Снова дембель
В общем и целом день мой загружен более чем полностью. Если не бегаем и не подтягиваемся на стадионе, то занимаемся шагистикой на плацу – на редкость муторное занятие, хотя меня прапорщик не сильно гоняет, оценив мастерство. Кто бы мог подумать, что это умение можно с собой перенести через время и пространство!
После обеда два часа положены на изучение уставов, но если честно, лучше на стадионе круги наматывать, чем зубрить эти шедевры эпистолярного армейского творчества. Максимум один абзац – и тут же в сон клонит. Замполит же только того и ждет, гад – тут же набрасывается как коршун и выносит мозг в извращенной форме. Хорошо, что наряды не раздает, но чувствую, скоро исправит это упущение.
В качестве отдыха иногда выступает уборка территории или погрузочно-разгрузочные работы. Почему-то в армии всегда найдется, что перетащить с места на место, причем часто туда и обратно. Если у вас интуиция развита сверх обычного, то иногда можно сфилонить и не выполнить приказ, поскольку он обязательно будет отменен и вам придется тащить все обратно. Но такой дар вырабатывается не сразу, а лишь ко второму году службы, да и то не у всех.
Сижу, значит, пользуюсь последними секундами отдыха, и вдруг появляются эти двое, и хорошее настроение исчезает напрочь.
Жека и Миша – два молодца, но не одинаковых с лица. Если первый якобы из какой-то там шляхты потомственной, неизвестно какими путями занесенной на Донбасс, высокий, стройный, с утонченными чертами лица – девки от парней таких с ума сходят пачками, то Миша Клишин – вылитый пролетарий от крестьянства, низенький, плотный и крепкий, с простым добродушным выражением на не менее простой физиономии. Он до армии успел на шахте уголек порубить, руки до сих пор с черными мозолями. Как ни странно, интеллигентного вида Жека, он же – Евгений, до службы пахал на автокране, впрочем, для советских времен это не удивительно.
Еще до того, как они успели назваться и ввести в суть вопроса, я уже все вспомнил. Вот они, те самые долгожданные проблемы.
Представители донецкой диаспоры осеннего призыва, если так можно выразиться, явились, чтобы заключить военно-политический союз. Если же по-простому, то на махач зовут. Созрел конфликт с чехами, которых здесь еще никто не успел так назвать.
Силы примерно равны, человек по тридцать с каждой стороны, но с небольшим перевесом у ингушей. Если присоединится наша татаро-славянская группа, то преимущество окажется уже на нашей стороне.
Стрелка назначена сразу после ужина за казармой, в «подшивочное время».
До полноценной драки в прошлой жизни дело так и не дошло, как мне помнится, спалили всех, но с точки зрения стратегии это было поражение по всем статьям. Не помню, по какой причине, но человек десять с нашей стороны мы не досчитались. То ли засс… струхнули, то ли их начальство запрягло именно в этот момент – уже не важно.
Зато чехи проявили недюжинные способности на почве дипломатии и перетянули на свою сторону два десятка дагов. Обычно они не слишком ладят, но здесь соседи по горам впряглись за компанию. Видя почти двукратное превосходство противника и не имея ни одного достойного переговорщика, способного разрулить ситуацию чисто на рамсах, мы так и не смогли ничего предъявить в ответ на наезд. С другой стороны, причина разборок была настолько невнятной и непонятной, что, по сути, и обсуждать было нечего. Кто-то полотенцем чужим вытерся или место за умывальником не уступил.
В любом случае это была демонстрация силы, и отвечать надо было в полную мощь. Ничья в такой ситуации равна поражению, что потом и вылезло, когда чехи дружно забили на несение нарядов, мотивируя это национальными традициями. Мол, негоже мужикам полы намывать. И решить эту маленькую проблему до самого конца учебки так и не смогли, пока не раскидали северокавказскую диаспору по заставам. По всей видимости, особый отдел ситуацию просек вовремя и принял меры.
В этот раз такой фигни мне не надо. Уловив тенденцию, начальство стало ставить в наряды исключительно нашего брата, в итоге удвоив нагрузку на самых трудолюбивых. Если учесть, что старослужащие тоже филонили, то и тройная норма дежурств по кухне и казарме нам обеспечена. Меня это категорически не устраивает, причем не только из чувства справедливости. Мне нельзя в наряды – у меня бурная ночная жизнь запланирована, ибо днем я почему-то всегда занят.
Получив наше согласие на участие в «мероприятии» польско-донецкий дуэт отбыл восвояси, пребывая в уверенности, что все путем, прекрасно и замечательно. Мне же срочно пришлось решать мелкие неотложные проблемы. Казалось бы, что может быть проще – развести молодых наивных лохов, навешав люлей заодно самым борзым и непонятливым?
Но загвоздка, как всегда, в мелочах. Например, каким способом валить Лечу?
Это имя такое, а не рагу из овощей. Именно он будет моим противником, в прошлый раз чуть шею мне не сломал на удушении, хорошо, что капитан вовремя появился – спасибо стукачам.
Ростом метр девяносто, в плечах косая сажень, как говорится. Рожа как у Валуева, уши поломанные в нескольких местах, длинные руки, такое ощущение, что до коленей достают, из-за того, что он горбится все время по борцовской привычке.
Выглядит Леча как натуральный орангутанг, даже волосистость повышенная, да к тому же имеет разряд по вольной борьбе. И в этом главная трудность. В моем прошлом было и самбо, и дзюдо, и после армии рукопашный бой, но профессионально я занимался в основном боксом, да и то пока родители не запретили в категорической форме. Почему-то у них сложилось мнение, что я все мозги себе отобью этим занятием. Может, они и правы были, с института меня все же выперли, правда по другой причине. Но в конечном счете эта причина возникла именно из-за недостатка мозгов.
Теперь понятное дело, в партере с ним сражаться я не буду. Даже мой богатый опыт здесь не подмога. Нужно валить на дистанции при помощи ударной техники, но!.. Но я не могу его свалить с одного удара, а разукрасить всю морду лица в синий цвет – это залет конкретный. Дисбат, конечно, не светит, я даже присягу еще не принял, но скандал будет точно. Мне же репутацию беречь надо пуще всего, иначе карьеру в крайне нужной для меня сфере не сделаешь. Позже объясню, в чем причина такого поведения.
Нужно ограничиться нарядом на кухню, как в прошлый раз, а значит, тяжкие телесные повреждения, видимые невооруженным взглядом, исключаются.
Моя задумка проста и незатейлива: отбить ему нижние конечности, «отсушить», как говорят в такой ситуации. Борцы вообще плохо держат удары по ногам, а Леча – чистый вольник, делающий ставку на свою звериную силу и ловкость. Вот здесь и вылезла мелкая проблема, грозящая провалить мой великолепный план. Немного потренировавшись прошлой ночью, я обнаружил, что мои реальные бойцовые умения и навыки на весьма скромном уровне, кроме непосредственно боксерских. Удары ногами и вовсе напоминают движения пьяной мухи, застрявшей в киселе. Вы пробовали провести лоу-кик ногой, обутой в изящный кирзовый сапог? То-то и оно. Для этого тренироваться нужно, причем долго и упорно, не один месяц. Килограмма полтора один сапог весит, поэтому резвости и скорости удару катастрофически не хватает.
Мне нужна нормальная спортивная обувь для важнейшей межнациональной схватки, и единственное место, где ей можно разжиться – у каптерщика в автороте. У сержанта Анисимова этого добра сколько угодно, точно знаю по прошлой жизни. Поэтому и отправляюсь к нему, не откладывая дело в долгий ящик.
– Товарищ сержант, можно обратиться?
Вышеупомянутый сержант, облаченный лишь в штаны и белую нательную рубаху, да в шлепках на босу ногу, сильно удивился. Не каждый день к тебе в каптерку заглядывают посторонние люди. Если быть точным, что вообще никогда.
– Можно Машку за ляжку, – ответил он дежурным армейским приветствием. – Ты кто?
– Рядовой Морозов, – сообщил я очевидную для меня, но не для других, информацию. – У меня к вам просьба.
Офигевший от такой наглости дедушка на некоторое время завис, но все же поинтересовался:
– Ты как мимо дневального проскочил?
– Тоже мне проблема. Морду кирпичом сделал, буркнул дежурному, что меня капитан послал срочно к каптерщику.
– И что, он тебя вот так пропустил? – искренне восхитился моей простоте дедуля.
– Уважает старослужащих. Сразу понял, что я по делу, а не посторонний.
Оно и понятно, «на тумбочке» стоит майский «пупок», отслуживший полгода, а сержант Анисимов уже полторашку отмотал. Не станет молодой возникать в такой ситуации. Чистая психология, тем более у меня сверток в руках для убедительности. С пустыми руками и с полными – это две большие разницы. Мало ли какие «дела» у кладовщика с комроты, они разные бывают, в том числе не слишком уставные.
Просьба моя, хоть и странная, но воспринята была с пониманием и даже с некоторым одобрением. Наверное, Серега вспомнил свою бытность в учебке и прое… утерянные вследствие кражи материальные ценности.
Воровство в казарме – это просто неизлечимая болезнь, заведется крыса – хрен выведешь. Обносят все: начиная от зубной пасты, подшивы, обувных щеток и крема. Деньги само собой. Усталость настолько тотальная, что всю ночь караулить физически никто не способен. Поэтому обчищают тумбочки под утро, когда разбудить солдата невозможно даже выстрелом пушки. Хотя по тревоге вскакивают все мгновенно. Вот такой парадокс.
Предложение оплатить хранение личных вещей у него в каптерке было воспринято с полным пониманием. Стандартная валюта при таких операциях – сигареты. Договорились, что услуга по сохранению непосильно нажитого имущества в надежном месте обойдется мне в две пачки болгарских сигарет за месяц.
То, что Серый не кинет и не подставит, я нисколько не сомневаюсь. Замечательный мужик, ему уже далеко за двадцать, правильный и справедливый, что не мешает ему «химичить» с начальством на почве усушки и утряски ценностей. Но тут должность обязывает, иначе и не держали бы.
В качестве деда ему цены не было, такое ощущение, что ему стыдно было гнобить молодых, и этим он резко отличался от основной массы своих собратьев.
Мы с ним близко сошлись, можно сказать, скорефанились на почве оформления дембельского альбома. Свел его с мастером кисти и карандаша, земляком Лехой, он в то время уже в штабе писарем служил, но, естественно, трудился по своей основной специальности – художником. Рисовал плакаты, украшал стенды, красил траву в зеленый цвет к приезду генералов.
Числился он в роте связи, и поэтому привлечь его к оформлению выпускного альбома сержант Анисимов из автороты никак не мог. Я же договорился, в обмен получив комплект гаечных ключей для ремонта своей автомобильной колесницы. Лешке и вовсе повезло, он потом два месяца питался пряниками и сгущенкой, изображая Героя Границы и горные пейзажи в стиле социалистического реализма и военного романтизма одновременно.
Можно, конечно, спрятать ценное имущество где-нибудь на территории части. Это обошлось вообще бесплатно, но мне нужен был повод, чтобы войти в контакт с каптерщиком. Ведь это не только доступ к складским товарам, по ценам ниже себестоимости, но и связи, как здесь говорят – блат. А также доступ к информации и к другим «незадекларированным» опциям.
Все-таки послезнание дает серьезное преимущество тому, кто им владеет. Дал бы Серый просто так кроссовки какому-нибудь молокососу через четверть часа после первого знакомства?.. Да ни в жисть! И две пачки сигарет, полученные в качестве аванса, его не раздобрили. Поэтому пришлось проводить целую спецоперацию с использованием психологии и того самого послезнания.
Мучает ли меня совесть, что я втираюсь в доверие к хорошему человеку, используя такие приемы? Нисколько не мучает. Все ради дела, не для себя лично стараюсь. Тем более что все равно будем почти друзьями, но только через три месяца.
У сержанта две уязвимые точки, которые мне известны. Ни одного земляка-волгоградца за все время службы он так и не стретил, поэтому проникся к нам с Лехой симпатией, ведь мы почти рядом, только вниз по Волге. Это «рядышком» – километров четыреста, так что можно понять тоску Серегину по родным местам. Кроме того, у Серого есть младший брат, которым он очень гордится! Тот играет в основном составе волгоградского «Ротора» и подает большие надежды. Это, кстати, чистая правда, в «Спартак» он, конечно, не попадет, но после развала Союза волгоградский клуб неожиданно попадет в высшую лигу и даже займет призовое место, кажется. Нет-нет да мелькала фамилия Анисимова на экране телевизора, конечно же я помнил, чей это брательник играет.
Конечно, сержант не удержался от вопроса и поинтересовался, есть ли кто из его родного города. Грех было не воспользоваться такой возможностью.
– Не, оттуда никого не было. Хороший у вас город, товарищ сержант, красивый. У меня там родственники живут. В Красноармейском районе. Рядом с райкомом, в пятиэтажках… Может, знаете?
Родственники – это дочь, которая в этом доме снимала квартиру, когда в университет поступила. В далеком будущем. Потом перебралась ближе к центру, но там квартира в новостройке была, ее, может, еще и не возвели даже.
И контрольный выстрел:
– В сентябре к ним заезжал по пути. Мы на футбол с друганами решили смотаться. Только зря, ваши нашим три мяча накатали. «Волгарь» против «Ротора» не тянет.
Серега аж подпрыгнул от радости, а когда я поинтересовался, не родственник ли его «седьмой номер» или просто однофамилец, то счастливый дедушка чуть обниматься не полез.
Предложил чаю, но у меня время вышло, построение на обед, судя по шуму за окнами, началось. Быстро попрощался, оставив сверток с вещами, пообещал заглянуть чуть позже и рассказать про матч и про полузащитника Анисимова.
Номер, кстати, наугад назвал, впрочем, брательник таких подробностей не знал, поэтому прокатило без проблем.
– Дневального я предупрежу. Скажешь, что земеля мой, он пропустит.
Глава 7
– Хорош базлать, времени нет, кто там смелый, выходи, – мне надоели пустые терки, Жека откровенно плавал и сливался, и чем дальше, тем слабее выглядела его позиция. Его оппонент, Саламбек Евлоев, неожиданно ловко и хитро развел его, сведя обсуждение на не нужные второстепенные детали, цепляясь за неточности формулировок. Видимо, имел богатый опыт подобных мероприятий, очень уж профессионально жонглировал словами и смыслами.
Вообще, никогда не стоит недооценивать противника. Никто кроме меня не знает, что Саламбек отнюдь не дурак, хорошо знает несколько языков, в том числе турецкий и татарский, и на досуге любит почитывать Теодора Драйзера. Именно с книгой в руках я застал его в библиотеке части, есть тут такая, между прочим. Позже он поделился со мной своей сокровенной мечтой, бережно сжимая в руках «Финансиста», – он обязательно станет миллионером. На дворе на тот момент, между прочим, был 1989 год, самое его начало, январь или февраль. За два года до ГКЧП и распада Союза. Не удивлюсь, если именно он стоял у истоков тех самых чеченских авизо, по возрасту как раз подходит.
В прошлый раз я решил рисануться и продемонстрировать умение крутить восьмерки солдатским ремнем. На самом деле, это весьма эффективное оружие в умелых руках, напоминает и кистень и нунчаки, хотя, конечно, палки с цепочкой намного удобнее, но зато ремень можно официально носить, не нарушая закон.
Традиция использовать ремень с бляхой в нашем городе сложилась исторически, несколько мореходных школ и каждый пятый юноша в форме ходит с таким украшением. Так что махаться ремнем большинство умеет с детства. Довольно полезное умение, если провожаешь девушку в отдаленном микрорайоне. От толпы отбиваться – самое милое дело. Только надо аккуратнее, снять скальп бляхой или выбить глаз – раз плюнуть.
И если в прошлой реальности я всерьез надеялся поработать ремнем, то сейчас делал это с единственной целью, чтобы не нарушать хронологию. Иначе вместо Лечи окажется другой противник, а мне это категорически не нужно.
Так что, когда вперед всех из толпы вывалился орангутанг в камуфляже, я вздохнул спокойно. Отдал ремень Жеке и легко «затанцевал» на месте, откровенно имитируя боксерскую стойку. Не надо раскрывать все козыри раньше времени.
И если в глазах у Лечи читалась насмешка, разбавленная презрительным превосходством, то Саламбек, наоборот, резко нахмурился, странно посмотрел на мои старые потрепанные кеды и попытался что-то подсказать своему земляку, но тот лишь отмахнулся. После чего стянул рубаху, чтобы продемонстрировать богатырскую мускулатуру. Гора мышц произвела впечатление.
Я не стал выпендриваться и камуфляж снимать тоже не стал.
Подготовка к схватке по ощущениям заняла больше времени, чем сам поединок.
По всей видимости, Лечо знал, что я боксер в прошлом, информацию аккуратно слили через Магу. Он, кстати, по ту сторону баррикад оказался, снюхался с чехами. Именно поэтому Леча так и не понял, что происходит. Ожидая, что я буду работать руками, он пропустил три подряд лоу-кика по внешней поверхности бедра, после чего потерял малейшие шансы на успех, стал заметно подволакивать ногу и морщиться от боли. Решимости у него не убавилось, как и ярости, а вот прыти уже намного меньше стало.
Я же просто кружил вокруг, поочередно обрабатывая то левую, то правую ногу. Доберись ингуш до меня, парой сломанных ребер не отделаюсь. Добить я не успел, всего парочки ударов не хватило, откуда ни возьмись, выскочил капитан Самойлов, и схватка тут же прекратилась.
Может, и к лучшему, – подумалось мне. Моя победа и так очевидна, а добивать не обязательно.
В результате отделался легким испугом и нарядом по кухне, с формулировкой за нарушение формы одежды. Это намек на мои кеды, за которые я больше всего переживал – брату знаменитого футболиста их вернуть обещал. Капитан не стал устраивать бучу, хотя в мою версию, что здесь брейк-данс разучиваем, не поверил ни на грош. Слишком удачно он объявился, наводка сто процентов была. Кто-то стучит со страшной силой, не особо стесняясь. Хотя чего бояться, учебка пролетит быстро, и разбегутся все по горам и заставам, а там и взятки гладки, никто не вспомнит. Стукач – явление повсеместное и неискоренимое, но от этого не менее пакостное, хотя, наверное, и необходимое тоже.
Кеды спасти удалось, их Жека незаметно сунул за пазуху и вынес из зоны досягаемости, я же напялил кирзачи и отправился отбывать наказание. Оказалось, что я уже час как в наряде, о чем мне и сообщил довольный, как паровоз, капитан Самойлов. Задним числом оформит, гад. Еще и танцором диско обозвал напоследок. Как бы ни прилипла кличка, стыда не оберешься. Здесь этот термин еще не имеет голубого оттенка, но все равно обидно. Думать надо заранее, когда отмазку сочиняешь – на будущее наука.
Хорошее настроение исчезло сразу, как только я прибыл в столовую. Опять память сыграла со мной злую шутку, спрятав в укромные закутки мозговых извилин подробности кухонного бытия солдат первого месяца службы.
Бывал я в нарядах многократно, но самые кошмарные именно эти первые были. Стечение обстоятельств. Численность населения в отряде за счет призывников увеличилась вдвое, а значит, и количество едоков выросло пропорционально. Но никто не будет полностью менять штатное расписание и численность кухонных работников из-за такого пустяка! Поваров добавили, а остальные и так справятся, не впервой, однако. Трудности солдата закаляют – это еще одно незыблемое армейское правило.
И второе следствие из этого же обстоятельства, но уже более конкретное: в учебке народ находится временно, поэтому заботиться о них, как о «своих», не обязательно. Из личного опыта помню, что как только новый призыв после выпуска разбросали по заставам, так качество питания в отряде мгновенно улучшилось в разы.
Раньше не задумывался, но теперь точно понимаю, что не случайность. И понимаю я это, глядя на ванну, почти доверху заполненную черной липкой грязью.
Литров сто пятьдесят или двести отборного чернозема вперемешку с картошкой. Именно ее мы и должны почистить на четыре сотни человек. Хотя слово «картофель» на ум приходит в последнюю очередь. Самые крупные клубни размером с грецкий орех, мелкие и вовсе соревнуются с горохом за звание жемчуга армейской кухни. И все это перемешано с землей в пропорции один к двум, причем не в пользу овощей.
В качестве ориентира и цели нашего пребывания на кухне выступают четыре нержавеющие емкости, литров по двадцать каждая, которые надо заполнить благородным картофелем без примесей и кожуры. Проще говоря, почистить надо, переработать эту ванну.
Просто взять и выкинуть это свинячье месиво на помойку нельзя, семьдесят килограммов чищеной картохи тогда неоткуда будет взять. И весь отряд останется без супа и второго на обед. А нарушители порядка перейдут в статус рецидивистов со всеми вытекающими. Поэтому придется чистить этот картофельный горох всю ночь. В прошлый раз мы закончили в четвертом часу утра, а для дежурных по кухне подъем предусмотрен в шесть утра, чтобы успеть подготовить столы к завтраку. Заступая в наряд, можешь рассчитывать на четыре часа сна – это здесь в порядке вещей. Нам и этого не достанется. И это очень плохо, у меня важные планы на ближайшие дни, вплоть до первого выхода в город. Естественно, ночью. Без нормального сна я постепенно превращаюсь в выжатый лимон или, скорее, в овощ.
Еще раз осмотрев ванну, словно в ней могло что-то измениться за последние несколько минут, пришел к выводу, что вручную мы как раз к утру и закончим. Проблема даже не в том, что такую мелкую картошку чистить труднее и дольше, а выход полезного продукта мизерный, а в том, что прежде чем приступить к сражению с кожурой, надо убрать налипшую землю. И это займет времени даже больше, чем основной процесс. Поскольку вода только холодная, точнее ледяная, а из орудий труда – лишь одно кривое, побитое жизнью, эмалированное ведро. Хочешь в нем картошку отмывай, хочешь воду в нем таскай из соседнего помещения. Грязь же необыкновенная: липкая и не размачиваемая в принципе, больше похожа на глину, только почему-то черного цвета. Короче – мечта солдата.
Кроме меня в команде кухонных каторжан еще четверо, ни одного знакомого лица, даже приблизительно не могу вспомнить, кто такие. Впрочем, мне с ними детей не крестить, мне с ними картошку чистить.
На возмущенные реплики, что все работают и только «Чапай думает», я ничего по существу не ответил, лишь философски веско заявил, что от нее, от работы, не только кони дохнут. После чего отправился на разведку, которая принесла первые плоды: в одном из цехов был обнаружен шланг, который и был приватизирован в лучшем виде. Впрочем, в нынешнее время в таких случаях говорят «скоммуниздил». То есть общественное имущество перевел в статус личного. Хотя какое же оно личное, если для солдат стараюсь?
Присобачив шланг к крану при помощи проволоки и народных выражений, обычно не используемых в литературе, решил проблему водоснабжения, за что был удостоен благодарности от общества. Теперь не надо таскать воду в руках, а это минимум час времени сэкономил уже.
Оценив результаты моей умственной деятельности, коллектив уже не возражал против дальнейших инициатив.
– Бесполезно, мы уже пробовали.
В нашей конурушке кроме нас, ванны и пустых бачков для чищеной продукции присутствует еще один агрегат. Удивительно, но это… Картофелечистка автоматическая! Порождение сумрачного гения любимой советской промышленности.
Оказывается, партия и правительство заботится о нуждах простых солдат, поэтому и создали этот шедевр механической обработки клубней.
Теоретически этот монстр в стимпанковском стиле должен облегчать труд кухонным работникам, на практике лишь усложняет. Нормы рассчитываются исходя из его наличия, а чистить все равно приходится вручную.
Конструкция проста и незатейлива, хоть и монстрообразна. Есть электродвигатель в защитном кожухе, на который сверху установлен вращающийся барабан-сепаратор. Короче, хрен поймешь, как его правильно называть. Некая помесь ведра и казана, в котором плов местные аборигены делают. Изнутри емкость обложена… нет, не матом она обложена, а наждачным камнем, который и должен сдирать кожуру. Все гениальное – простынь, как говорил Заратустра. Или это Петросян в «Аншлаге» говорил? Не важно, кто-то из великих.
Внутрь этого казана-барабана засыпается картошка, и во время вращения кожура с нее сдирается. Чисто теоретически. В реальности поверхность наждака давно стерлась и ничего не счищает, кроме грязи. Именно для этого она тут и стоит. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Но только не в нашем случае. Мерзкая глина мгновенно забивает поверхность наждака и покрывает барабан изнутри идеальным скользким слоем. Результат получается нулевой.
Проблему решили после мозгового штурма. Нашли кучу песка рядом со столовой, благо он тут всегда лежит – на моей памяти строительство легендарного бассейна так и не закончат никогда. Несколько поколений дембельских аккордов на нем сломалось. Дембельский аккорд – это некое отдельное задание, которое дает командир группе старослужащих, выполнив которое они могут тут же уехать домой.