Недотрога и Банкир
– Я работаю, – огрызаюсь, не выдержав несправедливых упреков.
– Работает она! Кому нужна твоя работа? Только жопой там крутишь! Ты женщина, твоя работа – готовить дома. Раз уж живешь за мой счет.
И так каждый раз. Сначала сам сказал не тратиться, мол, он еще в состоянии прокормить семью, а теперь при каждом удобном случае попрекает. Поэтому я молча покупаю продукты для себя и Нины. И стараюсь поменьше трогать то, что готовит мать за деньги Руслана.
Хотя последнее не всегда получается. На зарплату официанта не разгуляешься, если хочешь одеться, обуться, отложить на учебу и собственное жилье.
На кухню вплывает мать. Она обводит нас настороженным взглядом. Но я быстро отворачиваюсь к раковине и мою посуду. Не хочу, чтобы еще она с утра пораньше к скандалу подключилась. У нее и правда усталый вид.
– Русик, что за шум? Девочки тебе мешают? Что ты будешь на завтрак? – начинает она сюсюкать над мужем.
Мне будто по сердце когтями ведут. С нами она так ласково не разговаривает.
– Яичницу поджарь, – бурчит Руслан, занимая место во главе стола.
Нина едва не подползает ко мне на своем стуле.
– Да-да, конечно. Девочки, заканчивайте быстрее, – говорит мама и достает яйца.
– Слушай, Марин. А чего Карина борщ не хочет варить? – внезапно спрашивает отчим.
Мать застывает на месте.
– Русик, а ты борщ хочешь? Так я сварю.
– Нет. Пусть она варит, – он устремляет на меня пристальный взгляд.
Нет уж, у меня другие планы на единственный выходной. Хочу сходить в одно место, узнать про подработку. И делать это надо с утра.
– Извините, но я сейчас ухожу. Приду домой вечером.
– Правильно. Зачем матери помогать? Лучше шляться по улицам! – цедит отчим, обводя меня странным взглядом.
Задерживается на моей груди.
– Мы с Ниной не хотим борщ, – инстинктивно прикрываюсь руками от его взгляда.
Терпеть не могу, когда он так смотрит.
– Я приготовлю, – фальшиво улыбается мама. – Карина не любит борщ, так что вряд ли он у нее вкусным получится. А у меня есть секретный рецептик.
Она бросает в мою сторону предупреждающий взгляд.
Я пожимаю плечами. Вот ни сколечко не собираюсь отнимать у нее это счастье.
– Но ты и так всегда готовишь, – настаивает Руслан. – А Каринка уже девка здоровая. Пусть помогает тебе на кухне! А то ты и с младшей, и с Ниной. Одна она тут как принцесса, ничего делать не хочет!
– Хватит, – я слишком резко хлопаю дверцей посудного шкафа. Тарелки печально звенят. – Нина, пошли, в школу опаздываем.
Нина быстро выходит из-за стола.
– Ну вот, о чем я и говорил. Никакого уважения к матери.
– Если мама хочет, я что-нибудь приготовлю на обед. Но вечером, – отвечаю, лишь бы отстал.
Знаю, что мама в жизни не позволит кому-то, кроме нее, готовить для “Русика”. Он же у нее царь и бог. А мы так, досадное недоразумение.
Мы уходим. Причем у меня желание подольше не возвращаться домой. Знаю, что Руслан уже ушел на работу, но мама никуда не ушла. Начнет меня упрекать, что я злю Руслана, что я должна его слушаться и все такое же в том же духе.
Неужели непонятно что ее новый муж мне неприятен? Нет у меня родного отца, а чужой мне не нужен! Чтобы потянуть время, иду по всем адресам, где мне обещали подработку. Следующие несколько часов бегаю по городу, заполняю анкеты, прохожу собеседования. К концу дня чувствую себя сухофруктом. А еще надо дома прибрать хотя бы немного, пока не пришло время идти за сестрой. Тем более когда мама готовит, то оставляет полную раковину сковородок и кастрюль. Перемыть эту гору – тоже моя обязанность.
Я как раз натираю зеркало в ванной, когда звонит мой телефон.
Удивленно смотрю на экран. Марина Михайловна, учительница Нины. С чего бы это учительнице мне звонить?
Сердце сжимается в неосознанной тревоге.
– Здравствуйте, – говорю осторожно.
– Это Карина Мересьева?
– Да. Что случилось? – сердце начинает биться быстрее.
– Номер вашей матери вне доступа. Передайте ей, что Нине стало плохо на уроке. Сейчас она в медпункте, школьный врач предлагает вызвать “скорую”…
12
“Скорую”? Все так серьезно?
– Я сейчас приду! – не слишком вежливо обрываю учительницу.
Бросаю тряпку, бутылку с моющим и лечу в коридор.
Мать, конечно, не пойдет за Ниной ни в коем случае. Ей же надо за малой следить, да еще приготовить что-то Руслану. Это все, что ее волнует. Так что я лучше сама схожу за сестрой.
Ежусь, вспоминая, как сама болела. Мама все время была на работе. Ни разу не взяла больничный. Утром оставляла лекарства, которые врач выписала, и уходила до самого вечера. А я лежала одна, целыми днями в пустой квартире.
Зато подруга рассказывала, что ее мама даже с работы уволилась, чтобы за ней ухаживать. Я тоже о таком мечтала, но моя сначала работала, а потом забеременела Ниной и вообще перестала подходить ко мне. Говорила, что я ее могу заразить, а беременным нельзя пить лекарства. Вместо нее помогали бабушка и отец. Тогда он еще был нашим отцом. Теперь у нас нет ни бабушки, ни отца. Но и я уже не маленькая девочка. Сама позабочусь о себе и о сестре.
Я быстро одеваюсь.
На шум из кухни выходит мать.
– Ты куда? – с подозрением смотрит на меня.
– За Ниной.
– А не рано ли?
– Позвонили со школы, сказали, что ей стало плохо.
Лицо матери кривится.
– Прекрасно. Просто чудесно! – она всплескивает руками. – Наверняка это грипп! Или еще что похуже. Как ведешь ее домой – сразу в комнату. И пусть там сидит. Еще не хватало заразить Сонечку, у нее только насморк прошел!
– Мам, Нина тоже твоя дочь, – тяжело выдыхаю, засовывая ногу в кроссовку.
– И что? Нине уже семь лет! А Соня совсем маленькая. Маленькие дети болеют тяжелее, чем взрослые, и лечить их сложнее. Иммунитет еще слабый, а антибиотики вообще нельзя, иначе можно на всю жизнь ребенку здоровье угробить.
Я качаю головой. Иногда мне кажется, что она нас с Ниной просто терпит, но была бы ее воля – давно бы уже выставила их дома. Потому что мы мешаем ее счастью с Русланом.
– Все. Я пошла, – не прощаясь, выскакиваю наружу.
До самой школы бегу, лишь иногда переходя на быстрый шаг. В голове так и бьет мысль, что с Ниной случилось что-то ужасное. Учительница так толком и не объяснила, а слово “плохо” можно понимать по-разному.
В холле, не успев отдышаться, набираю Марину Михайловну. Дальше меня охрана не пустит.
Вскоре приводят Нину.
– Ей на физкультуре стало плохо, – объясняет учительница. – Медсестра замерила, у Нины высокая температура. Мы дали жаропонижающее, но ей нужно срочно к врачу. Есть подозрение на грипп. Ох, у нас уже половина детей на больничном сидит с этим гриппом. Видимо, и Нина подцепила.
Она качает головой.
– Спасибо вам.
Протягиваю сестре руку. Мелькает мысль, что я тоже могу заразиться, но плевать. Сестра важнее.
– Привет, как ты? – спрашиваю Нину.
Та жмется ко мне.
– Не очень, – поднимает на меня красные глаза.
– Ну, тогда пошли к доктору, – ободряю ее улыбкой.
Сестра горит. Едва касается ладошкой моей руки – и я сразу чувствую жар, исходящий от нее. Понимаю, что без врача никак. Надо идти в поликлинику. Хотя можно и на дом вызвать. Но когда этот врач до нас еще доберется. Быстрее сами к нему дойдем.
Идем в районную поликлинику. Нашего врача нет, так что Нину осматривает дежурный педиатр Ольга Юрьевна. Зато на наше счастье очереди к ней почти нет. Всего полчаса ожидания – и мы в кабинете.
Нервничаю, пока врач проверяет у Нины горло, слушает сердце и легкие. Мне не нравится, как Тамила Юрьевна хмурит брови. Неужели что-то серьезное?
– Идите, сделайте рентген легких, – она протягивает мне направление. – Рентгенолог еще работает. И с результатом сразу приходите ко мне, без очереди.
Я бледнею, но киваю, показывая, что все поняла.
Идем с Ниной на третий этаж. Сестренка тяжело дышит, будто ей воздуха не хватает.
– Мне холодно, – говорит жалобным тоном.
Но в больнице тепло – и это меня пугает. Сжимаю в кармане чаевые, которые получила за последнюю смену. Надеюсь, этого хватит на лекарства.
В рентгенкабинете нас уже ждут. Догадываюсь, что это педиатр позвонила. Нину сразу проводят в кабинку, а я остаюсь в коридоре, нервно переступать с ноги на ногу. Внутри все обмирает от нарастающей тревоги. Скрещиваю пальцы в карманах, начинаю молиться: только бы все было хорошо!
Вскоре сестра выходит. В глаза сразу бросается ее несчастный вид. Следом за ней выходит врач. Протягивает мне пленки с рентгеном.
– Вы сейчас к Тамиле Юрьевне? – спрашивает, пристально глядя на меня.
– Да, – прижимаю сестренку к себе.
– Хорошо, не затягивайте.
От ее слов, а особенно от тона, которым они были сказаны, меня бросает в холодный пот.
– Идем, – говорю Нине.
– Не хочу, я устала, – хнычет она.
– Еще немножко осталось. Хочешь, я тебя понесу?
Она кивает и трет глаза кулаком.
– Хорошо, забирайся на спину и крепко держись. Поняла?
На руках я ее точно не унесу, а так хоть какой-то шанс.
Нина устраивается у меня на спине. Как маленькая обезьянка. Я держу ее за ноги, подхватив их под колени, а она сживает мою шею ручонками.
– Только не сильно дави, – предупреждаю.
Так мы и спускаемся на первый этаж, где кабинет дежурного педиатра. Там уже очередь, как в голодные годы за хлебом – конца ей не видно. Но я молча иду к самой двери.
– Эй! – кричит какая-то тетка. – Куда прешь? Очередь занимай!
– Девушка! – вылетает вперед другая. – Вы занимали?
– Мой сестре плохо, врач сказала, – начинаю я.
Но меня тут же перебивают:
– Тут всем плохо! И детки есть помладше твоей сестры! Совсем совесть потеряла!
Стискиваю зубы. На глазах наворачиваются злые слезы. Но, к счастью, дверь кабинета открывается, выглядывает медсестра и быстрым взглядом обшаривает толпу:
– Мересьева здесь?
– Да! – кричу с облегчением. – Это мы!
– Заходи, – она распахивает дверь пошире.
Слышу летящее вслед:
– Совсем молодежь обнаглела!
Но мне уже все равно. Пусть говорят, что хотят.
– Долго вы, – Тамила Юрьевна недовольно качает головой. Разглядывает пленки с рентгеном. – Все хуже, чем я думала.
Во рту сразу становится сухо. В горло будто стекла насыпали.
Врач складывает руки в замок и поднимает на меня изучающий взгляд.
– У твоей сестры двусторонняя пневмония. Ей нужна срочная госпитализация. Сообщи родителям, а я пока подготовлю направление.
– Нет… родителей, – выдавливаю через силу. – Мама занята, я сама.
Взгляд врача становится понимающим:
– Ну сама, так сама. Лена, – кивает она медсестре, – вызывай машину. Пусть везут в горбольницу.
– Подождите, – останавливаю их, нервно сжимая ладошку Нины. – А других вариантов нет?
Наша больница уже несколько лет закрыта на ремонт, всех больных кладут в другую, которая в соседнем районе. А до нее от дома – сорок минут автобусом. И почти полтора часа ехать от ресторана. Там я просто не смогу навещать сестру!
Врач и медсестра переглядываются
– Ну, – говорит Тамила Юрьевна, – с вашим диагнозом только стационарное лечение. Могу предложить частную клинику, отсюда недалеко. Правда, у них нет детского отделения.
– Как называется? – достаю телефон, чтобы сразу на карте проверить, где это “недалеко”.
– “Эдельвейс”.
Знакомое название. Вбиваю его в поиск на карте. Через пару секунд геолокация показывает, что от нашего дома до клиники всего десять минут пешком. Просто я в ту сторону редко хожу, вот не сразу и вспомнила про нее.
– Если подходит, то я могу прямо сейчас переговорить с главрачом, – с участием продолжает Тамила Юрьевна. – Цены у них, конечно, высокие, но часть покроет страховка.
Я во все глаза смотрю на нее. Нет у нас никакой страховки, кроме обычного полиса, который заставили в школе оформить. Но вряд ли он покроет лечение в частной клинике.
Впрочем, альтернативы нет. Я соглашаюсь. Потому что вести Нину домой нельзя. Там Соня. И таскать больную сестру туда-сюда тоже не вариант.
– Хорошо, звоните в Эдельвейс. Только уточните, сколько нужно заплатить сразу.
Если что, потрачу свою заначку. Ту, которую на колледж откладывала. Заработать всегда успею, главное чтобы с Ниной все было в порядке.
Тамила Юрьевна кивает. Она звонит какому-то Федору Евгеньевичу, видимо это тот самый главврач. Говорит с ним так, словно флиртует. Загадочно улыбается. Но при этом серьезный взгляд сосредоточен на Нине.
– Я устала, – канючит сестра.
– Потерпи, уже недолго, – обнимаю ее. – Сейчас поедем в клинику.
– Я боюсь. Я там одна буду.
Стискиваю зубы. Да, в таком возрасте дети уже сами в больнице лежат.
– Я буду к тебе приходить, – обещаю.
– А мама? – она жалобно смотрит на меня.
Ощущаю тяжесть в груди.
– Мама тоже будет, – натянуто улыбаюсь. Но сама понимаю, что вру. – Только без Сони.
– Хорошо, – соглашается Нина.
Я тяжело вздыхаю.
Придется идти на поклон к Ольге Николаевне, просить, чтобы поставила в среднюю смену. Тогда смогу утром навещать сестру.
Зато не увижу Белецкого – всплывает незваная мысль. Ведь он приходит только по вечерам.
Ну и пусть. Сейчас главное, чтобы Нина была здорова.
Но как бы я не убеждала себя в этом, сердце все равно тоскливо сжимается.
Наконец, мы с Ниной выходим из кабинета. Я вызываю такси. Несколько минут езды – и нас высаживают возле клиники. В регистратуре улыбчивая девушка протягивает мне прайс. Еле сдерживаю испуганный возглас. Все-таки цены кусачие. Но три дня в общей палате и полный пансион я могу оплатить. Так что Нину сразу оформляют в стационар.
– Вот квитанции на оплату наших услуг, – продолжает администратор, – обязательные анализы, кардиограмма, УЗИ, рентген…
– Мы делали рентген, – машинально перебиваю.
– Хорошо, рентген вычеркиваю. У вас наличка или карта?
– Наличка, – сглатываю, доставая из кармана купюры. Целую горсть.
Вижу, как меняется ее взгляд. Из вежливого становится презрительно жалостливым.
Ну и что, что в кармане помялись? Не всем же таскать с собой кошелек.
Пока она пересчитывает деньги, я нервно притоптываю на месте. У меня остается еще мелочь, а взгляд падает на автомат с кофе. Время обеда давно прошло, а я с утра ничего не ела.
– Я отойду, – говорю администратору.
– Да-да, я все оформлю, можете не переживать.
Подойдя к автомату, решаю выбрать какао. Кидаю мелочь в приемник. Нажимаю на кнопку.
Взгляд цепляется за знакомую фигуру. Поворачиваю голову. Белецкий. А он что здесь забыл?
13
Точнее, мало ли что он тут забыл. В конце концов, каждый из нас имеет право посещать клинику.
Но по телу пробегают мурашки, когда смотрю на него. В голове возникает дурацкая мысль: я одета не так. В домашней растянутой кофте и таких же штанах. И куртка старая. Схватила с вешалки первое, что попалось, а попалось то, в чем обычно мусор выношу.
А еще я не накрашена. Ужас.
Быстро начинаю водить рукой по волосам, будто это поможет их расчесать.
Хотя не факт, что Белецкий вообще заметит меня.
На всякий случай отворачиваюсь к автомату. Тот шипит, намекая, что напиток готов.
Протягиваю руку к стаканчику.
Вот и все. Сейчас заберу свой какао и тихо свалю. Белецкий меня не увидит. А если увидит, то не узнает.
Бумажный стаканчик очень горячий. Аккуратно вытаскиваю его из-под крана. Дую на шапку пены и разворачиваюсь.
Чтобы едва не вылить напиток на грудь мужчины.
Белецкий стоит прямо передо мной. Смотрит в упор. Обводит мое лицо нечитаемым взглядом, затем осматривает целиком.
– Здрасте, – выдавливаю испуганно.
Сердце заходится в бешеном ритме. Запах его парфюма окутывает меня.
– Привет. Вкусный кофе?
Кивает на мой стаканчик.
– Это какао, – хрипло отвечаю ему.
Я забываю, как дышать рядом с ним. Сердце колотится где-то в ушах. Такими темпами, я тут рядышком с Ниной прилягу в этой клинике, если не перестану так реагировать на Белецкого.
Губы Игоря медленно раздвигаются в усмешке.
– Какао вкусное? – он слегка склоняет голову набок.
Смотрит на меня как на диковинку какую-то.
Делаю глоточек. Потому что понятия не имею, какое оно на вкус. Горячая жидкость обжигает язык, и я морщусь.
– Горячее так точно, – ощущаю, как неприятно покалывает внутри рта.
Ух, мало подула. Надо еще.
А Игорь смотрит на мои губы. Жар приливает к щекам. Даже не знаю, что больше горит. Рука, которой я держу стаканчик, или губы под взглядом Белецкого.
– Что ты здесь делаешь? – продолжает мужчина.
Это какая-то магия рядом с ним. Ощущение, что весь мир исчезает. Будто нет тут стойки регистрации, где записывают пациентов и выдают больничные листы. Нет других больных, переговаривающихся между собой, спрашивая о время записи.
– Сестру привезла.
Чувствую, как на лице появляется улыбка.
Не могу ее контролировать. У меня же сестра болеет, а я улыбаюсь.
– И что с ней?
– Пневмония.
– Понятно, – он делает шаг ко мне.
Вздрагиваю. Но Белецкий просто обходит меня. Начинает хлопать себя по карманам.
– Есть мелочь? – оборачивается ко мне. – Я бумажник оставил в машине, а эта штука не дает сдачу.
Протягиваю ему оставшиеся монеты. Он берет несколько штук с моей ладони и вкидывает их в автомат.
– Так что там с твоей сестрой? – спрашивает таким тоном, будто не слышал, что я сказала раньше, или забыл.
– Пневмония, – повторяю, чувствуя небольшую обиду.
– Печально, – качает головой, не глядя в мою сторону. – Думаю, с ней все будет в порядке.
А сам нажимает на кнопки на аппарате.
– Да, – смотрю ему в спину. – Я тоже на это надеюсь. Не дешевое удовольствие.
– Зато врачи здесь хорошие.
Аромат кофе разливается в воздухе. Белецкий забирает напиток и наконец-то поворачивается ко мне.
– Ждешь родителей? – спрашивает зачем-то.
Я же так засмотрелась на его губы, что не сразу соображаю, что нужно ответить.
– Родителей? – недоуменно моргаю.
– Ну да. Сестре сколько лет? Они ее оформляют, а ты ждешь? – усмехается он.
– Нет. Я-я… тут одна, – признаюсь ему.
Он явно удивлен. Еще раз осматривает меня.
– Ясно, – говорит странным тоном. – И давно сестра болеет?
– Только сегодня положили в больницу.
Опускаю взгляд в свой стаканчик. Все же делаю глоток чуть остывшего какао. Вот теперь нормально. Можно пить.
Поднимаю голову и сталкиваясь с задумчивым взглядом Белецкого.
– А вы тут какими судьбами? – перевожу тему.
Тяжело мне придется, если он продолжит расспросы о родителях.
– К аллергологу ходил, – морщится Игорь.
Даже не ожидала, что он ответит. Странно уже то, что он со мной говорит.
– А-а, помню. Перец, – улыбаюсь я.
– Он самый. Попался сегодня за обедом.
– Это в нашем ресторане?
– Нет. Заказал доставку в офис. Не заметил, что в салате был перец, – усмехается Игорь. – Вот и решил заглянуть к врачу. На всякий случай.
– Ясно, – киваю. – Это правильно. За здоровьем надо следить.
– В моем возрасте? – усмехается Белецкий.
Жар приливает к щекам.
– Эм. Я не это хотела сказать, – тут же выпаливаю. – Я вообще ничего не говорила о вашем возрасте.
– Еще не хватало. По-твоему, я уже старый?
– Ну, вы старше меня. Это факт…
Прикусываю язык.
Что я вообще несу? Пора бы остановиться. Но мне очень хочется продлить этот момент. Миг, когда я просто общаюсь с мужчиной, который мне нравится.
Только Игорь хмурится. Смотрит на меня тяжело и недовольно.
Ой, кажется, что я что-то не то сказанула. Вот могу же ляпнуть, не подумав.
– Да ладно. Ненамного старше, – говорит он внезапно. – Сколько тебе?
– Двадцать, – быстро вру.
Зачем? В тот момент даже не понимаю. Эта цифра сама слетает с губ.
Хотя, может потому, что если скажу свой настоящий возраст, он решит, что я еще ребенок, и не станет со мной общаться.
Белецкий изучает мое лицо задумчивым взглядом.
– Мне тридцать. Десять лет сейчас не разница. По сравнению с тобой, не такой уж я и старик.
– А я не говорила, что вы старик, – отвожу взгляд. – Наоборот, хорошо, когда мужчина старше.
Ой, все. Стукните меня по башке. Что я несу?!
Это все стресс из-за сестры. По-любому, именно он.
– Ладно, – усмехается Игорь. – Тебя подвезти?
И вновь смотрит на меня.
А я не знаю, соглашаться или нет. Очень хочется побыть с ним подольше. Только это “подвезти” каждый раз заканчивается поцелуем…
14
В конце концов соглашаюсь на его предложение.
Понимаю, что играю с огнем. Что я ему не нужна. Ну, может на одну ночь – и то вряд ли. И все равно глупо цепляюсь за любую возможность побыть с ним подольше. За каждую каплю времени, проведенную с ним.
Ничего не ожидаю в ответ. Просто хочу быть рядом. Вдыхать аромат его парфюма, смотреть, как он улыбается, как его пальцы держат стаканчик с кофе или медленно прогуливаются по моей коже, оставляя на ней дорожку из щекочущих мурашек…
– Ты голодна? – спрашивает Игорь, заставляя вынырнуть из радужных мыслей, в которых он уже несет меня на руках в спальню и укладывает на кровать, устеленную лепестками роз.
– А? – вздрагиваю и пристыженно смотрю на него.
– Есть хочешь? Можем поужинать где-нибудь перед тем, как я тебя отвезу.
Нервно сглатываю.
Надеюсь, он не догадался по моим горящим щекам, о чем я только что думала.
– Так что? – продолжает смотреть на меня.
Провести еще полчасика, а может и часик с мужчиной своей мечты? Разве я могу отказаться?!
– Хорошо, – поспешно киваю.
– Ладно, идем.
Меня охватывают запоздалые сомнения.
А если он посчитает меня корыстной? Тут сестра больная, а я еду с ним на ужин. Надо будет за себя заплатить. Точно, у меня же и денег с собой нет! Я все отдала на больницу. Ну ничего, мы же наверняка в “Элизиум” поедем, попрошу Ольгу записать заказ мне в счет зарплаты. Работникам ресторана такое позволено.
Стискиваю кулаки и прячу их в рукава куртки.
– Нервничаешь? – спрашивает Белецкий, замечая мой жест.
– Немного, – пожимаю плечами.
– Ничего. С твоей сестрой все будет в порядке, – говорит он.
– Как и с вашей аллергией? – спрашиваю его.
Прикусываю губу. Белецкий смотрит на меня темным взглядом. То ли прибить хочет, то ли еще чего.
А я смотрю на него и не могу отвести взгляд. Что я вообще только что сказала? Я же не буду ему говорить, что нервничаю из-за него. Из-за того, что он так близко.
– Конечно. Я с ней всю жизнь живу. Сейчас уже легче. Только пятна появляются, если съем перец, а раньше и удушье было, и Квинке, – морщится Белецкий.
– Ясно, – киваю я.
В холле внезапно включается громкоговоритель.
– Мересьева Карина Александровна! – слышу голос администратора. – Подойдите к регистратуре!
Морщусь. Ну зачем так орать? Я же в двух шагах от регистратуры стою!
– Тебя? – краем губ улыбается Белецкий.
– Ага.
– Ну иди, я подожду в машине.
Не успеваю спросить, как я найду его машину. Он просто разворачивается и уходит, предварительно бросив пустой стаканчик в урну. Со вздохом, отправляю туда и свой. Иду к регистратуре.
– Все, ваша сестра оформлена. Вот график посещений и телефон дежурной медсестры, на случай, если что-то понадобится, – администратор выдает мне визитку клиники.
– Я могу увидеть Нину? – прячу визитку в карман.
– Время посещения у нас с обеда до ужина. Но скорее всего, сейчас ваша сестра на процедурах, как вновь поступившая. Лучше поговорите с ее лечащим врачом, – улыбается администратор. – Антон Яковлевич – отличный специалист. С ним ваша сестра в надежных руках.
У меня ощущение, будто она эти слова заучила и всем говорит.
– Ладно, а где его найти?
Она бросает взгляд на часы.
– Скорее всего сейчас он в ординаторской. Второй этаж, пульмонология, кабинет двести три.
– Спасибо.
Не дожидаясь лифта, лечу на второй этаж по широким ступенькам. Понимаю, что Игорь может не дождаться меня и уехать, но и уйти просто так, не поговорив с врачом, не могу. Раз мне не дают увидеться с Ниной, то хоть этого Антона Яковлевича расспрошу что да как.
На втором этаже всего два отделения: хирургия слева, а пульмонология – справа, о чем говорят крупные надписи над дверями. Третьим от входа оказывается кабинет двести три. На свой вежливый стук слышу:
– Войдите.
Робко просачиваюсь в кабинет.
– Здравствуйте, – осматриваю помещение с диванами и столами. На первый взгляд оно кажется безлюдным. – А мне нужен Антон Яковлевич…
– Это я, – из глубины кабинета выходит мужчина средних лет. – Что вы хотели?