Бриллиантовый взрыв
Этот случай в лесу она старалась забыть, и смогла бы, наверное, если б не бессонница, болезненная, беспощадная, мучившая ее с той самой ночи. Боясь проснуться в темноте, она с тех пор никогда не выключала лампу.
И сейчас жуткий страх и отчаяние, пережитые в детстве, снова захлестнули ее, встали перед ней, как стенающий призрак из ночных кошмаров – вокруг происходило почти то же самое: кромешная темнота, пугающие стоны и крики.
– Что случилось? – истошно завопил мужской голос рядом, и кто-то толкнул Анну ногой.
– Откуда я знаю! – крикнули в ответ.
– Ну и молчи тогда!
– Сам заткнись.
– За «заткнись» ответишь!
– Помогите!
Анна сидела, поджав ноги, боясь двинуться, кровь била в виски, и все тело сотрясалось от этих ударов. А в голове все время крутилось: «опереттка, опереттка, вот так сюжетик получился, это почище канкана будет, форменный Хичкок!»
Как же это произошло?
Она помнила только, как стояла около стенда, смотря вслед удаляющемуся мужику, предложившему ей выпить, потом двинулась к выходу. И вдруг все вокруг потонуло в грохоте и дыме, горячая волна свалила на ее пол, и она, падая, сильно ударилась плечом. В следующую секунду вырубился свет, и послышался звон разбивающегося стекла. Сейчас ей казалось, что перед этим ее кто-то отпихнул, но точно вспомнить она не могла.
Главное, держать себя в руках, приказала она себе, главное, не поддаться панике! Кто-нибудь обязательно придет и спасет их.
Хотя, кому, собственно, она нужна?
Вот других обязательно спасут, они же элита общества, а она рядовая писака, вырядившаяся в красную юбку-тюльпан. Кому вообще до нее может быть дело, если порой она не нужна даже самой себе?
Кто-то попытался встать со словами «успокойся, Галочка, я все выясню», тут же, споткнувшись, с грохотом рухнул, и зал огласила такая матерная трель, какую и в подворотне-то не часто услышишь.
Анна поморщилась – богема называется…
Через некоторое время впереди забрезжило пятно света, у кого-то с собой оказался фонарик, Анна так и прилипла к нему взглядом – желтый луч прочертил пол, зацепился за какую-то тучную даму, копошившуюся на полу, дернулся и заполз вверх на витрину с портсигарами Фаберже, потом медленно поехал дальше и уперся в стеклянную розу бара… затем обнаружил несколько поваленных стульев и застрял на роющейся у себя в сумочке Ирке.
– Да позвоните же кто-нибудь в полицию! – взмолился женский голос слева, и в нескольких местах тут же замигали маленькие огоньки телефонов.
Наконец, вдалеке, расколов темноту, вспыхнул яркий квадрат, видимо, включилось освещение в коридоре, и этот свет показался Анне знаком Божьим, так она его ждала.
И тут началось самое настоящее сумасшествие – люди ринулись на этот спасительный свет к выходу, ругались, отпихивали друг друга, некоторые падали, другие переступали через них и бежали дальше.
Анна сгребла с пола свою сумочку, потом зачем-то фиалки и, наконец, себя, но не побежала, а осталась стоять на месте, решив, что не хватало только в финале этой незатейливой пьески быть затоптанной обезумевшей элитой.
Почему-то вдруг, ни с того, ни с сего, у нее возникло ощущение, будто кто-то смотрит ей в затылок. Даже не смотрит, а сверлит! Анна огляделась по сторонам, всматриваясь в полумрак, потерла затылок – глупость какая-то, наверное, ушиблась, когда падала… Поискала Ирку, но той нигде не было, наверняка проворная подруга вырвалась из зала одной из первых и уже строчит статью-бомбу.
– Щас еще бабахнет?! – истерично возопил мужской голос, и народ стал продираться к выходу с удвоенной силой и остервенением.
В самой гуще толпы Анна разглядела Изольду Бажову, энергично расталкивающую соседей, и плетущегося по проложенной ею колее Андрея. На мгновение «хозяин жизни» замешкался и не заметил как отстал на добрых пару метров от своей возлюбленной.
– Пропустите!!! – зычно гаркнула Золя, обнаружив пропажу, толпа тут же расступилась, и Махович мигом пристроился за ее спиной. – Ну где ты там?! – напустилась на него писательница.
– Я тут, дорогая, тут, – лепетал Махович.
– Не отставать! – скомандовала она и еще проворнее заработала локтями, расчищая дорогу.
Анна не удержалась от улыбки.
– Да-а, жаль, что тот мужик не успел принести мне коктейль, – пробормотала она, потирая ушибленное плечо.
– Почему же не успел? – поинтересовался из полутьмы знакомый голос. – Пожалуйста, ваша «Кровавая Мэри».
Обернувшись, Анна увидела своего давешнего собеседника с полупустым бокалом в руках, на его груди красовалось большущее бурое пятно, очевидно, от томатного сока.
– Вижу, вы стоите и ждете выпивку? – улыбнулся он.
– А вы, я вижу, уже угостились? – Анна указала на рубашку.
– Увы, так получилось, что я разделил коктейль с вами пополам. Как вы без меня поживали, соскучились?
– Да я вот тут… очень удобно устроилась, никто меня не трогает. Такой вечер замечательный. И взрывом, как видите, не задело…
Мужик молча осмотрел ее, не забыв про вырез, словно желая убедиться, что она действительно не ранена.
– Где ж вы раньше были? – неожиданно для себя вдруг выпалила Анна. – И почему не убегаете?
– Я же говорю, увидел, что вы стоите, и решил, может, помощь требуется. Так будете пить или нет, а то я сам?… Хорошо еще барменша не употребила его со страху. Кстати, хорошая девушка, разговорчивая, похвалила мой выбор, сказала, что это только третий такой коктейль за вечер.
Анна растерянно хлопала ресницами. Ей вдруг стало ясно, почему барменша с ним кокетничала – в полумраке он казался даже симпатичным, и голос решительный, властный.
– Ну что, так и будем стоять или попытаемся выбраться на волю? – поинтересовался он, ставя бокал на остатки витрины. – Думаю, правильнее будет все-таки убраться отсюда. Как-то здесь стало… скучновато.
Сильная рука крепко сжала ее локоть и потащила к выходу. Анна то и дело спотыкалась, но фиалки держала крепко, а ее спутник всякий раз успешно ее подхватывал и ставил на предательски дрожащие ноги.
– Спасибо, – лепетала Анна.
– Пожалуйста, – неизменно сухо отвечал спаситель и продолжал волочить ее через зал.
А она проклинала на чем свет стоит тот день, когда познакомилась с Маховичем, и особенно момент, когда прервала медитацию и ответила на его телефонный звонок.
Единственная мысль, которая ее успокаивала – это, что все мучения наконец-то закончились, и дома ее ждет мятный чай в компании Оскара Уайльда и доза снотворного, без него ей сегодня не обойтись. Если бы она знала, что будет после того, как она выйдет из разгромленного зала, то лучше бы осталась внутри.
Глава 5
Наконец Анна и ее спутник выбрались на свет, а затем и на свежий воздух, но покинуть злосчастную галерею им было несуждено – как раз в этот момент к подъезду подлетела полицейская машина с мигалками, и из нее принялись истошно кричать:
– Никому не покидать помещение! Повторяю, никому не покидать помещение! Всем оставаться на местах!
Вслед за первой машиной появились еще три, и выскочившие из них блюстители порядка стали заталкивать публику обратно, в духоту и гарь. Некоторые солидного вида мужчины собрались было качать права, но бравые полицейские, и не таких видавшие, быстро оттеснили их назад и объяснили, кто здесь главный.
– В здании галереи произошел взрыв, и есть опасность ограбления! – прогавкал громкоговоритель. – Преступники, возможно, находятся еще внутри.
Возмущенные гости разом смолкли и стали как по команде подозрительно озираться по сторонам.
После того, как место происшествия осмотрели, выяснилось, что выставку действительно ограбили. Дамы принялись перешептываться и сокрушенно всплескивать руками: «Надо же, пропали такие сокровища!»
Вскоре приехал кто-то весь из себя важный, сказал, что сейчас будут всех обыскивать и, пока не установят личность каждого, никого не выпустят. Народ опять начал возмущаться и кричать, но это не помогло, даже наоборот – обозлило представителей власти.
В зал презентации никого не пускали, и гости рассредоточились по фойе и коридору. Мужик, вытащивший Анну, ушел куда-то, буркнув, что, мол, еще свидятся, она же слонялась туда-сюда в ожидании своей очереди на досмотр. Чуть не наступив на опрокинутое ведерко с красной икрой, не удержалась и устроила ей пышные похороны – воткнула туда фиалки, вернее то, что от них осталось.
И тут у нее опять возникло знакомое ощущение, словно в затылок вонзилась игла. Но теперь почему-то она была почти уверена, что это не головная боль от ушиба или что-то в этом роде, а чей-то пристальный взгляд. Кто-то следил за ней.
Анна огляделась – с виду каждый был занят исключительно собой.
Мимо, не обратив на нее никакого внимания, проследовал знакомый усатый барин, за ним семенила его блондиночка. Он направился к самому главному и, потряхивая усами, принялся шептать ему что-то на ухо. Тот вначале отрицательно мотал головой, но Антон Дмитриевич не сдавался, и мало-помалу движения головы «главного» из отрицательных сделались утвердительными. Не прошло и пяти минут, как Антон Дмитрич с молодкой вырвались на свободу. Видимо, он и впрямь обладал недюжинными талантами.
Правда, перед тем, как шагнуть за порог, он оглянулся и тревожно пошарил взглядом по толпе возмущенной богемы, затем взял свой мобильный телефон и коротко в трубку что-то сообщил, потом снова поискал кого-то в толпе и, не найдя, с царственным видом удалился. Анна только и успела заметить, как ко входу подкатил лимузин и Антон Дмитриевич со своей дамочкой были таковы.
Обыск продолжался около двух часов. Полиция работала четко и слаженно: один за другим люди исчезали в кабинете администратора, и через пять-десять минут по специально оцепленному проходу их под конвоем провожали к выходу. Когда очередь дошла до Анны, у нее от усталости уже подкашивались ноги. В общем, глотнуть свежего воздуха ей удалось только, когда большинство гостей уже разъехалось.
Стараясь не поскользнуться, Анна побрела по протоптанной дорожке между сугробами – ветер вылизывал их ледяную корку, и она переливалась, отражая огни реклам, фонарей и редких автомобильных фар – ей казалось, что внизу, у нее под ногами, раскинулось светлое искрящееся небо, а вверху над головой повисла сплошная темная твердь.
Добираться до метро пешком сил не было, и только Анна собралась поймать такси, как рядом снова вырос тот самый мужик.
– Может, подвезти? – спросил он с таким видом, будто не было ни взрыва, ни паники, ни обыска, а они провели вместе восхитительный вечер, вполне располагающий к дальнейшему знакомству.
– Меня? – Анна удивленно уставилась на него. Он что, решил за ней приударить? – Куда?
– Ну… я имею в виду, подвезти вас до дома. А то на улице зима, холодно.
Вдохнув поглубже, Анна почувствовала, как морозный январский воздух заполняет легкие и освежает голову, постепенно возвращая ясность мысли. Теперь этот ее спаситель показался ей вовсе не заурядным, а прямо-таки интересным.
– Но я даже не знаю, как вас зовут, – Анна вопросительно на него взглянула.
– Ах, да, я не представился, – спохватился он. – Хотя, думаю, мне можно это простить… ввиду сложившихся обстоятельств. Степан Евграфов.
Имя показалось ей знакомым. Что-то крутилось в мозгу, но ускользало.
– А меня Анна, – кивнула она. – Анна Нежданова.
– Звучит красиво.
– И главное, многообещающе.
Новая знакомая Степана отличалась от чопорных дамочек с нереально идеальными фигурами и напичканными пластмассой головами, и ему это нравилось – не жеманничала и явно не стремилась поскорей залезть к нему в постель.
Разговаривая с ним, она забавно задирала подбородок, но это скорее от желания подчеркнуть свою независимость, а не от завышенной самооценки, уж в таких вещах он разбирался, а еще он, конечно, сразу отметил пепельные волосы, вьющиеся на концах, да и ее красный костюм со странной юбкой тоже показался ему забавным…
Удивительно, ведь с утра ему совершенно не хотелось идти на презентацию и все-таки пришлось приехать, обстоятельства заставили, а после решения деловых вопросов он не находил уже решительно никакого повода оставаться там дольше, но, заметив эту женщину, зачем-то сам подошел и заговорил с ней. А теперь вот…
– Ну так что, подвезти вас или нет? – повторил он свой вопрос.
– А почему бы и нет, – Анна вдруг от чего-то развеселилась.
Она уже и не помнила, когда в последний раз кто-нибудь проявлял желание ее подвезти. Бывший муж обычно говорил в таких случаях, что он-де не водитель и не обязан решать ее проблемы, и все такое. Вот она и привыкла всегда обходиться собственными силами. А тут – на тебе – подвезти до дома!
– Где вы припарковались? – Анна нетерпеливо обвела взглядом пустынную улицу.
Вид у Степана был простецкий, поэтому она приготовилась увидеть «Ладу калину», «Москвич» или что-нибудь подобное.
– А давайте, Анна, поедем на такси, – немного помявшись, предложил он. – Так оно удобнее будет.
– Ну хорошо, на такси, так на такси, – согласилась она и подумала про себя, что нет у него, наверное, никакой машины, и это, в общем-то, к лучшему, а то с богатыми и успешными надо еще умудриться найти общий язык, с простыми оно как-то проще.
И тут как по заказу из-за угла вынырнуло авто с шашечками. Степан еле заметно махнул рукой, и оно притормозило.
– Прошу вас, – он голантно распахнул перед Анной дверцу и разместился рядом с ней на заднем сиденье.
Как только дверь захлопнулась, ей в нос ударил запах кожи, смешанный с чем-то похожим на вонь тухлой рыбы – дешевый дермантин на сиденьях был новым и еще не успел избавиться от своих удушающих химических паров.
– Куда едем? – коротко осведомился водитель.
Степан вопросительно взглянул на Анну, и она засомневалась – стоит ли почти незнакомому человеку сообщать свой адрес, мало ли что, а с другой стороны, почему бы и нет, ведь он ее сегодня спас, или почти спас.
– Ленинский проспект, сто пятьдесят. – Анна подозрительно скосила глаза на Степана.
Он это заметил и рассмеялся:
– Да не бойтесь вы. На вашу долю неприятностей, пожалуй, и так хватит, вас ведь сегодня чуть не убило взрывом. Так что, как говорится, расслабьтесь и получайте удовольствие.
И правда, подумала Анна, ее чуть не убило – оперативники сказали, что взрывное устройство было установлено совсем рядом с тем местом, где она стояла, и это просто удача, что все обошлось без серьезных травм, она отделалась легким испугом. А еще они сказали, что было украдено колье с пейнитом – с тем самым редчайшим камнем! Надо же, она оказалась последней, кто его видел…
Машина медленно пробиралась по заваленной снегом мостовой. Из-за хаотично припаркованных по обеим сторонам автомобилей улочки, и без того тесные, походили на кровеносные сосуды, заросшие холестириновыми бляшками.
Они проехали пруд, станцию метро «Чистые пруды», свернули на бульварное кольцо и поползли мимо низеньких особняков, оставшихся еще с прошлого века и красноречиво напоминающих москвичам, что у них есть своя история кроме «Кока-колы» и «Макдональдса», рекламирующихся на этих выцветших от времени фасадах.
Анна рассеянно следила за пейзажами, проплывающими за окном. Ее все еще трясло, хотя внешне она пыталась держаться спокойно и уверенно – в ушах стоял грохот взрыва и звон разбивающегося стекла. Она тряхнула головой, стараясь отделаться от мыслей о том, что всего пару часов назад была на волосок от смерти.
К тому же запах кожаной куртки Степана перебивал даже дерматиновую вонь! Анну замутило, и она уткнула нос в воротник полушубка.
Ох уж этот запах! Сколько усилий предпринимала Анна, чтобы вытравить его из своей жизни – как можно реже заходила в обувные магазины, предпочитая отовариваться на рынке, на свежем воздухе, покупала джинсовые босоножки, искусственный мех, сумки из кожзаменителя, хранила немногие кожаные вещи в отдельном шкафу, заворачивая их в три пакета, выдавала гостям резиновые шлепанцы – но этот ненавистный запах въелся в каждую ее клеточку.
Мама уже давно умерла, а он продолжал ее преследовать.
Из детства Анна помнила только неизменно плохое мамино настроение, глухое безденежье и запах кожи – мама подрабатывала вечерами, мастерила косметички, и в их квартире повсюду были разложены кучки кожаных заготовок и обрезков…
Анна попыталась опустить стекло со своей стороны.
– Не работает! – рявкнул водитель. – Каждый дергает, а мне чини. Ишь, какие все ушлые стали. Механизм, надо ж понимать, а они без разбору…
– Спокойнее, приятель, – набычился в ответ Степан и демонстративно приоткрыл свое окно.
Таксист злобно запыхтел, однако промолчал.
– Интересно, а что воры будут делать с тем колье? – спросила Анна, жадно вдыхая хлынувший внутрь морозный воздух. – Продадут?
– Это… вряд ли. Продать его не так-то легко.
– Почему?
– Потому, что речь идет об очень редком камне. Точнее сказать, об уникальном, – пояснил Степан. – Он стоит баснословных денег, почти бесценен.
– Ну прям… так никто и не наскребет, – усмехнулась Анна и отвернулась.
Прохожие, зарывшись в шапки и шарфы, спешили по улице, стараясь проскочить мимо разноцветных витрин, которые устраивали на них засаду, ослепляли своим блеском, засасывали внутрь самых слабых и выпускали наружу уже с набитыми до отказа сумками..
Степан тоже наблюдал за этим броуновским движением и вдруг заметил молодую парочку на обледеневшей скамейке. Как они отличались от остальных – сидели, прижавшись друг к другу, и вид у них был такой безмятежный, счастливый, словно на дворе июнь, и на плечи им падает не снег, а тополиный пух.
Когда-то и он точно так же сидел на лавочке в обнимку со своей девушкой, в кармане не было ни гроша, валил снег, изо рта шел пар, а ему было жарко, словно они перенеслись на экватор…
Как давно это было, и он ли то был, или кто другой?
Степан с трудом вынырнул из своих размышлений.
– Видимо вы, Аня, не очень представляете себе, сколько стоит этот пейнит. Людей, которые захотят отдать такие громадные деньги, не так уж и много. – помолчав, он добавил. – Потом есть еще одна причина, из-за которой колье будет крайне сложно продать.
Анна уставилась на него в упор:
– Какая?
Он медлил с ответом… сомневался, стоит ли ей рассказывать. Скорее всего она не поверит и засмеет его, или, наоборот, поверит и испугается, на том их знакомство и закончится. А ему этого не хотелось.
– Какая? – настаивала Анна.
– Дело в том, что камень имеет довольно мрачное прошлое. У него даже есть свое имя, разве я вам еще не говорил?
– Нет, – Анна вся обратилась в слух.
– Бхаласкар. Можно перевести как сияющий.
– Бхал… аскар? Почти Уайльд Оскар! А в чем заключается его мрачность?
– Этому пейниту более двух тысяч лет, и все, кто получал его в свое распоряжение, неминуемо умирали страшной смертью, – доверительно сообщил Степан.
Глава 6
В зале презентации кипела бурная деятельность – кто-то в перчатках ползал по полу и пинцетом собирал улики в пакетики, кто-то снимал отпечатки пальцев, фотографировал, записывал, зарисовывал и так далее.
Получив подробную информацию о пропавшем колье, подполковник Галемба уже в третий раз осматривал место происшествия. Его цепкие глаза ощупывали каждый предмет, каждую деталь, каждую мелочь – любая из них могла навести на след.
Сотрудники при приближении «Трехпалого», как они его прозвали, удваивали свое усердие, надеясь на его похвалу и, чем черт не шутит, на премию в конце квартала, хотя выговор заработать было проще простого, а оспаривать решения Галембы не имело смысла. Упрямый, неуживчивый характер подполковника был хорошо известен, даже начальство его побаивалось, старалось, так сказать, доверяя его опыту, лишний раз не вмешиваться в ход расследований, но с другой стороны, и выдвигать его не спешило.
Проконтролировав каждого и раздав ценные указания, Михаил Иванович покинул зал и тяжелой походкой направился к комнате, которую отвели под его кабинет. Подполковник шел, и каждый его шаг отдавался гулким эхом в опустевшем фойе, выложенном мраморной плиткой. К этому моменту вся публика была уже досмотрена, опрошена, и теперь пришло время более детально побеседовать с устроителями презентации.
Свет, значит, выключили, а сигнализацию нет, размышлял Галемба, возможно, потому что не знали как… то есть вор был из числа гостей и не разбирался в технике. Нет, не продумать этого он не мог, выходит специально хотел вызвать панику…
Сзади послышалось торопливое шарканье, и подполковник поморщился, сразу сообразив, кто это.
– Все готово? – не поворачивая головы, грозно поинтересовался он.
– Как вы велели, – отрапортовал капитан Беленький.
– Уверен?
– Конечно! – Беленький гордо расправил накачанные плечи. – Ждут.
Галемба кивнул и прибавил шагу, но тот не отставал.
– Свободен, – рявкнул подполковник, и капитан тут же затерялся среди снующих по разгромленному помещению полицейских.
Когда началась паника, люди перевернули все на своем пути – повсюду валялись осколки бокалов, затоптанные программки с портретом Николая Второго, сорванные жалюзи, разбитые цветочные горшки, земля, губная помада, сигареты и еще Бог знает что.
Михаил Иванович пнул ногой небольшое металлическое ведерко, брезгливо обошел кучку красной икры, из которой торчал пучок поникших фиалок, раздраженно подумал, что только шутников с их натюрмортами ему тут не хватало, завернул за угол и оказался перед обитой черной кожей дверью с золотой табличкой «Директор». За ней его давно ожидали Андрей Махович и Изольда Бажова – он нервно прохаживался из угла в угол, а она сидела на диване, элегантно закинув ногу на ногу. Завидев Галембу, оба как по команде изобразили на лицах крайнюю любезность.
– Ну наконец-то, полковник! – бросился к нему Махович. – Мы уже думали, что вы про нас забыли.
– Подполковник, – сухо поправил Галемба. – Я пока еще… подполковник.
Красавчик, не моргнув глазом, льстиво улыбнулся и доверительным тоном продолжил:
– Но я уверен, что вы простите мне мою оплошность, ведь я не далек от правды. Наверняка вы уже в ближайшее время станете полковником.
Михаил Иванович был, конечно, не лишен честолюбия и считал, что достоин этого звания, но вот такой грубый подхалимаж ему не только не понравился, а наоборот, насторожил. Кроме того, он всегда внутренне посмеивался над такими беспардоными хлыщами, которые якобы родились с серебряной ложкой во рту и тыкают этой самой ложкой в глаза всем без разбору.
Медленно, с достоинством Галемба прошел к столу и втиснулся в неудобное жесткое кресло.
– Что-нибудь нашли? – поинтересовалась Бажова начальственным тоном.
Галемба пригладил левой рукой жесткие волосы, и Махович, глядя на его изуродованные пальцы, запнулся и замер посреди комнаты.
– А вы кого-то подозреваете? – ответил Михаил Иванович вопросом на вопрос, давая понять, что спрашивать здесь будет он.
– Конечно, нет! – выпалила Изольда и откинулась на спинку дивана. – Сегодня здесь собиралось высшее общество, между прочим.
Таких дамочек Михаил Иванович тоже видал-перевидал на своем веку – эка звезда нашлась! Наткнулся он как-то раз на ее «бестселлер», когда искал что-то на столе у секретарши, полистал даже – сплошной педикюр, конфитюр, приманки для дур. Очень уж сомнительно, что она даже его-то сама написала. Да не особенная она и красавица – отними у нее деньги, ничего не останется, ни читателей, ни почитателей.
– Почему же, как вы думаете, кража произошла именно сегодня? – обратился он к Маховичу, пытаясь устроиться поудобнее и расчищая перед собой стол. – Бриллианты уже месяц как в Москве.
– Просто здесь колье было легче всего украсть, вот и все. Это же надо, на что подняли руку, своло… негодяи! – Андрей принял позу оскорбленной добродетели. – Вы знаете, подполковник, какую ценность представляет пейнит «Бхаласкар» для России?
Галемба молча изучал его из-под кустистых бровей.
– Это же настоящая реликвия для нашего государства! Помимо своей огромной стоимости колье является, так сказать, жемчужиной сокровищницы императорского дома Романовых! – Напыщенности Андрея не было предела. – К тому же оно представляет огромную историческую и, не побоюсь этого слова, политическую ценность. Вы меня понимаете, подполковник?
Продолжая изучать Маховича, Галемба еле заметно кивнул.
– Это международный скандал! – брызжа слюной, не унимался руководитель обворованного фонда. – Да, да, самый настоящий международный скандал. Какой позор, нет, ну какой позор! Увели из-под носа такой шедевр! Теперь еще, не дай бог, его вывезут из России. Вы просто обязаны найти его… и виновных, конечно!
Вместо того, чтобы как-то отреагировать на этот напор, Михаил Иванович достал из-за пазухи потрепанный блокнот и сделал в нем какие-то пометки. Махович подался вперед, пытаясь рассмотреть, что же он там записывает.