Время первых

– Господи…

– Я хочу точно знать, что произошло. Точно! – громко произнес Сергей Павлович. – Борис Евсеевич, доложи мне через полчаса: что произошло с электрикой.

– Есть.

– Я так понимаю, что комиссию отменяем? – спросил Феоктистов.

– Ни в коем случае! – строго глянул на него Королев. – Я желаю, чтобы они увидели все это! Нам крайне необходимо, чтобы они об этом знали! И пускай доложат кому следует…

* * *

У Королева не было близких друзей, так как он всегда был одержим идеями, а не людьми. Существовали коллеги, преданные единомышленники. В молодые годы – Сергей Люшин, Петр Флеров. В зрелости – Василий Мишин, Николай Пилюгин, Борис Раушенбах, Борис Черток. А друзьями Главный так и не обзавелся.

Сотни людей вспоминают его, описывают в своих книгах и мемуарах, но ни один из них не имеет права сказать: «Я был близким другом Сергея Павловича».

Вероятно, так происходило потому, что не разделявшие его идей люди не были ему интересны, а близкая дружба с коллегами страшила усложнениями деловых взаимоотношений. Ведь друзьям всегда труднее приказывать. Он жертвовал дружбой ради Дела всей жизни.

Наконец, имелась еще одна веская причина: настоящая дружба всегда требует времени и внимания, а времени у Сергея Павловича было в обрез. И в молодости, и в зрелые годы.

* * *

Очередной рабочий день в клинике не предвещал сюрпризов. До тех пор, пока в ординаторскую к доктору Карпову не ворвалась медсестра.

– Евгений Анатольевич, там с Беляевым плохо! – взволнованно доложила она.

Дежурный врач нес полную ответственность за подопечного космонавта, потому подскочил с кресла словно ужаленный:

– Как – плохо?!

От ординаторской до палаты они шли быстрым шагом, изредка переходя на легкий бег.

Распахнув дверь, доктор Карпов удивленно замер. Беляев стоял на здоровой ноге с торца кровати и, вцепившись в каретку руками, с хриплым ревом то поднимал ее, то опускал. Специальная кровать была тяжелой, и космонавту приходилось изрядно напрягать все мышцы тела. Лицо заливали капли пота. По всему было видно, что каждое движение из-за острой боли дается ему крайне тяжело.

– Товарищ Беляев, что же вы творите?! – бросился к нему врач.

– Как что творю?! – на мгновение прервал тот упражнения. – Вы же сами сказали, что ногу надо нагружать.

– Я имел в виду небольшие нагрузки, возрастающие постепенно и понемногу.

– Простите, Евгений Анатольевич, но времени у меня нет. Совсем нет…

* * *

Павел Беляев пользовался большим уважением в отряде космонавтов, и его травма здорово расстроила товарищей. Даже Юрий Гагарин встречался с врачами и лично просил поставить Павла в строй.

Началось продолжительное лечение. Беляева постоянно мучил вопрос: оставят ли его в отряде космонавтов?

После пяти месяцев различных процедур кости срослись, однако больная левая нога оказалась чуть длиннее здоровой правой. Хирург предложил сделать сложную операцию.

– Вы можете гарантировать, что после операции нога срастется правильно и меня оставят в отряде? – спросил Павел.

– Нет, – честно признался врач.

И тогда Павел отказался от хирургического вмешательства и предложил другой выход – усилить физические нагрузки на ногу. При этом попросил отпустить его домой, не беспокоить и дать возможность полечиться самостоятельно.

– Если через три недели не приведу ногу в норму – вернемся к вашему предложению, – пообещал он.

Хирург согласился. И потянулись изнурительные тренировки в домашних условиях…

Татьяна – супруга Павла – сразу почувствовала внутреннюю тревогу, обеспокоенность мужа. Успокоила как могла и помогала во всем.

В квартире появились две тяжелые гантели. По пятнадцать раз в день Беляев брал их в руки, опирался спиной о стену, переносил вес тела на больную ногу и стоял на ней по двадцать – двадцать пять минут. Было невыносимо больно, по лицу стекали капли пота, но он, стиснув зубы, стоял. Думал о чем-то отвлеченном, вспоминал…

Вспоминал далекое детство в Северо-Двинской губернии или учебу в школе на Урале; работу на заводе или первые годы службы в Красной армии.

Более всего во время придуманной им терапии помогали воспоминания об одном неординарном случае на Дальнем Востоке.

В тяжелые послевоенные годы он проходил службу в Приморском крае в составе гвардейского истребительного авиационного полка Военно-воздушных сил Тихоокеанского флота. Служил командиром экипажа, затем старшим летчиком, командиром звена, заместителем командира эскадрильи по политической части.

Однажды, патрулируя акваторию Японского моря, Беляев вел группу самолетов «Ла-11» по маршруту, соединявшему несколько островов с материком. Когда до берега осталось двести километров, начал барахлить мотор – отказал топливный насос.

Под самолетом – куда ни глянь – бесконечная гладь океана. Глазу не за что зацепиться – ни торчащего скалистого островка, ни корабля, ни рыбацкого траулера. Истребитель вел себя нормально, но обороты двигателя изредка проседали, и высота в эти моменты стремительно уменьшалась.

Через несколько минут нервного полета положение усугубилось – двигатель заработал с явными перебоями. Баки были заполнены топливом, но на перемещение РУДа он не реагировал.

При отказе двигателя в полете самолет превращался в обычный планер с той лишь разницей, что быстрее терял высоту. Если отказ происходил над землей, то шанс удачно приземлиться оставался – была бы подходящая ровная площадка. Но на этот раз под самолетом раскинулся океан.

Павел дотянулся до рукоятки ручного насоса подкачки топлива и несколько раз энергично двинул ее вверх-вниз. Двигатель моментально отреагировал и восстановил нормальные обороты; самолет прекратил снижение. Из чего летчик сделал вывод: двигателю попросту не хватает топлива.

И, схватившись за рукоять, он принялся постоянно подкачивать из бака бензин. Так и летел в сторону ближайшего берега – левой рукой ворочал ручку управления, правой совершал возвратно-поступательные движения…

Рука довольно быстро устала.

«Надо сбавить темп и работать спокойнее», – решил летчик-истребитель. Но машина тут же отреагировала на снижение темпа и пошла вниз. Беляеву снова пришлось поднапрячься, подавая в прожорливый двигатель порцию бензина за порцией…

Никто не считал, сколько ему пришлось сделать одной рукой мощных возвратно-поступательных движений, чтобы самолет успешно преодолел двести километров пути. Тысячу, три, пять. Или, может быть, десять… Он работал «на автомате» и практически ее не чувствовал. Сердце гулко колотилось под кожаной курткой, по лицу струился пот.

Ведомый и другие подчиненные весь маршрут следовали рядом с командиром, наблюдали за его попытками достичь заветного берега, но ничем помочь не могли. Только поддерживали словами и неистово запрашивали КДП ближайшего аэродрома, чтобы Беляеву обеспечили аварийную посадку «с ходу».

Наконец вдали показалась полоска земли; постепенно стала различима неровная линия разновысоких сопок. Ближайший аэродром находился недалеко от моря. Руководитель полетов разрешил садиться «с ходу» – без полета по «коробочке».

На глиссаде снижения Павел сбавил темп подкачки топлива – двигателю не требовалась полная мощность. Выполнив посадку, зарулил на стоянку. А когда покинул кабину, рука буквально повисла бесчувственной плетью – ни поднять, ни пошевелить.

Почти неделю он потом приводил ее в порядок: делал массаж, прогревал, обкладывал на ночь компрессами…

Вспоминая об этом случае, Беляев с завидным упорством продолжал каждодневные многочасовые тренировки по восстановлению травмированной ноги. Было невыносимо больно, но он терпел и занимался. Когда совершенно не оставалось сил, он падал на диван и полчаса отдыхал. Потом снова принимал стойку на одной ноге с гантелями в руках. И так три недели подряд.

В апреле он снова появился в кабинете у хирурга. Тот сделал рентгеновский снимок и, не дожидаясь, пока высохнет пленка, стал у окна рассматривать последствия сложного перелома. И удивленно проговорил:

– Вы победили, голубчик, – нога практически здорова.

Но лечение продолжалось: специальные грязевые ванны, комплекс упражнений, компрессы… Потом строгая медицинская комиссия.

И наконец, единодушный вердикт: «Годен к обучению в отряде космонавтов».

* * *

Отпустив всех специалистов по домам, Королев остался в сборочном корпусе один. Аварийная бригада наладила электрику – под потолком снова ярко горели все лампы и прожекторы, освещая стоявший посередине космический корабль.

Сергей Павлович неподвижно сидел за столом. Прямо перед ним на чертежах лежала докладная записка, составленная Борисом Евсеевичем по результатам проверки электросистемы корабля. В результате замыкания выгорела одна из шин, на замену которой ушло несколько часов работы. Теперь корабль вновь был исправен, и Главный решил дать людям передышку.

Медленно поднимая голову, он осмотрел свое детище снизу до самого верха. Тяжелый «Восход-2» выглядел внушительным даже внутри огромного сборочного корпуса. Сидевший под ним Королев казался маленьким и беспомощным человечком.

– Ну мы еще посмотрим, кто кого, – сказал он, надевая шляпу и поднимаясь со стула.

Пока он шел к выходу, под потолком корпуса носилось эхо его шагов. Когда за Главным конструктором закрылась дверь, основной свет погас. Вместо него включились фонари дежурного освещения.

В корпусе впервые за последние три недели установилась абсолютная тишина…

* * *

Погода испортилась: заморозки сменялись ледяным дождем и холодным ветром; солнечных дней почти не было.

Покончив с теоретическими занятиями, Леонов шагал по своим делам мимо открытой спортивной площадки. И вдруг остановился – в секторе тяжелой атлетики он заметил знакомую фигуру.

– Паша! – воскликнул он, приблизившись к Беляеву. – С возвращением тебя!

Узнав голос бывшего напарника, тот даже не повернул головы. Как тягал в приседании штангу, так и продолжил.

Улыбнувшись, Алексей направился к крытому спортивному залу. Следующая пара занятий по расписанию проходила именно там.

* * *

Весь летный отряд будущих космонавтов собрался в большом спортивном зале.

После десятиминутной разминки, состоящей из легкого бега, наклонов, приседаний и махов, инструктор по физической подготовке скомандовал:

– Отряд, становись!

Народ быстро разобрался и встал в одну длинную шеренгу.

– Упор лежа принять!

Леонов вместе со всеми остальными лег и уперся руками в деревянный пол.

– Отжимания. По тридцать раз. Начали!..

На втором десятке отжиманий Алексей вдруг заметил, как в зал, прихрамывая, вошел Беляев.

– Виноват, – обратился Павел к инструктору. – Разрешите встать в строй?

– Становитесь.

– Есть.

Беляев занял место на левом фланге и, приняв упор лежа, тоже начал отжиматься от пола.

– С возвращением, – улыбнулся инструктор.

– Спасибо…

* * *

Утро следующего дня Леонов с Хруновым должны были провести на испытательном стенде. Переодевшись в скафандры, они сели в служебный автобус и в сопровождении сотрудников отряда поехали в сторону нужного корпуса.

Маршрут короткой поездки проходил мимо стадиона. По гаревой дорожке бежала немногочисленная группа будущих космонавтов, среди которых Алексей сразу узнал Беляева. Тот заметно прихрамывал и, находясь в конце, едва поспевал за основной группой.

– Во дает дедушка советской авиации! – прыснул смешком Хрунов.

Леонов недовольно покосился на напарника и сказал:

– Знаешь, Хрунов, что мне больше всего в тебе нравится?

– Что?

– Твоя улыбка. Вот улыбнись еще раз, Гагарин!..

Евгений и сам неоднократно сетовал на то, что не обладает яркой внешностью. И уж конечно, его улыбка не шла ни в какое сравнение со знаменитой улыбкой Юрия Гагарина.

Поняв, к чему клонит Алексей, Хрунов перестал смеяться, отвернулся и уставился в другую сторону…

* * *

Во второй половине дня Леонов незаметно просочился в здание медицинского блока. Строгая медицинская комиссия, занимавшаяся отбором кандидатов на полет, обычно заседала на втором этаже. Осторожно подойдя к стеклянной двери, он заглянул внутрь помещения.

Точно посередине комнаты возвышалась конструкция специального велотренажера. Перед ним ближе к окну располагался стол, за которым сидела женщина-врач. Рядом со столом на стульях сидели члены медкомиссии, а на велотренажере трудился Беляев, одетый в спортивный костюм.

– Понятно. Можно заканчивать, – кивнула женщина. – Начали вы лучше, товарищ подполковник.

Беляев продолжал крутить педали, но делал это тяжело и медленно.

«Не справился», – с досадой подумал Алексей. И вдруг увидел шедшего по коридору молодого мужчину – медика.

– Минуточку, – шагнул навстречу Леонов. Протянув букет цветов, он попросил: – Вы не могли бы передать это Светлане Егоровне?

– Хорошо, передам, – пожав плечами, согласился медик. – А что ей сказать? От кого?

– Просто в честь хорошего солнечного дня.

– Ладно.

– …И в честь ее мудрого решения.

Молодой мужчина исчез за стеклянной дверью, а Леонов продолжал наблюдать за происходящим через стекло.

– Это просили передать вам, – протянул женщине цветы медик.

– Мне? От кого?.. – на миг растерялась она при виде роскошного букета. Но быстро что-то сообразив, показала на стоящую на подоконнике вазу. – Сюда поставьте, пожалуйста.

Полюбовавшись цветами, она вернулась к исполнению обязанностей. Однако теперь на строгом лице блуждала едва заметная улыбка.

– Ну что ж, товарищ подполковник, пока у меня к вам претензий нет, – подытожила она. – Отдохните пару минут и приступим к следующему упражнению с удвоенной нагрузкой. А заодно померяем давление…

Довольно потирая руки, Алексей на цыпочках пошел к лестнице.

* * *

В один из последних выходных осени погодка выдалась замечательной: днем солнце разогрело воздух до плюсовой температуры, ветер стих.

Космонавты решили воспользоваться этим и отправились на пикник. В красивое местечко неподалеку от Звездного городка многие пришли с семьями.

Атмосфера царила праздничная. Дети играли на лужайке в бадминтон и с визгом бегали друг за другом. Женщины колдовали над «столом» – расстелив покрывала, выкладывали прихваченные напитки и закуску. Мужчины чуть поодаль установили мангал, собрали по округе сухих дровишек и принялись жарить шашлык; здесь же в разожженном костерке запекали картошку.

Когда все было готово, а походные стаканчики наполнены, кто-то из космонавтов произнес первый тост:

– Ну что ж, за присутствующих дам!

– Ура! – подхватили остальные мужчины.

Подняв свой стаканчик, Хрунов пошутил:

– А вообще, как правильно говорить, если дама побывала в космосе – космонавт или космонавтша?

– Женя, сказали уже: за дам, а не за космонавтш, – засмеялась сидящая напротив молодая женщина. – Или ты Валентину как женщину уже не воспринимаешь?..

Усаживаясь за «стол», Леонов выбрал местечко рядом с Беляевым. После второго тоста он негромко поинтересовался:

– Как прошла медкомиссия?

Обида у товарища поутихла, но большой охоты говорить на данную тему не было. Выпив и поставив пустой стаканчик, он решил покурить – встав, отошел к ближайшему дереву, достал из кармана пачку сигарет.

– Что говорят врачи? – последовал за ним Алексей.

– Не пропустили, – щелкнул тот зажигалкой. – Вот такое, Леша, решение.

– Так, секундочку. Что значит – «решение»? А чем они мотивируют и что конкретно говорят?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.