Анатомия одной семьи

Лег он под утро, не выспался, но при полном параде в восемь утра уже был в школе.

– Вот и вы! А знаете, я даже не сомневался, – такими словами встретил его директор. – Вы производите впечатление уверенного в себе человека, который привык держать слово.

– Вы это о чем? – не понял Олег.

– У нас один учитель сбежал прямо с первого урока, – пояснил Тяплицкий, – вернее, он даже не явился на первый урок.

– И как же вы из положения вышли?

– Пришлось мне урок вести.

– Вы тоже математик?

– Да нет, я им все больше про обществоведение…

– Понятно, – рассмеялся Олег.

Прозвенел звонок, и они поднялись на третий этаж.

– Вот, это девятый класс. Девятый «А». У нас школа небольшая, по два класса. Но нам нравится, внимания больше детям достается.

Тяплицкий открыл дверь, за которой слышался гул голосов.

– Так, так! – неожиданно зычно проговорил Арлен Семенович. – Девятый «А» звонка не слышал?! Не для вас он прозвенел?!

Федотов еле сдержался, чтобы не рассмеяться, – судя по всему, педагогическая лексика практически не изменилась.

Девятый же класс в ответ на это что-то прогудел и постепенно замолк.

– Вот, – удовлетворенно произнес директор школы, – почти тихо. Теперь мы дождемся, пока Свиблов уберет планшет, который в школу не рекомендуется приносить. Куракина перестанет красить глаза, а Олечка Калязина спрячет косметичку.

Класс хихикнул. Директор выдержал паузу, а затем сцепил руки на своем кругленьком животе и повернулся к Федотову.

– Вот, Олег Игоревич, знакомьтесь – девятый «А».

Федотов улыбнулся:

– Очень приятно.

Класс неожиданно дружно встал, загремев стульями. Прозвучало нестройное «Здрассьте!».

– Олег Игоревич – наш новый учитель математики.

На эти слова класс отреагировал откровенным смешком. Директор школы не растерялся:

– Да, мужественных людей немного. Не каждый переступит этот порог. Но сейчас об этом говорить не будем. Сейчас начнется урок. Попрошу соблюдать дисциплину и оказать новому преподавателю теплый прием.

– Думаю, все будет хорошо, – сказал Олег внезапно севшим голосом.

Это обстоятельство не укрылось от класса – он опять хихикнул.

Арлен Семенович вознегодовал:

– Так, имейте совесть, будьте людьми. Олег Игоревич, прошу, приступайте к своим обязанностям.

Тяплицкий покинул класс.

– Так, – откашлялся Федотов, – приступим. Думаю, что познакомимся в процессе изучения математики, которой, надо сказать, я занимался долго и старательно. Я готовился идти в науку…

– А зачем тогда в школу пришли? – сказал кто-то…

– Сначала я пришел в институт, но изучал там строительное дело. Я как-нибудь расскажу об этом, может, кому-то пригодится. Вам же скоро экзамены сдавать и в институт поступать.

Класс почти не переговаривался, класс с интересом смотрел на Федотова. Пожалуй, впервые за все это время учительской чехарды пришел человек, который вел себя спокойно и уверенно. И еще он был мужественной внешности, что сразу отметили девочки. Хромота и трость также вызвали любопытство.

Олег это понял, но ничего не стал им сейчас объяснять. Во-первых, любопытство нельзя удовлетворять сразу же. Во-вторых, кивать на недуг – совсем уж дешевый и спекулятивный прием, особенно в глазах взрослых детей. Поэтому Федотов открыл все свои записи, посмотрел на часы и произнес:

– Математику я знаю настолько хорошо, что вы даже это и представить не можете. Особенно мучить вас не буду, буду придерживаться программы, но если есть желающие знать больше – не стесняйтесь, задавайте вопросы. Итак, тема сегодняшнего урока…

Пока Федотов осваивал профессию учителя, Инна осматривала Буэнос-Айрес. Перелет был тяжелым, и хорошо, что ей удалось поспать. Члены экипажа разбрелись по номерам отличного отеля – им предстояло какое-то время пожить в этом городе. Мила Немоляева – та, которая позаботилась о Соломатиной, сразу же завалилась спать. Инна привела себя в порядок и, найдя попутчиков, поехала в город. Но даже осматривая местные достопримечательности, Инна не смогла отрешиться от московских проблем. Вернее, проблем не было, а были обычные человеческие раздумья о правильности своих поступков.

Город, расчерченный по линейке, начинался с огромного залива, который на испанский манер называли эстуарием. Один из членов экипажа, аргентинец, проживающий в Европе, с удовольствием рассказывал о Буэнос-Айресе. Было видно, что все это ему очень приятно. «Так мы рассматриваем фотографии в альбоме. Каждая картинка напоминает нам какие-то события», – подумала Инна, слушая историю улиц и домов. Самое большое впечатление на нее произвело кладбище Риколета. Оно находилось в одном из городских районов и поражало своей красотой, помпезностью и величием надгробных сооружений. Ирония же заключалась в том, что в переводе с испанского Риколета означает – аскетичный, что совершенно не сочетается с внешним видом кладбища. Впрочем, этому было логичное объяснение: оказывается, раньше здесь жили монахи – аскеты-францисканцы.

После кладбища Соломатина вместе с остальными просто гуляла по улицам города, удивляясь чинности и внешнему благополучию. В ее представлении вся Южная Америка – это нищие трущобы вроде бразильских фавел. Однако те места, которые она увидела сейчас, говорили о достатке и стабильности. Ужин был тоже традиционный для этих мест – стейк размером со здоровый баклажан. Инна подивилась его толщине – не менее пяти сантиметров. Кроме того, взяли пирожки с мясом, соусы из томатов, лука и чеснока, а на десерт – фисташковое мороженое. Проголодавшаяся Соломатина умяла все с огромным аппетитом и отказалась только от традиционного мате. Местное население заваривает напиток особым способом и подает в забавных круглых чашечках. До отеля они добрались совсем обессиленные – перелет, разница во времени, масса впечатлений и сытный ужин. Соломатина уже почти спала, когда позвонил Федотов.

– Инна, как ты? Очень устала?

Соломатина подробно рассказала обо всех событиях последних суток. Олег слушал внимательно, не перебивая. Ему казалось, что Инна, с ее дипломом мединститута, с ее свидетельством пилота-любителя, с ее новой профессией стюардессы и перелетами по всему земному шару, Инна, которая пишет научную работу и которая скоро защитит кандидатскую диссертацию, – абсолютно для него недосягаема. Федотов слушал искаженный расстоянием звук ее голоса и хотел повесить трубку. Ему нечего было сообщить: что можно рассказать о первом дне работы в школе? Что ученики приняли его хорошо? Что урок прошел без эксцессов, что зарплата его, совсем небольшая, будет перечисляться ему на карту третьего и двадцатого? Все это был неинтересно по сравнению…

– Алло, Олег, как ты? Что же ты молчишь? Ты меня слышишь? – заволновалась Инна.

– Слышу, слышу, – успокоил ее Олег, – у меня все хорошо. Вот, первый день на работе.

– Здорово! – прокричала Инна. – Это же здорово! Я прилечу, и ты все расскажешь! Я тебя поздравляю!

Послышались гудки – то ли разговор прервался сам, то ли Инна его прекратила. Олег, который хотел было рассказать про школу, с облегчением вздохнул. Ему надо было видеть Инну. Он должен был все ей рассказать и увидеть реакцию. Нет, ничего плохого и тем более постыдного в его работе не было. Наоборот, даже что-то подвижническое – все-таки подрастающее поколение, передача знаний и опыта. Ему было что рассказать и чему научить, но… Но от той карьеры, которую он так стремительно делал в Озерске, ничего не осталось. И как на это отреагирует Инна? Как она отнесется к очень небольшим деньгам, которые он будет получать, как вообще она посмотрит на их планы, узнав о случившемся. Настроение у него было плохое, пара звонков, сделанных знакомым с целью узнать о вакансиях, еще больше его ухудшили. В конце концов почти за полночь Федотов сел готовиться к завтрашнему уроку.

Странное впечатление было у Олега от первого дня, проведенного в школе. Его не напугали ни шум, ни детские свалки на переменах. Урок прошел хорошо и, несмотря на организационные вопросы, удалось даже объяснить новую тему. Насколько ученики ее усвоили, Федотов решил выяснить на следующем уроке. Следующий урок у него был в восьмом классе, а потом надо было идти в учительскую, где его представят всему коллективу. Восьмой класс, до которого уже дошли слухи о новом математике, вел себя очень спокойно и доброжелательно. Никто не шептался, не ленился, не задавал лишних вопросов. Федотов гадал, чем это вызвано, какие такие характеристики были даны ему девятиклассниками. К концу урока все стало более или менее понятно. Один из ребят предложил:

– Давайте мы вам другой стул принесем. В кабинете рядом есть кресло, специальное, для компьютерных столов. Оно регулируется. Вам удобно будет.

Кто-то из девочек зашикал.

Федотов понял: его хромота сослужила службу. Его пожалели. «Что ж, тоже неплохо. Во всяком случае в них есть сострадание. Да и деликатность», – прибавил он про себя, вспомнив девочку, которая шикнула на парня. Вслух же он поблагодарил:

– Спасибо, я пока так попробую, но если что… Одним словом, спасибо…

Класс как-то прочувственно молчал.

– Да вы скажите нам, мы мигом, – произнес кто-то, и Федотов понял, что эти дети получили своего героя. Да, ненадолго – с таких высот взрослые скатываются быстро, но все-таки у него есть некоторый временной запас. Пока не пропала загадочность и обаяние мужественности (вот не зря говорят, что шрамы украшают мужчин), он должен завоевать настоящий авторитет. Федотов внезапно вспомнил свой детский дом и преподавателей. Там были хорошие, но измученные собственными проблемами люди. Порой им было не до своих детей, не то что до чужих. Большинство из них были порядочными и добрыми, но невнимательными. Олег попытался вспомнить, кто же больше всего повлиял на него, кто сделал так, что его жизнь сложилась удачно. В памяти была учительница истории Галина Львовна и… Владимир Анатольевич. Да, тот самый врач, который сделал ему тогда операцию. Галина Львовна, побеседовав с ним всего пару раз, разглядела в нем будущего математика и стала ходить по начальству и инстанциям. Это благодаря ей его перевели в специальный математический интернат при Академии наук. Это она в дальнейшем опекала его, названивая директору, интересуясь его делами. Это она присылала и привозила то, что он, совсем одинокий, не мог себе позволить. Хорошие книги, одежду, вкусные вещи – это все она. Вторым человеком был доктор. Он научил бороться, он научил терпеть боль, он жалел его, как, наверное, жалеют отцы своих сыновей – сурово, немногословно, но так, что Олег не мог не почувствовать это. Так как он теперь должен себя вести? Как сделать так, чтобы, сохранив дистанцию и заслужив уважение, стать для этих ребят необходимым человеком? Федотов вздохнул – оказалось, что, кроме знаний, нужен такт, знание психологии и огромное внимание. Ведь одно слово, один жест, – наведенный мост рухнет.

Его размышления прервал Арлен Семенович:

– Вы что-то в классе засиделись, а мы вас ждем в учительской!

Федотов спохватился – ему стало неудобно, что директору пришлось за ним зайти.

– Я самостоятельные работы хотел проверить, – сказал он, – и вот забыл о времени.

В учительской было тихо. Конечно, все уже знали о новом преподавателе и многие его видели, даже успели обменяться вежливыми фразами. Но представление нового учителя было в школе ритуалом. Директор обязательно подробно, со множеством деталей из личного дела, рассказывал о новеньком. Затем просил оказать помощь и содействие. Пока все это говорилось, коллектив рассматривал новичка. Директор описал Федотова в самых ярких красках – и математический талант, и прекрасный организатор-хозяйственник (намек на карьеру в Озерске), и неравнодушный человек, который решил поделиться своими знаниями с подрастающим поколением. Федотов смущенно слушал, коллектив делал свои выводы. Когда директор закончил говорить, Олег встал.

– Я очень рад со всеми познакомиться. Надеюсь на долгое сотрудничество и дружбу.

После этого директор перешел к обсуждению насущных проблем. Олег вздохнул с облегчением.

– А, да-да. Это так неестественно и так напрягает, не правда ли? – К Федотову наклонилась блондинка в крупных зеленых серьгах.

– Что именно? – удивился Олег. – Что именно напрягает?

– Ну, вот это все – слова, слова, слова. А ведь исключительно по делам будем судить. Вы думаете, Арлен Семенович только вас так тепло представлял? До вас было пятеро!

– Да что вы?! – ответил Олег.

– Да, именно так. И все были исключительно надежными и положительными… На словах.

– Может, так оно и было?

– Тогда почему они уходили отсюда? – усмехнулась блондинка.

– Так не все же могут быть педагогами, – развел руками Федотов.

– Тогда зачем сюда идут! Если не могут?! – громко воскликнула блондинка.

– Лилия Александровна, я вас прошу, не пугайте своим волюнтаризмом нашего молодого коллегу. Право слово, не стоит. Он и сам все понимает, – отреагировал Арлен Семенович на возглас блондинки.

– Хотелось бы думать, – парировала Лилия Александровна и добавила, обращаясь к Федотову: – Я преподаю историю. Мой предмет обязывает меня быть объективной.

– А меня мой предмет обязывает быть точным, – улыбнулся Олег, – а потому внесу коррективы. Предшественников было четверо. И двое из них не ушли сами. Их уволили.

Преподавательница истории посмотрела на Федотова. В ее глазах было раздражение:

– Мне много лет. Я учебников истории видела штук пять. И все разные. По смыслу. Так что не советую со мной спорить.

– Я и не пытаюсь, – ответил Олег. Он постарался максимально дружелюбно улыбнуться этой старой даме.

Лилия Александровна с шумом отодвинула свой стул и зашагала к двери.

– Удачи вам! В ваших руках наше будущее! – напутствовал ее директор. А Федотову он подмигнул.

– Вредная она. Ужасно вредная. Вы с ней не спорьте, – прошептали рядом. Голос был женский, очень тихий и тоненький.

Федотов оглянулся и увидел молодую женщину лет тридцати. Одета она была во все серое, на воротничке черным лаком блестела брошь. Федотов улыбнулся.

– Я бы не сказал. Просто… – он подыскал слово, – просто характер, наверное, такой.

– Нет, нет! Именно вредная. И я ее боюсь. Я же тоже недавно пришла. И она цеплялась ко мне чуть ли не каждый день!

– Да?! – Федотов развернулся и внимательно посмотрел на говорившую. Та была типичной застенчивой тихоней.

– Да, она не любит молодых преподавателей. Ей кажется, что мы пришли сюда пересидеть, переждать…

– А вы сюда пришли по призванию? – спросил Олег.

– Ну, почти. Я просто люблю литературу.

– А я – математику, – улыбнулся Олег. – Значит, вы преподаватель русского языка и литературы? Как вас зовут?

Женщина замялась, а потом произнесла:

– Софьей Андреевной меня зовут.

Федотов чуть не расхохотался – имя жены великого русского писателя Льва Николаевича Толстого учительнице совершенно не шло. Оно было даже насмешкой. Олег все же сдержался и сказал:

– Очень приятно. И даже имя у вас литературное. Всем известно, какое значение играла жена писателя в его творчестве.

– Это очень спорный вопрос. Ее роль до конца не изучена. У них были сложные отношения.

Тут их разговор прервал молодой человек в достаточно неформальной для школы одежде.

– Соня, ты уже домой? – извинившись, спросил он учительницу литературы.

– Нет, у меня факультативы, – краснея ответила она и попрощалась с Олегом, – приятно было познакомиться. Будем часто видеться – наши расписания у девятых и восьмых классов совпадают по дням.

– Конечно, буду рад вас видеть, – кивнул Олег. Молодой человек как-то странно посмотрел вслед Софье Андреевне, а потом обратился к Федотову:

– Я – Сан Саныч. Английский язык веду. Мы не совпадаем по расписанию, но находимся в одной возрастной категории. Что, надеюсь, облегчит взаимопонимание!

– Безусловно, – в тон ответил Олег. Молодой человек мотнул головой на прощание и рысью помчался за Софьей Андреевной.

«Кажется, тут все ясно! Хотя дама и замужем», – улыбнулся про себя Федотов, заметивший обручальное кольцо на пальце Софьи Андреевны.

Директор школы дождался, пока опустеет учительская, и только после этого подошел к Олегу.

– Ну вот вы и познакомились почти со всеми. Да, Лилия Александровна – человек сложный, старайтесь не конфликтовать. Должен сказать, что двоих она просто-таки выжила. Я ничего не смог сделать. А саму Лилию выпихнуть нельзя. Образец профессионализма, компетентности и дисциплины. Но характер – жуть!

– Я буду осторожен, – пообещал Олег.

– Английский и литература у нас… – Арлен Семенович деликатно замолчал.

– И это понял, – улыбнулся Федотов.

– А еще у нас антипатия физики к химии. И наоборот.

– Так это везде так, – заверил Олег.

– И… Да что там… – Тяплицкий махнул рукой.

– По-моему, у вас замечательная школа, – честно сказал Олег, – я так боялся. А теперь вижу: люди нормальные работают. Ученики разные, но вменяемые. И даже очень симпатичные иногда.

– Ну дай бог, дай бог, – забормотал Арлен Семенович, и Федотову стало его немного жаль. Директор любил свое дело, переживал и искренне огорчался.

– До завтра, – попрощался Олег.

– До завтра, – ответил Тяплицкий, – завтра мы с вами обсудим финансовые вопросы.

– Хорошо, но мы же все обговорили, – удивился Олег.

– Не все, не все.

На следующий день директор вызвал к себе Федотова.

– Как у вас с девятыми и восьмыми? – спросил Тяплицкий.

– Арлен Семенович, что можно сказать в первую неделю работы, – развел руками Олег. – Они меня пробуют на «слабо» взять, я им отпор даю. Но стараюсь делать это деликатно.

Директор серьезно посмотрел на него.

– Да, вот именно – деликатно. Постарайтесь деликатно. А то, знаете, у нас тут держиморды были, так пришлось уйти.

– Я понимаю, что это дети. Вполне взрослые, но – дети.

– Очень хорошо, что вы так чувствуете учеников, – Тяплицкий выдохнул. – Думаю, что вы вполне сможете быть классным руководителем.

– Я?! – Олег рассмеялся, но потом сразу же стал серьезным. – Я не смогу. Для этого очень много времени надо. А у меня его нет.

– Почему? Почему у вас нет времени? – простодушно удивился директор.

Федотов растерялся. В его планах все же были поиски серьезной, как он считал, работы, связанной со строительством. В его планах была женитьба на Соломатиной и обустройство в Москве. Все это, по его мнению, должно было отнимать и время, и силы. Олег чувствовал, что он не должен распыляться, а должен идти строго к цели. А цель – семья и прочное положение. Федотов, переживший разные времена, не придавал большого значения деньгам, но понимал важность достойного образа жизни. Как-то в разговоре с Инной он пояснил: «Достойная жизнь – возможность заботиться о здоровье и хорошее образование!» Инна тогда подумала, что в этой короткой формуле и есть суть жизни – если ты здоров и грамотен, шансы у тебя огромны. Все же остальное будет зависеть от тебя. Федотов, прошедший детский дом и получивший травму, знал: ждать поддержки неоткуда. И в его активе были знания, которые он углублял, и физическая форма, которую он поддерживал, как мог. Сейчас, разговаривая с директором школы, Федотов напрягся.

– Голубчик, вы отлично справитесь! Ребята вас зауважают, полюбят!

– Да не надо, чтобы меня полюбили, – воскликнул Федотов. – Я не могу сейчас отвлекаться на все это!

– Я вас понял. Ваш вариант – без души. Как секс без любви, – произнес Арлен Семенович. Федотов изумленно посмотрел на директора.

– Ладно, – наконец, сказал Олег, – я подумаю…

– Вот-вот, подумайте, – обрадовался директор, – тем более за классное руководство полагается надбавка. У вас будет хорошая зарплата.

– Я вас понял, – вздохнул Федотов, – и все же я подумаю.

Соломатина прилетела в дождь. И ее никто не встречал.

– Вы уже приземлились?! Я волновался! Жаль, не могу тебя встретить! – прокричал ей по телефону Федотов. Он не стал говорить, что именно сейчас девятый «А» пишет самостоятельную на тему извлечения квадратных корней.

– Я понимаю, работа! – отвечала Инна. Она даже была рада, что Олег занят. Этот перелет был очень тяжелым – часовые пояса, погода, длинная дистанция. Соломатина была бледной, волосы она стянула в тугой узел и выглядела так, словно не спала месяц.

– Давай вечером увидимся? – предложил Олег. Он понимал, что Инна устала, но ему хотелось как можно быстрей рассказать про свою работу. Федотов знал, что ждут от него совсем другой карьеры, а поскольку был человеком честным, желал сразу же обо всем рассказать.

– Олег, давай созвонимся! Мне обязательно надо выспаться.

– Конечно, но в конце дня я заеду за тобой.

– Хорошо, только позвони сначала, – Соломатина улыбнулась про себя – такая настойчивость понравилась бы любой женщине.

Когда Соломатина открыла ключом дверь и вошла в дом, она почувствовала знакомый запах. «Пахнет Федотовым. Это его одеколон. Что-то с запахом гвоздики», – подумала она. Быстро освободив чемодан, Соломатина запустила стиральную машину, приняла душ и легла спать. Впервые за все последнее время она спала спокойно, без сновидений. И проснулась только к вечеру, когда за окном наступали сумерки. На мобильнике, который валялся рядом, Инна насчитала десять звонков. Пять раз звонил Федотов, три раза звонила Аня Кулько, два раза звонила Варя. «Ну, Федотов понятно – ждет встречи. С Варей тоже договаривались созвониться сразу после прилета. Но Анька зачем звонила?!» – подумала Инна и набрала номер Федотова.

– Ну наконец-то! – раздался его сердитый голос. – Я уже решил ехать к тебе. Думал, что-то случилось!

– Ничего не случилось, я просто выспалась. У меня так часто бывает, особенно после длительных перелетов.

– Да, я понимаю. – Олег откашлялся и серьезно произнес: – Нам надо встретиться.

– Да, – ответила Инна и глупо спросила: – А что ты хочешь мне сказать?

Повисла пауза, и Соломатина поняла, что не надо было задавать этот вопрос. Он прозвучал с каким-то намеком.

– Тебя долго не было, есть новости и надо посоветоваться… и просто давно не виделись.

Соломатина рассмеялась:

– Да, встаю и одеваюсь!

– Когда будешь готова?

– Через сорок минут!

– Заеду!

В телефоне послышались гудки. А Соломатина удивилась строгому тону. Таким голосом он разговаривал с рабочими на стройке, она сама слышала.

Собиралась Инна быстро – брюки, футболка, жакет. Сумочку она выбрала маленькую, а каблуки высокие. Взглянув на себя в зеркало, она осталась довольна. «Я – молодая деловая женщина, путешествующая по миру, занимающаяся научной работой, умеющая управлять самолетом!» – напомнила себе Инна, глядя на свое отражение в зеркале. Сейчас она чувствовала успех – ко всем победам добавилась еще одна, важная. Победа над обстоятельствами – они с Олегом вместе. Ожидая его звонка в дверь, она ощутила страх. Что он хочет ей сказать? И этот его тон…

Федотов был с цветами. Соломатина улыбнулась – все было так мило и так… Инна не знала, как точнее назвать это состояние, которое присуще только первоначальному периоду ухаживания. Инна предвкушала развитие событий, она влюбилась в Федотова второй раз в жизни, и если бы кто-нибудь сказал ей, что такое бывает, она бы не поверила.

– Я рад, что прилетела. Если честно, не мог дождаться, – произнес Олег.

– Что-то случилось? – Инна вдруг заметила, что Федотов страшно нервничает.

– Да нет, все хорошо, но я не знаю, как ты отнесешься к новостям.

– Так. – Сердце Инны упало. – Говори сейчас.

– Нет, я голодный, а на голодный желудок я не умею говорить о делах.

– Хорошо, поехали ужинать, только я поставлю цветы в воду.

Ужинали они в японском ресторане, сеть которых была теперь уже по всей Москве и не являлась чем-то необычным. Соломатину рассмешила логика Олега, когда он отверг это место, сказав, что лучше поужинать где-нибудь в центре.

– Да отчего же в центре лучше? – удивилась Инна.

– Ну, в центре рестораны всегда лучше.

Соломатина вдруг поняла, что это представление идет от маленького Озерска, где основные достопримечательности и лучшие заведения сосредоточились вокруг главной площади. И именно там все считалось модным и пафосным.

– Мы можем себе позволить хороший ресторан! – упрямо сказал Олег.

И Соломатину тронуло это «мы», но озадачил этот упор на финансы.

– Конечно, можем, но рестораны в нашей округе тоже неплохие! Впрочем, как хочешь, – Соломатина улыбнулась.

Всю дорогу они говорили о вещах совершенно незначительных, но Соломатина понимала, что это только прелюдия.

На этот раз Федотов выбрал ресторан солидный, Инна оглядела стайку модных девушек, выгружавшихся из такси, и мужчин, небрежно хлопающих дверцами дорогих машин. Соломатина спокойно относилась к гламурно-пафосным проявлениям, к тому же они с Олегом выглядели не хуже всех остальных. Инна даже заметила, с каким интересом окружающие оглядели статного, в идеально сидящем костюме Федотова.