Анатомия одной семьи

Глава четвертая

Педагогика – дело серьезное

Собственно, соврал он Соломатиной от отчаяния. Шпаликов его окончательно выбил из колеи. Мало того, что знакомых московских телефонов у него не осталось, мало, что его преследовал страх неудачи, так еще этот хамоватый мужик орал и нес какую-то ерунду про поленья и щепки. Конечно, Олег понимал суть разговора, но это было так по-книжному, по-киношному. Олег разозлился – да кто он такой, чтобы орать?! Ладно – высказать мнение, но орать и почти оскорблять?! Звонок Инны был некстати – Олег не успел отойти от этой встречи, но, услышав тревогу, почти слезы в ее голосе, все понял. Кроме друг друга, их некому поддержать. И если не будут этого делать, ничего у них не получится. Не бог весть какая оригинальная мысль, но в этот момент она отрезвила Федотова и придала ему сил. «Да пошел он к черту, этот Шпаликов! Не его это дело, куда и зачем я приехал!» – подумал он и принялся успокаивать перепуганную Инну. Соломатина охнула:

– Какой же ты молодец – уже нашел работу! Как же здорово, как быстро у тебя все получилось! Я тебе напишу и позвоню, но уже из Буэнос-Айреса. Целую тебя крепко!

Федотов прокричал ей в ответ:

– Осторожней там! Сомбреро и прочие дела! Смотри мне!

Соломатина рассмеялась.

Разговор с Инной тоже расстроил Олега. То, что она вдруг засомневалась, – это нормально. Уж больно необычно все у них складывалось. Федотова задела фраза – «Как быстро ты нашел работу!». Федотов, который привык в Озерске к уважению, почету, к тому, что он нарасхват, здесь превратился в бедного соискателя, вынужденного доказывать свое право на приличное место. «А с другой стороны – Москва. Как здесь иначе! Тут таких, как я, полно», – вздохнул про себя Олег.

Вечер этого дня Федотов провел, как обычно, за бумагами. Список еще не закончился, но люди из него были уже почти незнакомыми. И глядя на фамилии и не в состоянии забыть разговор со вздорным Семеном Александровичем, Олег понял, что обращаться больше ни к кому не будет.

На следующий день Федотов был в кабинете директора той самой школы, о которой говорил Шпаликов. Федотов хорошо запомнил: «Вон за углом школа. Так у них педагоги не задерживаются!»

Школа была опрятная, с вежливой охраной. Когда он объяснил цель визита, его пропустили в канцелярию.

– Вы кто? Чей отец? – спросила его сонная секретарша.

– Я – преподаватель математики. По поводу работы. Видел объявление в разделе вакансий на сайте вашей школы.

Федотов соврал, но он был почти уверен, что школа при такой текучке кадров где-нибудь да разместила объявление.

– Директор скоро будет, он сейчас на третьем этаже, там замена урока.

– И часто у вас такое бывает? – поинтересовался Федотов, чтобы завязать разговор и побольше узнать об учебном заведении.

– Ну, бывает. Во всяком случае с математикой чаще всего, – улыбнулась секретарша.

– Ну вот, может, я помогу решить вам эту проблему.

– Хм, – хмыкнула девушка, – до вас так говорило человек пять. Только на моей памяти.

В это время в комнату вошел мужчина – по виду типичный директор школы.

– Вы кто? – бодро спросил он Федотова.

– Надеюсь, ваш учитель математики, – ответил Олег и добавил: – Старших классов желательно.

– Это почему же именно старших классов? – подозрительно спросил директор.

– Потому что мне, выпускнику знаменитого математического интерната, было бы скучно возиться с малышами.

– О! – Подозрительность исчезла и появилась энергичная заинтересованность. – Проходите, поговорим.

Федотов с каким-то умилением разглядывал директорский кабинет и принюхивался к знакомым запахам. «Да, дух школы не выветривается. И совсем неважно, как называется теперь школа – лицей, колледж или еще как», – подумал про себя Олег.

– Итак, давайте знакомиться. Меня зовут Арлен Семенович Тяплицкий.

– Очень приятно, а я Олег Игоревич Федотов.

– Замечательно, – умилился Арлен Семенович.

Внешность директора была немного комичной – невысокий, полненький, с венчиком темных курчавых волос. Лицо его было круглым и улыбчивым. Олег обвел взглядом многочисленные грамоты, благодарности, дипломы, висевшие на стенах. Федотов не ожидал, что человек может проработать в педагогике много лет и сохранить такую детскую мягкость в манерах и внешнее обаяние.

– Вот мои документы, – Олег положил перед директором папку.

– Очень хорошо, – всплеснул руками Тяплицкий.

– Я – сирота. Вырос в детдоме, – продолжил Олег.

– А вот это плохо, – неподдельно огорчился Арлен Семенович. – У детей должны быть родители.

– Но после пятого класса меня перевели в математический интернат. Я подавал надежды. Так было принято говорить. – Федотов порозовел.

– Вы подали надежды, и что дальше?

– Серьезная травма ноги, операция, инвалидность. Появилась такая вот проблема, а надежды исчезли. Но я получил высшее образование и долго работал по профессии. Я все указал в своей биографии. И трудовую книжку принес.

– Славно! – обрадовался директор и принялся читать биографию.

Через пару минут он объявил:

– У вас несомненный писательский дар. Я ни разу не читал такой интересной истории. Значит, вы переехали в Москву.

– Да, – ответил Олег и коротко рассказал про себя и Соломатину.

– Значит, любовь? – расплылся в улыбке Тяплицкий.

– Да. Думаю, да.

– И – семья в перспективе? Я надеюсь, – уточнил Арлен Семенович.

– Да. Думаю, да, – так же ровно подтвердил Олег.

– Я рад. Желаю, чтобы у вас все получилось.

– Спасибо, – с чувством сказал Федотов.

– Давайте оформляться. Коллектив будет рад новому преподавателю. Кстати, последний математик сбежал от нас два месяца назад, так что не затягивайте с формальностями! – воскликнул Арлен Семенович и соскочил с кресла. Резво обежав стол, он с чувством потряс Федотову руку:

– Добро пожаловать в нашу школу!

Из директорского кабинета Олег вышел со смешанным чувством. С одной стороны, в каком-то смысле «учитель математики» – было движением вниз по карьерной лестнице. Это была не начальственная должность, в ней не было размаха градостроительной деятельности и не было огромного числа подчиненных. А с другой стороны, теперь у него была работа. Работа в Москве. И зарплата на удивление приличная. По меркам Озерска, просто очень приличная. Федотов вспомнил, что его прежний оклад был небольшим, но набегали премии, выплаты, бонусы. Да, московские цены и московский образ жизни требовали других сумм, но это было начало. Федотов, размышляя об этом, вдруг расхохотался: а поступил он ровно так, как ему посоветовал злобный Шпаликов. И это было странно. «Что ж, школа – это испытание, надо полагать. Во всех смыслах. Но по сравнению с тем, что уже было…» – сказал себе Олег и вспомнил, как после травмы и операции учился ходить.

Пока Федотов решал свои проблемы, Соломатина изнывала в Аргентине. Перелет из Мадрида в Буэнос-Айрес был тяжелым. Почти не трясло, разве что когда пролетали над океаном. Пассажиры спали, только пара человек читала при свете маленьких лампочек. Бортпроводникам спать не полагалось. Девочки развлекались тихой болтовней или журналами. Соломатина не могла сосредоточиться ни на одном занятии. Она все возилась с посудой, пледами, салфетками, то есть пыталась занять себя работой, потому что почувствовала редкое для нее, но все же иногда случающееся недомогание – эффект «беспокойных ног». Инна знала, что оно возникает в результате усталости, и самый верный способ избавиться – это лечь поспать.

– Слушай, перестань греметь, – обратилась к ней старшая бортпроводница Мила. Мила Немоляева и Инна были теми двумя стюардессами, которые вошли в смешанный состав экипажа.

– Не могу, ноги болят, – пожаловалась Соломатина.

– Давай, быстро прикорни. Хоть пять минут. Укройся с головой.

– Застукают – уволят, – ответила Инна и кивнула в сторону стюардесс аргентинской авиакомпании, – да и перед ними неудобно.

– Слушай, ты сама не своя, перелет тяжелый, отдых маленький и обратная дорога. Иди отдыхай, только накройся пледом.

Инна не могла больше сопротивляться – ноги почти сводила судорога. Забившись в угол в самом последнем ряду, Инна завернулась в плед и моментально уснула. Самолет мерно гудел, его почти не трясло, поэтому сон Соломатиной был крепок и спокоен.

Тем временем в Москве Федотов готовился к своему первому уроку. Он действительно когда-то подавал надежды. Олег Федотов, мальчик из детского дома, в пятом классе был переведен в интернат математической школы при Академии наук. Просто так попасть туда было невозможно, даже по блату. Только способности и талант. Вот у Олега Федотова это было. И учился он там прекрасно. И только тяжелая травма все осложнила. Федотов вдруг испугался немощи, испугался остаться в такой сложной профессии, как ученый-математик. Он вдруг решил, что только простая профессия с уклоном в практику, а не теорию, обеспечит ему будущее – рассчитывать ему было не на кого. А может быть, дело было в ином – Олегу захотелось доказать себе, что ему доступна не только спокойная кабинетная работа. Так или иначе Федотов, прекрасный, талантливый математик, превратился в способного и энергичного инженера-строителя. Но математику забыть сложно, особенно если ты любишь в свободное время решать математические задачи. Поэтому Федотов за пару дней просмотрел школьные учебники и освежил в памяти теорию, которую когда-то учил в интернате. Федотов купил несколько общих тетрадей и набросал планы уроков. Для начала директор школы дал ему по несколько часов алгебры и геометрии в девятых, десятых и одиннадцатых классах. Накануне первого урока Олег погладил костюм и отправился домой к Соломатиной.

Улетая в Аргентину, она попросила поливать ее цветы:

– Знаешь, родителям ездить ко мне далеко, соседку я уже замучила этими просьбами. Если тебе не сложно, загляни?

Дав подробные инструкции, сколько воды в какой горшок лить, Соломатина вручила Олегу ключи. И вот теперь, понимая, что начинаются рабочие будни, он поехал к Инне.

В квартире был идеальный порядок. Олег почувствовал знакомый запах духов. «Неужели это все те же духи?!» – спросил себя Федотов. Как всякий мужчина, он в тонкости женских парфюмерных привычек не вникал. Ему казалось, что и та, прежняя, Инна-школьница и теперешняя Инна пахнут одинаково – чем-то терпко-медовым. Олег посмотрел книжные полки – там были книги по психологии. На письменном столе лежали стопки бумаг, папки и книги со множеством закладок. «Когда же она работает? С таким-то графиком! А я еще приставал к ней насчет диссертации». Олегу стало стыдно – Соломатина оставалась собой. Целеустремленной, работящей, аккуратной и педантичной. Олег засучил рукава и принялся поливать цветы. Как раз когда он сверялся с памяткой, оставленной для него на столе, зазвонил телефон. Федотов вздрогнул. Он отвык от домашних телефонов. В Озерске была сплошь мобильная связь, в его московской съемной квартире тоже отсутствовал городской телефон. Между тем звонили не переставая. Олег выждал еще мгновение, а потом все же снял трубку.

– Алло, – прокричали там, – почему не отвечаешь?! Я рядом. Зайти можно? Дело срочное. Очень срочное, – женский голос был звонким и бесцеремонным.

– Простите, вы куда звоните? – откашлялся Федотов.

– Ой, Соломатиной звоню! Съехала она, что ли?

– Нет, она сейчас не может подойти к телефону.

– Так скажите ей, что Аня Кулько звонит. – В голосе послышалось нетерпение.

– Обязательно передам. А сейчас, простите, я не могу больше разговаривать, занят очень. Цветы поливаю, – важно произнес Федотов. Ему не нравился тон звонившей.

– Так, а вы, собственно, кто?

– А я Федотов.

– Федотов? Тот самый? – совершенно бесцеремонно спросил голос.

– Что значит, тот самый?

– Ладно, бросьте, Мы с Инной подруги, я все знаю. Между прочим, я… – женский голос запнулся, – короче, в силу некоторых обстоятельств мы почти что родственницы.

Федотов опешил от напора.

– Простите, позвоните позже, – решительно произнес Олег и уже готовился повесить трубку, как Аня Кулько произнесла:

– Через пять минут откройте дверь. Не заставите же вы женщину стоять под дверью? Тем более что я принесла то, что Инна просила.

– А вы где находитесь? – совсем растерялся Олег.

– Уже у подъезда, – деловито произнесла Аня, – вот сейчас звоню в домофон.

Действительно, раздался звонок, Федотов чертыхнулся, бросил телефон и пошел открывать дверь.

Аня Кулько была человеком упрямым и настырным. Когда-то лучшая подруга Инны, она пронесла через годы их отношений стойкое убеждение, что личная выгода превыше всего. Когда-то Аня, которую взяла на работу Соломатина, выжила благодетельницу одной фразой. Именно по вине Ани Кулько Соломатина лишилась работы в семье, куда устроилась няней в тяжелый период жизни. Аня Кулько вышла замуж за Антона Пьяных, человека, с которым у Соломатиной были долгие отношения. Причем общаться с Антоном Кулько стала задолго до разрыва Соломатиной и Пьяных. С самой первой встречи Анны и Инны, когда Кулько накануне экзаменов одолжила и не вернула конспекты, их отношения были весьма специфическими. Наверное, дело было в зависти и жадности Ани. Долгие годы Соломатина, отлично видя эти качества подруги, оставалась верной подругой. И только совсем недавно решила отдалиться и потихоньку прекратить отношения. Впрочем, отделаться от Ани Кулько было крайне сложно. Она периодически звонила, жаловалась на жизнь и досаждала просьбами. Она вела себя так, словно и не заметила дистанции, которую вдруг взяла Соломатина. Иногда Инна удивлялась, как она могла выдерживать этот натиск и эту бесцеремонность.

Однажды Соломатина сказала:

– Аня, ну наши отношения нельзя назвать дружбой. Это использования одного человека другим.

И дала понять, что отныне они не подруги. Это было в духе Инны – обозначить все четко и ясно.

Кулько же предпочла не услышать ее слов.

И вот сейчас Аня стояла в дверях соломатинской квартиры. Ее распирало любопытство и вечное желание использовать ситуацию в своих интересах.

– Я – Аня, – кокетливо сказала она открывшему дверь Федотову.

– Я – Олег, – сурово ответил Федотов.

– Очень приятно, вы не представляете, как много мне о вас рассказывали.

– Представляю, – просто ответил Олег.

Кулько рассмеялась. Она скинула туфли и прошла в комнату.

– А, цветы полить зашли! – Аня увидала лейку, которая стояла на столе. – А я-то думаю, что это Инна меня не предупредила, что улетает!

– Да, она улетела, – сказал Федотов. Он совершенно не знал, как себя вести.

– А лимон? Лимон вы полили?

– Какой лимон?

– На кухне. В маленькой кадке. Инка трясется над ним.

– А на кухне есть цветы? – вслух удивился Олег.

– Ну, вы даете?! Или вы очень невнимательны, или вы редко здесь бываете.

Федотов совсем растерялся.

– Простите, вы сказали, что должны что-то оставить Инне?

– Я наврала, – махнула рукой Аня Кулько.

– Зачем? – изумился Олег.

– А как иначе я могла посмотреть на мужчину, в которого моя подруга влюблена почти всю свою жизнь?

Федотов покраснел. Он решительно не знал, как вести себя с этой бойкой и бесцеремонной дамой. Если бы она не была подругой Инны, он бы давно выставил ее за дверь. К тому же Олег терпеть не мог вранья.

– Ну, если посмотрели, то…

– Тогда проваливайте? – расхохоталась Аня.

– Если бы вы дали мне продолжить, то фраза прозвучала бы деликатнее. Я бы сказал: «Извините, но мне надо идти».

– Вот и отлично, мне тоже пора. Только скажите, вы действительно влюбились в Инну еще тогда, когда она была школьницей?

– Да. – Олег понял, что от Кулько просто так не отделаться. – Да. Мы познакомились в больнице. Я лежал со сломанной ногой. Учился заново ходить. Она была волонтером. Помогала мне, ухаживала за мной.

– Ой, даже себе не представляю…

– Зря. – Голос Олега вдруг стал мягче. – Она отлично за мной ухаживала. И заново ходить научила. И быть самостоятельным. Я ей очень благодарен. Хотя тогда просто ненавидел!

– О… – протянула Аня Кулько, – чувство благодарности – это еще не любовь. Может, вам так показалось?

– Мне редко когда кажется.

Федотов хотел прекратить этот разговор. Неуместный, щекотливый разговор с неизвестной ему женщиной.

– Знаете, никогда нельзя быть ни в чем уверенным, – доверительно наклоняясь к Олегу, сказала Аня Кулько. От ее волос пахло духами. Федотов предпочел бы этого не заметить.

– Простите, но мне действительно надо уходить. Если вы не возражаете…

– Да, только проводите меня до метро? Хорошо? Смотрите, уже стемнело…

– Хорошо, я вас провожу до метро.

Федотов еще раз обошел квартиру, зачем-то поправил шторы и вытащил ключи.

– Пошли? – сказал он.

– Да, конечно, – ответила Аня Кулько тихим милым голосом, словно Олег задал какой-то интимный вопрос.

Они молчали, пока Федотов закрывал дверь, пока они ехали в лифте, но как только они вышли из подъезда, Аня произнесла:

– Давайте пойдем этой дорогой, она удобнее.

– Давайте, – кивнул Федотов, хотя спешил домой. Завтра в школе у него был первый урок.

Аня Кулько чувствовала прилив сил. Еще утром она поругалась со своим мужем Антоном Пьяных, человеком творческим, а потому живущим исключительно по настроению. Так вот его настроение этим утром было капризное.

Между тем Аня Кулько, которая вела все дела мужа, сообщила ему:

– Антон, соберись, надо подготовится к встрече с читателями.

Антон что-то пробурчал и закрылся в спальне.

Раньше Аня думала, что одиночество ему необходимо для творчества. Мол, стихи можно писать только в тишине и покое. Потом Кулько обнаружила, что одиночество хорошо для выпивки, лежания на кровати и ничегонеделания.

Благосостояние их семьи зависело от Антона. Аня Кулько, раз примерив на себя роль спутницы и музы почти гениального молодого поэта, нигде не работала. Доходы от тиражей книг, гонорары за выступления и участие в различных пафосных мероприятиях рекламного характера приносили семье неплохие деньги. Но тратились они быстро. Этим утром «достучаться» до мужа Аня не смогла, поэтому быстро собралась и выскочила из дома. И, как всегда в таких случаях, вспомнила про подругу Инну Соломатину. Ане Соломатина сейчас была очень нужна – Инна в тяжелой ситуации друзей, даже бывших, не бросала (Кулько успела в этом убедиться). Направляясь с визитом к Инне, Аня предварительно не позвонила. Она набрала номер Соломатиной уже около подъезда. Если бы Инна ответила, Аня бы тут же позвонила в домофон, и Соломатина не нашла бы в себе сил отказать. Какой поддержкой Аня собиралась заручиться, она сама еще не знала. «Как вывезет! Как разговор пойдет – можно и денег взаймы попросить, и работы для себя…» – думала Кулько, подходя к дому Соломатиной. Аня Кулько была верна себе – в непростой, зыбкой ситуации она предпочитала опереться на чужие плечи. Плечи порядочной Соломатиной вполне для этого годились. Когда Аня набрала номер домашнего телефона, трубку снял Федотов. И Кулько, увидев в этом своего рода знак, приободрилась. Она еще не знала, как воспользуется этой ситуацией, но уже была уверена, что делает это с выгодой для себя.

Федотов и Кулько шли к метро. Дорога, которую показала Аня, была извилистой и длинной. Федотов даже не подозревал, что есть путь намного короче. Аня искоса посматривала на Олега и опять завидовала Соломатиной: «Какой интересный мужик! Высокий, статный, сильный. А хромота и эта трость делают его еще и загадочным каким-то. И одет словно высокопоставленный чиновник!» Аня прикинула, сколько может стоить костюм Олега. Она совсем недавно попробовала поменять имидж своего мужа и превратить его из мужчины богемного вида в элегантного мужчину. Кулько опять позавидовала Соломатиной – ее мужчина был не только хорош, но и, судя по костюму, богат. Единственное, что чуть смущало, – Олег насупленно молчал.

– Э, – произнесла Аня нараспев, – ваша история просто удивительная.

– Вы уже что-то в этом роде говорили, – ответил Федотов. Прозвучало это грубовато.

– Ох, извините. – Кулько деликатно шмыгнула носом. То ли готова была расплакаться, то ли у нее насморк начинался. Федотову стало неловко.

– Понимаете, всех наших знакомых удивляют наши отношения. Мы уже устали рассказывать, объяснять и пояснять. Ведь, в конце концов, это наше личное дело. Наша жизнь. Мы как-нибудь сами разберемся.

– Что вы, да я не сомневаюсь! – торопливо произнесла Аня. – Я же в восхищении! И потом, Инне так не везло с мужчинами. Вы знаете, как она намучилась…

Тут Аня замолчала, предоставляя Олегу выбор – задать уточняющий вопрос и развить таким образом тему или тему замять.

Федотов остановился и посмотрел на Кулько.

– Понимаете, Аня, мне совершенно неинтересно все, что могут мне рассказать знакомые Инны. Мне интересно только то, что рассказывает она сама. Кстати, вы же подруга Инны?

– Да, мы еще в институте учились вместе.

– И много пережили, через многое прошли… – иронично добавил Олег.

– Да, конечно, – не услышала иронии Аня.

– Так зачем вы сплетничаете?

– Ой, Олег, – рассмеялась Кулько, – сразу видно, что вы из маленького города в Москву приехали. У нас это называется «поболтать». И потом, умные люди говорят, что сплетня – это соль жизни.

Федотов, который уже не чаял расстаться Аней, ускорил шаг. Но та вдруг воскликнула:

– Ой, я мобильник оставила у Инки в квартире!

– Что? Нам надо возвращаться? – Олег чуть не чертыхнулся.

– Сейчас-сейчас, я в сумке посмотрю! – Кулько стала копаться в своей большой кожаной торбе. Доставая то один, то другой предмет, она что-то причитала. Олег терпеливо ждал. Потом он переложил трость из одной руки в другую и предложил:

– Давайте, я ваш номер наберу. Так быстрее будет.

– Он же точно был в сумке, а сейчас нет… – Кулько почти с головой залезла в свой мешок.

Федотов чуть повысил голос:

– Ваш номер…

Аня продиктовала его. Они замерли, прислушиваясь к звукам из сумки. Звуков не было. Мобильник Федотова отключился.

– Может, он у вас поставлен на беззвучный режим? – спросил Олег.

– Я так никогда не делаю, – сердито сказала Аня.

– Тогда еще одна попытка, и возвращаемся к Инне.

– Хорошо, – понуро сказала Кулько, – вы уж извините меня.

– Ничего, Анна, бывает, – сухо ответил он и еще несколько раз набрал номер ее мобильника. Результат был тот же.

– Так, мы не будем никуда возвращаться, у меня дома есть старенький телефон. Я им попользуюсь. А потом в другой раз заберу у Инны.

– Точно? – спросил Федотов. Этот вариант его очень устраивал.

– Да, тем более мы почти уже дошли до метро. До свидания, еще раз извините, что так получилось.

– Ничего, – Федотов, прощаясь, повеселел. – Такое может случиться с каждым.

– Прямо название фильма, – покачала головой Аня.

– А, верно, – рассмеялся Олег и, наверное, впервые за этот вечер с доброжелательным интересом посмотрел на Аню. Она махнула рукой и вошла в метро.

Придя домой, Федотов еще раз пробежал конспекты с уроками. Написанного ему показалось мало, и он, окружив себя методическими пособиями, учебниками и своими старыми конспектами, тщательно, по минутам расписал все учебные часы. Олег был спокоен – он отлично помнил все темы, которые проходят девятиклассники, а то, что не помнил, быстро восстановил, получив удовольствие от этого процесса. У него даже закралась мысль, что когда-то им была совершена грубейшая и почти непоправимая ошибка – он должен был заниматься математикой как наукой. Он не должен был идти в строительство – он должен был сидеть за столом и заниматься тем, что может совершенно изменить представления о мире и сам мир. Чувство сожаления кольнуло его, но Федотов предпочел не думать об этом накануне знакомства со школьной жизнью. Олег еще раз по часам все повторил и остался доволен – пауз практически не было. Именно этих пауз опасался Федотов. Пауза в уроке – это то, что может быть заполнено «несанкционированным выступлением», а как гасить их, как нейтрализовать, Олег еще плохо себе представлял.