Ледяная синева
– Ой! – громкий, возмущенный вскрик прозвучал совсем рядом, привлекая внимание Тихона.
Быстро оглянувшись, он успел увидеть, как какой-то парень, с длинными волосами, одетый в модный в этом сезоне спортивный костюм-хамелеон, произвольно меняющий объем и цвет, выхватил из рук девушки, поднимающейся эскалатором вверх, сумочку и ломанулся вниз по параллельной дорожке.
Расчет вора был достаточно прост. Молодые девушки, да и не одни они, не настолько хладнокровны, чтобы в считанные секунды сообразить, что случилось, и привлечь внимание окружающих. Обычно потерпевшая издает нечленораздельные вопли, возмущенно размахивая руками, и если нет очевидца, случайным прохожим трудно понять, что происходит, и оперативно задержать вора. А те, кто бросается к пострадавшей на помощь, не понимая сути, только мешают ей указать на преступника… Тогда как движущиеся ступени эскалатора с каждым мгновением увеличивают дистанцию между вором и жертвой. Пара-тройка секунд, парень окажется внизу, завернет за угол, а там… пиши пропало.
Вот только на этот раз хитрецу не повезло. Убегать пришлось мимо Тихона, и тот не упустил шанс. Правда, действовать пришлось быстро, без подготовки. К тому же в правой руке был кейс с собственными вещами, бросать который под ноги не хотелось. Поэтому, решив, что имущество для девушки важнее, чем задержание воришки, Тихон не стал ловить беглеца за одежду, рискуя промахнуться из-за особенностей «хамелеона», а вцепился в сумочку.
Вор по инерции пронесся мимо, дернул добычу за ремешок на себя, но Тихон устоял и сумочку не выпустил. Материал стилизованного под бечевку ремешка нагрузки не выдержал и лопнул.
Обозвав Тихона нелицеприятными для любого парня словами, похититель, понимая, что удача от него отвернулась, бросил на землю обрывок ремешка и припустил прочь со всех ног.
Если б воришка не ругался, Тихон, скорее всего, удовлетворился бы результатом. А теперь он оскорбился уже за себя.
– Ах, ты ж тля…
Прижимая к груди свои и чужие пожитки, он перепрыгнул через несколько ступеней и рванул за вором.
– Стой! Врешь… не уйдешь…
Тихон бегал стометровку за десять секунд и имел все шансы догнать беглеца, если б в ситуацию не вмешались высшие силы в лице полицейского, возникшего перед парнем так неожиданно, словно сидел в засаде. Причем под полом. Тихон едва-едва успел затормозить и избежать столкновения.
– Добрый день, господин хороший… А куда это мы так несемся? Судя по радару, первая космическая. Не меньше. Решили на Эдем без шаттла добраться?
– Вор… – чуть задыхаясь, торопливо ответил Тихон, не отрывая взгляда от удаляющейся спины и машинально пытаясь обойти полицейского.
– Где? – лицо полицейского построжело.
– Да вон же… – Тихон подбородком указал направление, но пока страж порядка оглядывался, вор успел скрыться за углом. – Всё… Ушел… – констатировал парень.
– Угу… – понимающе кивнул полицейский и взял его за локоть. Слишком крепко для совпадения. – А что украли?
– Сумочку у девушки… – Тихон попытался развернутся к эскалатору, но полицейский удержал.
– Спокойнее, молодой человек. Не надо резких движений. Не эпатируйте публику. Сумочку, говорите… Не ту ли самую, что у вас в руках?
– Что?.. – Тихон захлопал глазами. – Ах, да… Именно. Он выхватил ее у девушки и бросился бежать. Мимо меня. Вот я и успел сумочку отобрать, а воришка убежал. Почти догнал, но все же не успел.
– Не успели, значит… – как бы осуждающе произнес полицейский.
«Так ты же мне и помешал, остолоп…» – чуть не брякнул Тихон, но сдержался. Задевать полицейского себе дороже.
– На документики ваши позволите взглянуть?
Вообще-то проверка документов входит в прямые обязанности стражей правопорядка. Тем более в непосредственной близости от столицы. Но что полицейский, вместо того чтобы как-то посодействовать поимке вора, начнет устанавливать личность Тихона, показалось парню чудовищной несправедливостью. Ну да ничего не поделать, как говорится, dura lex, sed lex…
Тихон пожал плечами и наклонил голову.
Полицейский провел рукой над его затылком, вживленным в ладонь сканером, считывая с чипа личности всю открытую для поверхностного контроля информацию. Более глубокое сканирование могло производиться только по постановлению суда. Полное – в исключительных случаях и после вынесения приговора.
– Так-с… Регистрации, как я понимаю, нет…
– Откуда. Я же только что прилетел.
– Понятно… Только прилетели, а уже безобразничаете.
– Простите, но…
– Господин полицейский! А что это вы себе позволяете? – звонкий девичий голос звучал для Тихона знакомо и не менее возмущенно, чем в тот миг, когда из ее рук вырывали сумочку.
– Не вмешивайтесь, барышня… – зрелый женский голос напоминал кваканье жабы. – Полиция знает, что делает.
– Это вы не вмешивайтесь, сударыня… Шагайте дальше, а то на шаттл опоздаете… – отбрила прохожую матрону девушка, а в интонациях добавилось едкости. – Итак, господин полицейский, я, кажется, к вам обращаюсь?! Извольте назвать свой номер и отвечать, как полагается.
«Ого, а девчонка, судя по манерам, явно из общества… – подумал Тихон. – Вон какой тон. Или в столицах все такие? Впрочем, что в этом удивительного. Здесь из простонародья наверняка только прислуга. Да и та, если что, хозяину пожалуется. Ну и, конечно же, низшие чины полиции».
Ощущая некое злорадство, Тихон с любопытством посмотрел на полицейского. Конечно же, он не ожидал увидеть, что страж порядка встанет по стойке смирно перед какой-то пигалицей, но все же. Девушка, похоже, тоже ждала чего-то такого.
А вот страж порядка повел себя иначе. Он немного помолчал, а потом спросил:
– Это ваша сумочка, барышня?
– Моя…
– Тогда пройдемте в отделение.
– Зачем?
– Будем оформлять опознание, задержание и изъятие…
– Какое еще «опознание»?! – щечки у девчонки алели, как раскаленная печка. – Какое «изъятие»? И какое, к чертям собачьим, «задержание», если вор убежал, а вы схватили человека, вся вина которого заключается в том, что он пытался мне помочь!
Но вся ее пламенная речь не произвела на полицейского никакого впечатления.
– Барышня, не надо повышать голос в общественном месте. Прошу прощения, но все эти подробности вы можете изложить господину следователю. Так что в ваших же интересах пройти со мной в участок. Быстрее закончим с формальностями, быстрее получите вещи обратно.
О том, что Тихона тоже отпустят быстрее, страж порядка не упомянул. Либо это подразумевалось само собой, либо – не обсуждалось вовсе.
«Ну, здравствуй, столица Тысячи Солнц… – удрученно подумал парень. – Похоже, ты мне совсем не рада, если вот так привечаешь, еще с порога»
Глава вторая
Георг IX выглядел недовольным и хмурым, а устремленный вдаль взгляд государя исполнен мрачного покоя. Так путешественники глядят на надвигающийся шторм или песчаную бурю, когда все возможные предосторожности уже приняты, а уклониться, избежать удара стихии невозможно. И даже великолепная, высеченная из цельного алмаза Большая Императорская звезда, символ незыблемости и величия власти, сегодня казалась потускневшей или запылившейся.
Полковник Мирский не был суеверным человеком, не верил в сны, сглаз и прочую мистику или метафизику, но тем не менее водилась и у него одна верная примета. Не имеющая никакого разумного объяснения, зато на практике подтверждавшая свою состоятельность. С такой регулярностью, что о совпадении и речи идти не могло. Ибо это то запредельное количество, которое переходит в разряд качества.
Полковник держал свой секрет в тайне от всех, боялся – засмеют, и тем не менее твердо знал, что глядя на выражение лица государя, может предугадать характер событий дня грядущего с куда большей достоверностью, чем метеорологи предсказывают погоду.
Хмурится Георг IX – жди проблем. Улыбается – готовься к приятному сюрпризу. Заскучал до зевоты – стало быть, впереди обычный рабочий день, рутина. А потому каждое утро, едва переступив порог кабинета, полковник первым делом глядел на ростовой портрет императора, ожидая: что государь посулит ему нынче…
Сегодня его величество выглядел хмурым, как никогда прежде.
– Ого… – озадаченно потер подбородок Мирский. – Это ж к чему готовиться? Помнится, когда я последний раз видел подобный взгляд, во время тренировочных полетов столкнулись два пинаса. Погибли инструктор и курсант…
Несмотря на то что полковник наизусть знал распорядок на ближайшую неделю (сам же его проверял и утверждал), Мирский на всякий случай вывел на монитор таблицу с графиками занятий, тренировок и учебных тестов.
Как и следовало ожидать – таблица представляла собой девственно чистую сеть, на прошедшие семь дней и грядущие пять. Отображая уходящие в прошлое праздничные дни и начинающиеся завтра короткие каникулы – перед выпускными экзаменами для курсантов старшего потока и вступительными экзаменами для абитуриентов. Так что если сегодня и могло случиться нечто неприятное, то лишь непосредственно с дежурным взводом, поддерживающим порядок в опустевшем здании училища, или самим Мирским.
– М-да, загадка…
Полковник сел в кресло и задумался.
Прошло всего несколько лет со дня трагедии лайнера «Онтарио» – первого огневого контакта с эннэми, – а как все изменилось. Человечество, с беспечностью бабочек разлетающееся во все стороны необъятного Космоса, разом обожгло крылья и в один миг осознало, что Вселенная не только их дом. И что соседям не нравится, когда люди вторгаются на их территорию без спросу.
Сперва еще теплилась надежда на мирное сосуществование. Что с чужими удастся найти общий язык, взаимопонимание, договориться. Но, увы… Иные на контакт не шли, а любые попытки приблизиться к их зоне интересов воспринимали одинаково враждебно. Встречая парламентеров огнем. На поражение…
Впрочем, в открытом Космосе иначе и не бывает. Это в океане у моряков с тонущего корабля еще остается надежда и шанс на спасение (да и то зависимо от широт, времени года и температуры забортной воды), а у астронавтов, даже успевших защелкнуть гермошлемы скафандров, после уничтожения звездолета, время жизни измеряется аварийным запасом кислорода. Ровно двенадцать часов. Бесконечных, если сидеть на бережку с удочкой, ожидая поклевки, и невероятно, несправедливо коротких, когда до рези в глазах высматриваешь желтоватый огонек спасательного бота среди мириад ледяных звезд…
А потом эннэми начали медленно, но так же методично и безжалостно, словно проводили дезинсекцию складского помещения, зачищать прилегающие территории. По всей сфере соприкосновения… То ли создавая буферную зону, то ли демонстрируя силу. База за базой, колония за колонией… Не делая различий между шахтой на номерном спутнике в системе одной из тысяч звезд, даже не имеющих своего названия и – обжитой планетой с более чем стотысячным населением.
Перенаправившее избыток энергии на освоение Космоса и, как следствие, получившее столетия мирной жизни – Человечество вновь оказалось вынужденным вспоминать полузабытые военные навыки. Или, как образно сказал отец нынешнего здравствующего императора: «Пришло время повесить на стену охотничий лук и стряхнуть пыль с боевого арбалета, чтобы в очередной раз утвердить свое право на будущее».
Слово императора, независимо от того, как оно произнесено – в виде прямого приказа или витиеватого, претендующего на афоризм оборота – обладает той силой, что вызывает немедленное поступательное движение во всех слоях общества. Сказано: «Пришло время», значит – пришло… И все колесики, винтики, шестеренки огромного государственного аппарата, где плавно, а где – со скрипом, завертелись в нужном направлении, – переводя стрелку на путях экономики Империи на военные рельсы. Повсеместно перепрофилируя отдельные станки, линии, цеха, а то и все предприятие целиком на выпуск продукции для нужд армии. Начиная от пекарен, швейных мастерских, обувных фабрик и аж до верфей Космофлота включительно.
Так что с материальным обеспечением все было более-менее гладко. Естественно, как и в любом большом хозяйстве не обошлось без казусов, вроде несовпадения калибров оружия и боеприпасов, выпущенных в разных протекторатах, сказалось наследие архаизма разных военных блоков Земли в докосмическую эпоху. Но все это не более чем досадное недоразумение, на фоне самой главной проблемы – отсутствия армии!
Служба космической безопасности и охраны порядка, равно как и ее приземленная тезка – полиция, вполне достойно справлялись с обычными преступниками: хулиганами, ворами, разбойниками, пиратами и прочим асоциальным элементом, не желавшим жить по закону и выбирающим романтику большой дороги. Но все это были разрозненные, единичные эпизоды, для работы по которым вполне хватало группы, состоящей из двух, максимум – трех оперативников. В Космосе, соответственно, в зависимости от расстояния до ближайшей базы СКБОП – одного рейдера или звена катеров.
МЧС и Спас-отряд – тоже имели в своем составе сотни подразделений, обеспеченных квалифицированными кадрами и спецтехникой, способных практически мгновенно реагировать на нештатные ситуации, делая все для спасения людей. Но и их основным врагом была или стихия, или дикая природа. Которая хоть и ударяла иной раз с сокрушительной мощью, но ни торнадо, ни извержения, как равно и всевозможные хищники, не умели планировать многоходовые операции, проводить разведку боем, охваты с флангов, нападать с тыла или применять какие-либо другие военные хитрости.
Поэтому, как тульская снайперская винтовка с усыпляющим зарядом отличается от бронебойного противотанкового ружья (несмотря что оба по праву именуются оружием), так обе эти службы мало походили на регулярную армию.
И только одна структура во всем спектре силовых и прочих специальных служб хоть приблизительно напоминала былые вооруженные силы Земли. Даль-разведка… Поскольку в ее задачу входил поиск чего-то еще неведомого, но нужного человечеству в бесконечной и далеко не всегда безопасной Неизвестности. Классическое «пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что».
А поскольку «Не знаю что» могло оказаться «чем угодно», в том числе смертельно опасным – поисковые группы имели самое передовое вооружение, иной раз выпущенное в единичных экземплярах, и комплектовались не спасателями или полицейскими, а настоящими звездными рейнджерами. Готовыми рисковать, убивать и умереть во славу Империи. И обучали их только в Высшем Императорском училище звездного десанта, начальником которого пять лет тому назад по личному указу императора был назначен гвардии полковник Мирский. Хорошо известный всем ветеранам Даль-разведки командир отряда первопроходчиков «Барс», позывной «Добрыня».
* * *– Разрешите, Евгений Константинович? – сегодня адъютант заглянул в кабинет без стука, что делал не так часто. Наверняка дежурный офицер тоже сверялся с какими-то своими приметами, по которым угадывал настроение начальства. И в зависимости от этого варьировал шкалу обращения от свойского имени-отчества до полного титулования, согласно Уставу. – К вам фельдъегерь великого князя с пакетом. Мне не отдает. Говорит, приказано вручить в собственные руки.
Великий князь Даниил, в отличие от венценосного брата, имел не политэкономическое, а военно-историческое образование и в академических кругах военных теоретиков слыл незаурядным стратегом. Так что никого не удивило, когда Георг IX именно его назначил Главнокомандующим объединенными силами Космофлота и планетарных сил Империи. И тем же приказом возвел великого князя в чин генералиссимуса, соответствующий новой должности.
– В собственные, значит, в собственные… – полковник Мирский поднялся из-за стола. – Зови.
Как всякий настоящий историк и археолог, великий князь Даниил с недоверием относился к возможностям хай-тек в правительственной связи, считая что любой хоть электронный, хоть ионный носитель можно вскрыть или подделать, – поэтому отдавал предпочтение самым архаическим способам коммуникации. До голубиной почты, хвала Вселенной, пока не дошло, но поговорка: «Что написано пером – не вырубить топором», внедрялась главкомом повсеместно.
Молодцеватый порученец лихо откозырял и громко, словно на строевом смотре, доложил:
– Здравия желаю, ваше превосходительство. Старший мичман Левинсон. Фельдъегерская служба. Пакет от Их Императорского Высочества. Разрешите вручить?
– Разрешаю…
Порученец, четко чеканя шаг, словно проверял на прочность стилизованные под дуб плашки металлопластикового паркета, промаршировал от двери и протянул Мирскому небольшой, запечатанный сургучом конверт.
– Разрешите идти или прикажете подождать ответа?
– Ступай, братец. Спасибо.
Старший мичман сделал поворот кругом и, по-прежнему печатая шаг, покинул кабинет. Мирский проводил его задумчивым взглядом и пробормотал негромко, зная, что адъютант услышит:
– Напомни, чтоб не забыл откомандировать в фельдъегерскую службу на недельку зама по строевой. Пусть хоть посмотрит, как должно быть… А то наши орлы, на фоне такого молодца, даже на мокрых кур не вытянут.
– Зато в бою рейнджер троих посыльных стоит… – счел возможным вступиться за честь училища адъютант.
– Думаешь? – усомнился Мирский. – А я слышал, что рукопашному бою фельдъегерей великого князя сам Морихэй Уэсиба-младший готовит. И никаких андроидов в спаррингах, только люди.
Адъютант промолчал, что как бы означало согласие.
– Отметь у себя, на осень… Организовать для старших курсов турнир по троеборью и пригласить на него учеников сэнсэя Уэсибы… Тогда и посмотрим – кто чего и сколько стоит. Преподавателей училища тоже внеси в список команды.
– Есть…
– Кстати… Кто из старших офицеров сегодня присутствует?
– Подполковник Штурм и секунд-майор Крапивин. Премьер-майор Истомин третьего дня отбыл в краткосрочный отпуск. Прикажете отозвать?
– Нет… – Мирский жестом остановил излишнее рвение адъютанта. – Пусть отдыхает Максимыч, пока есть возможность. Скоро не до отдыха будет. Пригласи Крапивина и Штурма. И это… Не в службу, а в дружбу. Кофейку организуй нам, и побольше, братец.
Закрыв для себя эту тему, полковник взломал печать и вынул из конверта пластинку тончайшего пластика, с выгравированной лазерным лучом текстом. Заверенный подписью и личной печатью генералиссимуса.
«Господин полковник, ввиду возможности обострения и дальнейшей эскалации известных обстоятельств, а также вопиющий некомплект в частях командиров младшего и среднего состава, предлагаю Вам в трехдневный срок доложить мне Ваши соображения по следующим вопросам:
1. Возможность расширения набора курсантов в этом году до пятисот человек и больше.
2. Уплотнение графика обучения с целью сокращения полного цикла обучения до двух лет, вместо четырех.
3. Внедрение поэтапного тестирования курсантов в процессе подготовки, с присвоением им воинских званий “сержант”, “мичман” и “лейтенант” по результатам тестирования соответственно. А также заключением о целесообразности дальнейшего обучения.
P.S. Евгений Константинович, считайте это официальным подтверждением Ваших полномочий в реорганизации учебного процесса, начиная с сего дня. Жду конкретных предложений и результатов. Даниил».
Великий князь, хоть и любил архаику, витиеватую манеру прошлого в письмах не употреблял, а придерживался стиля делового и максимально лаконичного. Порой граничащего с оскорбительным… Ну так и не им придумано, что там, где говорят пушки, музы скромно помалкивают. Inter anna silent Musae…
– Господин полковник… Вы приказывали. Старшие офицеры…
– Да, да… Пусть заходят.
– Кофе сразу занести или потом позовете?
– Давай сразу, чего два раза бегать.
Адъютант вышел, а вместо него, нагибая лобастую голову, в кабинет протиснулся секунд-майор Крапивин. Зам по воспитательной работе был настолько огромным и мощным, что даже Мирскому иной раз чудилось, будто он носит мундир поверх боевого скафандра.
– Здравия желаю…
– Заходи, Антон, присаживайся. Завтракал?
– Как положено… – Крапивин подошел ближе и пожал протянутую руку. – Но, если предвидится кофе, то пара-тройка бутербродов лишней не станет. Чувствую, засядем надолго. Случилось что-то?
– А просто войны тебе мало?.. – пожал плечами Мирский. – Необходимо обострение?
– Хватит, – секунд-майор, как все тяжеловесы, машинально проверил рукой стул на прочность и только после этого уселся и указал взглядом на лежащий листок и вскрытый конверт. – Просто я в курсе прибытия фельдъегеря от великого князя. На КПП доложили…
– Читай… – Мирский пододвинул письмо главкома. – Меньше объяснять придется.
– Утро доброе, господа. Кофе заказывали?
Все еще молодцеватый, но уже начинающий тучнеть, первый заместитель Мирского, как заправский кельнер, заложил левую руку за спину, а удерживал поднос с кофейником и тремя чашками на пальцах правой. Трюк мог бы показаться сложным, если не знать, что подполковник легко сплющивает ими автоматную гильзу.
В Даль-разведке Штурм командовал вторым звеном в группе Мирского, и тот переманил его к себе, как только получил новое назначение.
– И не надоедает тебе паясничать, Тенгиз?
Подполковник сделал испуганное лицо и продемонстрировал пантомиму под названием: «Кельнер героическим усилием ловит падающий поднос». Причем проделал это так искусно, что Капустин непроизвольно дернулся в сторону от «падающих» на него чашек.
– Шут гороховый…
– Виноват, ваше высокоблагородие! Больше не повторится!.. – дурашливо повинился Штурм, ставя поднос на стол, и продолжил уже серьезнее: – Господа офицеры, что гласит девиз «поисковиков»? Пока мы живы, нет неразрешимых проблем! А у вас вид, словно узрели призрак отца Гамлета, размахивающий бластером.
– Читай сам…
Тенгиз Вадимович быстро пробежал взглядом текст и пожал плечами.
– Давно пора… И я тебе, Женя, не раз об этом говорил. Не военное училище, а институт благородных девиц. Из двадцати восьми часов в сутках на учебный процесс отведено девять, максимум – двенадцать. Остальные – личное время и самоподготовка. Вот и посчитайте, какой реальный запас для уплотнения графика. Даже если оставить на сон полноценных восемь часов. Ужимается вдвое на «раз-два». И с поэтапным тестированием тоже разумно придумано… Великий князь не зря пыль веков в архивах глотал… Взять хотя бы этот год. Сколько курсантов отчислили за неуспеваемость? Троих с первого курса. Одного со второго. И двоих с третьего…
– Пастернака и Мамедова по другой причине, – напомнил секунд-майор.
– Неважно. Я о том, что они сейчас на гражданке, а если б это распоряжение уже имело силу – Космофлот получил бы троих сержантов, мичмана и двух младших лейтенантов. И наши с вами усилия не пропали бы зря. Да и средства державные… Как ни крути, а чему-то мы этих гавриков все же обучили.
По поводу третьекурсников Мирский и сам ходатайствовал перед начальником отдела кадров Космофлота, но понимания не нашел. Генерал-инспектор сразу спросил: «Если ребята перспективные – почему исключаешь? А не нужны самому – какой смысл с ними нянчиться другим?» Объяснять настоящую причину Мирский не стал. По Уставу парням трибунал светил. Хотя в той истории все было далеко не так просто, как могло казаться.
– Согласен… Кстати, пометь себе. С них и начнем. Найти парней и переаттестовать… – полковник налил себе кофе, жестом показывая, чтоб и замы не стеснялись. – Меня больше всего расширение набора беспокоит. Набрать и организовать подготовку двенадцати учебных взводов вместо трех нынешних – это немножко сложнее, чем гонять курсантов от рассвета до заката. Начиная от помещений и заканчивая кадрами. Если график занятий вырастет вдвое, а количество слушателей еще в четыре раза, то где нам взять столько преподавателей и воспитателей? Это ж сколько надо дополнительных ставок выбивать?
– Не согласен… – помотал головой Тенгиз. – Во-первых, если будет не четыре курса, а два – значит уплотненный график можно не учитывать. Нагрузка на преподавателей остается прежняя. И насчет воспитателей есть одна мыслишка. Можно использовать опыт многодетных семей.
– В смысле, чтобы старшие присматривали за младшими? – заинтересованно поднял голову Крапивин. – Гм… Оригинально… но почему бы и нет? Заодно выпускники будут сразу обучаться командовать. На отделение их не поставишь, а если разбить на звенья… пятерки, – то вполне. Тогда нам понадобится еще всего лишь три ротных командира. Впрочем, если каждый зам возьмет себе по одной… И начальник тоже тряхнет стариной…
– Не зря говорят, что один ум хорошо, а два сапога – пара… – рассмеялся Мирский и вынул из стола початую бутылку «Мартеля». – Думаю, по паре капель не помешает. Идея озвучена, осталось отшлифовать и можно хоть завтра докладывать. Великий князь дал мне три дня, но от досрочного решения проблемы возражать не будет. Здоровье императора!
* * *Аккуратный стук в дверь прозвучал сразу после того, как стопки вернулись на стол. Как будто адъютант все время подсматривал за происходящим в кабинете начальника сквозь замочную скважину. Во всяком случае, именно эта мысль мелькнула первой в голове Мирского. Вторая дополняла первую. Запомнить и на ближайшем рауте спросить у Даниила о происхождении этой идиомы. Великому князю такой вопрос, как историку, понравится. Ведь, на самом деле, в щель для отпирания замка личным жетоном или универсальной картой техничных служб, которая даже не сквозная, подглядывать невозможно. Да и незачем.