Запертые во тьме

Он остановился в двух шагах от первого флажка. Прислушался.

– Вы слышите? – шепотом спросил он.

Марина недоуменно посмотрела на него.

– Что?

Войтех ничего не ответил. Раз спросила, значит, не слышит. Значит, это все его экстрасенсорное восприятие, а не обыкновенный человеческий слух. Войтех определенно слышал какие-то звуки, доносившиеся из черноты. Не то шепот, не то шелест листьев на ветру… Он подошел еще ближе к проходу, шагнул за флажок.

– Стойте! – предостерегающе крикнула Марина.

Наверное, и за рукав схватила бы, но Войтех остановился сам. Тень теперь была перед самым его носом, буквально в нескольких сантиметрах от глаз. Войтех смотрел на нее, а она с ним разговаривала. Шептала что-то неразборчиво, едва слышно, не то просила, не то завлекала. Убаюканный этим шепотом, Войтех поднял руку и осторожно коснулся черноты. Тонкая ткань перчатки не дала видениям прорваться к нему, защитила от физического контакта. Но шепот стал слышнее:

– Помогите! Эй, кто-нибудь! Помогите!

Войтех нахмурился и отнял руку. Без перчатки он наверняка расслышал бы больше, но рядом не было ни Саши, ни Жени, а рисковать контактом с феноменом без присутствия врача он не хотел. Зря Саша считала его склонным к суициду, он никогда таким не был, и сейчас тоже не стал.

– Что такое? Что вы слышите?

Снова шепот, но уже не из тени, а рядом. Войтех повернул голову, встретился с настороженным взглядом Марины.

– Там кто-то есть, – сказал он. – Кто-то зовет на помощь. Вы говорили, кто-то заблудился в темноте?

Марина кивнула.

– Ребята, которых вывели из города, говорят, что туда шагнул их знакомый, а потом во время перехода потерялся и… один из наших. Но почему вы их слышите, а я нет?

– Я экстрасенс, – Войтех продемонстрировал обтянутые тонкой тканью ладони. – От физического контакта с предметами и явлениями я ловлю видения, возможно, потому и слышу то, что не слышите вы.

– А зачем перчатки? – не поняла Марина.

– Они меня защищают от этих видений.

– Так снимите, получите больше информации.

– Ваш отец говорил, что контактировать с тенью незащищенной кожей опасно, – напомнил Войтех.

– Мой отец просто перестраховался, – махнула рукой Марина. – Нельзя входить в нее без защиты, если вы сунете туда руку, ничего не случится.

Войтех не успел никак это прокомментировать, как Марина ответила это за него:

– Или от контакта с чем-либо с вами что-то происходит?

– В лучшем случае – падаю в обморок.

– Ясно. Редкие экстрасенсы могут использовать свои возможности без вреда для себя.

– Вы знаете многих?

– Многих – не многих, но кое с какими встречалась, – девушка пожала плечами.

– И вы не скажете мне, как обнаружили проходы? Вдруг мне это как-то поможет.

Марина закусила губу, посмотрела в сторону белого фургона, словно проверяла, не видит и не слышит ли ее отец.

– С помощью компаса, – наконец призналась она. – Внутри тени приборы не работают, но рядом с ней ведут себя нормально. И только возле прохода… – Марина не стала договаривать, вместо этого вытащила из кармана широких брюк компас и поднесла его к тени в месте, обозначенном как проход. Стрелка, указывающая на Север, дернулась, а потом медленно завертелась против часовой стрелки.

Войтех молча кивнул, давая знать, что понял. Марина спрятала компас обратно в карман, и они медленно двинулись дальше, вдоль непроницаемой черной стены без каких-либо обозначений другого прохода, но Войтеху все равно казалось, что он слышит призывы о помощи изнутри.

– Сколько они там уже находятся? – не выдержал он.

Марина не стала уточнять, кто именно «они», очевидно, шла и думала о том же.

– Парень из города исчез в первый же день, значит, девять дней, а наш человек – семь.

– Без еды и воды?..

Марина не ответила. Шла вперед, разглядывая что-то у себя под ногами и периодически подбивая носком ботинка мелкие камешки.

– В городе время течет медленнее, чем здесь, – наконец призналась она. – Надеюсь, внутри самой тени тоже. И мы успеем спасти тех, кто заблудился в ней.

Войтеху очень хотелось расспросить о том человеке, кто заблудился с их стороны, но он не стал. Интуиция подсказывала, что человек этот был Марине небезразличен, а бередить чужие раны он не хотел. Просто шел следом, периодически касаясь кончиками пальцев черноты, пока вдруг не остановился: ему показалось, что пальцы за что-то зацепились. До этого, касаясь тени, он лишь ощущал легкую тревогу на уровне экстрасенсорного восприятия, ничего физически не чувствовал, а сейчас явственно дотронулся до чего-то твердого и теплого.

Марина ушла вперед и даже не заметила его заминки. А Войтех повернулся к исчезнувшему городу, вглядываясь в то место, где ему почудилось касание, а затем осторожно снова дотронулся до черной материи. Твердое. Ему не почудилось. То, что это чужая рука, Войтеху снова подсказывала обостренная интуиция. Снимать перчатку все еще казалось плохой идеей, поэтому он сунул руку в тень прямо в перчатке.

Его пальцы определенно скользили по чьей-то руке. Миновали безвольную ладонь, дотронулись до запястья в том месте, где билась невидимая жилка.

Что, если попробовать вытащить обладателя руки? О том, что этого не стоит делать, интуиция заорала за мгновение до того, как кто-то с другой стороны крепко сжал ладонь Войтеха. В ту же секунду на него обрушились видения.

Он видел рушащиеся дома, падающие сверху камни, слышал звон разбивающегося стекла. Земля под ногами затряслась, заходила ходуном, кожу на спине закололо острыми осколками. Войтех попытался выдернуть руку, но тот, кто держал его, лишь крепче сжал пальцы. Сквозь падающие с неба камни Войтех разглядел Сашу, бегущую ему навстречу, но за секунду до того, как она бросилась бы ему на шею, вместе с очередным камнем упала сверху непроницаемая чернота, отделяя их друг от друга.

Тьма поглотила Сашу, и на какое-то время Войтех тоже перестал что-либо видеть перед собой. Лишь когда кто-то потряс его за плечо, он понял, что не видит, потому что закрыты глаза. Открыл их, огляделся. Надо думать, предсказуемо потерял сознание, потому что сейчас лежал на земле, а Марина сидела на корточках рядом и трясла его за плечо.

– С вами все хорошо? – встревоженно спросила она, видя, что он открыл глаза.

Войтех с трудом сел, стараясь лишний раз не шевелить головой, которая, казалось, с трудом держалась на плечах.

– Да, – хрипло ответил он. – Показалось, что нащупал чью-то руку в темноте.

Марина проследила за его взглядом и покачала головой.

– Это иллюзия. Не вы первый на нее попадаетесь.

О том, что рассмотрел в видении Сашу, он говорить не стал. Марины это не касалось, а у него возникло болезненное до спазмов в груди чувство, что если видение сбудется, то Сашу он больше не увидит никогда.

15 июня 2017 года, 11.13

Мобильная лаборатория ИИН

Оренбургская область

В Ваниной жизни было много вещей, которые его бесили. И одной из них, стоя где-то в самом начале списка, были всякого рода начальники и надзиратели. Бунтарская натура проснулась в Ване еще в детском саду: он принципиально не спал во время тихого часа и не играл с теми игрушками, какие давали. Хотел еще и не доедать обед до конца, когда грозная воспитательница Екатерина Николаевна требовала чистых тарелок, но, к сожалению, любовь к еде в нем с рождения была сильнее, чем ненависть к приказам. В школе ему тоже частенько снижали оценки за поведение, поскольку никаких авторитетов он не признавал, а мысли об армии вгоняли его в такой ужас, что откосить стало навязчивой идеей. После окончания университета Ваня недолго проработал в НИИ. Если из школы его обязаны были выпустить с аттестатом, а в университете у самого хватало мозгов сдерживать натуру ради получения диплома, то начальник на работе ему ничего не должен был, а за ту зарплату, что ему платили, Ваня посчитал, что тоже никому ничего не должен.

Полковник Николаев Сергей Степанович, стоящий теперь над душой, раздражал Ваню еще сильнее, чем Дворжак в самом начале знакомства. Уж лучше бы надзирателем за ним оставили Марину. Пусть девушка ясно дала понять, что к флирту не расположена, но когда его это останавливало? Анька, вон, тоже не была расположена пару лет назад, а теперь ничего так, на ужины периодически соглашается. На завтраки, правда, никак, но Ваню это не смущало. И не такие крепости брали. На самом деле, у него был шанс взять и эту, сам упустил.

Если в начале знакомства Ваня был Анной Замятиной действительно очарован, а ее отказы поддаваться разбудили в нем спортивный интерес, то недавно он понял, что Саша была права, заявив однажды, что он бросит Анну, как только та наконец сдастся. И в тот момент, когда Анна действительно готова была сдаться, Ваня сделал вид, что не заметил этого, и чуть увеличил расстояние между ними. Пусть так и остается, пока он не поймет, что Саша была неправа, или окончательно не убедится, что была права и лучше ему оставить эту затею. Потому что работать в ИИН Ване, если уж начистоту, хотелось гораздо больше, чем переспать с Анной. Аня, похоже, все поняла и тоже вернулась на прежнюю позицию.

– Так-с, пора начинать! – хлопнул в ладоши Ваня, когда Дворжак и Марина ушли к тени. – Вы будете помогать или не мешать?

Полковник удивленно вздернул брови.

– Наблюдать, – невозмутимо хмыкнул он.

– Ага, и контролировать, – пробормотал про себя Ваня.

Ну, хочется ему сидеть и смотреть, пусть сидит и смотрит. Главное, чтоб руками ничего не трогал. А с оборудованием Ваня и сам справится, не первый раз.

Вместе с Дворжаком они успели повесить несколько камер, поэтому первым делом Ваня принялся устанавливать остальные. Полковник не стал сидеть на месте, ходил хвостиком, делал заинтересованный вид, задавал вопросы по оборудованию, но Ваня видел, что цепким взглядом он следит за тем, что именно будут снимать камеры. А пусть следит, ему не жалко! Если будет нужно, Ваня потом перенастроит. Делов-то. Не будет же полковник сидеть тут вечно.

Когда камеры и кое-какое не менее скучное оборудование были приведены в боевую готовность, настал черед более интересных вещей: с трепетом первооткрывателя Ваня смахнул пыль с коробки с новеньким квадрокоптером. Его покупку пришлось согласовывать не только с Анной, но и с Дворжаком, хотя Ване казалась очевидной его необходимость. В деле квадрик еще не использовался, Ваня только несколько раз проводил на нем тренировочные полеты.

– Крутая штука, – похвалил полковник, заглянув через Ванино плечо.

Тот любовно погладил матово-черный корпус аппарата.

– Сам выбирал! – с гордостью ответил он, будто хвастался собственными успехами. – Работает от двух аккумуляторов с обогревом, может летать даже при −20! Если откажет один аккумулятор, все равно не упадет. Почти полчаса полета без подзарядки, радиус удаления – до семи километров. При наличии дополнительных винтов поднимается на высоту до пяти тысяч метров над уровнем моря!

– Ну, нам такая высота без надобности, – заверил полковник, – тень и до километра не дотягивает.

– Да и правильно, я все равно винты не купил еще, – признался Ваня и тут же продолжил хвастаться: – Снимает видео в разрешении 4К. Так что картинка у нас будет – зашибись!

Он рассчитывал, что за день удастся снять тень полностью, но полковник поспешил разочаровать: вестисъемку им позволено только с того места, где разбили лагерь, плюс/минус несколько километров в стороны. А уж о том, чтобы поснимать ту сторону, где расположились военные, и мечтать не следовало. Полковник вообще сначала настаивал на том, что первым просмотрит записи, а только потом даст их сотрудникам Института, но тут уж Ваня едва не психанул. Смысл просить их провести расследование, если так тщательно контролировать и скрывать факты? Мало того что не рассказывают, что уже знают, так и не дают самостоятельно выяснять. Пришлось этой военной крысе признавать его правоту и идти на уступки.

Тень вблизи показалась Ване удивительно красивой. Если Войтеха она отчасти тревожила и пугала, то Ваня рядом с ней ничего такого не чувствовал.

– Зуб даю, так и выглядит черная дыра вблизи! – восхищенно заявил он, едва не уткнувшись носом в непроглядную темноту.

Полковник ничего не ответил, но следил за его действиями с неодобрением. Ваня разглядывал феномен еще несколько секунд, а затем отошел на безопасное расстояние, поставил квадрокоптер на землю и с особым трепетом взял в руки пульт управления.

– Ну, миленький, не подведи, – прошептал он аппарату, медленно и аккуратно поднимая его в воздух.

Даже на экране мобильного телефона, который Ваня подключил к квадрокоптеру, картинка выглядела четко и ярко, можно было представить, какое качество даст камера на самом квадрокоптере. Впрочем, что там представлять? Ваня уже снимал пейзажи недалеко от Питера, когда тренировался управлять. Оставалось надеяться, что вредный полковник позавидует оснащению какого-то там Института.

Тень впечатляла и внизу, а уж когда появилась возможность взглянуть на нее сверху, Ваня забыл, как дышать. Она не была идеально ровной, как настоящий купол: где-то поднималась в высоту почти на километр, где-то снижалась всего лишь до трехсот метров. В диаметре тоже не была кругом или овалом: были и вмятины, и выступы. Ваня сделал себе мысленную пометку сравнить ее очертания с картой города. Ему казалось, что тень, словно настоящая ткань, приняла очертания того, что накрыла. Спрашивать у полковника не стал: если вдруг они не додумались до этого сравнения, нечего давать им подсказки. Как вы к нам, так и мы к вам, как говорится…

Далеко улететь в сторону ему не дали: полковник велел возвращаться, поскольку дальше начиналась территория другой группы.

– Вы наверняка не хотели бы, чтобы ваш фургон и ваше оборудование кто-то снимал, – заявил он.

Ваня не стал спорить лишь потому, что квадрокоптер уже почти достиг максимального радиуса действия. Еще немного – и свалится вниз. Дворжак его тогда на открытом огне поджарит, а Анька еще и специями посыплет сверху. Он развернул машину в другую сторону, и вскоре на экране появились маленькие фигурки внизу: Дворжак и Марина. Ваня не удержался, опустил квадрокоптер ниже и чуть не выругался вслух: Марина шла вперед, ничего не замечая, а Дворжак, балда с суицидальными наклонностями, засунул руку в тень и явно пытался ее выдернуть оттуда, но у него ничего не выходило. Ну все, хана ему, похоже. Сейчас невидимое чудище затянет его внутрь или руку по самый локоть отхватит, и он помрет от потери крови. Айболит со студентом далеко, первую помощь оказать некому.

А Дворжак тем временем, похоже, поймал видения, потому что задергался, как в припадке. Ваня пару раз уже видел такое. Сейчас он потеряет сознание и сам в эту темноту нырнет, только его и видели! Ваня не удержался, оторвался от экрана и посмотрел вперед, мысленно прикидывая время, за которое сможет добежать до убогого и не дать ему бесславно закончить свое существование, и этого короткого мгновения хватило, чтобы квадрокоптер опасно приблизился к тени и коснулся ее одним винтом. Когда Ваня снова взглянул на экран, было уже поздно. Он успел заметить только, как изображение дернулось, а затем экран залило черным.

– Черт! Черт! Черт!!! – почти заорал Ваня, пытаясь выдернуть дорогущий аппарат из черной дыры, но ничего не вышло: связь с квадрокоптером пропала. – Да твою ж!!! – Ваня замахнулся пультом, но на землю не бросил, только ногой топнул от досады.

– Можете не насиловать кнопки, если аппаратура попала в тень, ее уже ничто не спасет, – меланхолично заметил полковник.

– Это меня уже ничто не спасет, когда Аня узнает, что я грохнул квадрик. Я его полгода выпрашивал!

Квадрокоптер пал смертью храбрых, а вот Дворжак все еще находился по эту сторону, поэтому Ваня, перестав себя корить, побежал к нему. Войтех упал раньше, чем Ваня преодолел и половину расстояния, но, хвала всем богам, на эту сторону. Когда Ваня и полковник добрались к нему, Марина уже успела привести его в чувство.

– Что, Ванга, жить надоело?! – немного резче, чем хотел, спросил Ваня: сказывались быстрый бег и досада от потери квадрокоптера.

– Можно подумать, ты за меня волновался, – с трудом произнес Войтех.

Ваня протянул ему руку, и тот не стал корчить из себя героя, ухватился за нее, поднимаясь. Тут же пошатнулся, но устоял. А вот Ваня не устоял. Перед соблазном. Шагнул ближе, закинул его руку себе на плечо, поддерживая.

– Иди уж сюда, убогий, дотащу тебя до лабы, отлежишься.

Дворжак, кажется, так обалдел, что даже забыл возмутиться. А Ваня искоса взглянул на Марину. Так и есть, смотрит с одобрением. Ну вот, начала оттаивать потихоньку. Если б не папа-полковник, может быть, даже на улыбку ответила бы, а так отвернулась и первой пошла к фургону.

– А где квадрокоптер? – спросил Войтех, разглядев пульт во второй Ваниной руке.

– Там, – Ваня неопределенно махнул пультом в сторону. Признайся, что квадрика больше нет, Дворжак прямо здесь головомойку устроит, а ему это сейчас не надо. – Пойдем, наверняка Айболит уже на подходе, отпоит тебя чем-нибудь.

15 июня 2017 года, 11.40

Городская больница г. Медногорска

Оренбургская область

Всех, кого вывезли из Кувандыка, отвезли в городскую больницу соседнего Медногорска. Тех, кто мог говорить и ходить, оставили под наблюдением в терапевтическом отделении, а находящихся без сознания поместили в реанимацию. Высокий, болезненно худой доктор в желтоватом халате и внезапно розовой шапочке долго не хотел пускать Сашу в отделение, но звонок полковнику быстро решил эту проблему.

– У вас полчаса, – из вредности заявил доктор, пропуская Сашу внутрь и даже не пытаясь быть вежливым.

Однако ей повезло: она еще не успела дойти до первого бокса, как неприветливого врача вызвали в операционную и его сменила юная девушка-интерн. Саша как бы невзначай упомянула, что еще совсем недавно работала реаниматологом в одной из больниц Санкт-Петербурга, и девушка прониклась к ней таким уважением, будто она заявила, что получила Нобелевскую премию по медицине и сейчас, так уж и быть, проконсультирует местных врачей.

– Из Кувандыка к нам привезли пятерых, – рассказывала молоденькая врач, на бейдже которой было указано «Зорина Светлана Аркадьевна». – Двое лежат в конце коридора, и еще трое в пятом боксе. Давайте начнем с него.

Саше было все равно, с какого начинать. В пятом боксе на трех высоких функциональных кроватях лежали мужчина, женщина и девочка-подросток.

– Они одна семья, поэтому мы положили их в один бокс, – пояснила Светлана, подавая Саше медицинские карты всех троих.

Ковалев Андрей Петрович, 37 лет, Ковалева Мария Николаевна, 32 года, и Ковалева Надежда Андреевна, 12 лет. Саша исподтишка посмотрела на девочку, не поднимая головы от бумаг. Родители почти ровесники ее и Войтеха, и надо же, у них уже двенадцатилетняя дочь. Саша никогда не хотела детей и будучи замужем за Максимом не видела себя матерью, но после того, как познакомилась с Димкой – своим сыном из параллельной реальности, и узнала, что там же у нее есть и дочь, которую она не успела увидеть, Саша порой пыталась представить себя в такой роли, представить общего ребенка не с Максимом, а с Войтехом. С Максимом у них уже никогда ничего не будет, потому что он не простит, да и она наконец призналась себе, что никогда его не любила так, как должна любить жена мужа. Правда, и с Войтехом они уже не вместе, но представлять себе его отцом своего ребенка Саша перестать не могла.

Всех троих доставили в больницу неделю назад: 8 июня в 11.05 утра. Через два дня после того, как Кувандык накрыло черным колпаком. Почему их нашли только спустя два дня? И почему вынесли именно их?

– Где их нашли? – как бы невзначай поинтересовалась Саша, втайне подозревая, что Светлана не расскажет: наверняка врачам запретили выдавать любые сведения, кроме медицинских. Полковник же сказал, что ничего сверх необходимого для безопасности им не расскажут. Но то ли ничего такого Светлане не говорили, то ли она забыла или не посчитала нужным выполнять распоряжение.

– Насколько я знаю, их нашли дома, в кроватях. Я слышала… – Светлана покраснела, и Саша поняла, что она не просто слышала, а подслушала, и не могла ее осуждать. Наверняка все происходящее с соседним городом крайне волнует жителей Медногорска, а информации им не дают, вот и приходится добывать ее самим. – Слышала разговор заведующего по телефону. У нас душевая рядом с его кабинетом, и если воду выключить, то слышно, что у него происходит. В общем, он рассказывал кому-то, что в квартире Ковалевых все было спокойно, будто они просто легли спать. В кроватях их и нашли. Сначала спасатели подумали, что они просто спят, и даже попытались разбудить, но ничего не вышло. Их привезли к нам, но и здесь разбудить мы не смогли.

Саша благодарно кивнула, подошла ближе к кровати Марии, взглянула на мониторы, сверяя показания с теми, что были записаны в карте. По всему выходило, что женщина абсолютно здорова и на самом деле словно бы спит, а вовсе не в коме. Та же картина вырисовывалась и с ее мужем и дочерью.

– Я могу осмотреть их и снять кое-какие показания? – Саша указала на объемный чемоданчик, который прихватила с собой из мобильной лаборатории.

– Мне сказали всячески вам содействовать, поэтому думаю, что можете, – кивнула Светлана. – Я вас оставлю, если вы не против, мне нужно взглянуть на некоторых пациентов, пока Антон Вячеславович на операции, я вернусь буквально через десять минут.

Саша рассеянно кивнула, копаясь в чемоданчике и уже не слушая, когда там Светлана обещала вернуться.

Показания ее аппаратов ничем не отличались от больничных. Зрачки пациентов реагировали на свет, давление и пульс укладывались в норму, даже на ЭЭГ не было ничего криминального. Люди просто спали. Воровато оглянувшись, Саша попыталась разбудить Марию, но та не реагировала ни на слова, ни на легкое похлопывание по щекам. А ведь, судя по карте, никаких медикаментов им не вводили! И если верить показаниям приборов, Мария сейчас в фазе быстрого сна, то есть должна легко проснуться от внешних раздражителей.

Светлана вернулась, когда Саша уже складывала мобильный энцефалограф.

– Ну как у вас дела? – поинтересовалась девушка.

– Пожалуй, вы правы: они просто спят, – развела руками Саша. – Не понимаю, в чем дело.

– Никто не понимает, – призналась Светлана. – Будете смотреть на других?

– Безусловно.

В дальней палате лежали двое мужчин, судя по именам на медицинских картах – не родственники. Одному было сорок два года, второму – за шестьдесят. И оба тоже выглядели просто спящими.

– Петрова, – Светлана указала на старшего, – привезли с повышенным артериальным давлением, но нам удалось легко его стабилизировать, больше не поднималось.

– Это может быть возрастное, не показатель воздействия феномена, – предположила Саша.

– Вот и Антон Вячеславович так считает.

На всякий случай Саша сняла показания и с этих пациентов, но тоже ничего, отклоняющегося от нормы, не заметила. И это казалось очень странным. Она уже собиралась уходить, когда внезапно в бокс влетела запыхавшаяся медсестра:

– Светлана Аркадьевна, у Ковалева приступ!

Светлана испуганно взглянула на Сашу и бросилась к выходу. Саша без лишних слов последовала за ней: во-первых, если что-то случилось с одним из нужных ей пациентов, она должна знать, а во-вторых, взгляд Светланы просил о помощи красноречивее любых слов.

– А где Самсонов? – на ходу спросила Светлана.

– Не знаю, только вас смогла найти, – ответила медсестра.

У Ковалева действительно был приступ: он бился в судорогах так сильно, что тонкое одеяло слетело на пол, а две молоденькие девочки, наверняка недавние выпускницы медицинского колледжа, с трудом удерживали его на кровати.

Пока Светлана растерянно смотрела на показания мониторов, Саша сориентировалась быстрее:

– Диазепам! – велела она. Медсестры испуганно посмотрели на нее, а затем на Светлану. Сашу они не знали, белый халат надевал каждый, кто входил в реанимацию, поэтому слушаться ее они справедливо не торопились.

– Диазепам, – повторила Светлана. – Быстрее!

Приступ удалось снять довольно быстро. Мужчина затих, голова его неподвижно лежала на подушке, а показатели жизнедеятельности медленно возвращались к норме.

– Такое было раньше? – спросила Саша, чувствуя внутри уже начавшее забываться удовлетворение от хорошо сделанной работы. Все-таки она скучает по работе в реанимации, как бы интересны ни были расследования Института.

– Нет, – Светлана активно замотала головой. – Они всю неделю спокойные были, вообще не шевелились…

Интересно, что тогда вызвало приступ?

– Светлана, если вдруг такое повторится с Ковалевым или кем-то другим, пожалуйста, дайте мне знать, – Саша протянула ей визитку. – И разрешите переписать показания приборов во время приступа?