Шагая по звездам
Одного Брюс боялся: как бы Дэн не сделал хуже, пытаясь надавить на Алекса. Младший брат был упрям и своеволен, а еще избалован. И как на нем, завсегдатае ночных клубов, любимчике девушек, душе компании отразится слепота, Брюс мог только предполагать. Но всегда оставался шанс, что все будет еще хуже, чем он себе представил.
Доктор Нейтон вздохнул, поправил очки и вновь уставился на снимки, будто пытаясь увидеть в них то, что пряталось от него все это время. Тщетно. Изображение оставалось неизменным.
***
Очнувшись, он не сразу понял, где находится. Вокруг была полная темнота, но как ни силился открыть глаза, ему это не удавалось. Болело все: ноющая боль в ноге, резкая – в руках и тянущая – на лице. А еще противный пикающий звук будто врезался в мозг, отдаваясь в голове и растекаясь по нервам.
Он попробовал поднять руку, чтобы дотронуться до лица, но та была тяжелой, словно асфальтовый каток, и не слушалась. Ему удалось лишь пошевелить пальцами.
Темнота вокруг раздражала. Он злился от осознания своего бессилия. Дернулся, но результатом стала лишь резкая боль от иголки в руке и усилившийся писк. Ему хотелось зажать уши, чтобы не слышать этот противный звук, но тело отказывалось слушаться. «Что же случилось?» Он попытался успокоиться и вспомнить, что произошло. Последнее, что помнил – он ехал в машине и увидел перед собой непонятно откуда взявшуюся девушку. Попытался ее объехать… А дальше пустота. Он раз за разом пытался выудить еще что-то из памяти, но все попытки были тщетными.
– Алекс? – Знакомый голос раздался совсем рядом, и теплая рука легла на его запястье. – Как ты себя чувствуешь?
– Брюс? – Собственный голос показался ему незнакомым, а горло горело огнем. Очень хотелось пить.
Словно прочитав его мысли, доктор Нейтон поднес к губам крестника трубочку.
– Пей.
Алекс сделал пару глотков, и ему сразу полегчало.
– Где я? Что случилось? Почему так темно? Зажги свет. – Он сыпал словами, словно боялся не успеть получить ответы на все вопросы.
– Лекс… – Голос врача был тих и печален. – Ты в больнице. Попал в аварию. Сейчас утро, и в палате много света. – Брюс ненадолго замолчал, собираясь с силами. – Твоя машина взорвалась, ты сильно пострадал. У тебя ожоги, особенно пострадали руки и лицо. У тебя повязка, поэтому ты ничего не видишь.
Врач решил выдавать информацию порционно и не сразу ставить перед фактом слепоты. Ему было не по себе от того, что это случилось с близким человеком, с мальчиком, практически заменившим ему сына.
– А где Дэн? – Алекс был удивлен, что брата нет.
– Ему пришлось срочно вылететь в Сан-Франциско, но он вернется завтра вечером. Не переживай.
Алекс откинулся на подушку. Итак, авария, ожоги… Он был достаточно подкован в теме, чтобы заподозрить неладное. Недаром его крестный был лучшим комбустиологом в стране.
– Брюс, что еще ты мне не сказал? – спросил Алекс и замер в ожидании, прислушиваясь. Он услышал вздох, а потом слова, которые навсегда изменили его жизнь.
– Ты больше никогда не сможешь видеть, Лекс…
Это было похоже на падение на голову бетонной плиты. Если у него еще и теплилась надежда, то после этих слов она растворилась, как дым.
– Надежда есть? – Голос звучал глухо.
– Практически нет. Алекс, я сделал все, что мог, поверь. Никто бы не сделал больше.
– Я верю. Ну что ж, придется с этим жить.
– Ты… Тебе нужно с кем-то поговорить? Могу позвать психолога. Здесь работает один из лучших…
– Нет, я хочу побыть один.
Брюс кивнул и направился к двери. Если бы Алекс мог видеть сейчас своего крестного, то понял, что тот очень переживает. Но он не видел. Он снова и снова прокручивал в голове сказанное Брюсом и даже не услышал, как щелкнул замок на двери. Дальнейшая жизнь представлялась такой же беспросветной, как темнота перед глазами.
Доктор Нейтон, зайдя в свой кабинет, тяжело опустился в кресло. Разговор с Алексом был коротким, но тяжелым. Груз ответственности давил на плечи, заставляя мучиться сомнениями, действительно ли он сделал все. Вдруг можно было хотя бы частично спасти помочь Алексу? Он вновь и вновь прокручивал в голове детали, но исход не менялся: зрение нельзя было вернуть. И как ни тяжело было это сознавать, Алексу действительно придется с этим жить. Вроде крестник это понял, но принял ли? В этом Брюс сомневался. Он слишком хорошо знал его, чтобы поверить в такую быструю капитуляцию.
Конечно, он оказался прав. Буквально через час его срочно вызвали, потому что крестник крушил палату. Забежав к нему, Брюс увидел, как Алекс, опутанный проводами и капельницами, зажатым в руках стулом со всей силы бьет по кровати и аппаратам.
– Алекс, перестань! – Голос доктора Нейтона, громкий и зычный, не возымел никакого действия на пациента, который продолжал крушить мебель и технику. – Десять кубиков лоразепама, быстро! – крикнул Брюс медсестрам, которые столпились в коридоре, и парочка из них сорвалась с места. Однако подходить к буйному пациенту все боялись, поэтому Брюсу пришлось вызвать охранников, которые скрутили Алекса. После укола он отключился, аппаратуру срочно заменили, капельницу тоже. Брюс отдал распоряжение убрать в палате, а сам пошел звонить Дэну. Подобное поведение надо было пресекать на корню, Алексу требовалась помощь психолога. И только Дэниел мог заставить брата согласиться на консультации.
***
Дэн был на совещании, когда ему позвонил Брюс. Извинившись перед членами совета директоров филиала Сан-Франциско, он вышел в коридор, молча выслушал врача и с хмурым видом вернулся в конференц-зал.
– Господа! Как вы все знаете, недавно мой брат попал в аварию и серьезно пострадал. Сегодня он пришел в себя, и ему сейчас необходима моя помощь. А потому прошу меня извинить – я вынужден срочно вернуться домой. Все вопросы мы решим в ближайшие дни, сейчас я не могу думать о делах, простите.
Не обращая внимания на удивленные взгляды, Дэн собрал бумаги и вышел, на ходу заказывая билет на самолет.
***
Шеннон шла на поправку, но возвращаться домой решительно не хотелось. У нее уже созрел план, как избавиться от угрозы в виде будущего мужа, но для этого требовалось выйти из больницы. А она боялась. Здесь, в палате, она чувствовала себя под защитой. А там не было никого. Что с отцом – неизвестно, Энни уволили, в доме куча незнакомых людей и ненавистный Харридж, от которого ее просто выворачивало. Единственное, что ее удерживало от нового побега – угроза жизни ее отца. Кларисса больше не приходила к ней, медсестры сказали, что ее перевели в другое отделение (Шен подозревала, что это постарался Джонатан), и помочь было некому. Поэтому она стала морально готовиться к возвращению.
Пришедший врач подтвердил ее худшие опасения: через два дня ее выписывают, состояние больше не представляло опасений, сепсиса на пораженных тканях не наблюдалось, восстановление шло хорошо, и в целом прогноз был более чем благоприятный. Вот только это ее не радовало.
Подлил масла в огонь и Харридж, который явился вскоре после обхода и, елейно улыбаясь, сообщил, что обо всем договорился, свадьбу готовят, украшения будут, стол накроют… Ей осталось лишь выбрать платье из тех, что послезавтра доставят к ней домой для примерки. Шеннон скривилась, но кивнула – выхода у нее нет, нужно увидеть отца и убедиться, что он в порядке. А потом можно приступать к исполнению плана.
Глава 16
Дом встретил ее гробовой тишиной. Еще на подъезде Шен поняла, что многое изменилось. Сад, в котором раньше было буйство красок, сейчас выглядел заросшим и неухоженным, фонтан высох, а сам дом словно постарел и осунулся, напоминая дряхлого старца. А ведь еще пару месяцев назад это был мужчина в самом расцвете сил. Подавив горестный вздох, Шеннон постаралась взять себя в руки.
Разумеется, на крыльцо никто не вышел. Харридж, сидевший на переднем сидении, с завидной для его возраста прытью выскочил из машины, открыл ей дверцу и подал руку. Игнорируя его вытянутую ладонь, Шен схватилась за ручку двери и вышла. С бинтами было не очень удобно, но следовало привыкать – еще некоторое время нужно будет менять повязки. Картинно посетовав на это при выписке, Джонатан заверил ее, что к платью будут прилагаться длинные перчатки, которые все скроют. «Никто ничего и не заметит, дорогая», – сказал он и ухмыльнулся. На последнем слове Шен мысленно поморщилась, но постаралась ничем не выдать своих истинных чувств, иначе ее план полетит ко всем чертям. Лишь натянуто улыбнулась и постаралась побыстрее закончить с формальностями.
Подписав все бумаги на правах доверенного лица (документ, подписанный отцом, был предъявлен врачам в ее присутствии явно для того, чтобы она знала, кто на данный момент хозяин положения), Харридж крепко взял ее под локоть и повел к выходу. Всю дорогу она молчала, хотя Джонатан пару раз задавал какие-то вопросы, рассказывал о подготовке к свадьбе. Но, видимо, поняв, что ничего от нее не добьется, замолчал. Она тихонько выдохнула.
Поднявшись по ступеням крыльца, Шен потянула на себя тяжелую парадную дверь. Та скрипнула, и этот звук резанул по нервам.
– Папа! – забежав в холл, громко крикнула она, и эхо разнесло ее слова. – Ты где?
– Он, наверное, отдыхает, детка. – Джонатан подошел к ней сзади и схватил за руку. Шеннон обернулась и собрала всю волю в кулак, чтобы не выдернуть свою ладонь и не влепить пощечину наглому субъекту.
– Я вам не детка. И не дорогая, кстати, тоже.
– Ничего, скоро станешь. Скоро я получу право называть тебя так, как захочу, и никто не сможет мне помешать, даже ты. – Голос был тихим, но в нем звучала сталь, отчего Шен внутренне сжалась, а потом расправила плечи.
– Но не сейчас. – Всю силу своего презрения она вложила во взгляд, которым наградила своего жениха. Наверное, так смотрят на блоху или таракана, посмевшего залезть на твой ботинок. Ей очень хотелось раздавить его, как то самое насекомое, но… «Еще не время, подожди еще чуть-чуть», – уговаривала она себя, а сама всматривалась в коридор, уходивший вправо от лестницы. Она ждала, что покажется ее отец, но увидела совершенно другого человека.
– О, вот и она. А мы уже заждались. – Мужчина в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и в свободных светлых брюках оперся о перила и посмотрел прямо ей в глаза. От его взгляда где-то внутри зародился холодок и стал распространяться по телу. Но она твердо решила не отступать, и через несколько секунд холод в его глазах сменился интересом. Почему-то ей показалось, что этот мужчина (а судя по голосу, это был тот самый Кристофер) не так прост, как кажется. – Шеннон, я полагаю?
– Кристофер, я полагаю? – ответила она вопросом на вопрос и посмотрела на него с вызовом.
– А она бойкая. Смотри, как бы не заставила тебя под свою дудку плясать.
Крис отошел от перил и стал вальяжно спускаться. Он напоминал сжатую пружину, готовую распрямиться. А еще внушал какое-то необъяснимое чувство, которое свернулось внутри Шен тугим комком. От Криса исходил запах опасности. Но, в отличие от Харриджа, которого она ненавидела и презирала, этот человек не вызывал таких чувств. Да, она немного боялась, но скорее от того, что не знала, чего от него ждать. Он не вызывал отвращения. Наоборот, любопытство уже подняло голову.
– Еще чего, – фыркнул Джонатан позади Шен, однако она почувствовала в его словах некую неуверенность. «Вот и отлично, это мне на руку», – думала она, снова и снова прокручивая в голове детали плана. Следовало получше узнать этого Криса и разобраться в хитросплетениях их с Харриджем отношений – как бы он не помешал ей.
Спустившийся Кристофер медленно обошел Шеннон по кругу, оглядывая с ног до головы. Его оценивающий взгляд не был неприятен, что поразило ее саму. И все же пробрала дрожь, когда он коснулся ее руки.
– Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.
Шеннон резко обернулась и увидела, что глаза Харриджа чуть не вылезли из орбит. Вероятно, он не ожидал такой наглости от племянника. Однако через пару секунд он взял себя в руки.
– Я сам провожу свою невесту.
– Сначала я хочу увидеть отца! – твердо заявила Шеннон. – Иначе никакой свадьбы не будет. И не надо меня никуда провожать. Это все еще мой дом! – Она резко вскинула голову и быстро взбежала по лестнице. – Будьте так любезны, распорядитесь, чтобы приготовили завтрак. Обязательно то, что я люблю! – Проигнорировав удивленные взгляды мужчин, она практически бегом направилась в комнату отца.
– Чертова девчонка! – пробормотал Харридж. – Побыстрее бы уже жениться и разобраться с этими погаными бумажками.
– Бумажками? – Кристофер не прислушивался к словам Джонатана, но все же общий смысл был понятен.
– А? Не, это так, мысли вслух. Как там… – Харридж мотнул головой в сторону второго этажа.
– Отдыхает, – рассмеялся Крис. – Как обычно.
– Вот и славно, – потер руки Джонатан. – Надо распорядиться насчет завтрака для моей благоверной. Силы ей понадобятся. – Он хихикнул, и парочка направилась вглубь дома.
– Папа? – Шеннон приоткрыла дверь отцовской комнаты и просунула голову. В нос ударил тяжелый и спертый воздух, отчего она поморщилась. В комнате было темно и тихо, на кровати лишь угадывались очертания, и Шен позвала громче: – Папа!
Мужчина вздрогнул и повернулся к ней лицом. Шен чуть не расплакалась от того, как выглядел отец. Он словно постарел лет на тридцать с того момента, как она сбежала. Осунувшееся, одутловатое лицо, изборожденное морщинами, несло на себе печать усталости и какого-то вселенского горя. При взгляде на нее промелькнула слабая улыбка, быстро сменившаяся скорбным выражением. Шеннон закрыла дверь, подошла к кровати и присела рядом в отцом.
– Доченька, это правда ты? – Он протянул руку, дотронулся до ее лица, коснулся уже заживших царапин и просиял, сразу скинув пару десятков лет. – Ты вернулась! Я думал, что потерял тебя навсегда. – Он опустил глаза и заметил ее забинтованные руки. – Что с тобой случилось, милая? – Во взгляде сквозило беспокойство.
– Все хорошо, пап, небольшая авария. Но уже все в порядке. Лучше расскажи, как ты. Почему уволили Энни?
– Я… Со мной все хорошо… Вроде бы. – Уильям приподнялся, сфокусировал взгляд на лице дочери, а потом обвел взглядом комнату. – Энни? Я не помню, что случилось. Мне было плохо, я пил, а потом… – Он нахмурился, пытаясь припомнить события. – Помню, как разговаривал с Джонатаном, он приносил мне виски. Помню Энни, она зашла… покачала головой, поохала, а потом сказала, что так больше продолжаться не может, и ушла. Больше я ее не видел… вроде. Больше ничего не помню.
Шеннон слушала рассказ отца, смотрела на него и понимала, что все не так просто, как кажется. Она обвела взглядом комнату: занавески задернуты, на тумбочке у кровати стакан с остатками напитка (взяла, понюхала – судя по запаху, виски), на полу – пустые бутылки.
Она встала, подошла к окну, резко отодвинула шторы и открыла створку. В комнату тут же ворвались солнечный свет и ароматы из сада. Недавно прошел дождь, и сейчас пахло мокрой травой, землей и асфальтом. Шеннон глубоко вздохнула и повернулась к отцу с улыбкой на лице.
– Вставай! Пойдем гулять.
– Доченька… – Отец смотрел на нее из-под ладони, которой прикрывал лицо от света. – Прости, что втянул тебя в эту историю. Я не хотел. Я…
– Папа… – Шен подошла и взяла его за руку. – Я все понимаю и уже простила тебя. Знаю, что ты не желал мне плохого. Так уж вышло. – Она пожала плечами и криво улыбнулась.
– Я понял, что натворил, хотел отказаться от этой чудовищной сделки, но Джонатан сказал, что ты согласилась. Это правда? – Шен кивнула. Ни за что она не признается отцу, почему это сделала. – Зачем, Шен? Откажись! Я поддержу тебя. Плевать, что он нас разорит. Справимся, выживем. Мы вместе, а это главное. – Голос отца был умоляющим, но Шеннон дала себе слово не поддаваться на уговоры. Она знала, что Харридж их не отпустит. Уже нет. Уже поздно. Теперь надо довести игру до конца и отомстить за все.
– Нет, папа. – Она покачала головой и отвернулась. – Я не стану этого делать. Я выйду за него замуж.
– Он чудовище! Он…
– Я знаю. – Она украдкой вытерла набежавшие слезы и повернулась к отцу, в немом удивлении уставившемуся на нее. – За время своего отсутствия я многое поняла. И теперь знаю, как с ним бороться. Просто поверь мне. Пожалуйста.
Подойдя к кровати, она сжала руку отца, быстро поцеловала его и метнулась к двери.
– Через полчаса жду тебя внизу. Тебе надо подышать свежим воздухом. Отказ не принимается.
Шен дождалась, пока отец кивнет, и выскользнула из комнаты. Прислонившись к двери с наружной стороны, она сдерживала рвущиеся наружу рыдания. Она сможет. Ради своего отца она справится.
Взяв себя в руки, она медленно спустилась по лестнице в поисках дворецкого или горничной, но никого не встретила. Поэтому отправилась на кухню. Неизвестный ей повар что-то готовил, в помещении витал приятный аромат.
– Здравствуйте! Я Шеннон Макбрайт, – поздоровалась она с мужчиной лет сорока, который, судя по всему, колдовал над ее завтраком. – Хозяйка этого дома. – На ее взгляд, уточнение было нелишним в сложившейся ситуации. – Я не нашла никого из обслуги, кроме вас, поэтому прошу накрыть завтрак на двоих в чаду через полчаса.
– Но…
– Что? – Шен вопросительно приподняла бровь.
– Мистер Харридж распорядился…
– Мистер Харридж сможет распоряжаться здесь, только когда станет моим мужем, и то с разрешения моего отца. А пока что я тут отдаю приказы. – Когда было необходимо, Шен становилась строгой и властной. – Поэтому что бы ни приказал сделать мистер Харридж, я отменяю его распоряжение и поручаю накрыть завтрак на двоих в саду. Через полчаса!
Повар в изумлении смотрел на нее. Джонатан Харридж предупредил, что сегодня привезет свою невесту, но представил дело так, что это маленькая, забитая девочка, которая и шагу не может сделать без опеки. А оказалось, что у нее есть стержень. «Ох, несладко придется ему с такой женушкой, – подумал повар, усмехнулся и кивнул в ответ на ее слова. – Ну и славно». Хотя Харридж был его нанимателем, тем не менее вызывал не самые приятные чувства.
– Как вас зовут? – спросила Шеннон, осознав, что никого из прежней прислуги, как и сказала Энни, не осталось.
– Лоренцо Скьявон, мисс. Но можете звать меня Энцо.
– Хорошо, Энцо. Извините, что нагрубила вам. Вы не виноваты, что мой жених, – на последнем слове Шен чуть поморщилась, что не укрылось от взгляда повара, – слишком раскомандовался в чужом доме.
– Ничего, мисс. Я все понимаю. Не волнуйтесь. – Он подмигнул ей, и у Шен от сердца отлегло. – Ваш завтрак почти готов.
Все это время Лоренцо не отвлекался от готовки, соблазнительный запах щекотал ноздри, заставляя желудок недовольно урчать. После больничной еды очень хотелось чего-то домашнего. Шеннон вспомнила булочки с изюмом, которые пекла Энни, и чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки.
– Спасибо, Энцо. Мы пока прогуляемся с отцом.
Она быстро выбежала из кухни, а Лоренцо задумчиво качал головой. Он привык не задавать вопросов, делать все, что прикажет работодатель, выполнять свои обязанности и ни во что не вмешиваться… Но сейчас ему все отчетливей казалось, что во всей этой истории, рассказанной мистером Харриджем, правды очень мало. «Если она вообще есть», – пробурчал он и ловко перемешал салат в глубокой миске.
Его тревожили собственные ощущения и еще что-то, неуловимо витавшее в воздухе. С тех пор, как он пришел сюда работать, ни разу не видел мистера Макбрайта. Мистер Харридж сказал, что он болен, поэтому не выходит. Но как только приехала дочь, они сразу пошли гулять. Так быстро не выздоравливают. Что-то тут нечисто…
За такими размышлениями Лоренцо закончил приготовление завтрака, разложил все на подносе и пошел сервировать стол в саду.
Глава 17
– Брюс, когда я смогу забрать его домой? – Дэн смотрел на Алекса сквозь стекло палаты.
– Хоть сейчас. Наблюдение врача ему уже не нужно, а делать перевязки на руках можно и дома.
– Тогда готовь документы на выписку, я его забираю.
– Дэн, ему нужна помощь психолога, – тихо сказал Брюс и посмотрел на друга.
– Я знаю, но он не согласится. Будет говорить, что с ним все хорошо, что он это переживет. Но я его уговорю, рано или поздно.
– Лучше рано, чем поздно. Это в его же интересах, – сказал Брюс и похлопал Дэниела по руке. – Я подготовлю документы. А ты пока сообщи, что он едет домой.
Когда Дэн вошел в палату, Алекс повернул к нему голову.
– Кто здесь? – спросил он.
– Ал, это я.
– Дэн? Ты приехал? Наконец-то. Мне ничего не говорят, врут напропалую, наверное, считают меня малолетним дурачком. Хоть ты скажи правду.
– Алекс, тебя не обманывают. Ты действительно серьезно пострадал и, скорее всего, никогда больше не сможешь видеть. Мне жаль.
– Да, тебе жаль. Конечно, что еще ты можешь? Только пожалеть бедного младшего брата, ущербного слепого инвалида. – В голосе было столько горечи, что Дэн непроизвольно поморщился от осознания собственного бессилия.
– Не говори так. Ты жив, это главное.
– Ты видишь, Дэн. Я нет. Уже нет.
– Ал, есть всякие люди. Кто-то рождается слепым…
– Дэн, им проще. Они не знают, как что выглядит, они не помнят, не скучают по всему этому. А я знаю, помню и точно буду скучать. Я не смогу…
– Сможешь. Я буду рядом. Я помогу.
– Ты не оставишь меня?
Дэн явственно услышал в голосе брата страх быть покинутым.
– Конечно, нет. Ты мой брат, Алекс. Моя семья. У меня никого нет, кроме тебя.
– А как же мама?
– Ее давно нет с нами, она в своем мире. И это не наша мама, Ал. Уже нет. Ты единственный, кто остался. Я тебя никогда не брошу.
Дэниел присел на край кровати и обнял брата. Тот зарылся лицом в вырез рубашки и громко сопел. «Иногда он такой ребенок, – подумал Дэн. – Но всегда будет моим младшим братом. Я несу за него ответственность».
– Поехали домой, Ал.
Алекс вцепился в его рубашку и не хотел отпускать.
– Мне страшно, Дэн. Как я буду там… один…
– Ты не будешь один. Тебя уже ждут. Тебе помогут.
– Кто ждет? – В голосе послышался интерес, и Алекс отпрянул от брата.
– Замечательная женщина. Ее зовут Энни.
– А кто она? – В голосе слышалось любопытство.
– Раньше, когда-то давно, она была няней маленькой девочки. – То, что эта самая девочка послужила причиной аварии, Дэн упоминать не стал: всему свое время. – Потом девочка выросла, а Энни стала экономкой.
– А у нас она как оказалась?
– Жених выросшей девочки выгнал ее. Теперь она будет помогать тебе, мне да и всем остальным. Ты справишься, Ал. – Дэниел ободряюще сжал плечо брата. – Мы справимся. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы вернуть тебе твою жизнь.
Алекс кивнул, но Дэн видел, что мыслями брат далеко. Сейчас было не время спрашивать. Настанет день, и они поговорят, как раньше.
Дэн вытащил сумку, которую принес с собой, подал брату одежду и помог разобраться с обувью. А после, придерживая его за локоть, аккуратно повел к двери и усадил в коляску, которая уже ждала на выходе из палаты. Оставалось лишь спуститься на первый этаж, проехать до выхода и дойти до машины. Дома будет проще. Дом, милый дом…
***
Подъезжая к дому, Дэн заметил на ступеньках Джеймса и Кэтрин. Энни не было, но в окне новой комнаты брата он заметил силуэт. Все понятно, последние приготовления.
Выйдя из машины, он обошел ее, открыл дверь и подал руку брату. Тот неловко выгрузился, на ходу надевая черные очки, которые еще в больнице дал ему Дэниел. Он не знал, как выглядит его лицо, но думал, что не лучшим образом: повязки сняли только вчера, кожа еще тянула и побаливала, а шрамы были обширными и… неприятными. Все это Алекс узнал, как только с него сняли бинты. Он бросился ощупывать лицо, морщился от болезненности прикосновений и от отвращения. Хотя Дэн и обещал, что почти все исправит пластика (Брюс уже договорился с лучшим пластическим хирургом, своим другом по университету), Алексу было от этого ничуть не легче.
– Алекс, дорогой, – услышал он знакомый с детства голос и уже дернулся было побежать навстречу, как запнулся о ступеньку и чуть не упал, вовремя подхваченный братом. Кэтрин бросилась вперед, но Дэниел покачал головой, и экономка вернулась на место, с тревогой следя за братьями.
– Да уж, несладко мне придется, – пробурчал Алекс и попытался вспомнить, как выглядит лестница у парадного входа.
– Так, давай, аккуратно, здесь десять ступенек, – сказал Дэн. Придется брату запоминать бесконечное количество цифр: сколько ступенек, сколько шагов до комнаты, сколько – до кухни.
– Раз, два… – начал считать Алекс, одновременно переставляя ноги. Брат крепко держал его за локоть. – Десять. – Как только он преодолел последнюю ступеньку, сразу попал в жаркие объятия Кэтрин.
– Добро пожаловать домой, мистер Алекс, – официально произнес Джеймс и распахнул дверь. Кэтрин, обвив рукой младшего Карсона, повела его к входу.