Я верю в победу добра на Руси! Я верю, что все испытания, через которые мы сейчас проходим, лишь временные. И самое главное для нас – не терять эту христианскую надежду. Христос – наша надежда – пусть освятит всех нас Своей святостью, Своей любовью. Дай Бог!
Промысл Божий – путь, который направляет Его воля
Мы, верующие христиане, учимся Промыслу Божию каждый день. Больше того, буквально каждый час, каждую минуту и даже каждую секунду. Промысл Божий отличается от воли Божией тем, что по любви Господа к нам он берет на учет, если можно так выразиться, наше зло. И из этого зла делает добро.
Самый высший Промысл, какой мы знаем в истории человечества, это, конечно, грех – страшный, самый большой грех, какой человечество когда-либо сделало, распяв на Кресте Иисуса Христа. Но этим Крестом Промысл Божий спас и спасает мир.
Мы видим Промысл Божий ежечасно, ежеминутно, иногда постижение его смысла растягивается для нас на десятилетия. Я не мог себе представить, и в голову не шло, и не снилось мне, что окажусь в этой комнате. Даже когда я сейчас ехал в Москву, я не знал и не думал, что буду находиться в келье святейшего патриарха Тихона, Московского и всея Руси, причисленного теперь к лику святых исповедника Всероссийского. И в то же самое время для нас в Америке, откуда я приехал, – просветителя.
Когда святитель Тихон в начале века был архиепископом в том самом городе Сан-Франциско, где потом мне, грешному, тоже было суждено служить, причем в его облачениях, – он не мог себе даже представить, что окажется здесь, в этой комнате, под домашним арестом и страшным давлением, духовным и психологическим (физически тоже было нелегко), только за то, что он был настоящий, подлинный, верный христианин. Ничего больше!
Он сказал: «Пусть имя мое погибнет, лишь бы Церкви было лучше». Такая жертва есть подлинная христианская любовь, изумительная, любовь, которая совершенно уже не считается с собой и во всем повинуется Промыслу Божию. И хотя, конечно, повторяю, он не знал, когда был в Америке, что окажется узником у себя на родине, и в таком положении, на таком посту, тем не менее все-таки уже, конечно, видел и чувствовал, что путь Церкви Русской был дан ему в руки не только внешне, административно и официально, но гораздо глубже. И когда он говорил эти слова, он осознавал, что направляет историю Русской Церкви туда, куда Промысл Божий ее ведет. И вот мы сейчас видим завершение на этом отрезке времени Промысла Божия. Мы видим, как Церковь Русская сейчас восстает, Святая Русь возвращается как бы из забытья. В свое время это слово нельзя было даже произнести, а теперь мы видим и понимаем Промысл Божий, ведущий не только Русскую Церковь, но и весь русский народ, и всю Россию – всю, со всеми ее республиками, народами – в одном историческом направлении, которое определяется Богом.
Но не только исторически и глобально мы можем говорить о Промысле. Вот я сказал, что каждую секунду мы учимся… Приведу вам личный пример. Я повторяю, даже не думал и не гадал, что окажусь здесь, но еще почему? Потому что четыре месяца назад, подходя к церкви, которая пригласила меня служить и проповедовать – Румынская православная церковь, я подскользнулся, упал и менее чем за секунду получил перелом, который один русский врач назвал «переломище». Прибежали ко мне люди, принесли стул, я тут же сел и говорю: «Ну, батюшка, вот вам тема. Она сама нам дана, и вам, и мне». Понимаете, за секунду мы не знаем, что с нами будет. Я говорю: «Вы, батюшка, говорите, – подошла уже „скорая“ быстро, – а я поеду в больницу». И вот с тех пор – верите? – сегодня здесь, в Донском монастыре, первый раз я шел, не хромая. Вот вам Промысл, личный Промысл! Который может совершиться в одну секунду, но потом нужно долго ждать результата и понимания смысла всего.
Ну и, конечно, Промысл, который меня привел сюда. Одна из причин быть здесь заключается в том, что некоторые из записанных нами телевизионных лент пропали. Мы не знаем, почему и как, может быть, кому-то эти ленты оказались нужны, если это так – то пусть будет с Божиим благословением и пойдет на пользу. А грех этот мы простим. Но зато благодаря сложившимся обстоятельствам мы оказались вот здесь, в этой комнате, у святителя Тихона. Я думаю, что это не случайно. Знаете, один владыка однажды сказал: «Когда я перестаю молиться, совпадения пропадают. Не исполняются, не осуществляются». Понимаете… Мы знаем, что такое совпадения, но верьте – ни одного абсолютно случайного совпадения нет. Всегда в нем есть какой-то смысл.
Что можно еще сказать о святителе Тихоне – великом печальнике и молитвеннике за Россию, за Русскую Церковь. Это его печалование, по старинному русскому выражению, продолжается и даже, может быть, увеличивается сейчас здесь, в Донском монастыре, после того как он был так долго и насильственно закрыт. Здесь, у гробницы святителя Тихона, мы с вами действительно можем отдохнуть душой – под его руководством, благословением и водительством.
А самое главное – это то, что он имел в душе: невозмутимость, ласку, любовь и глубокую мудрость. И он это нам завещал в себе хранить. Не уходить ни в какие крайности, в состояния, когда мы перестаем быть цельными в душе, мудрыми в полном смысле этого слова. Вот какой пример подает нам святитель Тихон своей личностью, характером, речами, проповедями, своим служением.
И давайте теперь подумаем над личным Промыслом. Еще один пример, который касается и меня, и моей родины – России, и даже в каком-то смысле истории нашей семьи. У меня есть иконка, я ее с собой сюда не привез, она осталась в Америке, но на ней есть интересная надпись… Это иконка Спасителя, небольшая, которую я теперь иногда надеваю как панагию, то есть архиерейский знак. Но она была дана мне совсем по другому поводу. На ней надпись – меня тогда звали Владимиром, раньше, до моего монашества: «Благословение Владимиру Родзянко от бабушки, княгини Марии Голицыной». И год стоит – 1896 год. Ну я, конечно, стар, но не до такой степени, чтобы уже подходить к столетию. Как это?
Вот очень просто. Действительно это Промысл Божий. У моего отца был брат – мой дядя, который родился в том самом году, в 1896. Его назвали Владимиром, крестили, и бабушка стала его крестной матерью. Она подарила ему эту иконку, а он вскоре после этого заболел и скончался. И тогда бабушка взяла ее, дала моему отцу – старшему брату покойного мальчика – и сказала: «Когда у тебя родится старший сын, назови его Владимиром и дай ему этот образ». Я родился в вешний Николин день, 22 мая по новому календарю, 9-го – по старому. И все думали, что я буду Николай. Но мой отец сказал: «Нет-нет-нет, он будет Владимир, ему уже дано это имя». И так я получил его, правда не на всю жизнь. И вместе с именем – иконку.
Бабушка моя – вернее, прабабушка – жила здесь под Москвой. И мне очень хотелось повидать те места, потому что я хорошо знал о них от моего отца. Он часто приезжал сюда со своей матерью, моей бабушкой. Это имение находилось неподалеку от Москвы, называется Никольское-Урюпино. В год празднования тысячелетия Крещения Руси такая поездка стала возможна. Мне просто сказали: берите такси и поезжайте один. Ну, я взял племянницу, которая здесь живет, и друзей, и мы поехали.
Подъезжаем к храму. Я сразу узнал, что это храм московского стиля, семнадцатого века, с кокошниками, он прекрасно выглядит. Входим туда – там много народа, все работают. Знакомимся. А мне говорят: «Вовремя вы приехали! Мы только два часа тому назад крест сюда поставили, а два месяца тому назад – купол». Реставрируют. Теперь он возвращен приходу в Урюпине, и там уже есть община, скоро начнутся богослужения, будет освящение. Мне говорят: «Сходите на погост, может быть, найдете там кого-нибудь из ваших». Подхожу и смотрю: княгиня Мария Голицына, урожденная Сумарокова. Это она.
И так все получилось – по Промыслу Божию. Она мне из иного мира дала благословение и указала путь жизни, который у меня в конце концов определился. А я смог вернуть ей визит, если можно так выразиться, постоял у ее могилки. Я никогда не забуду панихиду, которую мы служили два дня тому назад. Мы почувствовали, что прямо сейчас у этого прихода начинается новая жизнь, которая так давно ждала своего часа! Святая, новая. Вот что такое Промысл.
Для нас с вами это значит, что нужно всегда оставаться оптимистами. Потому что есть Божественный Промысл, и, стало быть, даже в самые трудные минуты нужно чувствовать, что мы идем по Божией воле… И это, конечно, относится больше всего к России сейчас. Она находится на переломе. Мы все это видим, знаем, переживаем. Но этот перелом промыслительный. И потому прежде всего мы должны быть оптимистами – верить, что Промысл Божий выведет Святую Русь прямиком ко спасению.
Любовь, из которой рождается жизнь
Любовь – это такое большое слово. И особенно в русском языке. Понимаете, она охватывает собою различные понятия, которые, скажем, в греческом и других языках имеют совершенно своеобразное значение, не обязательно тождественное. Например, если мы говорим «агапи» – подразумеваем любовь самоотверженную, самоотреченную. Другое слово, по-гречески «эрос» – все знают, что оно означает любовь внутреннюю, вызванную, и очень горячую, супружескую, и любовь всякого влечения вообще. И наконец, есть третье выражение, по-гречески «филис», которое означает дружественную любовь.
Всем этим, можно сказать, как бы покрывается самая замечательная любовь – сострадательная, которая воспринимает переживание другого человека как свое собственное. Это та любовь, которую принес нам на землю Христос. Принес ее и Своим учением, и жизнью, и, что самое главное, Своим собственным страданием.
Это Его страдание началось еще до того, как наступило Распятие. В сущности, всю Свою жизнь он нес его, потому что для Христа оказаться в условиях нашей грешной земли было тем, что апостол Павел назвал «истощанием» – опустошением себя, «кенозисом» по-гречески. То есть другими словами – ему пришлось оставить все Божественное, святое, вечное, для того чтобы осуществить Себя как человека в сострадании с людьми таким, каким человек был задуман Богом в творении. И это нельзя было совершить иначе как путем сострадательной любви.
С этого началась и сама Голгофа. Сначала в Гефсиманском саду, где это сострадание было выражено в такой степени, что молитва Его была как капли крови. Пот и кровь вместе передавали силу этой невероятной любви и молитвы за каждого из нас. Ему как Сыну Божию, как Слову Божию был известен в некотором смысле каждый человек, и Он каждого вбирал в Себя, и брал на Себя, и Собою спасал – и тебя, и меня, и его, и всех.
Вот эта святая, чистая, Божественная любовь завещана нам, и без нее – если мы совсем ее не имеем – спастись не сможем. Не только здесь, на земле, но и там, куда идет наша душа. Потому что тогда мы не будем готовы и окажемся там не в своем состоянии, не в своем, как бы сказать, обществе, как иногда говорят, потому что там иначе, чем здесь. И к этой жизни нужно уметь подготовиться, вот такой сострадательной, живой, чистой, святой любовью.
Но это непросто. Христос говорит, что мы должны любить даже врагов. Мы знаем, как это трудно. Как непросто иногда полюбить человека – даже не врага, а просто кого-то, кто нам не нравится. Говорят же иногда – «характерами не сошлись». Еще сейчас есть такое есть выражение: «разная химия».
И тем не менее можно, действительно можно полюбить – и того, кто нам не нравится, и того, чей характер не такой, как нам бы хотелось, и того, кто нас не любит и даже ненавидит, и того, кто враг наш в каком бы то ни было смысле. Все дело в том, что прежде чем стараться любить – нужно пожалеть. Пожалеть человека как человека, кем бы он ни был, и тогда можно пожалеть и врага, потому что он жалкий. Жалкий в том, что делает. И если мы это чувствуем и понимаем без презрения – как иногда бывает: «Ух, он жалкий, он недостоин того, чтобы я его любил», и что-нибудь в этом роде, – а именно по-человечески, жалко его, что он такой, тогда проснется сама собой в сердце сострадательная любовь. И захочется помочь ему.
Но самое главное, нужно, чтобы сердце наше было чистым. Если это не так, заставить его любить невозможно, никто не может этого сделать. Да и неправильно это, и не нужно. И Христос Спаситель этого от нас не требует. Нет насилия в любви. Любовь – в свободе. Свобода дана нам именно ради любви, поэтому мы можем даже верить или не верить в Бога. Для того чтобы мы, поверив, полюбили Его. И больше всего – как Того, Кто является источником нашей жизни, нашим Творцом. Так Христос говорит: «Весь Закон и пророки, – о Ветхом Завете, который готовил человечество к Новому Завету, к Его собственному Евангелию, – который заключается в двух заповедях: возлюби Господа Бога своего всем сердцем, всем помышлением твоим, всем чувством твоим, и ближнего твоего как самого себя». Полюбить «всем сердцем твоим, всем чувством твоим» возможно, только когда это сердце и чувства чисты. Другими словами – чтобы свободно, действительно в полной свободе, избрав этот путь, любить своего Творца, который дал нам жизнь, счастье и Своим промыслом ведет нас к вечному спасению и вечной жизни, – для этого нужно, прежде всего, очистить свое сердце от всего греховного, от всего нечистого, от всего мерзкого.
А это – подвиг, который дается путем борьбы с собой, со своим эгоизмом, часто нехорошими чувствами и вожделениями. На этом, в сущности, построено все христианство. Христианская жизнь, как говорит апостол Павел, это то, к чему призвал нас Господь, то есть святость.
Конечно, мы знаем, что очень далеки от настоящих, подлинных святых. Но у нас есть цель и путь. Как говорил преподобный Серафим Саровский, цель христианской жизни есть стяжание Святого Духа, то есть святость, да еще Божественная святость. Но эта цель дается нам, только если мы боремся с собой. Отсюда и всякого рода подвижничество, будь то в монастыре, как здесь, в Донском, или в христианской семье, где брак строится на подвиге, потому что нельзя без столкновения с самим собой дать возможность полной, чистой, святой, свободной жизни своему брачному другу. «Стерпится – слюбится» – говорит русский человек уже много веков. Это «стерпится» и есть подвижническая жизнь. Надо любить человека не таким, каким мы хотели бы его видеть, а таким, какой он есть, и сострадать тому, что нам не нравится в нем. Вот тогда наша любовь действительно будет крепкая, твердая, на хорошем фундаменте.
Из этого состояния рождается вся жизнь вообще, не только семьи и более широкого круга родных, но и всех вокруг: соседей, тех, с кем мы встречаемся каждый день и кто становится нашими ближними – иногда всего на несколько минут, иногда на всю жизнь. Сейчас мы вплотную подошли ко второй заповеди Христа: «Люби ближнего своего, как самого себя». Хочешь ли ты самому себе всякого рода зла? Конечно, не хочешь. Значит, эта любовь к себе, которая вполне закономерна и нужна, если она не эгоистична, как начало любви к другим, ее основа, – эта любовь есть тоже святая любовь. При условии подвига. Надо и к себе самому относиться так, чтобы сердце человеческое желало полной и окончательной победы добра в результате борьбы с собой. И тогда мы почувствуем ту любовь, о которой Христос сказал: «Люби ближнего, как самого себя».
Он говорит: Блажени нищии духом, яко тех есть Царство Небесное – значит, Господь хочет нам уже сейчас подарить это блаженство, эту счастливую жизнь. Человек может быть счастливым, даже переживая внешнее несчастье или внутреннее. Вспомните у Тургенева «Живые мощи».
Помните, как Лукерья была счастлива в ее ужасном состоянии? Прекрасно описано! Это и есть любовь к самому себе в полном смысле слова, несмотря ни на что. А такая любовь тогда, действительно, уже без всякого принуждения, дает полную и совершенную любовь к ближнему.
На ней строится общество. И скажу больше – экономика. Наша экономика, которая теперь так тяжела. И здесь – у вас, и у нас в Америке. Почему? Да потому, что нет искреннее любви к ближнему. На ней надо строить и общество, и страну. Но начинать нужно с себя.
Дальше Христос говорит своим ученикам еще более значительные слова: «Даю вам новую любовь. Как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга»[3 - См. Ин. 13: 34–35.]. Он говорит это Своим апостолам, а значит, и всем нам, христианам. Мы должны любить друг друга так, как Он нас любит. Той сострадательной любовью, которая привела Его на Крест – за тебя, за меня, за нее, за него, за всех, за весь мир. В Своей последней молитве в Гефсимании, перед самым Распятием Он говорит: «Соблюди их, Отче, во имя Мое… чтобы они были едино, как и Мы»[4 - См. Ин. 17: 11.]. Вот завет нам, христианам, данный! «Да уверует мир, что Ты послал Меня»[5 - См. Ин. 17: 21.]. Подумайте, какая ответственность на нас, христианах, особенно здесь сейчас, в нашей стране. Какая страшная ответственность! Глядя на нас, на то, как мы, христиане, друг к другу относимся, мир будет верить или не верить в пришедшего спасти мир Христа. Действительно ли мы братья – или, как об этом с грустью иногда говорит апостол Павел, лже-братья? Давайте это «лже» отбросим. Жить не по лжи – это по-христиански.
И мне хочется сейчас привести вам слова любимого ученика Иисуса Христа – святого Иоанна Богослова, который в глубокой старости говорил всем только три слова: «Дети, любите друг друга!»
Как Церковь творит из людей одного человека
Есть у самых ранних христианских писателей – апостола Павла, Климента Римского, Ермы в его дивном сочинении «Пастырь», у Игнатия Богоносца – замечательные идеи о Церкви. Церковь – прежде всего. Она находится в самом начале, в первотворении. Ради Церкви сотворен мир. Все – ради Нее. Церковь – Тело Христово, а Христос существует прежде творения мира, через Него оно совершается, в Нем оно заключено, и Он есть тот, Которым Отец творит мир.
Он есть Премудрость многоразличная, как называет ее апостол Павел. И Она является миру тварному, сотворенному, через Церковь. Церковь – Невеста Агнца. Агнец – Христос. Ягненок, как пророчествует о Нем еще ветхозаветный апостол, ветхозаветный евангелист – пророк Исаия, описавший все так, точно он сам видел, позже, вместе с четырьмя евангелистами. Он говорит, что Ягненок берет на себя все, и, спасая мир, принимает его в себя и берет на себя, отождествляется с ним. Спасение во Христе, спасение Самим Христом. А Церковь – это Его Тело.
Она представляет собой полную противоположность злому и грешному падшему миру, всему, что уничтожает дух человека. А мы знаем сейчас только такое положение вещей, ничего доброго, казалось бы, не видим. Если мы смотрим на мирские учреждения, организации, партии, то ощущаем в них что? Коварство! Коварство и есть основа этого падшего мира.
Церковь сама в себе есть спасение. Почему? Потому что через Нее, как пишет в Послании к Ефесянам апостол Павел, многоразличная Премудрость Божия уничтожает всякую преграду, всякое средостение между человеком и человеком, и из двух творит одного. В нем, как в Христе, собрано все человечество, и потому фактически это и есть Он Сам. Апостол Павел называет его «Новый Адам». В Адаме ветхом, в первом человеке, в котором сотворено генетически все человечество, заложен каждый из нас, люди идут на поводу у лукавого, который соблазняет и уводит от цели, а цель – это Церковь. То есть единство в многообразии, образ Премудрости Божией, образ всей Пресвятой Троицы, в которой преодолено всякое разделение, всякая злоба, всякий грех, – ничего этого нет. Есть только абсолютная, совершенная, прозрачная любовь, которая выражается во всю свою широту, глубину и высоту – снова повторяю изумительные слова апостола Павла – и проявляет себя как основа радостной, светлой жизни мира.
Вот что такое Церковь. Церковь – задуманный план Божий. Это Царство Божие, которое, как говорит Христос, уже пришло в силе и на нашей грешной земле силой обретается и приобретается, потому что оно само есть сила Божия. «Сила Божия, – пишет дальше апостол Павел, – в немощи совершается»[6 - См. 2 Кор. 12: 9.]. Вот почему у Церкви, как и у Христа, две природы. Божественная, сильная, побеждающая, несокрушимая и немощная, человеческая. Человеческая несет на себе печать, жуткую печать Адамова падения. И потому Христос, посылая апостолов проповедовать и крестить мир, говорит: Шедше, научите все языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28: 19). Все народы, все национальности, именно так определяет Христос. Не только каждого человека, потому что каждый принадлежит своей семье, в которой он родился, и шире – своему роду, на-роду. Это одна из единиц, составляющих все человечество, и каждая несет свои особые дары, свою особую христианскую церковную культуру в Царство Божие, пишет евангелист Иоанн в Откровении. Это замечательная, глубокая и такая человечная идея. Освящается все лучшее, что есть в народе. Потому Церковь – народная. У нас Она Русская, Российская, затем Украинская, Церковь Белорусская, Грузинская, дальше – Эллинская и исторически последняя наша, пятнадцатая, Американская, – все несут свои дары в Царство Божие.
Церковь противостоит падшему миру не огнем и мечом, и не крестовыми походами – у нас в Православии, – а только светом Духа Христова. Он напояет всю Церковь как живое и вечное тело и в Божественной своей природе Духом Святым стяжается, как говорит преподобный Серафим Саровский. Стяжание Духа Святого, который несет в Себе единство Пресвятой Троицы «священно-тайне», как поем мы в антифоне на богослужении, это священное таинство в единении противостоит разделенности и злобному коварству грешного мира сего.
Но поскольку Церковь имеет в себе человеческую природу и в истории, таким образом, связывается с народом, с его падениями и грехами, у Нее есть, конечно, свои испытания и трудности. Но Она проходит через них, так же как и Христос прошел через все это в Своем искушении, начиная с пустыни. Так и Церковь. Она переживает и Гефсиманию Христову, и пустыню, и Голгофу, для того чтобы победить, восторжествовать и спасти.
Не будем обманываться, наша история всегда совершалась через Церковь, в Церкви и Церковью. И во всех наших бедствиях, будь то монгольское нашествие, княжеские междоусобицы, которые грозили полным развалом, страшное нашествие Наполеона и разорение и сожжение Москвы, будь то другие беды – Гражданская война и разорение или наши теперешние экономические и социальные несчастья, всегда и во всем Церковь приходила людям на помощь. Народ находил выход в Церкви Христовой. Как и каждый отдельный человек находил утешение, переживая свои внутренние конфликты, проблемы, вообще все, что его мучит. И шла Церковь к нему, а он к Ней.
Идем же в Церковь, пойдем в Церковь! В любой момент церковного богослужения мы можем слиться с Ней, войти в Нее и спастись. Дай Бог нам всем такое спасение! Дай Бог Святой Руси спастись и спасти мир!
Господь Иисус Христос, изображенный в каждом из нас
Нелегко говорить о Христе. Сегодня мы посвящаем беседу нашему Господу. Но кто из нас достоин говорить о Нем? Кто из нас может приблизиться к Нему? Я думаю – никто. И поэтому наша единственная надежда – что Он Сам, Духом Своим Святым, как обещал Своим ученикам после Воскресения и перед Вознесением, – сойдет и поможет нам Его почувствовать и осознать.
Нелегко говорить о Христе еще и потому, что весь прошлый век многие люди дерзали рассуждать о Нем недостойно. Конечно, противники Христа Спасителя были с самого начала, и вот уже более двух тысяч лет, как ведется эта борьба. Она началась еще до пришествия Христа на землю, когда оно только чувствовалось – как заря до восхода солнца, когда свет становится виден и против этого света начинает выступать тьма. Но тьма не объяла Его, как говорится в Евангелии от Иоанна.
Этот свет, который просиял уже тогда, в ветхозаветных пророчествах, был свет Христов. И вот в этом свете мы в то же самое время оказываемся свидетелями тьмы, которая пытается его от нас закрыть. Различные образованные ученые приходили к совершенно неожиданному заключению – что Христа вообще не было. Несмотря на то что у нас имеются исторические данные, которые совершенно определенно говорят о Нем. Не буду сейчас занимать слишком много времени перечислением книг и авторов, которые писали об этом. Остановлюсь на одном имени – Альберт Швейцер.
Это человек, который, как мы знаем, посвятил себя служению ближним, делам милосердия в Африке, и история его хорошо известна. Но в молодости он был пастором, и остался им на всю жизнь. После длительного изучения Евангелия и евангельского Христа он написал сочинение, которое назвал «Поиски Иисуса». И в этой книге воссоздал облик Христа, каким он дан в Евангелии, но со всякого рода критическими научными и историческими объяснениями. Благодаря изысканиям, которые Швейцер провел во время своей работы, он пришел к выводу, что понять Христа исторического невозможно, не рассматривая другую часть его личности – эсхатологию.
Слово «эсхатология» – греческое, и придумано оно не Швейцером. Его давно употребляют для обозначения того, что в Священном Писании называется концом мира и жизнью будущего века (эти слова есть и в нашем «Символе веры»).
