Темнейджеры. Каникулы в Чернолесье

Мой разбитый телефон дед ухитрился сдать обратно в магазин, где взамен ему выдали новый, такой же. Администратор пояснил, что фирма-изготовитель не обязана по гарантии менять испорченный товар. И что он идет на некоторое нарушение правил исключительно ради Германа, потому что когда-то, когда он, администратор, был еще мальчишкой, Герман позволял ему садиться за руль своей старой «Нивы». Я даже поревновал минуты две, потому что мне-то садиться за руль не позволялось, но потом решил, что все это было давно, когда меня еще и на свете не было, и обижаться нет смысла, а новый смартфон – вот он. Я немедленно скачал новые приложения, ходил по двору в очках и наслаждался дополненной реальностью. Небо к вечеру стало ярко-красным, облака разошлись как занавес в театре, и фон был просто фантастическим.

Я даже вздрогнул, когда в поле зрения моих очков вдруг влетел ворон Карл. Он был похож на громадного черного орла, как на флаге. Глаза горели желтым огнем, крылья рассыпали искры.

Со страху я отключил приложение. Карл стал обыкновенной птицей. Сел на садовую скамейку и внимательно посмотрел на меня. Я снял очки.

– Карл, где Герман? – спросил я у него.

Я знал, что ворон прекрасно понимает вопросы и даже, когда хочет, отвечает.

– Р-работа, – сказал ворон. – Патр-руль.

– Ясно, – я даже улыбнулся. Можно было не ждать деда скоро. С другой стороны, не играть же до ночи, думал я. Хотелось заняться чем-нибудь еще, вот только чем?

– Др-руг, – вдруг сказал Карл.

– Что?

– Вор-рота. Др-руг.

Я обернулся. За въездными воротами никого не было. Ворон досадливо переступил с ноги на ногу и показал носом совсем в другую сторону.

Ну конечно. В усадьбе были и другие ворота, со стороны леса – широкие, распашные, чтобы мог проехать трактор, а может, и танк. Обычно они были заперты. Я обошел дом и увидел, что за воротами опять-таки никого нет, зато снаружи у забора из длинных бревен скромно стоит Вик.

Он был в том же самом наряде, что и в прошлый раз. В холщовой рубашке и застиранных джинсах.

Увидав меня, он приветственно помахал.

– Перелезай сюда, – сказал я ему.

Он молча показал на стальную мачту с антеннами.

– Не бойся, – сказал я, подходя ближе. – Сигнализацию только ночью включают. Слишком много электричества жрет.

Второй раз просить не пришлось. Вик свободно перемахнул через забор, я даже позавидовал. Мои-то руки и ноги еще ныли после неудачного рейса.

Он протянул мне руку, все еще стараясь не улыбаться. Но я подошел ближе, обнял его, как медведь, и крепко хлопнул несколько раз по спине. Таким приемам меня научил дед.

Вот только Вик был непривычен к такому обращению. Он высвободился и покраснел.

– Ты чего, – спросил я.

– Зачем ты делаешь такой захват? – спросил он.

– Эх вы, экологи, – сказал я. – Отстали вы от времени. Все реальные пацаны так здороваются.

– Я думал, ты хочешь атаковать.

– Интересно. А если бы я действительно хотел?

Вместо ответа Вик сделал одно неуловимое движение, и я оказался лежащим на травке. Впрочем, я приземлился мягко и как будто даже с поддержкой. Уложив меня на землю, этот парень выпрямился и покраснел еще больше.

Я хотел было его пнуть. Но без особой злости. И потом, я видел, что каждое мое движение у него под контролем.

– Одичали вы тут совсем, – пробормотал я.

Он присел на корточки.

– Извини, – сказал он. – Я забыл, что ты ранен. Ты не мог нападать в полную силу. Мне не следовало так себя вести.

Я потрогал свою повязку под штаниной. Рана уже не болела, только чесалась.

– Это точно, – сказал я. – Не следовало. Где вас, кстати, таким приемам учат? В вашем лагере?

– Да. Я ведь там с детства. Летом мы живем здесь. Зимой переезжаем поближе к городу. У нас есть эти… домики на колесах.

Я вспомнил свой навязчивый сон. Черный туман, стоявший за дверью вагончика. Но я не подал виду.

– Значит, вы здесь на все каникулы? – спросил я.

– В «Эдельвейсе» нет каникул, – сказал он. – У нас и школы нет. Мы учимся прямо в лагере. Как это говорится… всему понемножку.

– Счастливые люди, – сказал я.

Он наконец-то улыбнулся.

– Хочешь, сходим к нам? – спросил он. – Я покажу, как мы живем.

Я взглянул на солнце. До вечера было еще далеко.

– Это можно, – сказал я. – Если ненадолго, чтоб дед не узнал. Только зачем пешком ходить? Сгоняем на самокате.

Так мы и сделали.

Самокат выдержал двоих. Мощный электромотор тянул даже в гору. За всю поездку нас никто не видел, никто не обогнал и никто не попался навстречу.

На памятном мне повороте мы свернули в другую сторону. По старинной шахтерской дороге углубились в лес. Там пришлось пойти пешком. Мне не хотелось снова полететь под откос из-за какого-нибудь волшебного корня, да еще чтоб этот Вик прилетел сверху.

Да, лес был непростым. Я шел, глядя по сторонам и разинув рот. Громадные сосны уходили кронами в небеса. Невидимые птицы перекликались, и дятел долбил свои послания, и кукушка куковала нам какую-то бесконечную жизнь. Возможно, впрочем, что этот срок надо было делить на двоих.

Наконец впереди забрезжил свет, сосны расступились, и мы оказались на обширной поляне, заставленной по периметру палатками. Была среди них и пара жилых прицепов. Тут-то я и понял, что мы давно уже обнаружены.

На краю поляны нас ждали.

Трое или четверо ребят довольно угрожающего вида, постарше нас, стояли на нашем пути. Я поискал взглядом их мотоциклы: так и есть, они были припаркованы в сторонке. Это были легкие бензиновые «ямахи», как у гонщиков на мотокроссе. Такие кожаные куртки, как у них, мне приходилось видеть только у адских байкеров в американских фильмах. Словом, эти ребята были так же похожи на мирных экологов, как я на балерину.

Мы остановились. Я поставил самокат на подножку и скрестил руки на груди. Вик шагнул вперед и что-то тихо сказал одному из встречавших. По всему видно, тот служил здесь охранником. Габариты позволяли.

Он придирчиво оглядел меня с головы до ног.

– Значит, ты Серега Волков? – уточнил он. – Ты приехал из города? Ну как, нормально добрался?

Я неопределенно кивнул. Но он продолжал:

– Кажется, был небольшой инцидент на дороге? Все закончилось благополучно?

– Более или менее, – сказал я.

– У нас тут нужно глядеть в оба, – не унимался он. – А то ведь недолго и шею сломать. Ты должен быть благодарен своему приятелю. Наш Вик всегда готов помочь. Он хочет быть добреньким… белым и пушистым…

Я не понимал, о чем это он. А Вик, кажется, понимал вполне, потому что побледнел и сжал кулаки. Но мощный мотоциклист как ни в чем не бывало повернулся к нему:

– Значит, ты пригласил своего дружка прямо в «Эдельвейс»? Мило, мило. Только смотри, светлячок… не пришлось бы тебе потом за него краснеть. А ты знаешь, как у нас краснеют. До крови. Ты все еще стесняешься крови?

Вик молчал. Только скрипел зубами.

– Не болтай, Андрон, – сказал другой мотоциклист, не такой чудовищный с виду и явно поумнее. – Лучше проверь-ка нашего дорогого гостя. Вдруг он принес к нам что-нибудь… неэкологичное?

– Стой и не шевелись, – сказал мне этот Андрон.

Он подошел вплотную и оказался вдвое шире меня. Проверил мои карманы (я не сопротивлялся). Толстыми пальцами, похожими на перетянутые сосиски, вытянул смартфон. Повертел в руках очки для дополненной реальности.

– Это не нужно, – сказал он. – Положи это здесь.

Все-таки дикари, решил я. И спрятал очки с телефоном под сиденье.

– Все в порядке, Феликс, – сказал Андрон тому, второму.

Я присмотрелся к нему получше. Это был парень лет восемнадцати, долговязый, с выбритыми висками и длинной темной челкой на левую сторону. Вот только усы у него еще не росли. Я не удержался и усмехнулся. Он заметил.

– Осторожнее, Сергей Волков, – посоветовал он. – Как я уже говорил, сегодня ты наш гость… но завтра все может быть иначе.

Больше он ничего не сказал.

Пока мы шли через поляну, Вик шепнул мне:

– Андрона не слушай. Феликс – главный в отряде. Он скажет, можно тебе остаться или нет.

– Я сам еще не решил, хочу я или нет, – отозвался я.

– Я хочу, чтобы ты захотел.

Вы сами видите: этот Вик общался как-то странно. Да и вел себя тоже странно.

– Облаков нет, – сказал он. – Оставайся. Сегодня полнолуние.

Я уже чуть было не сказал ему, чтобы он прекратил говорить загадками, но тут увидел кое-что новое и даже забыл, что хотел.

Посреди поляны горел костер. Вокруг него сидело сразу несколько девчонок. Они были одеты в какие-то сумасшедшие длинные рубашки из грубой белой ткани, застегнутые на маленькие пуговицы – и больше ни во что. Так иногда разгуливала по дому моя сестричка Вероника, когда ей не хотелось утром переодеваться. Легко понять, что на нее я так не смотрел.

Одна из девчонок, стоя на коленях, ворошила угли длинным деревянным прутом. Другие следили за тем, что она делает. Искры летели вверх. От костра исходил вкусный можжевеловый дым. Та девчонка, с прутом, подняла глаза и увидела нас.

– Смотрите-ка, кого привел наш Вик, – сказала она. – Могу поспорить, что это и есть тот самый Сережа Волков.

Голос у нее был совсем взрослый и чуть-чуть хриплый. Но мне почему-то очень захотелось говорить именно с ней.

– Ну да, это я, – сказал я и тоже охрип. Вик взглянул на меня искоса и усмехнулся.

Остальные сидевшие у костра посмотрели на меня в упор. Все они были очень красивые. Все немного старше нас. И тоже очень дикие. Ну, если вы понимаете, о чем я.

– Иди к нам, Сережа Волков, – сказала та девушка. – Меня зовут Майя… остальных ты тоже узнаешь. Со временем.

Они подвинулись, и я присел с ними рядом у костра. Да, все они носили платье на голое тело. Наверное, в этом не было ничего такого, ходят же люди в сауну. Но все же когда шесть девчонок в одних рубашках сидят с тобой бок о бок – это уже слишком. И когда сразу две обнимают тебя за плечи – это еще более слишком. Мне вдруг показалось, что я сейчас потеряю сознание и упаду лицом в костер.

– Да ты не волнуйся, – сказала Майя. – Для начала ты должен выпить вот это.

Тут я заметил, что передо мной на костре булькает и брызжет кипятком небольшой медный чайник, какие я видел разве что в кино про старинные времена. Чайник стоял на камнях прямо посреди углей, и Майя очень ловко поддела его своей деревяшкой и извлекла из пламени.

– Это колдовское зелье, – подсказал Вик. – Так они его называют. Не бойся. Это просто игра.

Я потянул воздух носом и уловил необычный, слегка удушливый травяной запах. Вероника иногда заваривала у себя в комнате травяной чай и уверяла, что это настоящий волшебный напиток из Тибета, прямиком из Шамбалы (знать бы еще, что это такое), но эти травки пахли как-то не так. Я бы даже отметил, что Вероникины тибетские травки пахли примерно так, как если бы им очень-очень хотелось дотянуться до этой, здешней.

Никак не комментируя свои действия, Майя наполнила один за другим два глиняных стаканчика – кургузых, словно вылепленных вручную.

– К столу, дети, к столу, – сказала она по-сказочному, и я даже не заметил, как протянул руку первым.

Это было и вправду как в сказке. В сказке про девчонок-колдуний, которые унесли в свое колдовское царство мертвого принца и там его оживили. Я пил, обжигаясь, и чувствовал, что с каждым глотком все больше схожу с ума. Мне уже хотелось узнать, что же эти ведьмы делали потом с принцем и как именно они это делали. Майя посмотрела на меня строго и насмешливо – а может, мне это только показалось. Вик только пригубил напиток из своей чашки. Нагнулся к моему уху и спросил опять:

– Ты остаешься?

Я даже не хотел ничего говорить. Конечно, я уже хотел остаться. Я даже не вспоминал о том, что где-то далеко под сиденьем моего самоката лежит смартфон, который уже давно беззвучно вибрирует и пытается разбудить меня от этого чудесного сна, но у него не получается.

Но самое удивительное было впереди.

Майя пристально поглядела на меня. Улыбнулась едва заметно. Облизнула губы. А потом произнесла – новым, незнакомым, волшебным голосом – три слова, как заклинание в игре: «Wexen… Hexen… Silbermond!»

И – одновременно с этим – подняла медный чайник и выплеснула все, что в нем оставалось, в костер.

Пламя вспыхнуло и поднялось выше человеческого роста. Искры рассыпались фейерверком. Высокие сосны, что окружали поляну, медленно тронулись с места и поехали в сторону, как будто мы сидели в центре громадной карусели, и я повалился на землю, чтобы не упасть. Кажется, я стоял на четвереньках, а карусель все кружилась, и вокруг мелькали чьи-то лица, и разноцветные пятна вспыхивали перед моими глазами, словно я до сих пор был в очках для виртуальной реальности – а ведь я прекрасно помнил, что оставил их далеко отсюда! И все же это было больше всего похоже на игру, на одну очень знакомую игру, в которой все превращаются в…

Я стоял на всех четырех лапах, и это было очень удобно. Ребра больше не болели, голова не кружилась. Да и крутить головой было не нужно. Новое звериное зрение было очень удобным. Даже не оглядываясь, я видел, что Вик держится чуть поодаль, за моим плечом, готовый прийти на помощь, если мне будет плохо. Он мой друг, знал я.

– Круто? – беззвучно спросил Вик.

Я повернулся к нему всем телом.

Вик был ростом с меня, даже чуть повыше в холке. Шерсть у него оказалась светлая, почти белая, серебристая, и это было красиво, потому что он весь как будто светился под луной. Да, полная луна висела в небе прямо над нами, и это меня беспокоило – сам не знаю, почему. Я поднял морду к небу и уже хотел запеть песню, но Вик сделал шаг вперед и тихонько куснул меня за ухо.

– Тише, – сказал он. – Девчонки смеяться будут.

– Это почему? – обиделся я.

– Все так делают. В первый раз. И все смеются.

– Забей, – сказал я упрямо, оттолкнул его плечом и завыл.

Это была славная песня. Так мне казалось. Она разносилась над лесом, она достигала самой луны, и луна в ответ благосклонно улыбалась мне – такому сильному, красивому, молодому волку.

Но этот чертов Вик оказался прав. Стоило мне остановиться, чтобы глотнуть воздуха, как я услышал веселый смех. Беззвучный: волки не смеются вслух. Я старался не обращать внимания на девчонок, но знал, что они смотрят на меня, и щелкают белыми зубками, и машут серыми красивыми хвостами, и показывают длинные розовые языки. А вон там кто-то даже повалился от смеха на траву и катается по ней, размахивая в воздухе всеми четырьмя лапами. Да еще и рослый черный Феликс стоит там, вдалеке, и тоже ухмыляется.

– Ну а чего случилось-то, – спросил я смущенно как бы у всех сразу.

Одна молодая волчица выступила вперед из темного круга, и я узнал в ней Майю – даже не спрашивайте, как. Я узнал ее по глазам, по голосу в моей голове, а главное – по запаху. Да, по запаху. Ничто на свете не пахло так приятно и так тревожно.

– Малыш, – сказала она. – Ты еще не умеешь петь. И врать ты не умеешь…

Здесь я бы покраснел, наверно, если бы оставался человеком. Потому что я уже знал, что она скажет. Я начинал понимать, как они говорят друг с другом. Ну, то есть как мы говорим.

– Ты поешь о том, что ты еще совсем мальчишка, – продолжала она. – Что у тебя еще не было ни одной подружки… хотя очень хотелось… и все это слышат. И все понимают. Это люди умеют притворяться… обманывать… верить в обман… но мы-то не люди.

Хоть она и говорила негромко и ласково, шерсть на моей спине вдруг встала дыбом.

– Но кто же мы? – спросил я.

– Раньше люди про нас говорили – вервольфы, оборотни. Сейчас никак не говорят. Мы сделали так, что они замолчали… это сделали мы, сверхволки…

– Не болтай лишнего, Майя, – прервал ее Феликс.

Как я уже говорил, он стал крупным черным волком с необычно длинной шерстью на загривке. Его глаза светились в темноте, а взгляд был тяжелым и недобрым. Я знал, что он мне не друг. Но он был вожак этой стаи.

Он подошел ближе. Майя посторонилась. Только один Вик по-прежнему стоял за моей спиной, и я чувствовал его тревогу.

– Ну что же, с днем рождения, темнейджер, – сказал Феликс. Да, он использовал это странное слово, и потом оно стало означать для меня очень много. Но тогда я услышал его в первый раз.

– Почему темнейджер? – спросил я.

– Оборотни – порождение тьмы. Во всяком случае, так принято думать. Поэтому ты и темнейджер. Этим словом называют наш молодняк. У взрослых другая история, – тут он горделиво приосанился, давая понять, что он-то уже взрослый. – Но ты должен знать: нас уже много, и нас все больше. Здесь ты видишь только младший отряд, «Эдельвейс». Таких отрядов, как у нас, десятки по всему миру. Где-то мы притворяемся экологами, где-то поисковиками, где-то – реконструкторами истории… вот и здесь мы кое-что реконструируем…

– Мне кажется, теперь ты болтаешь лишнее, Феликс, – заметила Майя.

– Отчего же. Пусть знает. Давным-давно, когда была мировая война, оборотни из разных стран тоже сражались между собой… а кое-кто говорит, что мы и до сих пор продолжаем бороться, только в другом пространстве и времени…

– Никогда не слышал ни о чем подобном, – сказал я.

– Конечно. Ты же был человеком. Такие тайны – не для людей. Было бы странно, если бы мы болтали об этом в открытом интернете.

– Но… – я на секунду смутился. – Я никогда не думал, что я… стану волком.

– Никогда не думал? – Феликс усмехнулся. – Брось. Это у тебя в крови. И ты всегда это знал. Ну-ка, вспомни: какую игру ты скачал сегодня вечером? «Темный век»? Вот тебе и ответ. Ты всегда мечтал быть с нами.

Я промолчал. Он был прав. Я всегда знал, кто я. Нет: я знал, кем я должен быть. Именно поэтому я ни на секунду не скучал по своему прежнему облику. Я больше не был дурацким неуклюжим замкнутым подростком с гигантскими амбициями. Сейчас я был смелым и сильным волком-оборотнем, и мои мечты нечаянно обернулись реальностью.

Наверное, вы слышали басню про волка в овечьей шкуре? Ерунда. Это не работает. Это просто глупо. Вот когда баран примеряет волчью – совсем другое дело. Его статус резко меняется… на противоположный.

И пусть надо мной только что посмеялись волчицы-девчонки – я уже знал, что только так они выражают свой интерес. Я всегда мечтал быть с ними? Да. Я только об этом и мечтал.

– Я теперь всегда буду волком? – спросил я, хотя и знал, что звучит по-детски глупо.

– Не забегай вперед, – ответил Феликс. – Иные новички не доживали и до рассвета.

– Это почему?

– Не выдерживали испытаний.

– И что же это за испытания?

– Разные. Ну, допустим, это может быть поединок. Ты должен показать свою силу. Слабаки нам тут не нужны. Слабаков находят потом в долине, у ручья. Иногда по частям. Кстати… тебя ведь тоже там нашли, если я не ошибаюсь? Пожалели, вытащили из лужи?

Вик, который стоял рядом, напрягся. Покосился на меня. Я знал, о чем он думает. Но он продолжал быть на моей стороне, и это я тоже знал.

Поэтому мне было плевать на намеки Феликса.

– Значит, поединок, – сказал я. – И с кем же?

Вик чуть заметно задрожал, и это не укрылось от глаз Феликса.

– Да уж, конечно, не с твоим светленьким приятелем, – отвечал он, усмехаясь. – Будто я не знаю, что он тебе подыграет, чтобы ты остался. Ему, видите ли, здесь скучно. Не-ет. Ты будешь сражаться с самым сильным волком в стае. Даже не буду объяснять, кто это, но далеко ходить тебе не придется. Твоя задача – выстоять хотя бы минуту. А Майя… да, Майя будет следить, чтобы все было честно.

– То есть, ты уверен, что Майя мне не подыграет? – спросил я с усмешкой. В этой волчьей шкуре я стал необыкновенно смелым и даже безрассудным. Это было непривычно.

Вот и Феликс тихонько зарычал. Я понимал, что он хочет сказать, что таких наглых пионеров в «Эдельвейсе» давно не видели. Но мне было все равно. Я просто стоял и смотрел ему в глаза. И знаете, почему? Потому что на меня смотрела Майя.

И она посмотрела на меня еще раз, будто оценивала. Вот это и есть настоящее испытание, подумал я вдруг.

– А ты не трус, – сказала она негромко.

– Проверим, – проворчал Феликс. Прикрыл глаза, будто устал от разговора со мной. Расслабленно переступил с лапы на лапу. И вдруг прыгнул.

Не понимаю, как это произошло, но я увернулся. Его зубы лязгнули в воздухе рядом с моим горлом, и тяжелая туша медленно, очень медленно налетела на то место, где я только что стоял, потому что я с молниеносной быстротой подскочил и развернулся в воздухе. Я никогда не владел своим телом в таком совершенстве. Спустя мгновение я стоял на всех четырех лапах и наблюдал, как черный волк не очень-то ловко приземляется боком ко мне. Еще одну долю мгновения я думал о том, что могу его убить: для этого всего лишь нужно метнуться вперед и вцепиться ему в шею сзади, пока он не опомнился. Но я стоял неподвижно. Вик глядел на меня с восторгом. Девчонки стояли в стороне, боязливо сбившись в кучу, но их глаза светились любопытством. Я посмотрел на Майю: она улыбалась. Кажется, она даже не удивилась, что я выиграл.

А ведь этот Феликс тоже мог победить, подумал я. Если бы он не промазал, я валялся бы сейчас на земле с разорванным горлом, истекая кровью и в последний раз пытаясь вздохнуть.

Мгновение кончилось. Феликс смотрел на меня, и глаза у него были бешеные. Он не привык проигрывать. Он кое-как сдерживался, чтобы не кинуться на меня снова. И сдержался.

– Ну, погоди, – процедил он беззвучно, показав передние зубы. – Допрыгаешься.

Когда-то дед показывал мне старый советский мульт. Там тоже был волк, только нестрашный и глупый. Он гонялся за мелким подлым зайцем и все повторял: «Ну, погоди!», потому что больше ничего говорить не умел.

– Надо же, какой талантливый парень, – сказала тут Майя, слегка растягивая слова. – Дедушка Герман мог бы тобой гордиться. Не так ли?

– Причем тут Герман? – спросил я.

– Ну а как же. Разве не он тебя учил таким приемам?

– Он? Меня?

– Тебя. Он ведь хочет, чтобы ты стал Смотрителем?

Я даже не знал, что ей ответить. А Майя теперь она смотрела на Феликса, и я больше не понимал, о чем она говорит. Я мог понимать мысли, когда они были обращены ко мне, но здесь она переговаривалась о чем-то с ним. Мне это не понравилось.

А еще я вдруг подумал вот что: если бы я валялся сейчас на земле, истекая кровью, Майя точно так же насмешливо смотрела бы на Феликса. И на встрепанного Вика, который стоял в пяти шагах от меня и тяжело дышал, будто это он, а не я, только что участвовал в поединке.

– Пойдем, – сказал ей Феликс. – На сегодня хватит. Пусть наш герой раздает поклонницам автографы.

Они вдвоем скрылись в темноте, и мне оставалось только проводить их долгим взглядом. Мне было грустно. Я и не знал, что могу так ревновать. Странно: когда я был человеком, ничего подобного со мной не случалось.

Вик подошел ближе. Ткнулся носом в мое плечо.

– Ты очень быстрый, – сказал он. – Ты будешь быстрее всех, если захочешь.

– А куда мне спешить? – спросил я, хотя думал совсем о другом.

– Волк-оборотень должен быть очень быстрым.

Кто медленный, того все равно рано или поздно убьют.

Вот тут я взглянул на него с интересом.

– А ты? – спросил я. – Ты тоже выдержал испытание?

– Я был самым быстрым, – отвечал он спокойно. – До тебя.

Я стоял и смотрел на него. Я с трудом верил, хотя не верить ему было нельзя. Я даже потянул носом воздух. Нюх давал мне еще одно преимущество – даже получше зрения. Этот Вик признал, что я сильнее, и все равно для нас ничего не изменилось. Я знал, что он по-прежнему мой друг, и других у меня нет.

Зато у меня будет много подружек. Это я понял прямо сейчас. Девчонки, осмелев, подходили ко мне, жмурились от удовольствия и норовили прикоснуться носом к моему носу: это они так знакомились. Вик отошел в сторону. Он еле заметно скалил зубы и облизывался. Так он улыбался.

– Серенький, Серенький, ты нам телефон скажешь? – спрашивали девчонки. – А у тебя правда подружки нет? А почему? – («Вот дура», – куснула при этих словах одна другую). – А тебе какие девочки нравятся?

Мне нравились все. Несколько минут – и мы уже сбились в кучу, и кувыркались, и трепали друг друга за уши. Вик помедлил, а потом присоединился к нам. Он оказался стремительным, как белая молния: когда ему пришло в голову погоняться за мной по кустам, я едва смог спастись.

Стало шумно и весело, как на школьном дворе в пятом классе. Хотя слово «шум» тут не годится. В мире оборотней все звуки были какими-то странными, медленными, тормозными, как если бы ты плавал под водой бассейне и у тебя заложило уши. Лес гудел задумчиво и густо, птицы щебетали где-то в другом времени, и даже шишки не успевали хрустеть под ногами – так быстро мы двигались.

И все же мы слышали друг друга. Всех сразу и по отдельности. Я слышал, как девчонки-волчицы обсуждают меня и подшучивают над моим другом. Это было смешно. И еще я понял, почему они… то есть мы… не любим и не умеем врать. Телепатический слух не позволяет скрывать мысли. Ну или надо очень постараться, чтобы тебя не услышали. Я этого еще не умел. Да и не хотел.