Авантюра, валюта и кровь

Глава IV. В кабинете у следователя

Прихватив провинившихся молодцо́в, Мак-Коган устремился в злополучный аэропорт; он намеревался надлежаще просмотреть уличные видеокамеры и установить несоразмерно наглую личность, не побоявшуюся тиснуть «общако́вые денежки» – неприкасаемую собственность российской преступности. По общему мнению, проявленная дерзость считалась отмороженным беспределом, крайним и непростительным; соответственно, наказание предусматривалось только единственное – однозначная смерть, беспощадная и жестокая. Незавидная будущность предрекалась для всех, в том числе нерадивых лиц, не досмотревших за важным и ценным грузом. Вдохновлённые неприятными перспективами, бандиты решились пуститься на всякие ухищрения, лишь бы вычислить подленьких выродков, посмевших бесцеремонно, да и просто по-хамски, обойтись с криминальной валютной наличностью.

Во Внуково Карат прямым ходом отправился в аэропорто́вое охранное предприятие, где неплохо знался с начальником-учредителем. Зайдя в просторное помещение, обставленное в стиле современного офиса, Ю́рген предстал пред напыщенной персоной Хромова Игоря Сергеевича, отставного полковника; он обеспечивал бдительную охрану вверенного объекта и о каждой мелочи считался предельно осведомлённым. Бывший полицейский, недавно он достиг пятидесятитрёхлетнего возраста, представлялся толстым, немного не «долысе́вшим», – вообще непривлекательным человеком; выглядел чуть выше среднего роста и сравнивался со сказочным колобком; круглое, лоснившееся счастьем лицо обладало серенькими глазами, заплывшими жиром. В связи с достигнутым положением, влиятельный мужчина наделялся многими привилегиями, дарованными вовсе не всякому.

Увидев давнего друга, нежданное появление коего сулило немалую прибыль, он, как был, без пиджака, бросился почтенному визитёру навстречу и раскрыл доверительные, если не дружеские объятья. Они демонстративно вежливо обняли́сь, как принято по давней порочной традиции. Предложив дорогому гостю удобно усесться и расположиться с тыльной части письменного стола, начальник службы безопасности проследовал в личное удобное кресло; он приготовился сосредоточенно выслушать, в связи с чем удостоился повышенного, хотя и незапланированного внимания.

– Можем мы поговорить конфиденциально, без лишних свидетелей, – перешёл Карат к основному делу, намекая на чрезвычайную откровенность.

– Да, конечно, – согласился с ним Хромов и попросил двух сотрудников, находившихся тут же, немедленно освободить служебное помещение.

Они остались вдвоём и, глядя друг другу в глаза, перешли к непостижимому происшествию. Первым заговорил Мак-Коган и вкрадчиво произнёс:

– Случились нехорошие, едва ли не мрачные обстоятельства, а иначе я бы так запросто не пожаловал.

– Хотелось бы поподробней?

– Ежели без ненужных прикрас, сегодня из Америки прибыл чартерный рейс, перевозивший крупную сумму «обща́ковских денег», – вольно или невольно Когану пришлось посвящать старого товарища во все правдивые тонкости, где-то досадные, а в чём-то и незаконные.

– Можно поинтересоваться: какую транспортировали сумму – конкретно?

– Можешь не сомневаться, непомерно большую, – язвительно ухмыльнулся Карат, – тебе такую, уж точно, не заработать, да и украсть навряд ли получится.

Они рассмеялись нехитрой шутке, а дальше преступный посетитель продолжил серьёзно:

– В общем, всё, что следует знать, – наши «законные баксы» находились в светло-металлическом чемодане, оборудованном двумя запиравшимися застёжками.

Для пущей наглядности влиятельный бандит предъявил на обозрение собеседника серебристый портфель, чуть ранее успешно подме́ненный Мэссоном; внутри него, как известно, находились никчёмные вещи. Открывать его заокеанский мафиози по понятным причинам не стал – не пожелал ославиться значительно больше. На́чатую мысль он всё же закончил:

– Искомый кейс требуется изъять, виновных людей задержать, если потребуется, даже арестовать, а уж впоследствии мы разберёмся с ними по-свойски. Деньги, естественно, немедля вернуть, причём все, а не как произошло в прошлый раз, когда из ваших, чересчур расторопных сотрудников, пришлось выколачивать, кто из них и сколько набрал.

Едва он договорил, в служебный кабинет вошёл один из ответственных перевозчиков (тот самый Горыныч) и, радостный, доложил, что выяснил, когда же именно произошла роковая подмена.

– Действительно? – Юрген напрягся словно пружина. – А ну-ка дайте-ка я полюбуюсь на «одичавших» молодчиков.

При покадровом воспроизведении отчётливо вырисовывалось, как Майкл производил подмену двух чемоданов. Возмущённые зрители признавали, что ловкий финт произведён мастерски́ и не выделялся ни неуклюжими, ни лишними телодвижениями.

– Что это за пронырливый тип? – не признал Карат нахального ловкача (что не выглядело слишком уж удивительным, потому как тот умышленно не пользовался достигнутой криминальной славой и не торопился представляться главным американским боссам).

Особенно потрясённый бандит заострился, когда увидел, как удачливый воришка направляется к допотопной российской классике, выделяющейся белым оттенком и окрещённой в просторечие обычной «шестёркой». Обалденную стриптизёршу Карен-Карину, эффектно возлежавшую на передней, капотной крышке, при детальном рассмотрении, признал практически сразу: едва ли не каждый день он видел ночную танцорку в американском развлекательном баре.

Он просто дар речи потерял, когда понял, кто (именно!) посмел посягнуть на «общако́вские доллары».

– Что?! – заорал он, чуть-чуть не прикусив вдруг вывалившийся язык. – Какая-то никчёмная шлюха не шлюха, проститутка не проститутка, танцовщи́ца не танцовщи́ца оказалась настолько беспечной, что взяла на себя бескрайнюю смелость?! Не понимаю?.. В общем, так, дорогие ребятки, – обращался к нерасторопным охранникам, вошедшим вместе с Горынычем, – найти и её, неблагодарную тварь, и обезумевшего сообщника – вместе с деньгами, конечно! – и представить их сразу ко мне. Я буду пока находиться здесь. Разрешается всё! Можно подключать продажных «ментов».

– Как объяснить заграничную переправку незадекларированной валюты? – попробовал поинтересоваться Игорь Сергеевич.

– Во-первых и сразу в-последних, а кто, вообще, заставляет кого сообщать, что похищенные деньжата «приплыли» из-за кордона? – Карат не оценил тупоголовую непонятливость и выразил немалое изумление: – Кто мешает, к примеру, сказать, что их похитили здесь, прямо в «казённом» здании, и что именно я, американо-российский предприниматель, являюсь незадачливым потерпевшим. Особенно подчеркните – расследование неофициальное… типа, пока. Поверьте, в означенном случае они сделают всё, что только не смогут. Дальше станем смотреть, и чего-нибудь да непременно придумаем, – не мне ж теперь вас учить, «старый», ты, полицейский полковник?!

***

Немногим ранее удачливые грабители непринуждённо открывали украденный чемоданчик; они приятно удивлялись стодолларовым купюрам, обнаруженным внутри и ровненько уложенным аккуратными пачками. Общий номинал равнялся трём миллионам долларов. Оба, особенно миловидная дамочка, безмерно обрадовались; она (ну, совсем как маленькая девочка!) захлопала, несказанно счастливая, в шальные ладоши и засияла от нечаянной радости.

– Куда направляемся? – спросила Сидни у предприимчивого попутчика.

– Правь в ближайший автосалон, – ответил довольный спутник, – необходимо сменить нашу «спа́ленную» машину и выбрать себе чего-нибудь соответствующее – имея баснословные деньги, не на древней же «тарахтелке» мы продо́лжим, богатые, колесить? С другого боку, нам срочно нужно сделаться неприметнее. Ну, а совсем честно, я давно мечтаю приобрести «порше макан» и готов потратиться суммой, равной восьмидесяти тысячам долларов… там ведь на лечение больной сестры остаётся?

– Да, вполне, – отвечала Карен, – а нас не вычислят? Скажем, купюры положены меченные?

– Что-то мне подсказывает, – начал доказывать Мэссон, – нет, точнее – я просто уверен! – что «неправильных» банкнот внутри не окажется. Иначе ты, смазливая милашка, в стрёмное, насквозь бесперспективное, дело просто бы не полезла. Почему? «Палённые» денежки можно и свободно, и незатейливо проследить где угодно, и даже в Израиле. Их стопроцентно изымут, а спасительную операцию непременно отменят.

– Да?.. Действительно? – пробурчала белокурая соблазнительница и обозначилась испуганной мимикой. – Я не подумала… честно.

– Вот заодно и проверим, – увлечённо заключил пронырливый аферист, – краплёные, захватили мы карты либо же нет?

– Как быть, если возьмут? – не на шутку «запереживала» сногсшибательная красавица. – Что тогда? Всё, промозглая тюрьма, бесславный арест и долгий срок заключения?

– Не переживай, чего-нибудь да непременно придумаем, – озадаченно промычал очарованный Майкл, – скажем, дескать, нашли недалеко от внуковского аэропорта́? Сразу предупрежу: держаться выбранной версии нужно будет всем до конца. Тем более что болевые пытки, при следственных допросах, нынче в России не применяют. Наводящие вопросы? Их, не переживай, ты как-нибудь выдержишь.

На том и сговорились, и начали действовать по вновь утверждённому плану. Первым делом состоявшиеся подельники отправились в ближайший автосалон, где заняли́сь активным приобретением новенького «порше», отливавшего чёрным цветом и сильно (кое-кому) полюбившегося; в любом случае его записали на имя американского комбинатора. Пока молодой проныра оформлял принадлежные документы, непоседливая блондинка, отлично помня основную задачу, сбегала к ближайшему отделению «Сбера» (время было ещё рабочее) и перевела в израильскую больницу всю необходимую сумму единственным разом; правда, на поверку она оказалась немного завышенной, примерно на полмиллиона долларов, но выбирать особо не приходилось, и Карен, печально вздохнув, «закинула» лишние деньги (понятно, их беззастенчиво затребовал доктор, алчный и беспринципный, – ненасытный аппетит приходит во время еды). На всё про всё голубоглазой особе потребовалось не более сорока минут. За истекшее время Мишин успешно закончил отличную сделку и совсем уж засобирался выезжать на новомодном приобретении; но… едва вернулась Хлоя, в магазинные помещения ворва́лись беспардонные бойцы специальных подразделений. Ничуть не церемонясь, они мгновенно расставили непререкаемые приоритеты и убедительно «положили» всех присутствующих на кафельное покрытие; не исключили и несравненную красавицу тоже.

Так получилось, в неудобном положении их головы оказались рядом, и Сидни успела шепнуть:

– Основная версия поменялась: деньги мои – все до копеечки! – на этом и стой.

– А ну-ка заткнулись, Вы… оба! – грозно прикрикнул замаскированный воин, своевременно заметивший, как потихоньку переговариваются двое задержанных.

Второго приглашения не потребовалось. Любому нормальному человеку прекрасно известно, что беспредельные сотрудники СОБРа никого учтиво не уговаривают и ни в чём особо не разбираются; наоборот, если возникает прямая необходимость, начинают попросту избивать, беспощадно дубасить, пользуясь личной неузнаваемостью и безнаказанной вседозволенностью.

Когда в автомобильном салоне вопросы посчитались исчерпанными (они выразились в поочередном поднятии задержанных лиц, а затем последующей их погрузке в полицейскую спецмашину), великолепная парочка оказалась препровожденной в ближайшее отделение московской полиции. По-быстрому скомпоновали доказательные материалы, собранные со строго определённым расчетом; получалось, Майкл и неизвестная сообщница похитили чемодан, до отказа набитый американской валютой и принадлежавший гражданину Америки Юрге́ну Мак-Когану. Поскольку «порше макан» покупал себе Мишин и поскольку оформился он непосредственно на него, постольку, не сумев причислить Карен, произвели задержание, единственно, активного похитителя. Здесь следует немного отвлечься и прояснить, что мисс Несравненное Совершенство в перерывах между стриптиз-номерами умудрилась закончить американский юридический колледж; ей выдался полноправный диплом, подтверждавший право на оказание адвокатских услуг (кстати, в прилежном освоении новой профессии она добилась немаленьких показателей). Образованная красавица моментально воспользовалась немаловажной особенностью и представилась личной защитницей Мэссона, чем убедительно (правда, всего лишь временно) исключила себя из списка подозреваемых, причастных к исчезновению заявленных денег.

Оказавшись в отделении местной полиции, гражданка Соединенных Штатов Сидни, обозна́чивши значимый статус, не позабыла потребовать, чтобы правоохранительные органы допрашивали задержанного клиента в присутствии как лично её самой, так и консула США (как и она, пронырливый аферист давно уже обзавёлся американским гражданством).

Пожелание выглядело настолько серьёзным, что у российских властей не нашлось ничего другого, как исполнить законные требования и соотнести необходимые процессуальные обязательства. Когда надлежащие меры оказались соблюдены, в отдельном следственном кабинете очутились американский авантюрист, мнимая адвокатесса, консул США Джонни Смит (не выделявшийся высоким ростом, имевший худощавое телосложение и достигший среднего возраста) и специально вызванный Самодовольный Юрий Иванович (он значился следователем по особо важным и постоянно служил во Внуково). Представитель правоохранительных органов виделся человеком ничем особо не примечательным: имел среднею полноту; достиг тридцатипятилетнего возраста; являлся мужчиной невысокого роста; отличался наполовину облысевшей большой головой; обладал пухлыми, свисавшими книзу щеками; зыркал голубыми глазами, въедливыми и словно сверлившими. Основная процедура допроса началась практически сразу.

– Ваши фамилия, имя, отчество? – задавал офицер юстиции простые вопросы.

– Его зовут Майкл Мэйсон, он гражданин США, – вмешалась нетерпеливая Хлоя.

– Извините, я спрашиваю не Вас, мисс, а Вашего подзащитного, – неприветливо занервничал представительный следователь.

Приведя несколько пунктов, процити́рованных из российских законодательных актов, Сидни убедила несведущего коллегу, что имеет право консультировать недальновидного доверителя вплоть до момента, прежде чем он сам не соизволит дать хоть какой-то конкретизированный ответ. Потихоньку выяснялось, что служитель правоохранительных органов неплохо осведомлён о неких особенностях, не очень удобных при откровенном дознании, и что ерепенится он для вида, чтобы «наглые америкосы» не сильно-то зазнава́лись.

Когда нехитрые формальности посчитались законченными, последовал злободневный вопрос, относившийся, естественно, к мистеру Мишину:

– Господин Мэйсон, объясните, пожалуйста, удивительный факт: на каком основании при Вас обнаружена неимоверная сумма денежных средств, особо заметьте, в валютном эквиваленте – она Ваша?

Майкл нетерпеливо заёрзал, намереваясь ответить, что американская валюта принадлежит прекрасному адвокату – милой, очаровательной девушке, которая имеет честь заниматься его защитой; однако в тот же момент получил неслабый удар, произведённый каблуком ковбойского сапога и направленный в голеностопный сустав. Осуществлялся он безо всяческого стеснения и воплощался прямо у всех на виду; следовательно, пинок случился настолько болезненным, что предприимчивый проныра позабыл обо всём на свете, даже о настоящем, истинно действительном, имени. Если бы его сейчас спросили, кто он на самом деле, Майкл Мэссон или Михаил Яковлевич Мишин, то он о-о-очень бы затруднился с однозначным, наиболее достоверным, ответом.

Возвращаясь к сути, предупредительный удар наносился вовсе не для того, чтобы напрочь лишить подозреваемого плута́ здравомыслящей памяти, а лишь потому, чтобы ненадолго погрузить его в состояние непринужденной и забывчивой безмятежности; она не позволит отчётливо реагировать на предполагаемые в ближайшем будущем внеплановые события. Доверчивый бедолага, он вовсе не представлял, что в блондинистой голове, прекрасной и ясной, в очередной раз решительно всё поменялось и что она вознамерилась защищать проштрафившегося клиента совсем по-иному.

– Да, деньги принадлежат моему доверителю, – резко выдохнула она нежданным ответом, пока незадачливый похититель силился улыбаться, превозмогая нехилую боль.

– Ты что?.. – заклокотал американский авантюрист, выражая явное недовольство; он передал его на ухо непредсказуемой соучастнице, едва сдерживавшись, чтобы громогласно не заорать. – Предполагалось же совсем по-другому?.. Ты чё, презренная аферистка, посадить меня, что ли, хочешь?!

– Нет, – кокетливо моргая затушёванными ресницами, простодушно ответила миловидная Хлоя; она применила испытанный способ, способный расположить к ней кого угодно (чего уж там говорить про любителя женских юбок, каким всегда считался любвеобильный проныра?), – просто во всём со мной соглашайся, и, поверь, не пройдет и десять минут, как я смогу нас обоих вытащить – респект?

Следователь не стал воспрепятствовать приватному шёпоту, проводимому меж собой двумя заокеанскими представителями и сопровождавшемуся убедительными воздействиями. Их тайные переговоры он воспринял немного иначе.

– Готовы ли Вы признаться, – настоятельно обратился он к задержанному преступнику, – что похитили денежные ассигнования, выраженные особенно крупной суммой, равной три миллиона долларов, и принадлежавшие господину Мак-Когану?

– Нет! – очумело выкрикнул Майкл, услышав знакомое имя и вмиг осознав, в какой неоднозначной ситуации он неожиданно очутился (как и всем уважавшим себя преступникам, ему было отлично известно, что Коган – один из главных российских гангстеров, представлявших криминальные интересы русской мафии на всей приатлантической территории США).

Поняв, с кем в суровой реальности вступил в опасные игры, Мэссон не на шутку перепугался; он даже предположил, что просто обязан взять короткий тайм-аут, чтобы пораскинуть мозгами и всё получше обдумать. Однако! В правилах правоохранительных органах вдумчивые передышки не то что бы были редки; нет, они исключались полностью, и решать насущные вопросы предполагалось незамедлительно, не сходя с единого места. Через десять минут словесной полемики, и без того-то неясные мысли у Мишина напрочь запутались, то есть практически вели его к признательным показаниям (лишь бы избежать жестокой бандитской расправы и попытаться загладить несоразмерную вину поспешным возвратом всех разнесчастных баксов – сколько ему не прикажут). Он уже совсем приготовился испуганно сдаться, как беспардонная Карен (каким-то необъяснимым женским инстинктом она почувствовала трусливые колебания стушевавшегося подельника) ещё один раз хорошенечко «познакомила» стопу малодушного доверителя с прочностью точёного каблука; он являлся неотъемлемой частью ковбойского сапога, обутого на прекрасную, но грубую ножку.

– Молчи, лопоухий дурак, – шепнула она нежным, вкрадчивым, но убедительным голосом, не исключавшим железные нотки, – наличных денег всё равно уже нет: они отправлены по прямому предназначению, и мне пришло подтверждение, что они и получены, и приняты к лечебному производству.

– Ах ты, вероломная «сука»! – заорал облапошенный пройдоха нечеловеческим голосом (несмотря на несравненные прелести, он не смог удержаться от справедливого гнева). – Ты меня просто взяла да подставила, теперь же преспокойненько хочешь упрятать в российских застенках – я же тебя насквозь теперь, поганую стерву, вижу!

– Можно ли монолог расценивать как признательный? – довольно потирая толстенькие ручонки и язвительно улыбаясь (прямо как мартовский кот) представитель российской юриспруде́нции продолжал задавать непривлекательные вопросы.

– Нет, – жёстко отрезала Сидни, – означенные деньги являются полноправной собственностью мистера Мэйсона.

– Не понял? – удивился Самодовольный. – И как же он умудрился провести через таможенный контроль непомерную сумму и не потрудился предусмотреть официальную декларацию?

– Вот тут Вы, господин следователь, сказали, что у одного уважаемого господина пропало три миллиона долларов, – приступила к защитной версии Карен, – я, конечно, не сомневаюсь, что он не позабыл задекларировать привезённые деньги и что вы ознакомите нас с надлежаще составленными документами – заметьте! – они обязаны быть оформлены по всем законодательным правилам. С нашей стороны доведу, что мой клиент ничего не ввозил.

– Но как же он ухитрился стать счастливым обладателем трёх миллионов долларов? – неприветливо хмурясь, настаивал въедливый офицер, понемногу начинавший яро чернеть. – Насколько нам известно, он уже приобрёл автомашину «порше макан», потратив восемьдесят тысяч долларов. Плюс Вы, дорогая гражданочка, оплатили недешёвую операцию младшей сестры, планируемую в продвинутой израильской клинике. Помимо перечисленного, у подозреваемого изъято девятьсот двадцать тысяч американских долларов. Как раз всё сходится и получается ровно три миллиона – пропавшая сумма.

– Господин Самодово-о-ольный, – Хлоя упивалась называть людей фамилиями, говорящими за собственных обладателей, – а Вам не могла прийти разумная мысль, что у моего доверителя, к примеру, на территории России существуют ранние накопления и что несостоятельная попытка – связать случайное совпадение заявленного хищения с недавней тратой похожей суммы – является бредовой идеей?

Поняв основную суть ведомой игры и нисколько теперь не сомневаясь, что из следственных органов выйдет целым и невредимым, Мишин «бестолково» помалкивал и воочию наблюдал, как происходит умственная борьба, проводимая среди американских и российских юристов. Если честно, сейчас его гораздо больше заботило нечто другое: что он будет делать, когда покинет «безопасные» пределы полицейского кабинета? Пока он обдумывал неоднозначное положение, Сидни всё более распалялась и добавила к предъявленным аргументам ещё один незыблемый козырь:

– Кто станет отрицать, что два дня назад, – подгоняя приведённый пример под заказанные билеты, позволяющие попасть на коронный чартер «848-й» (что вовсе не трудно проверить), продолжала беспардонная авантюристка-адвокатесса словесную перепалку, – он разрешил мне вылететь в город Москву, где в некоей деревеньке, недалёкой от славной столицы, у него имеется маленький частный домик и где, уверяю вас, располагается надёжный, скрытый от прочих людей, тайник. В нём-то аккурат и хранились накопленные им ранее баснословные капиталы.