Танцуйте свою жизнь. Психологические эссе о том, как вернуть себе себя

Даже если не выйдет, мы будем знать, что хотя бы попытались, как Макмерфи в «Кукушкином гнезде».

Мы не лучше и не хуже друг друга в своих отличиях. Мы просто разные.

Но мы все достойны счастья.

Где-то глубоко внутри словно птичка живет. Птичка, не привязанная совсем к обыкновенной человеческой неповоротливости, к страху покинуть несчастливые острова бестолковой своей жизни, к бесконечному опустошающему смирению, к неуютной скукоженности под оценивающими хищными глазами.

Мы ведь все это проходили и проходим раз за разом. Даже те, кто сочинил себя на внешнем уровне в сияющем нимбе непрерывной радости, удачи и везения. Они – особенно, иначе откуда бы взялась такая настойчивая потребность доказывать свое счастье, до которого никому в действительности никакого дела.

Птичка легка. Она расправляет свои крепкие маленькие крылья и летит на свободу. Всегда на свободу. От рутины, от суеты, от выедающих людей, от кандалов по имени Надо.

Она видит солнце, она верит снегу, она рада утру.

Птичка не в клетке. В клетке мы – сами ее придумали. Потому что страшно жить так, как хочется. Когда живешь как все, спросу меньше и есть на кого переложить: все же так, нам же так сказали, от нас же этого хотят. А кто хочет? Быть может, только тот же страх, от которого так резво сбегает птичка и так медленно – мы?

Быть может, рискнуть? Быть может, научиться разочаровывать всех, кто думает, что нам нужны их оценки? Быть может, перестать надеяться, что мы когда-нибудь увидим открытые лица тех, кто всю жизнь простоял к нам спиной? Быть может, догадаться наконец, что любовь всегда имеет теплый ответ, а не холодное безмолвие? Быть может, стоит обрести свободу не только в спасительной придуманной птичке, а в себе самих?

Что-то щемит внутри. Наверное, боль, у которой лучше всех получается напомнить, что ты живой. А это хорошо.

Есть такое выражение – собрать себя по кусочкам. Оно образное и привычное уху… но слышать ведь всегда проще, чем сделать, не правда ли? Знать бы еще, где эти кусочки и как сложить их в ту мозаику, которая окажется хоть сколько-то гармоничной.

Пройдя свои горькие дороги и годами держа за руки тех, кто еще не преодолел их, я знаю много оттенков эмоциональной боли и знаю, что начинать стоит с ее признания. Да, боль приходит совсем не для того, чтобы скромно постоять в углу, пока ее заметят, и не для того, чтобы дать на себя наплевать. Ни у кого еще не вышло переиграть ее, равно как и проигнорировать.

Боль – очень честный собеседник, и приходит она громко. Ее задача – сделать очевидным то, что мы пытались сделать невидимым.

Если что-то идет не так, но мы трусливо убеждаем себя в обратном, то это верный признак, что жить скоро станет очень больно. Боль забирает у нас интерес ко всему, что раньше стабильно его вызывало. Боль будет отравлять собой каждое наше движение, решение, поступок. Боль или слепит из нас сплошные сгустки раздражения, агрессии, нетерпимости, или, наоборот, заморозит до полного отключения от живых реакций. Боль превратит нас в плохих друзей, детей, родителей, любимых. Боль отвратит нас от себя самих, и в ее острые приходы не окажется у нас злее врагов, чем наши внутренние критики, скандалисты, докучливые ворчуны.

Что с ней делать? Говорить, расшифровывать ее тайные знаки, вскрывать тугие нарывы своей отложенной памяти, с треском сдирать обои в темных комнатах своего страха. Искать начало. И все это на почти материнской любви к себе – на безусловной то есть. Не винить себя. Не презирать. Не окатывать липким стыдом. Не предъявлять себе с видом бездушного обвинителя.

Боль пришла не для того, чтобы добить, а для того, чтобы помочь выбраться. Ее придется впустить и прожить с ней какое-то время – до тех пор, пока она не убедится, что мы действительно готовы. Если готовы на возвращение к себе подлинным – исчезнет. Если нет – останется, чтобы продолжить свое саднящее дело.

Какие вы сейчас? И где находится ваша сигнальная боль?

Сейчас, когда информация доступна, уже не отыщешь почти тех, кто не прочел что-то хотя бы из популярной психологии и не попытался применить новые знания в реальной жизни. И это хорошо.

На парной и семейной терапии я все реже встречаю насильно доставленных и в ум не берущих, зачем они здесь. Раскрученных блогеров цитируют. В цене утоптанный постулат «никто никому ничего не должен». Все в курсе про личные границы. Снова хорошо.

Что плохо? Плохо, что многим никак не удается понять такую простую вещь: только низкопробный суррогат психологии дает людям иллюзорный набор отмычек друг от друга, которыми они могут незаметно ковыряться в психике того, кого сами выбрали, и «сбрасывать заводские настройки», чтобы загрузить удобными для использования опциями.

Да, самым популярным запросом, несмотря на массовую продвинутость, остается пусть и припудренный у многих, но очевидный запрос на влияние, управление, подчинение. Все тот же битый-перебитый «как заставить…».

Быть может, оттого и кажутся притягательными маркетинговые заманухи: «как заставить дарить дорогие подарки», «как заставить хранить верность», «как незаметно заставить делать то, что ты хочешь»…

А это такой же абсурд, как и услышанная мною однажды реклама тренинга с главным слоганом «Как добиться мира в семье?» Вообще-то первое автоматически исключает второе. Вот здесь, на мой взгляд, зарыта главная собака провала многих отношений: все лучшее мы пытаемся именно выбить или получить манипуляциями.

Прямо ментальность у нас такая: ни о чем не говорить прямо, а дотерпеть до упора и потом рвануть на полную катушку.

Почти ни одного утвердительного ответа не получила я на вопрос о том, случались ли до захода в совместное плаванье по-настоящему конкретные и взрослые разговоры о том, кто и как представляет себе совместную жизнь? Максимум, о чем помечталось между поцелуями, так это о марке автомобиля, о дизайне квартиры и о графике путешествий.

И ничтожно мало честных прямых диалогов о предстоящей родительской истории, о быте, о предпочтениях, о праве на личную территорию, о доверии, о способах решать проблемы.

Легко и красиво кидаться фразами о том, что никто никому ничего не должен, но очень трудно, например, живя в одной связке, продолжать так думать, когда ипотека душит, денег катастрофически не хватает, дети показывают не только «цветочную» свою сторону, отдыха не было сто лет, раздражение растет, ссоры вспыхивают, как спички, секс почти умер.

И дело ведь не в «долгах» совсем, а в простом подтверждении того, есть ли мы друг у друга вот в таких обстоятельствах. Понимаем ли друг друга, слышим ли, пытаемся ли вместе делать что-то с неизбежными землетрясениями?

Не спешите доказывать миру, которому плевать, что вы не хуже других, добежав до ближайшего загса. Не спешите верить, что тот, с кем вы пару месяцев удачно покувыркались в постели, и есть человек, с которым вы еще удачнее покувыркаетесь во всех штормах жизни несколько десятков лет подряд. Не спешите думать, что вы знаете человека, только потому, что с ним прикольно, и вы знаете, в какие игры он играет. Не спешите принимать за любовь обыкновенное утоление эмоционального и сексуального голода. Голод – плохой подсказчик, потому что, когда мы голодны, мы едим без разбора.

Чтобы не пришлось заставлять, дайте себе шанс узнать, кого же вы все-таки выбрали. Говорите. Много, часто и честно. Не врите себе, если ваши наблюдения уже дали вам понять, что едва ли в человеке есть готовность разделять с вами не только праздники жизни. Не утешайте себя мыслью, что кто-то из вас изменится, если и сейчас уже почти нет точек соприкосновения, общих целей, схожести взглядов. Помните, что главное условие современных отношений – это их прозрачность.

Нет запретных тем, нет стыдных тем, нет неуместных тем. Там, где темно, там ничего не видно. Отношения – это не гарантия счастья и не обязательная галочка в списке социальных стереотипов. Так что если только для этого они вам и нужны, то они вам не нужны, поверьте.

Но едва ли есть что-то более прекрасное в этой жизни, чем состоявшаяся близость между самыми обыкновенными людьми, которые ничего не хотели друг у друга выбивать, а хотели создать только им принадлежащий мир.

Создавайте его, узнавая, уважая, принимая. Других способов все равно нет.

Иногда тебя замораживает заживо. То есть ты не ждал и не готовился к тому, что придут холода, а они вдруг пришли. И тебе сначала было пронзительно больно, а потом стало никак. Ты перестал чувствовать. Ты даже не особо изменился для окружающих – потому что процесс-то глубоко внутренний. Ты жив для многих, но мертв для себя. Разучился распознавать главное. Ходишь, а ледышки бряцают лишь тебе понятным звуком. Вот только его ты и слышишь.

Я тоже слышу его. И тоже понимаю. Безошибочно определяю, даже сидя спиной. Работа у меня такая – определять бряцанье ледышек близко и на расстоянии. И знать о них все: сроки давности, секреты «быстрой заморозки», качество льда. И способы реанимации.

Поэтому скажу только одно – ты жив, даже если свой пульс не слышишь за беспрерывным бряцаньем.

Заморозка – это простой способ твоей психики снять нестерпимую боль, и она действительно нужна на какое-то время. Пока идет операция по удалению источника боли.

Плохая новость – без операции не обойтись.

Психологическая хирургия, как и традиционная, нужна тогда, когда по-другому нельзя.

То есть ты или до нее дотянул, думая, что само пройдет, – закидывался анальгином иллюзий, аспирином долгого терпения, втирал китайские пахучие мази забвения, которые пощипывали слегка, заглушая основную боль, – и казалось, что жить можно.

А нельзя было.

Терпеть было нельзя.

Или все случилось так быстро, что ты и сам ничего не понял. Просто рвануло – а тут уж «на стол» экстренно, ничего не попишешь.

Не бойся операции.

Не имеет смысла бояться того, что неизбежно и что дает тебе шанс на полноценную жизнь.

Бойся жить замороженным.

Бойся так никогда и не оттаять. Потому что такое тоже случается. И я вижу, увы, иногда тех, кто уже ничем не бряцает, а просто перешел в режим вечной мерзлоты.

Не надо мерзлоты.

Пока ты жив, не надо.

Поэтому сражайся за себя. Не радуй тех, кому ты выгоден замороженным.

Лед сойдет, а ты останешься.

Да, немного не таким, как прежде. Но, быть может, и не надо больше быть таким, как прежде, если такого, как прежде, тебя смогли превратить в ледышку?

Ты станешь собой, настоящим.

Не спешащим всем угодить. Не стоящим годами на цыпочках ради минутного одобрения. Не приносящим себя в никому не нужную жертву.

Ты станешь собой – потому что был кем угодно, но только не им.

Ты станешь собой и никому больше не позволишь держать тебя на морозе.

Верь в это. Даже если пока заморожен.

Да, конечно, полной неуязвимости не существует. Но существует осознанная отстраненность от всего, в чем мы не хотим принимать участия. Мы имеем на это право, каждый.

Мы имеем право никогда не разворачиваться в сторону не близких нашей душе людей. Даже если они пришли не со злом, но нам нечем ответить на их дары…

Мы имеем право оставить доставщикам любых эмоциональных помоев как их хронический груз, так и их тщеславную уверенность, будто они способны хоть как-то помешать нам или повлиять на нас.

Мы имеем право не обслуживать ничьи ожидания и разочаровывать всех, кто отчего-то решил, что наша жизнь должна обязательно соответствовать их представлениям о ней.

Нам не придется бесконечно защищаться или бесконечно оправдываться, если мы возьмем в привычку оставаться восприимчивыми только к тому, что нам действительно интересно, что совпадает с нашими ценностями, что находит отклик в наших мыслях.

Стоять спиной, если поворачиваться нет никакого желания, – нормально. При единственном условии – ничего не брать у тех, кто видит только нашу спину. Ни плохого, ни хорошего. Нельзя паразитировать на чувствах, на которые у нас нет ответа. И нельзя превратить себя в территорию для паразитирования других. Вернее, можно, конечно. Но полноценная жизнь станет расплатой за это решение…

Беспощадность к себе неизменно порождает и беспощадность к окружающим. Бережность работает по тому же принципу.

Заметила, что многих из нас очень сильно пугает, а то и выводит из себя фраза о том, что стоит жить так, как хочется. И коллеге Лабковскому за нее прилетает по сей день. Почему? Потому что очень страшно.

Да, друзья мои, нам настолько страшно начать даже думать о том, чего же мы хотим на самом деле, что значительно легче оказывается обесценить услышанное или демонизировать его значение до ужасной вседозволенности, в которой понятие хочу мгновенно приравнивается к вероломным предательствам, безответственности, нежеланию помогать больным родителям, воспитывать детей, хранить верность… Столько всего получается напридумывать у иных в знак протеста своему внутреннему страху, что все остальные автоматически начинают стыдиться даже вслух произнести «еретические» слова о своих желаниях.

И не замечают «демонизаторы», что сами себя бьют своим же оружием, потому как выходит, что всего того, чем они так гордятся, – не уходят из семьи, рожают и воспитывают детей, помогают больным родителям и прочее – они на самом деле не хотят, а просто тягостно тянут лямку в страхе всеобщего осуждения.

И вся их жизнь замешана не на осознанном выборе, который как раз и начинается с большого и честного мыслительного процесса о том, чего мы хотим и чего не хотим, а на слепом выполнении социально одобряемого списка обязательных пунктов среднестатистической жизни.

Женились, потому что годы подошли. Родили, потому что все так делают. Родителей навещают, потому что так положено. Снаружи не прикопаешься – живут чинно и правильно. Но вот что внутри? Не оттого ли столько агрессии на чье-то чужое «хочу и буду»?

Ведь можно жить совсем по-другому, разумно подойдя к этому самому «хочу». Если, например, хотеть иметь счастливую семью, то захочется и как следует узнать, с кем именно, и здорово вложиться в создание здоровых, честных, взаимных отношений. Если хотеть ребенка, то захочется стать по-настоящему хорошими родителями. Если хотеть не по обязаловке поддерживать пожилых родителей, то захочется разглядеть в них интересных людей, а не только штатных нянек внукам.

А вот если не хотеть, но бояться, что будет «хуже, чем у людей», то и получится абы как. Не важно с кем, не важно как, не важно где, не важно почему – сляпали, и ладно.

Все лучшее, на что мы вообще способны, начинается и держится именно на хочу, а не на жестком надо.

Жизнь и без нас накидает нам кучу необратимостей, наплевав на все наши желания и предпочтения. Так что же будет, если мы еще и сами добровольно закуем себя в кандалы? Жить так, как хочется, – это не посягать на чужую свободу, не бросать в беде, не охаметь и не обнаглеть. Это иметь ответственность за свой выбор и получать от него удовольствие, а не пожизненно сжатые зубы бесконечного терпения.

Скажите, вот вам что больше понравится: когда вам хранят верность, потому что хотят этого, находясь с вами в любви, ласке и доверии, или когда не изменяют только потому, что проблем потом не оберешься, застыдят, замордуют и житья не дадут?

Вот так и со всем остальным. Хочу – это про ответственность и здоровую психику. Надо – про «зачем мне думать, если уже за меня все продумали?» и страх отвечать за свой выбор.

Наденьте удобную обувку, выберитесь в какое-нибудь тихое место, походите часок-другой и хорошо подумайте о том, много ли хочу есть в вашей сегодняшней жизни?..

Как же мало на самом деле тех, с кем можно пережить зиму. И как много тех, кто приходит в нашу жизнь лишь для веселого лета. Пробежать босиком по манящей летней росе – легко и приятно. Потому что лето – это расцвет. Яркие мечты, юное тело, большие возможности. Беззаботность, отсутствие саднящих ран, сладкий вкус любого блюда жизни. И силы, силы, силы – бесконечные силы своротить горы.

Когда ты в лете, тебя легко любить. И тебе легко. Потому что все прекрасны, необременительны, здоровы по всем линиям и изгибам.

А вот в зиме ты другой. Тебя может сковать намертво. И твоя жизнь может покрыться тяжелой ледяной коркой. Ты можешь быть нещадно измордован тем, что, как говорят, дается для опыта. Только ну его, этот опыт, в котором по тебе проехались танком и раскатали под асфальт. Что тебе с ним делать? Куда применить? Кому рассказать о том, что ты стал «Великим Получателем Дерьмового Опыта», орден которого лучше никому не показывать?

И чаще всего ты оказываешься один в своей зиме. Потому что «летние» люди боятся «зимних». Их сдувает напрочь первым студеным ветром. Их отталкивает твоя надломленность. Они кривят губы от изломов твоих морщин, от утратившего юность тела, от пропавшей готовности подорваться за минуту для нового карнавала, от истлевшего интереса к громким драмам. Их пугает твоя тишина и твоя потребность именно в ней.

И они бегут. Бегут даже те, что и сами трачены зимой, но боятся ее и думают, что если пристроятся к тем, кто еще полон лета, то и им перепадет утренней росы юности.

И пусть бегут. Значит, так им надо. Потому что в занесенной снегом избушке судьбы остаются лишь те, что на «ты» с зимой. Остаются самые верные. Не по долгу остаются. По способности любить человека в его зиме и не стесняться показать ему свою.

Я никогда не любила лета. Потому что всех бесценных людей своей жизни встретила в зиме, их зиме. И собственной тоже. И я точно знаю, что не видевшим зимы или страшащимся ее никогда не пережить тех морозов, на которые она способна.

Семья – прекрасна, если это и правда семья, а не энное количество людей, ночующих в одном месте по непонятным причинам.

Ну, как непонятным… Причина – страх, причина – так надо, причина – мы ж родня, причина – деваться некуда, причина – инфантильность и невзятие ответственности, причина – что люди скажут… Понятно все, но одновременно понятно, что это не имеет к семье никакого отношения.

Семья – это всегда о честности и всегда о людях, которым не надо объяснять, для чего нужна честность. Для того, что если врать на самой близкой территории, то снять латы будет невозможно и на ней. А в латах – не жизнь – война, на которой все несчастны.

Семья – это о людях, для которых верность – не смешной пережиток такой давно вышедшей из моды нравственности и не натужное обуздание своих инстинктов, а все та же честность, без которой семья не имеет смысла.

Семья – это о людях, которые могут конфликтовать, могут ссориться, могут заходить в кризис, но не могут унижать друг друга… совсем не могут. Не могут применять насилие, ни эмоциональное, ни физическое. Не могут сознательно и системно причинять друг другу боль. Не могут жестоко высмеивать слабости и недостатки. Не могут предавать.

Не потому что это просто плохо, а потому что снова – нечестно.

Семья исчезает там, где все это в наличии. Исчезает, даже если люди продолжают жить вместе.

На мой взгляд, именно честность, как потребность и как основа любого человеческого взаимодействия, является признаком по-настоящему взрослых и по-настоящему развитых людей.

Долгие годы практики давно убедили меня в том, что все самое мерзкое и невыносимое между людьми происходит именно тогда, когда они не способны быть честными друг с другом.

Когда не могут сказать о том, что их действительно мучает.

Когда им стыдно озвучивать свои желания.

Когда они соглашаются снаружи с тем, с чем не согласны внутри.

Когда они любят слова о том, что правда никому не нужна, только потому, что панически боятся ее обнаружить и признать.

Когда они понимают близость только как механический супружеский долг, а не как возможность быть честными с любимыми людьми.

Когда предать им легче, чем поговорить, выяснить, исправить.

Штатное оправдание почти каждой измены на парной и семейной терапии: «Меня давно все не устраивало… меня не понимали… мне давали не то, чего мне хотелось… со мной вели себя не так, как меня бы устроило… все лежало на моих плечах». Но на вопрос, пытались ли они откровенно и по факту говорить с избранником о проблемах и решить их, ответом служило или протяжное «нет», или додумывание про бесполезность таких разговоров.

Честность.

Семья способна восстанавливать нас после самых больших потрясений, если нам честно хочется в ней быть, возвращаться в нее отовсюду и обмениваться всем, что у нас есть.

И да, иногда семья, в которой, например, только ты и твоя собака, оказывается семьей больше, чем целая гвардия едва терпящих друг друга людей, которая не может честно этого признать.

Пробирает иногда колючий ветер, насмешливо внушающий в продрогшее ухо, что вот всё здесь не для тебя, а для каких-то избранных идеальных людей, точно знающих, как жить правильно и красиво. У которых все и сразу получается. И которые знают себя только в счастье. А ты, ну, обыкновенный ты.

Разный, стало быть. С саднящими часто ранами, с видимыми и невидимыми шрамами, с просыпающимися внутри вулканами. И ты никогда в себе не уверен. И редко когда себе нравишься. И срываешься по мелочам то тут, то там. И нет у тебя волшебного неувядания – есть усталость, морщинки у глаз и еще много чего предательского.

А история твоих побед не такова совсем, чтобы хвастать ею громко и нахально, как советуют теперь даже с теми победами, которые придумали для создания имиджа успешных и состоявшихся.

Победы. Ты не любишь это слово, потому что оно незримо соседствует с войной, у которой и победивший – это все равно пострадавший, вывернувшийся наизнанку, расплатившийся за свою победу.

Поэтому не нужны тебе никакие победы. Тебе нужно не искать в чужих глазах разрешения на то, что ты из страха только приписываешь мифическим идеальным людям, достойным вещей, которых ты лишаешь себя добровольно.

Разреши себе сам. Свою простую человеческую жизнь, в которой не надо оправдываться, что ты осмеливаешься любить, делать что-то для себя важное, менять истлевшее. Жизнь, в которой ты принят в своей чудесной неидеальности – сначала самим собой, а потом и другими. Поменять местами не получится. Жаль, что эта правда не была очевидной сразу.

Жизнь, где не бывает всегда красиво и всегда правильно, но она не тускнеет от этого, а ты не становишься хуже.

Жизнь, наполненная тобой, как комната, в которой ты впервые отважился сделать все так, как нравится тебе, а не как тебе настоятельно рекомендуют.

Жизнь, у которой меняются декорации, но в которой ты никем не унижен и ничего не терпишь, сжавшись в комок.

Если и вас пробирает иногда колючий ветер сомнений, друзья мои, то не бойтесь его. Не спешите себя завиноватить. В вас все уже есть. Все, что вам нужно.

Смело отсылайте каждого, кто пришел продать вам ключи от вашего счастья, потому что счастье не продается. Оно появляется внутри. Как маленькая луковица в стакане с водой обязательно откликается зелеными стрелами надежды на те добрые руки, что дали ей шанс…

Дайте себе шанс. Дайте себе очень много шансов на все, чего вы хотите. Вам не надо для этого меняться или становиться лучшей версией себя. Вам надо твердо знать, что вы – это вы, и другого такого человека больше нет. А значит, ни у кого нет рецептов для вашей жизни. Только у вас самих. Шаг за шагом, останавливаясь и продолжая. Шаг за шагом, только в своем ритме. Шаг за шагом туда, куда надо именно вам.

Никого не беспокоили бы сильно люди, хронически не умеющие испытывать даже простейших удовольствий или аскетично отказывающиеся от них, если бы не одно но. Им почти всегда удается отменно «вмазать» своим близким, а то и далеким за это свое неумение или нежелание.