Бойся своих желаний

4. Как мы назовем рок-группу?

Еще двумя годами ранее

1966 год. СССР, Москва и Подмосковье

Васнецов Петр Ильич

А уж сколько сил понадобилось Васнецову, чтобы саму эту идею о визите в СССР ансамбля «Зе Битлз» протолкнуть через самые верха – порой, что там и говорить, еще достаточно косные, особенно когда речь идет о марксистско-ленинском воспитании нашей молодежи. Разумеется, ничего бы не удалось сделать передовому человеку Васнецову, проходившему, между прочим, годичную практику в Колумбийском университете, когда бы не команда, прозвучавшая из самых что ни на есть державных уст. Разумеется, не мог он рассчитывать ни на главного идеолога страны товарища аскетичного Суслова, ни на ответственную за культуру ткачиху Фурцеву.

Васнецов много раздумывал в часы одинокие ночи, каким нестандартным ходом вернуть к СССР доверие и уважение на Западе – изрядно пошатнувшееся после двадцатого съезда КПСС, да так и не восстановленное? Как привлечь к зияющим высотам коммунизма западную молодежь? Как наших комсомольцев, которые, несмотря на мощную идеологическую работу по искоренению низкопоклонства перед Западом, все чаще поворачивают свои головенки в сторону тлетворного буржуазного влияния, причем по всем фронтам: от одежки до литературы и музыки? И вот однажды ночью, среди бессонницы, в гостинице, просим заметить, города Вашингтона, округ Колумбия, Васнецова (не генерала, но тогда завсектором ЦК) вдруг осенило: «Битлз!» Кто нынче известнее всех в так называемом свободном мире? Чья популярность несопоставимо выше, чем у битников, художников-абстракционистов и даже политиков (включая, увы, заграничных коммунистов)? Чья музыка слышится всюду, даже из советских молодежных общежитий и квартир (когда они оставлены взрослыми), затмевая недавно возникших отечественных кумиров Высоцкого и Окуджаву? Да, да, именно «Битлз»! А ведь эти музыканты (Васнецов являлся широко образованным человеком и буржуазную прессу не просто почитывал, но тщательно прорабатывал) были простыми парнями из портового английского города, наши – рабочая косточка. И песни пусть зачастую безыдейные – зато порой все ж таки случаются и с душой, а кое-когда даже демонстрируют кризис духовности и религии, а также трагическую разобщенность, одиночество простого человека в мире капитала:

Генерал Васнецов (который тогда и не мечтал, что будет когда-нибудь называться генералом) вдруг подумал – в тот миг, когда счастливая идея о битлах вдруг пришла ему в голову: «О, насколько бы повысились акции!» Кого и чего, и где? Акции и СССР, и других стран народной демократии, и идей мира и социализма, особенно в западном мире, да и у нас в стране – если бы кто-то из популярных музыкантов пусть даже не восторженно, но в позитивном контексте отзывался о первой в мире Стране Советов! И только лишь мысль о такой захватывающей перспективе пришла ему в голову – а Васнецов, как и положено подлинному шестидесятнику, работал не за деньги, не за карьеру, а лишь бы, как пелось в популярной в СССР, но не битловской песне: «Была бы страна родная, и нету других забот», – сразу пришла и другая, горьковатая: а с чего бы волосатикам положительно отзываться о нашей Родине? А следом и другая, конструктивная: как сделать так, чтобы они, эти популярные люди, воспели, хотя бы даже в прозе, страну Ленина и Горького?

Самый простой путь – гастроли. Но у генерала немедленно начиналась изжога, стоило ему лишь представить, сколь обыден данный путь, сколь много трудов он потребует и каким непредсказуемым может оказаться его результат. И какими пагубными провалами грозит он ему лично – если хоть что-то в ходе визита музыкантов пойдет не в ту степь. Стоит, допустим, восторженным комсомольцам прорвать оцепление и выскочить на летное поле Внуково навстречу кумирам… Или ненормальной поклоннице из числа золотой молодежи бросить, подобно англо-американским ровесницам, свой лифчик на сцену… Или же отделу по борьбе с проституцией накрыть девчонок, желающих проникнуть в битловские номера… А кому-то из фарцовщиков засыпаться на спекуляции билетами на концерт… Васнецов не сомневался: любой такой прокол – и старая гвардия, и без того с недовольным ворчанием скалившая зубы на него, красивого, сорокалетнего, сожрет в один момент. Да и вместо восторженных откликов от битлов можно дождаться в результате таких афронтов лишь язвительных комментариев в буржуазных СМИ. А даже если пройдут гастроли без сучка, без задоринки – где гарантия, что о первой в мире стране социализма волосатики станут высказываться в восторженных тонах? С чего бы вдруг? От лицезрения Красной площади? Кремля? Ленинских гор? Только что построенной, с иголочки, Останкинской телебашни? Эмиссар ЦК был здравым человеком и знал, что от досужего гастролера можно добиться лишь стандартного восхищения красотами архитектуры – а от этих юнцов-зубоскалов, может, и того не услышишь. Напротив, того и гляди обнаружат или тараканов в «Интуристе», или нехватку пива в баре – никогда не угадаешь.

А вот если привезти битлов инкогнито… Да безо всякой шумихи… В обход посольств и наглых борзописцев-инкорреспондентов… И тогда, той же вашингтонской памятной ночью, замаячила в голове у него первая идея будущей блестящей спецоперации… Потом она стала принимать все более ясные и впечатляющие контуры.

Однако ее, столь красиво и лихо придуманную, следовало для начала пробить – и Васнецов понимал, что никто ему тут не помощник, не на кого ему опереться – ни на непосредственных начальников в ЦК партии, ни на товарищей из КГБ, ни на кого из членов Политбюро. Больше того – он предчувствовал: стоит ему только не то что начать двигать свою идею, а хотя бы даже о ней заикнуться, как он получит в ответ от вышестоящих товарищей не просто непонимание, а, пожалуй, и шепотки за спиной, и выразительное покручивание у виска, и сочувственные взгляды. А ведь ничто не может быть хуже для советской – партийной – комсомольской карьеры, чем сочувствующие взгляды и недвусмысленные жесты в районе виска, ибо следующим шагом может стать диагноз: заврался, оторвался, вознесся – и последующая ссылка вдаль, в лучшем случае в страну Конго, а то ведь и в Ямало-Ненецкий округ.

Но, к счастью, для продвижения своей блистательной идеи был у шестидесятника один-единственный канал, имел он одного-единственного, но важного сообщника…

В ту пору – как, впрочем, и нынче – многие вопросы удавалось решать заинтересованным товарищам через вельможных жен. Ни тогда, ни сейчас сие не означало обязательного адюльтера – хотя и на адюльтер, разумеется, готовы были ради карьеры пойти нижестоящие товарищи, пусть и опасным, обоюдоострым оружием он представлялся. Иное дело платонические ухаживания. Легкая, а то и грубая лесть. Бескорыстное и охотное исполнение самых разнообразных поручений, от мелких до деликатных. Согласитесь: какое женское сердце, обычно одинокое, измученное бесконечными отлучками супруга, цекистого ответлица, не дрогнет от безупречно вежливого, скромного, привязанного, исполнительного адъютанта! Кто не замолвит за него мужу словечка, указывая на преданность без лести, столь ценимую на этажах власти! Не одна карьера началась, да и нынче начинается с места оруженосца, верно и без посягательств несущего шлейф важной дамы!..

Встречались в то время, равно как и сейчас, отдельные любители, что действовали через детей сиятельных персон. Огромный простор открывало совместное обучение в центровых спецшколах – как правило, с английским уклоном, где при определенной политической маневренности сын простого инструктора ЦК мог усесться за одну парту с дочерью члена секретариата или, допустим, кандидата в члены политического бюро. И даже сын дворника (но счастливо проживающий где-нибудь в районе Бронных) запросто сталкивался на переменках с дочерьми министров.

Надо отдать ему должное, негенерал Васнецов – в прошлом боевой офицер, фронтовик, морпех – был человеком прямым и знающим себе цену. Ниже собственного достоинства счел бы любое лизоблюдство, особливо перед дамами. И потому не уважал такого рода маневры. Однако чем отличается человек умный и смелый от льстеца и хама? Да тем, что у него получается любое лыко в строку. Помогает ему, как говорили в старину, бог (которого, разумеется, нет – это такая фигура речи).

Короче говоря, в данной ситуации пригодилось третье поколение – иными словами, внучка.

Как уже отмечалось, дети и внуки партийной элиты тесно общались между собой. Еще теснее, пожалуй, чем их отцы и матери. И семья Васнецовых в данном контексте вовсе не являлась исключением. Надо заметить, что негенерал (или больше чем генерал) всячески старался поддерживать со своею дочерью Натальей пятнадцати лет от роду отношения в духе добросердечия и взаимопонимания. Он, во-первых, любил ее и, во-вторых, помнил, что юность особенно подвержена разного рода порывам. И счастье, если этот порыв произойдет в правильном направлении: к учебе, познанию мира или хотя бы даже любви – но к достойному юноше из хорошей семьи. А ведь случается и наоборот с детьми – особенно с теми, что проживают в обстановке материального благополучия, а также недостатка внимания со стороны родителей и педагогов. Упустишь подростка – а там недалеко и до дурной компании, начнутся фарцовка, пьянство, неудачная любовь, а то и беспорядочные половые связи или даже наркотики! Во избежание вышеуказанного, Васнецов старался по возможности понимать свою доченьку, любить, а через это и контролировать. Хоть и вздыхала ревниво жена, Валентина Петровна: «Балуешь ты ее!» – старался Васнецов с Натальей проводить как можно больше времени.

Собственно, знакомство с современной популярной музыкой у «генерала» с Наташкиных интересов и началось. Когда он отъезжал в ответственную командировку в Штаты, упросила его дочка привезти долгоиграющую пластинку тех самых битлов. Что ж! Желание дочери – закон (если только оно, это желание, в правильном ключе и нужном русле). Васнецов, верный своим традициям контролировать и направлять, первоначально сам прослушал музыку волосатиков, а также почитал кое-какую литературу. И признался себе, что ему песнопения парней из рабочих кварталов скорее понравились. Если, конечно, отбросить всю шелуху вроде их длинных волос, а также вызывающее поведение на сцене (и атмосферу истерии, раздутую вокруг квартета продажными буржуазными газетами, радио и телевидением). Песни-то были мелодичные, приятные, запоминающиеся. А генерал знал в музыке толк. Любовь к мелодике и ритмике началась еще на войне, а продолжилась в послевоенные годы, когда бравого прихрамывающего каплея в отставке взялась учить музыке выпускница Елецкой музшколы, московская студентка Валечка – и ведь выучила, очень недурственно стал Васнецов музицировать, а уж пел своим баритональным басом – вообще заслушаешься. А сама учительница вскорости стала его женой и матерью Натальи.

Раз уж буржуазная молодежь нынче столь увлечена бит-ансамблями, как их называют, – будучи там же, в Америке, подумал генерал, – имеет смысл и у нас в стране создать нечто подобное по форме, наполнив, разумеется, советским, полезным содержанием. Пусть выходят молодцы на сцену (вот, кстати, и название хорошее для музыкального коллектива: «Добры молодцы») и поют – и о любви, конечно, но в то же время пусть звучит в их творчестве патриотическая нота: Родина, березки, память о войне, любовь к труду, уважение к старшим… И конечно, следует вычистить поганой метлой все наносное, вредное. Волосы можно разрешить не столь, конечно, длинные, как у «Битлз» – однако чуть длиннее общепринятого, никаких воплей и прыжков на сцене, но слегка приплясывать можно. Надо поговорить по возвращении с товарищами из комсомола: пусть потихоньку, исподволь возьмут на себя контроль за организацией молодежных бит-групп. Ведь бесконтрольность может привести к тому, что комсомольцы станут сами образовывать подобные квартеты, квинтеты и секстеты – а за самостоятельными деятелями уже гораздо труднее будет уследить: и в смысле содержания песен, и внешнего вида, и поведения музыкантов на сцене. Ведь почти прошляпили, можно сказать, упустили движение современных акынов-трубадуров-менестрелей. Вон, несется совершенно бесконтрольно из каждого окошка хрипение Высоцкого с его блатным репертуаром. И только сейчас начали искать товарищи подходы к артисту с тем, чтоб направить в правильное русло его репертуар: военно-патриотическая тематика, романтика трудных дорог, покорение Сибири… Вот и молодежные джаз-банды нельзя упустить. Надо и молодым композиторам, и поэтам-песенникам из соответствующих творческих союзов дать поручения по созданию специальных молодежных песен, а затем крепко контролировать их в смысле «лито»[8]. Ну и, разумеется, само название «бит-группа» или там «рок-квартет» новому музыкальному движению совершенно не годится. Следует именовать их иначе, безо всяких там битов и роков. К примеру, вот хорошее, в меру скромное, но многообещающее прозвание: «вокально-инструментальный ансамбль», а почему нет, сокращенно ВИА? И конечно, надо подумать над именами собственными. Как вышеупомянутые ВИА будут называться? Ведь что такое «Битлз» в переводе? «Жуки»! Жучки, можно сказать. А другие? «Роллинг стоунз», представьте себе: «Катящиеся камни». Или «Стальной цеппелин». Ужас! Нет, нужны имена яркие, но скромные, с оттенком романтики: «Голубые гитары», к примеру. Или те же гитары – но поющие. Или, скажем, верные друзья. Или поющие ребята. Или, напротив, веселые ребята. Комбинаций множество. Можно кое-кого даже с вызовом назвать. Например, «Машина времени».

Да и в советских республиках следует создавать такие коллективы, чтобы использовали в молодежном стиле традиции и духовное богатство национальной музыки и песни. К примеру, на Украине вокально-инструментальный ансамбль именовать «Кобзари». В Белоруссии – «Песняры» или, допустим, «Сябры». В Таджикистане – «Акыны». Впрочем, последнее как-то нехорошо, незвучно и даже издевку может напомнить над таджикским народом.

Что ж, загранкомандировка прошла не зря! Васнецов удовлетворенно потянулся. Правильно писал лучший поэт нашей эпохи товарищ Маяковский: «Глазами жадными цапайте все то, что у нашей земли хорошо, и что хорошо на Западе». И загранпоездки для ответственных работников, как бы ни шипели недоброжелатели, нужны не только для снабжения семьи дефицитным инвалютным промтоваром. Мало того что мы, будучи за рубежом, по мере сил укрепляем взаимопонимание государств с различным социальным строем. Являем собой на Западе передовой отряд, проводник советских идей. Мы и часы передышки (во всяком случае, Петр Ильич Васнецов лично) используем на благо Отчизне. Когда заканчивались намеченные рабочие встречи, он не бегал по универмагам и барахолкам, подобно некоторым несознательным командированным. Он запирался в своем номере, порой смотрел телевизор, но чаще размышлял. Очень удобно: ни совещаний, ни отчетности, ни звонков. Сиди себе в номере, посматривай с высоты двадцать третьего этажа на буйство неоновых реклам и автомобильные пробки и думай – а мысли неминуемо сбивались на работу.

Вот и тогда, в Вашингтоне, Петр Ильич вознамерился из заграницы не просто пластинку «Битлз» для дочки привезти – но и самих битлов!

Дома, в Москве, прежде чем передать Наташе в подарок конверт с «диском» (так молодые, кажется, называли на своем жаргоне грампластинки), Васнецов еще раз прослушал музыкальный материал. И опять оказалось: приемлемо. В словах никакой антисоветчины. Конечно, много нескромного: «Я хочу быть твоим мужчиной», подумать только! Мы, разумеется, решил Петр Ильич, должны будем наши ансамбли направить на более романтичное, целомудренное воспевание отношений между мужчиной и женщиной. Но в целом подрастающему поколению слушать можно – а уж какой приступ восторга вызвала пластинка у Наташеньки!

– Папка, ты прелесть!

Вклинилась Валентина:

– Балуешь ты ее.

– Ну, я и тебя тоже балую, дорогая, разве нет?

– Балуешь, балуешь, спасибо за духи.

– Дай я тебя расцелую, папка!

– Только ты ж понимаешь, доча: пластинку эту лучше из дома никуда не выносить: вдруг кто-нибудь неправильно поймет. И здесь показывай ее своим друзьям с оглядкой: кому – можно, а кому – нет.

– Ох, папка! Скажи: неужели ко мне сюда неприличные люди приходят?

– Очень приличные.

– Вот видишь! А Нина – приличная?

– В высшей степени.

– А можно я тогда ее прямо сегодня приглашу диск послушать?

– Конечно, я предпочел бы, чтобы ты провела этот вечер с нами – но что попишешь, выросла ты.

– Ну, папка, не обижайся.

Итак, одноклассницей и подругой Наташи Васнецовой была Нина Навагина, внучка нынешнего члена Политбюро Устина Акимовича Навагина – верного соратника и, можно сказать, друга Леонида Ильича еще с молдавских времен. (Когда-то девочка была политически ошибочно названа в честь супруги Н. С. Хрущева, но что ж теперь поделаешь.) Нина Навагина неоднократно бывала у Васнецовых дома, и почти генерал, верный своим традициям контролировать контакты дочери, был рад этой дружбе. Причем, как человек широкий, не только ввиду поста, что занимал Нинин дедушка, но и потому, что она сама являла собой образец ума, дисциплинированности и вежливости.

И вот Наталья пригласила Нину на девичник. Сначала чинно попили на кухне в компании родителей чаю с конфетами, а потом девочки убежали в Наташину светелку. И тут облагодетельствованная дочь продемонстрировала гостье новую пластинку пресловутой четверки. Ох, сколько было визгу, радости, а потом даже и скачков! Альбом был прослушан первый раз, а затем и второй – а после отец был призван, чтобы немедленно подключить к проигрывателю магнитофон «Грюндиг» и сделать перезапись на катушку специально для Нины.

Только совсем уж ограниченный, колхозный человек смог бы додуматься и обвинить Петра Ильича в том, что он своими подарками (как ни крути, с определенным антисоветским душком) тлетворно влияет на дочку и ее друзей. Его и не обвинили. Да и вообще: партаппаратчики тогда насмерть, зубами готовы были отстаивать свое право привозить из-за границы то, что им хочется. И питаться через распределитель чем хочется. И каждый понимал: сегодня ты донесешь, что васнецовская дочка слушает незалитованную музычку, а завтра про тебя прознают, что твоя супруга конфискованные бриллианты у дружка, милицейского генерала, скупает.

Поэтому Васнецов не просто продолжал спокойно снабжать дочку самыми свежими, наиболее популярными образчиками западной музыки, но и однажды поделился с девочками своей сокровенной мечтой. Дело было так: праздновали Наташино шестнадцатилетие. Она сама не захотела, чтобы в гости к ней заявилась компания одноклассников, особливо мальчиков: «Они прыщавые дебилы, видеть их никого не могу». В итоге пригласила лишь Нину. Дочка крупного руководителя прекрасно вписалась в семейную атмосферу Васнецовых, не скромничала, но и не важничала, была умна и весела. Опять произвела на всех самое благоприятное впечатление.

И вот когда уже ушли обе Наташиных бабушки и испили чай, мама курсировала между столовой и кухней, унося тарелки, а домработница Глаша их мыла – Васнецов сидел за полуразоренным столом вместе с обеими девочками: Натой и Ниной. Настроение его было великолепным: «доча» выросла, вон в какую красавицу превратилась. Да и умница, ничего не скажешь. Теперь осталось ее только выучить да замуж выдать. Ну, об этом он подумает завтра – на свежую голову.

И он с чувством опрокинул еще одну стопку коньяка. Был он размягчен и добродушен. Девочкам тоже разрешили впервые в жизни в праздничный вечер пригубить шампанского и портвейна из крымских подвалов. И тут Петр Ильич, уже снявший галстук, возжелал произвести на обеих юных красавиц впечатление и стал демонстрировать свое знание современной зарубежной эстрады – а потом его монолог сам собой соскочил на идею привезти в Советский Союз «Битлз».

Рассказ произвел ошеломляющий эффект. Девочки подняли такой радостный визг, что из кухни прибежала не только мама, но и испуганная Глаша. Юные леди расцеловали «папку» и «дядю Петю» в обе щеки и висли на нем: «Классно! Железно! Здорово придумано! Сделайте это, дядя Петя, – для всех для нас!» И когда девчонки слегка успокоились, а мама с домработницей снова скрылись на кухне, Васнецов стал рассудительно и осторожно доказывать девочкам, что идея, может, и замечательная, да только согласовать ее со всеми, от Министерства культуры до чекистов, и пробить (а решение необходимо принять на самом высоком уровне) будет до чрезвычайности трудно. Есть в наших товарищах, к сожалению, определенный процент косности и боязни, как бы чего не вышло.

Но тут Навагина сказала, и голос ее звучал весьма уверенно:

– Ничего, дядя Петя, – «дядей Петей» он в ее устах стал впервые только сегодняшним вечером, раньше был чопорным «Петром Ильичом», – мы вам поддержку на таком высоком уровне обеспечим, что выше не бывает.

Говорила девушка категорично, почти безапелляционно, однако Васнецов внутренне лишь посмеялся: что может соплюшка-десятиклассница совершить для того, чтобы стронуть дела практически государственной важности?! Тем паче ее дедушка, Устин Акимыч, к культуре имел самое опосредованное отношение – служил когда-то начальником политотдела армии и отвечал за артистов, приезжавших на фронт. Нынче он курировал в Политбюро вопросы обороны и военно-промышленного комплекса.

И о тех минутах, когда Васнецов открылся в сокровенной мечте перед дочуркой и другой отроковицей, он вскорости забыл. А напрасно. И напрасно, как оказалось, не верил в способности и возможности Нины Навагиной.

5. Все могут короли

За четырнадцать месяцев до приземления «Битлз»

30 декабря 1966 года

Брежнев Леонид Ильич,

Генеральный секретарь ЦК КПСС

Достиг я высшей власти.

Эти стихи – он не помнил чьи, кажется, Пушкина – вот уже несколько дней крутились в голове. А в сердце кипело – словно пузырьки от шампанского. Он и в самом деле достиг высшей власти. Разве мог он, парнишка-землемер, даже мечтать об этом?

И пусть горе-соратники шепчутся за его спиной. Пусть считают компромиссной фигурой. Пусть будут уверены, что скоро он уйдет, уступив место более достойному. На-кася выкуси! Зубами вас погрызу, а кресло не отдам!

Он посмотрелся в зеркало: красивый, статный, чернобровый, шестидесятилетний. Он всю жизнь любил себя. И жизнь тоже любил: хорошо выпить, добре закусить, заспивать, и даже сплясать, и дивчин потискать!.. И сейчас он в самом расцвете сил. А значит, никто и ни в чем не посмеет ему перечить.

За окнами дачи закат окрасил сугробы в розоватый цвет. Ели стояли тихие, не шевелили своими лапами под снегом. Сосны летели в небо, словно ракеты-носители.

Все у него в порядке: и в жизни, и в стране. И народ облегченно вздохнул после того, как сковырнули Никиту. Славит нового руководителя.

Держава скоро отметит свое пятидесятилетие. Мощное и славное государство, оно сеет в достатке пшеницу, строит гигантские ГЭС, и опоры линий электропередачи шагают сквозь тайгу, пограничники стоят на страже границ, а в Китае дают на день по плошке риса, и Америка погрязла во Вьетнаме. Скоро мы еще раз утрем нос америкосам: высадимся на Луне.

Часы пробили пять. Солнце блеснуло последним лучом сквозь морозную дымку и облегченно покинуло Землю.

Скоро Новый год. Сегодня он поедет к друзьям. Жена Устина Акимыча Навагина устраивает прием. Захотелось ей, понимаешь ли, словно английской аристократке: чтобы не одни мужики по-партийному собирались, а то накурят, как крокодилы, поддадут, начнут еще с официантками хулиганить. Нет, возжелала устроить суаре буржуазное: чтобы приехали все с семьями, с женами, детьми, а кое-кто и с внуками. Устин Акимыч у Леонида Ильича, конечно, спросил совета – Генеральный секретарь подумал и не сразу, но дал добро. Семейный вечер тоже дело полезное. С ребятами они еще соберутся. А тут жены, как говорится, боевые подруги, им тоже надо платья свои прогулять, прически с маникюрами друг другу продемонстрировать. К тому же – он хмыкнул, повязывая перед зеркалом галстук – ничто, гласит народная молва, так не сближает коллектив, как коллективная попойка и ее последствия.

Дача Устина Акимыча рядом, но они с Викой на машине поехали. По-простому, в «Волге» – которые, кстати, по его личному указанию стали выпускать: точь-в-точь «Опель-Капитан» (что ему дочка Галя с Милаевым из Франции привезли). Однако же это наша, советская машина! Мысль о новой линии автозавода в Горьком прибавила ему дополнительной гордости: он – руководитель огромной страны, и по его слову реки перекрывают, ракеты в космос отправляют, автомобили клепают.

Леонид Ильич сел не впереди, как обыкновенно ездил, а сзади, рядом с Викторией Петровной. Когда хотел, он умел быть галантным. Рядом с шофером поместился охранник – что делать, положено.