Императрица online

– А инстинкты-то, инстинкты первобытные никто не отменял! Прикроются восстановлением исторической справедливости – и нападут! Скажут, Южная Америка всегда была испанской колонией! Скажут, надо вернуть территории истинному владельцу – испанскому королю. Вот увидите! Будет война, ох будет!

– А я вам говорю, что не будет! Не посмеют напасть!

– Ещё как посмеют!

Похоже, бывшего российского государя никто из посетителей трактира не узнал. Да и не удивительно: одет он был неприметно, в серое зимнее пальто и тёмный мягкий картуз – Николай Константинович где-то вычитал, что точно такой же головной убор носил Пётр Александрович Фрезе8, перед которым он преклонялся.

Однако не успели путешественники подойти к стойке обслуживания, оформленной в виде старого пня, как до них донёсся возглас осюртученного предпринимателя:

– Ага! – воскликнул бизнесмен, поднимаясь со своего места. – Глазам своим не верю!

Народ начал оглядываться. Николай Константинович вздохнул. Узнали всё-таки. Телевизор – страшная сила. Значит, намозолил он глаза своим подданным за двадцать три года правления. А ведь так старался не лезть в экран лишний раз!

– Неужто инженер Романов собственной персоной? – продолжил предприниматель, подходя поближе.

– Господин Пузырёв! – удивился Николай Константинович.

Посетители трактира разочарованно вернулись к своим делам. Встреча двух старых знакомых никого не интересовала. Инкогнито экс-государя осталось нераскрытым. Бывшего монарха действительно плохо знали в лицо. И его это радовало.

А вот встреча с представителем конкурирующей фирмы, да ещё и на голодный желудок, давалась тяжело.

– Что это вы делаете за полторы тысячи километров от столицы, любезный? – пристал к Николаю Константиновичу Пузырёв, стряхивая крошки с большого живота. – Зачем вы приехали в Царицын9?

– Так, по личным делам, – сухо ответил Николай Константинович, делая вид, что внимательно изучает меню над стойкой.

– Сто лет его не видел, – отдуваясь после еды, сообщил Пузырёв Алексею, – и стоило нашему заводу представить новую модель трансмиссии, как он тут как тут! Выведываете профессиональные секреты, Николай Константиныч? А?

– Да и я забыл, что ваше предприятие тут рядом, Иван Петрович! – сделал шаг в сторону экс-император. – Не нужны нам ваши секреты!

В разговор вмешался Алексей:

– Послушайте, любезный, – взял он навязчивого Пузырёва под локоток, – вы вообще кто?

– Я, молодой человек, потомственный владелец Русского автомобильного завода Пузырёва, – недовольно ответил собеседник, вырывая руку из лап богатыря. – И ваш визит в наши края мне крайне подозрителен!

– А, так это вы автор печально знаменитых «Пузырей»? Тележки на колёсиках. Больше пятидесяти километров без зарядки проехать не могут.

– Никакие это не тележки, юноша! – обиделся Пузырёв, тряся полными щеками. – А доступные автомобили для малообеспеченных категорий населения. И наша новая трансмиссия выведет их на совершенно другой уровень!

– Расслабьтесь, папаша, – грубовато отозвался Алексей. – Уверен, что ваша трансмиссия – очередной мыльный пузырь. Нас она не интересует. Мы здесь проездом. И, кстати, приехали, а точнее, прилетели, на такой сказочной машине, что вашему заводу вовек её не догнать.

– Сильно в этом сомневаюсь! – фыркнул Пузырёв, забрызгав при этом Николая Константиновича. – Да, и смотрите, господин Романов, если я на ваших «русско-балтах» потом найду хоть намёк на мою трансмиссию – из судов не вылезете!

Конкурент удалился в сторону парковки, и путешественники наконец заказали вожделенное «Буковое безумие» вкупе с «Ореховым взрывом».

Название каждого блюда в меню трактира перекликалось с миром флоры. Дело в том, что основатель сети закусочных исповедовал философию друидов. Поговаривали, что на шестой день луны он выходит в свой заросший сад и срезает золотым серпом ветви омелы, чтобы затем изготовить из них целебное зелье. Также ему приписывали бессмертие – телереклама «Омелы» намекала, что её основатель живёт на этом свете не менее двухсот лет, – и отсутствие в его гардеробе какой бы то ни было обуви.

Посетителям трактиров ужасно нравилась вся эта волшебная аура, но главным образом – отменная еда всегда одинаково высокого качества. Со дня своего открытия в семидесятых «Омела» приносила своему основателю неплохой доход, однако настоящий расцвет сети закусочных начался в восьмидесятых. Именно тогда в Российской империи, а затем и в остальных странах, поднялась волна интереса ко всему экологичному. Всё чаще на выборах стали побеждать «Вольнодумцы», всё больше активистов приходило на акции протеста против меховой и нефтяной промышленности.

После митингов проголодавшиеся активисты отправлялись в ближайшую «Омелу», где получали максимально «зелёную» (во всех смыслах) еду. Им подавался свежий берёзовый сок, подкопченные на ольховых стружках овощи, жареные каштаны, вафли с кленовым сиропом, булочки с корицей – в общем, все варианты блюд с использованием даров деревьев, от плодов до коры. За считанные годы сеть трактиров стала культовой.

Помнится, отец рассказывал Николаю Константиновичу, как в конце восьмидесятых принимал основателя «Омелы» в Зимнем. Тот в самом деле пришёл на приём босиком. И отказался пожимать руку императору в связи с полнолунием.

В двадцать первом веке маркетологи здорово расширили ассортимент «Омелы». В частности, ввели в него мясные блюда. Чтобы не отпугнуть верных посетителей-вегетарианцев, мясоедам построили отдельный зал при каждом трактире. Именно в нём сейчас и разместились Николай Константинович с Алексеем.

– Неприятный тип этот Пузырёв, – сказал Алексей, вгрызаясь в пирог с говядиной под названием «Бук-бык», поданный на буковой доске.

– Мы с ним вместе учились в Политехническом институте, – отозвался Николай Константинович, перемешивая огуречный салат с мелко нарезанными буковыми листьями буковой же ложкой. – Мой курсовой проект тогда победил его работу. Он с тех пор меня не любит.

– Типично, – Алексей отхлебнул сбитня из буковой кружки. – Но при всей своей неприятности господин Пузырёв затронул один важный вопрос. Не хочу на вас давить, мой капитан, но куда мы всё-таки едем?

Николай Константинович задумчиво отрезал от своего «Бук-быка» аккуратный ломтик.

– Знаешь, Алёша, я до последнего надеялся, что интуиция приведёт меня прямо к Василисе. Но, видимо, у таких технарей, как мы с тобой, лучше развито другое полушарие.

Алексей согласно хмыкнул, отправляя в рот ложку салата.

– Пора начинать мыслить логически, – решил Николай Константинович, берясь за морковную лепёшку в форме букового листочка. – Полагаю, солнце знает, где сейчас Василиса.

Младший товарищ оторвался от пирога и скептически поднял левую бровь.

– Вы имеете в виду, как у Пушкина? «Свет наш солнышко! Ты ходишь круглый год по небу, сводишь зиму с тёплою весной, всех нас видишь под собой…»10 – так, что ли? И это вы называете мыслить логически?

Николай Константинович рассмеялся.

– Ну надо же, какое прекрасное знание классики! Налицо университетское образование! Нет, Алёша, не совсем так. Василиса ведь кто?

– Ваша супруга.

– Она актриса, прирождённая актриса! А где у нас кинематографическая Мекка?

– В Шепси! – догадался Алексей.

– Разумеется, – кивнул капитан. – От Царицына до Шепси недалеко. Отправимся на Чёрное море, поспрашиваем там. Отца моего навестим. Если она хоть раз за эти двадцать три года заглядывала на студию, мы это выясним.

– Да никто её там и не вспомнит, – усомнился штурман.

– Нет, мой друг, забыть её невозможно. Поверь, я пытался.

Николай Константинович тщательно вытер руки о полотенце, расшитое буковыми веточками, и достал из-за пазухи заламинированную фотографию.

Прозрачный пластик на ощупь был холодным и твёрдым, а взгляд Василисы на снимке – тёплым и нежным.

– Посмотри, – протянул он карточку товарищу. – Это мы перед свадьбой.

– Красивая пара. Как с журнального разворота, – с уважением прокомментировал Алексей, разглядывая снимок.

– Мы тогда для журнала и фотографировались, – с ностальгией улыбнулся Николай Константинович. – Василиса всегда любила быть в центре внимания. А тут – такой повод. Цесаревич сделал предложение знаменитой кинозвезде! Новость номер один для всего мира.

На старой фотографии застыло счастье. Василиса Прекрасная прижималась к груди цесаревича Николая – с той стороны, где сердце. Он приобнимал её левой рукой. Оба смотрели в камеру, но видели, похоже, только друг друга.

Николай – в слегка великоватой ему рубашке, в «авиаторских» очках (это было ещё до эпохи лазерной коррекции зрения). Серо-зелёные глаза за стёклами кажутся восторженно-удивлёнными. Он никак не мог поверить, что она сказала «да».

И Василиса – воистину прекрасная. Светлые, растрёпанные по моде восьмидесятых волосы, падающая на глаза чёлка. Чуть приоткрытые манящие губы. Полупрозрачная, свободно ниспадающая леопардовая блузка с интересным вырезом. И взгляд, этот взгляд, покоривший миллионы! Задорный и в то же время завлекающий. Редкое сочетание. Василиса и в жизни была такой – весёлой и страстной.

– Как вы познакомились? – спросил Алексей, отдавая снимок и завершая «Буковое безумие», в соответствии с рекомендациями его создателя, козинаком из буковых семян с мёдом.

Николай Константинович спрятал фотографию во внутренний карман и распечатал коробку с «Ореховым взрывом» – высоким шоколадным тортом с фундуком, миндалём и ещё пятью наименованиями орехов.

– Видел такой фильм – «Столица слезам не верит»? Василиса играла в нём главную роль, эдакую очаровательную золушку, которая приехала из глубинки в миленьком платочке, разрисованном ромашками, и устроилась на Русско-Балтийский завод простой сборщицей, а потом стала директором всего предприятия…

– Конечно, я знаю сюжет, это же классика, – нетерпеливо закивал Алексей. – Положите и мне кусочек «Взрыва», пожалуйста… Гран мерси. Так при чём здесь всем известное кино?

– При том, что меня пригласили в качестве консультанта фильма. Я тогда уже работал в инженерном отделе РБЗ и руководство завода поручило мне помочь киношникам. Надо было давать технические советы, следить, чтобы они не наделали глупостей… Я учил Василису правильно держать руки на станке.

– Да, правильно держать руки – это очень важно, – улыбнулся Алексей, откидываясь на внушительную спинку деревянного стула. – Когда работаешь на станке. Или когда обнимаешь цесаревича.

Николай Константинович невольно зарделся.

– Ну, Алёша, ты и сам всё понимаешь. Как может молодой человек удержать себя в руках, взяв за руки такую потрясающую девушку?

– Что ж, Николай Константиныч, может, не случайно мы заговорили об этом именно здесь. – Алексей махнул рукой в сторону выложенной камнем стены, где лунным светом сияли выпуклые буквы названия заведения. – У ваших же предков-скандинавов считалось, что омела – символ любви и мира. Все раздоры она прекращала.

– Не знаю, друг мой, не знаю, – Николай Константинович покачал головой. – Есть и другая шведская легенда. Бальдра, неуязвимого бога весны и света, убили веткой омелы…

Алексей взлохматил свои белокурые волосы.

– У нас, мой капитан, вся весна ещё впереди! Отставить депрессию и богов с дурацкими именами! Успех приходит только к тем, кто в него верит. Я подчёркиваю – к тем, кто в успех верит, а не в Бальдра какого-то.

На выходе из трактира путешественников остановил возбуждённый старичок – предрекатель войны.

– Господа, господа! Позвольте минуточку внимания! Мы тут поспорили с другом, решили спросить у молодёжи. Как вы считаете, нападёт Испания на Венесуэлу или не посмеет?

Алексей хмыкнул и пошёл заводить «Фодиатор», а Николаю Константиновичу воспитание не позволило отмахнуться от пожилого человека:

– Видите ли, сударь, всё намного сложнее. Конкистадоры, по прошествии веков, стали хитрыми. Они могут аннексировать Венесуэлу и без объявления войны. Без малейшего кровопролития. Есть разные политические технологии…

– Ох! Ваше величество! – вдруг дошло до старика. Он даже ухватился за ближайший стул, чтобы не упасть. – Это же вы! Батюшка вы наш! Ваше императорское величество! Вы здесь, в нашем скромном Царицыне? – Тут лицо пенсионера из возбуждённого стало тревожным. – Ох, батюшка! Вы здесь. А кто же в Зимнем остался? Кто же на посту? Кто, если что, остановит зарвавшуюся Испанию?

Примечания