Пользователь: Lyr.Psycogrin. Воспоминание у цифрового камина

От автора

В ночь на 25 февраля 2023 года я завершил последнюю главу книги, которую писал на протяжении 5 лет.

Сюжет и рабочие названия менялись, насколько я помню, 9 раз, и, я думаю, это неудивительно, ведь эти годы выпали на самый кризисный период не только мой, но и человечества в целом. Соответственно, в процессе написания менялись мои взгляды на жизнь и убеждения, в том числе и уход от религиозных убеждений.

Поэтому книга из обычной истории превратилась в симбиоз художественных жанров, основанных на фантастике и ностальгии, а также философских рассуждений с заданным вектором на «метамодерн» в целом. Во многом на мой стиль написания повлияли писатели Д. Джойс, Х. Борхес, Г. Лавкрафт и философ А. Шопенгауэр.

Книгу посвящаю своим родным и близким людям, а также людям, страдающим биполярным аффективным расстройством (МДП).

Включите цифровой камин на своём устройстве, создайте себе удобные условия. Мы отправляемся в путь.

Глава 1. АСМР, который ты не забудешь

Рабочий день закончился ещё одним бессмысленным совещанием. Единственное, что спасало, – присутствие секретаря комиссии, которая хоть как-то скрашивала своей от природы изящной внешностью эту большую игру маленьких людей.

Она несколько раз ловила мой взгляд, другого занятия я не находил, как на самом деле не находил и необходимость своего присутствия на данном мероприятии. Считал минуты. Комиссия. Сроки. Протокол. Всё. На сегодня всё. Из офиса через ежедневный приступ мизантропии в общественном транспорте домой. Саундтрек этой нескончаемой дороги сегодня выпал на The Birthday Massacre.

Тройной состав для входа в кондицию: стакан, лёд и водка. Делаю несколько затяжных глотков, выхожу на балкон и закуриваю Captain Black.

Странные чувства посещают меня: за годы понимаешь, как сложно бороться со своими желаниями быть с кем-то сегодня, но при этом не готов быть с ней же завтра, вспоминая, как не мог оторвать глаз от грациозной модельной походки новенькой работницы, рассекающей уже застойную атмосферу жизни офисных клерков и тем самым преображая её во что-то прекрасное. Одной её улыбки достаточно, чтобы день состоялся. Повторяю тройной состав.

Нужен отдых, разгрузка. Врубаю «Мак». Иду по поиску онлайн-АСМР-услуг. Хочу иностранного звучания. Оплачиваю приват какой-то французской E-girl. Говорю ей о своих пожеланиях. Она демонстрирует мне оборудование, которое будет использовать при сеансе. На что, жестикулируя, убеждаю её, что мне всё равно.

Она перешла на французский. Я попросил её начинать, параллельно перевёл режим на наушники, по зарядке должно было хватить, и расположился на кровати. Закрываю глаза.

Первые минуты я пролежал в абсолютной тишине, после чего последовала череда звуков, вызывающие разные триггеры.

Я погружаюсь сильнее. Интересное ощущение лёгкости появляется в конечностях и голове. Напряжение моё утихает, дыхание и пульс уравниваются, и я начинаю поддаваться АСМР-гипнозу. Перед глазами начинается какое-то движение по спирали, я начинаю слабее слышать звуки, издаваемые француженкой, но громче начинаю слышать что-то похожее на бинауральный звук. Перед глазами начинается проявляться какой-то коридор в виде городской ткани и панельных ран. Коридор сменяется другим. Звук усиливается. Я перестаю чувствовать физическое тело и как будто перехожу в другое измерение с новыми ощущениями. Это чувство было похоже на свободное падение, но как?

Смена горизонта под ногами. И вдруг я попадаю в дом с коридорами в виде лиминальных лабиринтов. Стены коридоров были увешены чёрными картинами, а потолок представлял собой затянутые паутиной прогнившие доски. Я начинаю чувствовать головокружение и тяжесть в грудной клетке. Подымаю голову вверх и пытаюсь произнести: «Очнись! Очнись, твою мать!» Я не один здесь. Обитатель дома здесь. Ловец. Я чувствую его приближение, он кидает в меня лассо из тьмы и попадает. Нечем дышать. Я пытаюсь бороться, но без результата. Сквозь слезы боли всё же попытался выкрикнуть и упал на пол, который походил уже на конвейер. Я закрыл глаза, сил на борьбу уже не хватало. Он настиг меня в самый неподходящий момент.

LOW BATTERY PLEASE RECHARGE HEADSET.

Наушники отключились. Моя взяла. Я возвращаюсь в реальность, наконец-то!

Я открыл глаза, но не смог ни пошевелиться, ни дышать. Безликий ловец сидел у меня на груди. Впереди меня ждала секунда ужаса, которая длилась вечность. В его лике снова был коридор. В своей кровати, как во сне, забитый страхом, беспомощный: второй раз пережить это, чёрт!

«Поцелуй» Ловца оставил в моём теле тряску и завершился хлопком по ушным перепонкам.

Я резко поменял положение с лёжа на сидя. Одышка продолжалась более пяти минут и сопровождалась холодным потом по телу. Это невозможно: Ловца не было более 10 лет ни во снах, ни в галлюцинациях. Сколько терапии было сделано. Я думал, что те времена прошли. АСМР – причина? Просидел, пялясь в ночное окно порядка часа, но тремор так и не прошёл.

Цифровая реальность освобождает нейронные кошмары и весь иррациональный ужас?

На приглушённом экране «Мака» я увидел сообщение от француженки полуторачасовой давности, что у неё проблемы с аппаратурой и она не сможет продолжить сеанс и просит перенести его. Чёрт! Нужна новая терапия…

Глава 2. Беседы в баре «Андерграунд»

Над неоновой буквами «А-Н-Д-Е-Р-Г-Р-А-У-Н-Д» красовалась резная вывеска «Да приюти странствующего своего». В тот вечер бар был переполнен. За каждым столиком царила своя атмосфера в ожидании вечернего шоу. На разогреве играл японский нуар-джаз.

В воздухе проплыл лёгкий аромат, напоминающий сочетание чёрного перца, амбры и нероли. Я сидел за барной стойкой и наблюдал за знакомыми лицами в зале, поправляя кольцо на указательном пальце. Мой взгляд завис на столике у стены, на которой под стеклом висел амулет, собранный из крышек Cheerwine и фотографией с фестиваля Burning man. К. и ты здесь, сколько лет прошло. Небольшая дрожь прошла по телу. Она была прекрасна, как и в 14-м, в том бесконечном апреле, утопающем в солнечных лучах сквозь хвойные деревья подмосковной усадьбы «Архангельское». Ностальгия смешалась с глотком Cloverclub и прервалась с отбивкой музыкантов, означающей начало стендапа. Рука потянулась за золотистым портсигаром Treasurer. Последняя сигарета. Не сегодня.

Тем временем резиденты бара приветствовали артиста на сцене.

Артист:

Меня называют Постмодернист.

Давайте сегодня поговорим о памяти или ностальгии. Да, память и ностальгия: те самые две шлюхи, которые своей исповедью сбивают всех и всегда с толку… ну так ладно…

Я заказываю ещё один Cloverclub и решаюсь всё-таки закурить.

Артист:

Для чего в голову приходят мысли и что было бы по-настоящему сейчас, если бы я сделал выбор в пользу несостоявшегося исхода событий. Это эволюция или тупиковая деградация? Даже не хочу себе это представлять: полнейшее «ахегао», и мангака всего этого Дзюдзи Ито.

Я хотел по привычке заглянуть в телефон, но правила бара запрещают пользоваться телефоном.

Артист:

Забранного 2012-м 2020-й не заберёт.

Неудачный чертёж в двумерной системе способен исправить трёхмерное пространство. И пока вы задумываетесь о достоверности сказанной мною фразы, я хочу воспользоваться машиной времени, которая зашита у нас под черепной коробкой. Та самая машина времени, которой я пользуюсь, скачет по отрывкам киноленты, меняя года, места и настроение с пока неведомой науке скоростью.

Терабайты чуши, состоявшие из домыслов. Но в рукаве эффект Манделы, а в руке бритва Оккама. Это своего рода терапия.

И вот человек, оставивший в твоей жизни отпечаток для воспоминаний, становится воспоминанием. Страх и удовольствия искажают реальность, и вот перед вами и готовые декорации: «а что если».

Жизнь слишком коротка, чтобы держать обиды и, самое главное, давать второй, третий, четвёртый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый и последние шансы. Примите, оставьте и живите дальше. Романы заканчиваются с рассветом, а тени прошлого преследуют всегда…

Тем временем, пока весь бар перемещался с Постмодернистом по «сумеречной зоне» памяти, в отдалённом углу разговор между Поэтом и Инженером о «бесконечности» зашёл в тупик.

Инженер (идя на компромисс):

Давай лучше что-нибудь из нового прочти. Давно от тебя рифм не слышно.

Поэт (выдохнув):

Да что-то трудно в последнее время заходят идеи, но, пожалуй, есть такое:

Миллион километров минувших путей, как все утра мира, исчезает бесследно,

Оставив лишь отблески памятных дней в виде событий, что казались мгновением…

И каждый ждёт истины призрачный свет, бросившись в бездну царства стихии,

Не замечая при этом в тиши мелодию жизни, что таится внутри… и…

Внезапно Поэт остановился.

На фоне звучал завораживающий голос солистки группы The Chromatics. Эффектное завершение Постмодерниста. Проницательно лились слова:

You’re in the water…

I’m standing on the shore…

Still thinking that I hear your voice…

Can you hear me? Can you hear me? Can you hear me? Can you hear me? For the last time… (The Chromatics – Shadow)

Это была мелодия, которая отправила мысли обоих в разные части мира: одного к англичанке из Оксфорда по имени Клаудия на балеарскийостров, другого на просторы Йосемити.

Неумышленные движения головы Поэта попадали в бит барабана, а местами сопровождали скрипку вплоть до окончания песни.

Инженер:

Да уж… Музыканта здесь нет, он бы целую лекцию разложил о том, что могут творить с людьми чары музыки. Ах да, на каком моменте ты остановился?

Поэт (задумчиво):

На том, что…

И замкнутый круг разомкнётся, когда частица Вселенной найдёт в мириадах своё отражение…

Я слышал, но не мог вслушаться, о чём они говорили. Всё-таки третий коктейль был лишний. Иду до уборной. Нужно умыть лицо холодной водой, чтоб хоть чуть-чуть отрезветь. Наклоняю голову. Закрываю глаза, и вдруг всплывает картина.

Время в песочных часах, которые обхватывает спиралью змея, течёт вспять. Вокруг какая-то пустошь и тревожная тишина. В отражении стекла я вижу тот момент прикосновения моих губ к безликому женскому телу, Но не могу понять, кто она. С каждым прикосновения я чувствовал, как её доверие ко мне росло со скоростью частоты пульса. Песок застыл. Змея зашипела, нападая на меня.

Резко открываю глаза… Сука…

Выхожу из уборной. Что за? Свет в пространстве мигал только от неоновых букв. Бар был пуст, за столами и барной стойкой виднелись лишь светящиеся голограммы посетителей. Музыка в колонках звучит, как на замедленном приёмнике. Подхожу к первому попавшемуся столику и всматриваюсь в сплывающее лицо, меняющее эмоции каждые несколько секунд… Твою мать, да что с вами? Надо идти на выход. Неожиданный и резкий звук аплодисментов прогнал по моему телу дозу жути. Внутренний голос пытался сохранить мой рассудок. Я здесь один. Я здесь один. Повторял про себя. Ужасный смех становился медленнее и громче. Я здесь один. Уже вслух. Начинаю подыматься по лестнице наверх. Злостные звуки провожают меня. Я выбиваю дверь и оказываюсь на территории пустоши разрушенного города. Дыхание утяжеляется, пульс бьёт в висках. В моих глазах вместе со слезами застыл леденящий ужас свинцово-фиолетового неба и руин известного мне до этого момента мира.

Я здесь один…

Глава 3. Во власти слов

Витражи бара заливались преломлёнными огнями вечернего Мегаполиса М. Меня не переставала тревожить мысль о неизбежном столкновении в скором будущем двух великих разумов.

В предании древних, что предстало передо мной во владимирском видении, чётко продемонстрировано было проклятие рода человеческого, что во слове лежит до сих пор. Слова передавались в поколениях и закреплялись на бумаге, затем бумага перешла в электронный вид, электронный вид перешёл под владение искусственного интеллекта, тем самым сформировав у него понимание о слабости человеческой.

Мы остаёмся под властью слов, и только глупец будет утверждать обратное.

Пока человечество отвлечено на саморазрушение, настоящая угроза ползёт змеем захватывать столь одержимый человеческий разум.

Глава 4. Городской синдром

Пропускайте мою волну, и останетесь с возможностью спать, не подозревая об их присутствии. Они среди нас, возможно, их сторонники сейчас находятся у вас за стеной или же разделяют ужин вместе с вами. А что если я сам и есть «они» и всё это творится лишь у меня в голове? Неооккультные силы выбираются из преисподней. Их час пробил снова. Культ Московии. Возможно, я одержим всей этой оккультной хернёй, но я был там.

Я рылся в старой картотеке № 38 и нашёл рассекреченные документы 60-летней давности. В докладе сотрудник четвёртого отдела службы «Двойной аббревиатуры» докладывает о том, что он вышел на след некой «секты», базировавшейся в нескольких закрытых участках системы подземных тоннелей. Он ссылается на общую схему «Горводоканала и водостока», на которых обнаружены с десяток пробелов и пустот, про которые сотрудники как-то фальшиво умалчивают.

Вот оно. Вот оно. Чувствуете? Пахнет заговором, ужасающим и затягивающим всё глубже и глубже. Сила города в руках оккультистов, управляющих жизнями его жителей. Новые доказательства существования подземного Вавилона и Великой мыслящей силы. Слушайте дальше… Я потратил 40 часов для того, чтобы найти «докладчика». Использовал не один ресурс, но, к сожалению, получил от него лишь немногое, лишь два слова: «Дело Балчуга».

Затем я вернулся в картотеку № 38, и… и никаких упоминаний. Как будто всё испарилось.

Один из давних моих информаторов вывел меня на одного из диггеров, который шарил в этом деле уже не один десяток лет. Имя его я раскрывать не собираюсь. Так вот, на одном из путей Замоскворецкой линии метрополитена есть дублирующий тоннель, который пробили ещё в 40-х. Но тоннель просуществовал не более суток, ввиду того что работавшая на укреплении конструкций там ночная бригада наткнулась на какую-то «плиту» и тем самым попала в своего рода «ментальный капкан», иными словами, у работников диагностировали острую стадию шизофрении. Дело, конечно же, замяли и этот тоннель ликвидировали. Единственные сведения, которые каким-то образом дошли до нас, так это знак на плите, на которую наткнулись рабочие «Горподземстроя»…

*звук помех* Приём-приём *звук помех* Это знак… *сквозь звук помех* Аспид победивший… *звук помех* Аспид победивший война… *звук помех* Кто-то пробивается в эфир…*звук помех*…Кто-то посторонний в эфире *звук помех*…

Суперлуние отражается в просторных окнах отеля. Мой обнажённый силуэт случайные прохожие сочли, наверное, за какого-нибудь очередного вуайериста. Моя спутница уже полчаса как принимает аромаванную, чувствую по аромату: нероли и апельсин. Хочет меня свести с ума. Торопись, дорогая, пока меня окончательно не соблазнила Тверская: такая безупречная, такая яркая. Сколько ты погубила человеческих жизней на своем пути и сколько тайн различных эпох хранишь в себе, скрываясь за фасадами доходных домов и энным слоем брусчатки. Невидимые связи поколений, историй и городских легенд единой временной нитью проходят сквозь неё. Она подобна алмазу, который только подвергается огранке. Я люблю её…

Приоткрыв окно, я решил закурить. Почему-то сейчас захотелось слушать джаз, разделяя его мелодии с бессмертным городом и его главной героиней.

Во фляжке оставалось где-то 3/4 Blue Lable. Делаю один глоток. Хватит. Смотрю на неспящий Мегаполис М, и его скользящий мотив сам начинает заполнять пространство окружающее меня. Я закрываю глаза… Я чувствую дыхание Тверской сквозь прикосновение её к моему телу, её страстный поцелуй, который был предназначен только мне. Я видел мистическую красоту, без контроля невидимых стражей и саботажа заблудших душ её «любовников». Такое первый раз со мной. Это незабываемое ощущение подобно ментальному капкану затягивало меня в бесконечный калейдоскоп городских пазлов.

По лёгкому аромату от Cartier я почувствовал приближение моей спутницы. Я не открываю глаза. Она берёт меня за руку и опускается вниз на колени, начинается лёгкая дрожь от волны её ласк, и меня накрывает…

Страсть вершит этим временем и этим городом. И в тот вечер я оказался во власти двух любимых женщин…

В тот вечер я готовил рамен. Случайно локтем задетая бутылка с соевым соусом разлетелась вдребезги. Теперь приготовление растянулось ещё минут на 20. Быстро собравшись, я стою и вызываю лифт, а он завис на 3-м этаже. Я не могу ждать, придётся в обход, через лестничную клетку. Добираюсь до 3-го этажа, подношу карточку к СКУДу, она прочиталась, но замок не срабатывает. Может, сбой какой-то. За дверью слышу какой-то специфичный звук бормотания, я бы сказал, даже нагоняющий жуть. Ладно, на обратном пути, если что, свяжусь с диспетчером.

Визит в супермаркет никогда не заканчивается покупкой одного продукта. С пакетом в руках я пытаюсь вызвать лифт, но снова он завис на 3-м этаже. Вызываю диспетчера, объясняю проблему, на что она ответила, что по показателям на приборах система функционирует без сбоя автоматики. Спорить я не стал с ней, это бессмысленно, а начал сразу записывать видео на телефон, чтобы потом с претензией направить в управляющую компанию. Продолжаю снимать, выходя на лестничную клетку. Диодные лампы начинают рандомно мигать по достижении мной второго этажа и окончательно погасли, как я начал подниматься к третьему. Кромешная тьма. Я увидел красное свечение в щелях дверного проёма. Телефон начинал предательски нагреваться с неимоверной скоростью. Я дошёл до двери, СКУД в очередной раз дал сбой. Звук бормотания приобрёл уже более объёмно-хоровой характер. Да что за херня? Я поставил видео на паузу, дав тем самым телефону отдохнуть. С помощью лезвия раскладного ножа, который всегда со мной, я попытался рассмотреть, что же находится за дверью. Этаж был заполнен как будто составляющими кровеносной системы. Ну его на хер. Пора возвращаться. На камеру запечатлел размытые кадры увиденного и пошёл дальше по лестничной клетке наверх, ускоряясь через две ступени. Увиденное начало втягивать меня в глубокий ужас, я снова на третьем этаже. Я что, угодил в петлю? Шум за дверью усиливался, такое ощущение, что к нему начала добавляться мелодия, сыгранная на аккордеоне. Страх с выплеском адреналина сопровождались острой височной болью. Я не нашёл ничего лучше, как выбить с разбегу зловещую дверь…

Зрачки в момент расширились от увиденного. Группа существ в мантиях поклонялась некой мерцающей фигуре в чёрной накидке и в цилиндре. Оно стояло ко мне спиной и немного начало поворачивать в мою сторону голову, которая была фонарём викторианской эпохи с пульсирующими венами по диагонали. Двери лифта были задержаны каким-то посохом, бившие его каждые 7 секунд. Оно подняло нечто похожее на руку и, словно ловец, накинуло на меня кровавый болас, а я почувствовал на себе некий «ментальный» капкан. Это невыносимое чувство прекратилось закрытием глаз… Открыв глаза, я очутился у лифта на первом этаже, время на часах было 20:33… Твою мать, что это было? Лифт стоял открытым ко мне спиной. Выдохнув, я шагнул в него, но ощущение, как будто я увяз в иной сингулярности.

Лифт указывал движение вверх. В холле на аварийных лампах оставалось кровавое свечение…

Невидимые стражи играют нами, как фигурами на доске. Лечебницы переполнены безумцами или случайными игроками? Тень сомнения опрокинута с ног на голову: где кукла, а где кукловод…

Глава 5. Долань Деформия

Город, который невозможно уже чем-либо удивить, пестрел афишами какой-то странной выставки современного искусства. Насколько мне было известно, данное «необычие» заключалось в оживших плёнках неизвестного ныне фотографа.

Я прошёлся до местной галереи. Как всегда, заблаговременно приобрёл входной билет через официальный источник. Толпы отчаянных модников, жаждущих «запилить» фото на свою страницу, перекрывали входную группу галереи.

Внутренняя рациональность повела меня в расположенный по соседству небольшой бар. Там я, укрываясь от одиночества, разделил это время в компании незаурядных коктейлей на мескале и раскрывал свою ностальгию, едва успевая записывать летящий поток разных мыслей.

В таком режиме 2,5 часа пролетели как по щелчку пальцев. Блокнот исписан кривым, но понятным мне почерком. На разгон главы достаточно строк. Оставил чаевые по европейскому стандарту, накинул свой чёрный М65 и отправился к выходу, освобождая места модникам, обсуждающих выставку неизвестного фотографа.

На часах была половина восьмого. Полтора часа на экспозиции. Это не Лувр и не Третьяковка, должно хватить. Я вхожу.

Почему общество ценит то, чего нет, но заставляя поверить, что оно есть. Потомки будут смеяться над нашим образом жизни, проклиная постмодернизм.

Люди и наблюдатели разбрелись по галерее, зона экспозиций была пуста. Люблю оставаться один на один с лиминальными пространствами и погружаться в них. И это был мой вечер. Никаких введений или кратких историй из биографии фотографа не было, просто пустая стена перед шторой, отделяющей пространство галереи от выставочного. Только одна надпись: Jamais vecu (рус. жаме векю – «никогда не пережитое»).

Отдёрнув штору, я зашёл в тёмный зал. Бросившаяся в глаза первая фотография вызвала у меня какое-то странное чувство. На ней был изображён барабанщик с установкой в углу пустой комнаты, а за ним как будто кто-то стоял. Игра теней или игра разума? Моё лицо непроизвольно, точнее, не поддаваясь контролю, сложило недовольную гримасу. Какое-то знакомое чувство передавала эта фотография. Участилось биение сердца. Тяжёлый выдох. Поморщенный лоб остался со мной, несмотря на то что я прошёл дальше. Не читая вывесок, я увидел на фотографии человека без лица, лежавшего на двуспальной кровати с позицией рук, как будто он был без сознания. И снова ощущалось чьё-то присутствие на этом кадре. Интересно, на меня одного так влияют данные экспозиции? Этот фотограф не промах, достоин ажиотажа на своей выставке. Я только в начале, а уже схватил эмоциональный всплеск. Неужели мескаль так подрывает меня? Надо идти дальше.

А дальше случилось то, что вызвало расширение моих зрачков и исчезновение сложенной до этого гримасы. Я перестал слышать своё дыхание, а ноги непроизвольно подогнулись, но я устоял.

Чёрно-белая фотография передавала зелёный цвет глаз запечатлённой на ней девушки. Я знал её. Невозможно забыть эту улыбку ангела. Она как будто была рядом со мной. Здесь. Сейчас. В этой реальности.

Я знал эту фотографию. Я знал и место, и фотографа. Этого не может быть. Выдох. Этого не может быть. Ладно, соберись. Не теряй рассудок. Иду дальше. Но дальше не было лучше. Я не успевал читать названия, так как жуть этих фотографий обнимала меня в темноте. «Арлекино» с улыбкой безумца, вызывающий чувство холода по спинному нерву, и «Руки медицинского работника», добавляющие панику. Бесцветные цветы, «Подполье древнего культа Московии», вызывающие слёзы «Глаза солдат и их матерей», бесконечное множество рептилий, «Разрушенный храм» и последнее, мерило-безумец из картинной галереи – «Деформий». Опьянение резко пропало, но появилась головокружение и потемнело в глазах. Всё, что я видел, не укладывалось в моей голове. Я присел на скамью. Я здесь один. Пульс в висках еле-еле перебивал звук чьи-то шагов.

Из лиминального мрака я увидел его. Деформий. Ужас, который издавало его лицо, возобновил мой давно забытый детский ночной кошмар. Я вновь почувствовал себя беспомощным 3-летним ребёнком.

– Наконец-то что-то достойное! – прошипел он.

У меня появились краткосрочные хлопковые слуховые галлюцинации.

– За 27 лет ты понял, что я от тебя ожидал!

Я не мог произнести даже слово. Моё дыхание участилось.

– Ты нашёл тот источник, который сделает из тебя великого фотографа. Никто ещё не уходил в сон и не возвращался со снимками. Ты первый. Ты обыграл меня в этой партии, и я оставлю тебя. Хочешь узнать, какая моя любимая фотография на этой выставке?

Я смог лишь отрицательно дёрнуть головой.

– Да ладно тебе, мог бы и из воспитанности поинтересоваться напоследок!

Он щёлкнул пальцами и показал в сторону объекта внимания.