– На этапе строительства мы планировали отель, – Михай занял соседний рукомойник. – Но потом семья решила, что чужие люди в доме – не к добру и от затеи отказались.
– А я? Я ведь тоже чужой.
– Какой же вы чужой? Вы наш гость! – мужчина подал полотенце для рук и проследовал к выходу. – Стол уже накрыт, вас ждут.
Гера проверил оповещения в мобильном и вышел из уборной. В столовой, что располагалась за углом, было шумно. За большим столом овальной формы собралась толпа незнакомцев. Русскому лично представили каждого, но запомнить имена не удалось – слишком нетипично они звучали для иноземца. В память врезалось лишь одно – Гэврил. Так звали мужчину средних лет, облаченного в длинный черный балахон, с крупным серебряным крестом на груди. Вне всякого сомнения, то был священник, но, черт побери, до чего жутким казался этот тип! Высокий лоб, большие залысины, улыбка, что лишь на миг оголила ряд длинных желтоватых зубов. Все это осталось бы незамеченным, если бы не глаза!
Пытливые глубоко посаженные очи напугали Геру. Особенно в тот момент, когда стало заметно их различие. «Гетерохромия», – заключил про себя гость, наблюдая желтую и зеленую радужки. Он узнал, как называется этот дефект из интервью с кумиром юности, Дэвидом Боуи. В той же статье певец недвусмысленно намекал: это метка дьявола, вернее, того, кто знаком с ним лично…
– Все хорошо? – Питти положил руку на плечо парня.
– Д-да, конечно, – внезапно опомнился Ландау.
– Тогда ешьте, пока не остыло! Рекомендую попробовать гуляш, он просто пальчики оближешь!
– Ага, – безучастно кивнул блогер, продолжив рассматривать гостей вечера.
Персонажи, как на подбор колоритные, без умолку трещали на румынском. Гере оставалось лишь догадываться, о чем можно беседовать так увлеченно и громко. То и дело пересекаясь взглядами, Ландау натянуто улыбался и кивал. Незнакомцы отвечали взаимностью, иногда предлагая подлить вина или цуйки. Гость исправно отказывался. Он все еще надеялся оказаться в лесу и лично убедиться в том, что ошибался все эти годы, высмеивая рассказы о нечистой силе. Для этого потребуется ясный ум и незатуманенный взгляд, а еще – гид-доброволец из числа пирующих. Обдумывая план дальнейших действий, Гера, сам того не заметив, выпал из реальности. Вернуться в атмосферу застолья принудил тяжелый взгляд. Блогер инстинктивно поднял голову и не ошибся в догадках: Гэврил безотрывно следил за новеньким, поглаживая бородку с проседью.
– Мне кажется, я не нравлюсь вашему другу, – шепнул Гера единственному, кто понимал русский.
– Что вы! Гэврил – милейший человек! Я бы сказал, он душка! Вам просто нужно пообщаться лично… Курите?
– Нет, – честно признался Гера. – Слежу за здоровьем и хожу в спортзал. И да, может, перейдем уже на «ты»?
– Ладно… – призадумался Питти. – Тогда беседы с глазу на глаз не выйдет. Ce mai faci, prietene? – обратился он к батюшке, перекрикивая собравшихся.
Гэврил улыбнулся, кивнул и пробубнил пару фраз. Михай продолжил все так же на румынском, то и дело касаясь гостя ладонью. Священник сдвинул заросли бровей и бросил что-то короткое в адрес Ландау.
– Что он сказал? – не сумел побороть любопытство Гера.
– Назвал тебя отличным парнем, но также предположил, что ты не крещеный, – выдал Питти вполголоса.
– Как он узнал?
Переводчик Геры вновь обратился к служителю церкви и тот, небрежно качнув головой, бросил пару фраз.
– Говорит, что это видно сразу и не советует тебе покидать дом сегодня ночью.
– Но мы ведь пойдем в лес? Ты обещал… – Гера напряженно всматривался в лицо собеседника.
– Можно, но недалеко. И не вдвоем. Дождемся главного блюда, а там сообразим.
– То есть это еще не все?
В тот самый миг в комнату вошла молоденькая девушка. В руках она держала блюдо с запеченным поросенком. Только тогда Герасим понял, что все это время одно из мест за столом пустовало. Симза, та самая сестра Питти и будущая жена Хармана, кивнула гостю в знак приветствия. Наблюдать за тем, как животное рвут на части, пришлось с чувством странной неловкости. Будто все это – языческий обряд жертвоприношения, а не встреча добрых приятелей за бокалом полусладкого.
– Так что вы собрались делать в лесу, напомните? – захмелевшим голосом произнес Питти.
– Я хочу установить камеры, оснащенные датчиками движения. Они срабатывают только в том случае, если рядом есть кто-то.
– Интересно… – протянул мужчина, вытирая губы салфеткой. – Я упрошу Хармана и Гэврила присоединиться.
– Ты серьезно? Батюшка пойдет с нами ловить приведений?
– Это вопрос безопасности, – без тени иронии произнес Питти. – Гэврил – человек большой веры. Он сможет нас защитить в случае необходимости.
– О’кей. Если все не против, я только за.
– Конечно. Только сначала уложим ребенка, ему пора…
Подготовка к ночной вылазке заняла немало времени. Михай и Урсу больше часа возились в кладовой. После состоялась групповая молитва, которой ожидаемо заправлял священник. Слушая его заунывный голос, Ландау не мог поверить, что все происходит всерьез. Внутренний циник заверял: это дешевая показуха специально для Геры, иначе и быть не может! Перекрестившись в конце, Питти и Харман поцеловали крест на груди батюшки. Тот и бровью не повел, лишь повернулся лицом к гостю и заводил троеперстием в воздухе, судя по всему, даруя таким образом свое благословение. Группа покинула дом.
Лес, что начинался сразу за забором особняка, оказался беспросветным, но Урсу предусмотрительно включил мощный фонарик, что теперь рассекал густую тьму под ногами. Гера дополнительно освещал путь смартфоном, то и дело притормаживая группу для установки камер. Его сопровождающие были немы как рыбы.
– Почему все молчат? – прикрепив очередной регистратор к стволу дерева, прошептал блогер и перевел взгляд на Питти.
– У нас не принято говорить в ночном лесу. Считается, что так тебя могут услышать злые духи.
– Намек понял, – Гера спрыгнул с заросшего мхом бревна и отряхнулся. – Кажется, я все…
– Тогда возвращаемся? – оживился Михай.
– Я бы предложил остаться, но вряд ли вам такое понравится.
– Не стоит, правда, – покачал головой мужчина. – Твоя смелость достойна уважения, но не позволяй ей обернуться глупостью.
Ландау кивнул и демонстративно повернул обратно, в сторону деревни. Его конвоиры двинулись вслед. Один из них протянул что-то на румынском. Характерная хрипотца выдала батюшку. Но еще до того, как Гера подумал уточнить смысл сказанного, Питти произнес в полный голос:
– Гэврил надеется, что это поможет разбудить в твоем сердце веру. Только по этой причине он сопровождает нас.
– Говорю без издевок, я тоже надеюсь уверовать сегодня ночью. И да, спасибо за помощь! Даже если ничего из этого не выйдет, я очень рад!
Дорога домой обошлась без приключений. Но стоило воротам закрыться на замок, из глубины леса донесся протяжный вой… Блогер замер, ощутив, как сердце сжалось от страха и восторга. Мужчины почти синхронно перекрестились.
– Должно быть, волк? Их ведь в здешних краях немерено, – предположил Гера, задержавшись у порога.
– Все узнаете, когда придет время, – отрезал Питти, перекрестившись еще разок для надежности.
Глава 4
Холод свежих простыней не позволял Герасиму согреться. В его распоряжении оказался целый этаж – немаленькое чердачное помещение, облагороженное и приспособленное для жизни, но, как водится за пределами России, холодное. Если верить показаниям термометра, всего семнадцать градусов.
Для Геры это было не в новинку. Исколесив Старый Свет вдоль и поперек, он знал все о том, как пережить студеную ночь в доме без центрального отопления. Пункт первый: окунуться в мучительно-горячую ванну (как вариант – полить себя кипятком из душевой лейки). Пункт второй: распаренное тело незамедлительно укутать в одеяло (а лучше в два).
В тот вечер Герасиму не удалось ни того ни другого. К моменту, когда он повернул вентиль горячей воды, бойлер оказался пуст. Слив остатки тепла, Ландау обрек себя на купание в обжигающем холоде. Да и вместо одеяла на кровати лежал тонкий синтетический плед – еще одно восточноевропейское чудачество, непонятное русскому человеку! Посему, чтобы согреться, пришлось накрыться с головой и дышать ртом. Этому фокусу научили зимние каникулы во Франции и мартовская пятидневка в Египте.
Случайная мысль заставила улыбнуться. Ландау так долго мечтал о хорошей жизни, что теперь казалось абсурдным гостить у посторонних людей. В день, когда на его счету впервые сложилась шестизначная сумма, Гера поклялся приучить себя к комфорту. Не брать стыковочные рейсы с долгими пересадками, не ночевать в хостелах и гостевых домах, не питаться в дешевых забегаловках. И вот он здесь, в богом забытой румынской деревне, ежится под флисовым покрывальцем, натягивая вторую пару носков на окоченевшие стопы. Была ли в этих лишениях хоть капля здравого смысла? Черта с два! В лучшем случае так проявлялась тяга к приключениям. В худшем – глупость.
