
Талеев устало потянулся всем телом и отъехал в кожаном кресле с колесиками от монитора самого мощного компа. Ничего! Никаких зацепок. Три часа блуждания по Всемирной паутине, посещения закрытых сайтов, доступ к которым дал Гере еще сам Куратор «Команды», бывший помощник президента России Алексахин, не дали никакого результата. Журналист не смог вычленить из нескончаемого потока разнообразнейшей информации сколь-нибудь значимых, знаковых эпизодов, проливающих хоть какой-то свет на интересующие его события.
Конечно, были десятки, даже сотни исчезновений людей, которыми занималась полиция, были кровавые убийства и загадочные похищения, но… связей не прослеживалось. Хваленая интуиция Талеева упорно молчала. Логичные рассуждения тоже быстро заводили в тупик. Никто не звонил полковнику Алексееву, не требовал выкупа или еще чего, не сообщал со злорадной мстительностью, что наконец-то рассчитался со старым спецназовцем за давние грехи, отняв у него сына.
Все указывало на элементарную «бытовуху»: бабы, деньги, водка, наркотики. Против были непреклонная убежденность Алексеева-отца и, в какой-то степени, принадлежность Алексеева-сына к элитным частям ВМФ и его новое «стратегическое» назначение.
«Ну, допустим, бессмысленная пьяная драка, даже убийство. Или ограбление с… необратимыми последствиями, – снова и снова возвращался Гера к своим первоначальным рассуждениям. – Жертв таких преступлений не прячут. Их обнаруживают сразу. Хорошо, допустим, преступники все-таки имели время и, главное, желание избавиться от главной улики… э… необратимо. Все равно, тело должно где-то «всплыть»!»
Талеев поднялся с кресла, чтобы приготовить себе чашечку «эспрессо». Он залил воду в навороченную кофеварку и… стоп! Журналист уставился на пластиковую емкость с очищенной водой в своих руках. Вода… «Всплыть»… А почему в кавычках? Тело – всплыть. Реально. «Только что я видел где-то такую информацию… Нет, не только что, а вначале своих поисков, когда «пробежался» по событиям последних дней в мире… Англия!»
Гера вернулся к компьютеру и быстро нашел сообщения британских агентств трехдневной давности о том, что из шлюзов на реке Мидуэй близ Хартфилда вытащено тело мужчины. Оно было значительно изуродовано, но сохранились определенные приметы, по которым со стопроцентной уверенностью можно было идентифицировать труп. Погибший мужчина оказался профессором Сассекского университета по имени Лео Холмс.
«Вот – всплыло!» – Талеев просто похвалил свою услужливую память, без всякой привязки к текущим российским событиям и уже собрался вернуться к кофейному агрегату, когда его взгляд зацепился за появившиеся на мониторе строки другого сообщения, выданного услужливой машиной по теме запроса. Заинтересованный журналист начал читать…
Похоже, разгорался еще один «полониевый скандал». Сассекский профессор оказался натурализовавшимся русским! Лев Иосифович Холмин. Бывший инженер какого-то закрытого НИИ под Новосибирском. Эмигрировал в Англию несколько лет назад.
«Инженер – и в английскую эмиграцию? Нонсенс! – подумал Гера. – Туда с деньгами едут. Или… Да, с информацией!»
Его догадка полностью подтвердилась уже в следующих строках: за несколько дней до трагедии в открытом радиоэфире профессор сделал сенсационное заявление о разработках в России новых видов оружия, связанных с непосредственным воздействием на психику человека.
«Да-да-да, знаем, читали, пси-оружие. Хотя у нас доверие к таким публикациям – на уровне НЛО. Может, у англичан по-другому…»
Но англичан заинтересовало не это. В заметке утверждалось, что смерть профессора была насильственной, то есть убийством. И конечно, инспирированной из Москвы.
«Господи, неймется! Проходили мы уже и это». Талеев не понимал, что именно заставило его так заинтересоваться этим сообщением, но, похоже, интуиция «проснулась и заворчала». Забыв про кофе, журналист начал поиски, относящиеся к проблемам, над которыми трудились в новосибирском НИИ…
Однако никаких материалов ему не удалось нарыть. На все его каверзные запросы компьютер или отвечал молчанием, или выдавал набор рекламных роликов сковородок «Тефаль» и универсальных прокладок.
«Хорошо еще, что не порнуху! – подумал Гера и решил, не откладывая, отправиться в Москву к знакомому хакеру. – Может, там что получится».
Талеев выехал со своего дачного участка, но был вынужден тут же вылезти из машины: упорно не желала срабатывать автоматика закрытия въездных ворот от дистанционного пульта в руках журналиста. Гера подошел к неплотно прикрывшейся створке, уперся ладонью в ее деревянную облицовку и попытался силой додавить тяжелую конструкцию.
В этот момент он уловил натренированным ухом чуть слышный свист и почти одновременно с ним короткий глухой звук от удара по дереву какого-то нетяжелого предмета. Талеев посмотрел на створку ворот: в нескольких сантиметрах от его ладони в нее впился короткий дротик с пушистым оперением. Гера быстро присел и оглянулся. Вокруг никого не было. Ни одна тень не промелькнула за его спиной. В густой кроне ближайших деревьев метрах в двадцати не качнулась ни одна ветка. Зачем-то журналист посмотрел в безоблачное синее небо, потом неторопливо выпрямился, отряхнул брюки на коленях и вытащил глубоко впившийся в деревянную облицовку «снаряд».
«Стреляли, скорее всего, из боевого арбалета, – подумал Гера. – Хотя может быть и снайперская «духовушка»: уж очень прицельным был выстрел».
Он повертел в пальцах «тело снаряда», и из-под открывшегося колпачка на ладонь выпала свернутая в тугую трубочку бумажка. Талеев аккуратно развернул ее и прочитал написанную от руки записку: «Имею жизненную необходимость встретиться с вами. Мы можем быть полезны друг другу». Подписи не было.
Журналист еще раз внимательно огляделся. С прежним успехом. Тогда он вытащил из кармана пиджака авторучку и написал на обороте таинственной записки: «Приходите, как стемнеет, в мой гостеприимный дом. Если меня еще не будет, проходите в подвал, выпейте кофе. Отдыхайте. Я подойду». Потом Гера приложил записку к воротам и сильным ударом пригвоздил ее тем же дротиком. И, уже не оглядываясь, направился к машине.
«Ишь, шустрый какой! – подумал он, выруливая на трассу. – Мою аудиенцию еще заслужить надо. Посмотрим, как ты с этим справишься».
Хакера звали Вениамин, было ему чуть больше тридцати, и всем своим видом он категорически отвергал расхожее мнение о компьютерных «ботаниках» как о худосочных субъектах, питающихся исключительно всухомятку, с тряпичной мускулатурой и отрешенным взглядом. Вениамин был толст и одновременно серьезно «накачан», обожал рестораны с разнообразной кухней, а его глаза просто сияли неистребимой жизнерадостностью и выраженным женолюбием. Застать его дома было непросто, и если бы не предварительный звонок журналиста…
Входную дверь комфортабельной «двушки» гостеприимно распахнул сам хозяин. На молчаливый вопросительный взгляд гостя широко улыбнулся и радостно сообщил:
– Эльку еле выдворил! Пришлось клясться, что не потому, что надоела, а из-за чрезмерной растраты мужских физических возможностей и глубочайшего духовно-психологического опустошения, конечно, связанного с неизбывной к ней любовью. Пообещал звонить, как только из искры вновь начнет возгораться пламя.
– Мне помнится, что у большевиков этот процесс занял довольно продолжительное время, – заметил журналист, заходя в квартиру.
Веня искренне захохотал:
– Так мне ж не революцию делать! Проходи на кухню, я туда весь свой «рабочий инструмент» перетащил.
Рабочим инструментом был мощнейший компьютер с десятками «наворотов», принтер, сканер, факс… Даже назначение отдельных прибабахов Талеев затруднялся определить с одного взгляда, а он сам был весьма продвинутым пользователем, «крепким юзером».
А Вениамин виртуоз-профессионал. Журналист вовсе не часто прибегал к его услугам. И никогда не интересовался, каким именно способом из умения безошибочно ориентироваться в виртуальном пространстве Веня извлекал реальные деньги. И, судя по его образу жизни, весьма и весьма немалые. Зато точно знал, что официальных разногласий с действующим в стране законодательством у молодого человека никогда не было.
Когда Талеев подробно изложил свою просьбу, весельчак Веня погрустнел:
– Эх, журналист, я-то думал, что ты международный террористический заговор раскрываешь или, на худой конец, желаешь посетить какие-нибудь секретные счета в закордонных банках. А то и умыкнуть оттуда пару лимонов. А ты… «Пойди туда, не знаю, куда…» Сам, что ли, не мог в новостях разобраться? – Гера огорченно развел руками. – Для этого не моя светлая голова нужна, а изрядное время и десяток рядовых необученных «искателей». – Продолжая бубнить, Вениамин все же расположился за компом, и его короткие сильные пальцы с бешеной скоростью запорхали над клавиатурой…
Результатом полуторачасовой напряженной работы был «шиш». Конечно, хакер сумел выудить из Всемирной паутины больше свежих новостей и фактов, чем дюжина журналистов, но даже в этом изобилии Гера не нашел за что зацепиться.
«Однозначно прав оказался Серж: искать надо там, где потерялось. Причем «вживую», – констатировал про себя Талеев. – Будем ждать результатов от поисков в Питере и Мурманске».
Ни на что больше не надеясь, он все-таки обратил внимание Вени на «хартфилдскую находку» и попросил разузнать, что удастся, о деятельности номерного новосибирского НИИ.
– Я вообще ничего не смог отыскать, – огорченно сообщил Гера. – Ну ни единой строчки не выползло.
Вениамин со скептическим видом хмыкнул и процитировал:
– «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».
К тому моменту, когда хакер закончил свою цитату, по монитору с бешеной скоростью уже плясали строчки каких-то документов, цифры, схемы… Не успевающий ничего прочитать Гера хотел остановить хакера, но передумал: если понадобится, Веня сам остановится, да и его устные комментарии позволяли журналисту быть в курсе поисков.
– …Как же трудно жить на свете… в начале двадцать первого века… в российской глубинке… Господи, целая лаборатория не имеет своего сайта! Куда ж вы данные заносили… Конечно, в архив… Бумажный… Тьфу, мерзость какая… Но время-то шло, надо перестраиваться… хоть с опозданием. Выбросили папки и скоросшиватели и… и… пе-ре-нес-ли… все на жесткий диск… Хрен! По всей морде! Ничегошеньки не перенесли, засранцы. Нет, Талеев, ты можешь в такое поверить?