Вынужденная посадка Ми-17

Хабитулла стал рассказывать о скором захвате пакистанского вертолета. Он закончил монолог, когда они вышли к холму, поросшему травой. Ангар угадывался только с небольшого расстояния по створкам массивных ворот.

– В опасную игру ты ввязался, Абдул, – заметил Карим. – Мне представляется, что Мухтан попросту подставляет не только тебя самого, но и всю нашу группировку.

– А он и не скрывает этого. Основная цель операции – выманить к нам подразделение российского спецназа. Думаю, что это будет та же группа, которая в свое время уничтожила формирования Абдуллы Мирзади и Мохаммада Фарди.

– Это когда кое-кто из наших полевых командиров присягнул на верность ИГИЛ? В том числе и люди, названные тобой, да?

– Уже покойники. Да, это произошло именно тогда. При поддержке племени хату.

– Я наслышан об этом племени. Главная ошибка Мирзади состояла в том, что он использовал одежду племени при нападении на госпиталь. Фарди погиб, когда решил завладеть золотым прииском, расположенным на плато Барми. С хату надо договариваться. Никак нельзя громить их торговые караваны и уводить людей в рабство. Вождь племени – личность серьезная. Да и народ этот сплоченный, свободолюбивый, не терпящий не только насилия, но и даже угроз. Они отменные воины. С вождем хату Бани Арданом многие пытались сторговаться, но все бесполезно.

– Правильно, что пытались. Особенно после того, что натворили Мирзади и Фарди. А русским Ардан благодарен. Их совместные действия и обеспечили разгром отрядов Фарди. Хату помнят добро и не прощают обид. Теперь русские их союзники, братья. Я удивляюсь, Абдул, недальновидности руководства крыла ИГИЛ в Афганистане. Неужели им не было понятно, что если они хотят уничтожить все племя хату, то это надо делать, сосредоточив крупные силы, полностью блокировав плато, а главное, отрезав все пути подхода русским? Что, сложно было выставить заслон из расчетов ПЗРК? Или закрыть всего-то пару-тройку маршрутов, по которым к хату мог подойти русский спецназ? Нет, решили поиграть с Арданом. Вот вам результат. Теперь русские, по сути дела, имеют свою потенциальную базу в центре территории, контролируемой нами. Конечно, им можно поаплодировать за их умение поворачивать любую ситуацию в свою пользу, чего напрочь лишены не только те же американцы. В ИГИЛ тоже не просчитали последствия. Но наше-то руководство могло повлиять на развитие событий.

Хабитулла вздохнул и заявил:

– Значит, уже не могло. Впрочем, я тоже считаю, что мы проморгали ситуацию с хату. Но теперь об этом нет смысла говорить. У нас другая задача. Заманить русский спецназ в ловушку.

– Ты считаешь, это тебе под силу?

– А ты полагаешь, что нет?

– Пойми меня правильно, Абдул. Русские – очень сильный противник. Их спецназ подготовлен так, что способен преодолевать практически любые преграды ради решения задач, поставленных ему. Боевые группы имеют огромный практический опыт противостояния и с нами, и с ИГИЛ, и с многими другими формированиями, представляющими потенциальную угрозу для России. Возьми нынешний пример. Мы захватим вертолет, это несложно, перегоним его сюда. Возьмем русских штурманов, спрячем их. Сбросим информацию, где находится вертолет и штурманы. Организуем засады, задействуем все наши силы. А что дальше?

– А дальше мы выставим русским заведомо невыполнимые условия, вынудим их выслать сюда группу спецназа для освобождения штурманов. Вертолет им не нужен, это собственность ВВС Пакистана.

– Да, русские направят к нам свой спецназ. Ты прав, сюда прибудет та же самая группа, которая и раньше работала здесь совместно с хату. Но как именно будут действовать русские?

– Для начала они должны перебросить группу на плато Барми. Мы не станем препятствовать этому.

Дувани усмехнулся и спросил:

– А как ты воспрепятствуешь? Выставишь расчеты ПЗРК вокруг плато Барми? Это сейчас бесполезно. Русские прекрасно знают обстановку в регионе. Вертолет подойдет к плато на высоте в четыре с лишним тысяч метров, а хату возьмут под контроль территории вокруг Барми, дабы лишить расчеты возможности поразить русский вертолет при посадке. Но дело, Абдул, совершенно в другом.

– В чем же, по-твоему?

– Ты что же, серьезно считаешь, что русские не просчитают истинную цель операции? В Москве не поймут, что пилоты – приманка? Что твоя задача – уничтожение группы спецназа, которая должна выйти к нам для спасения своих офицеров? Во всем этом они разберутся и будут действовать соответственно. Как конкретно? Этого кроме них не знает никто. Но русские принесут с собой не один неприятный подарок, если не сказать большего. Будь уверен, они найдут способ спасти пилотов и нам нанести серьезный урон. Тебе не стоило браться за это дело, Абдул.

Правоту Дувани не признать было невозможно.

Хабитулла скривился и заявил:

– По-моему, ты, Карим, преувеличиваешь возможности русских. Да, конечно, их спецназ – это серьезно. Но и они не всемогущи. Сколько их групп нам удалось перехватить и уничтожить в районе Джелалабада? Три. Все они состояли из крутых профессионалов.

– Когда это было, Абдул? И какие группы удалось нейтрализовать? Разведывательные. Те, которые занимались сбором информации. Я не слышал, чтобы нам удалось хоть что-то противопоставить тем людям, которые буквально распотрошили сперва довольно крупный отряд Мирзади, а затем и целую группировку, которой командовал Фарди. Я не слышал, чтобы те русские бойцы понесли потери.

– Я взялся за это дело. Значит, оно будет доведено до конца. А то, что случилось с Мирзади и Фарди, к нашей операции отношения не имеет. Там было напрямую задето племя хату. Мы же оставим их без внимания. Нам нужно, чтобы русские вышли к месту засады.

– Понятно. Тебе хорошо заплатили, – проговорил Дувани.

– По-моему, ты начинаешь наглеть, Карим. Мы друзья, но я не потерплю подобных безосновательных обвинений.

– Ладно, Абдул. Не будем о деньгах. Вот ангар. Я должен приказать открыть ворота? На это уйдет минуты три.

– Где твои люди?

– Не видишь? А между тем они в нескольких десятках метрах от нас, практически напротив.

– На куполе ангара?

– Пара в кустах над воротами. Еще двое по сторонам. Растительность надежно скрывает их. Так приказать открыть ворота?

– Потом. Сейчас посмотрим ангар с вашей стороны, подходы к нему.

– Ты еще не решил, где держать русских штурманов и куда конкретно заманивать их спецназ?

– Ты угадал.

– Тут не нужно угадывать. Ты не стал бы так усердно осматривать аэродром, если бы планировал упрятать здесь только вертолет, никому, в принципе, не нужный, не считая командования ВВС Пакистана.

Хабитулла повернулся к Дувани.

– Если тебе все ясно, то подскажи, можно ли здесь устроить засаду?

Тот кивнул и ответил:

– Можно. Но не нужно.

– Почему?

– Местность, Абдул. Для того чтобы заблокировать аэродром – а без этого засады не устроить, – потребуется вся наша группировка, три отряда. За исключением тех двадцати человек, которые сосредоточатся в районе ангара. Сюда надо будет перебросить генераторы, прожекторы, колючку, видеоаппаратуру, разрушить все строения, включая казарму. Но даже это не даст стопроцентной гарантии успеха операции.

– Блокада аэродрома так необходима? Мы выставим шестьдесят воинов, чтобы только отследить проникновение вражеской группы, состоящей из десяти-пятнадцати человек? – Хабитулла повысил голос. – Что с тобой, Карим? Откуда такие панические настроения?

– Я не паникую, Абдул, а всего лишь реально оцениваю возможности и методы работы русского спецназа. Если штурманов разместить здесь, в ангаре, а наверху, сбоку, с тыла организовать позиции засады, то мы ничего не добьемся.

– Но спецназ должен вытащить своих соотечественников. Это значит, что он обязан действовать.

– Ты называешь меня паникером, а сам, похоже, сильно недооцениваешь русских. Не пойдут они на ангар, поймут, что это бесполезно.

– Почему бесполезно? Подавить охрану, открыть ворота.

– Ты совершаешь ту же ошибку, которую допустил и Фарди. Пока русские не будут точно знать, что их пленные офицеры находятся в этом самом месте, они просто никак не проявят себя. Еще, Абдул, не забывай о том, что русские практически никогда не получают задачи по одной цели. Если их спецназ придет сюда, чтобы вытащить пленников, то его командир наверняка будет иметь задачу и по уничтожению тех, кто захватил штурманов. Внешняя разведка России имеет в Афганистане обширную агентурную сеть. Она узнает о тебе и твоем формировании даже больше того, что известно тебе самому.

Хабитулла посмотрел на Дувани, затем обвел взглядом местность, увидел бетонный столб, лежавший в траве в тени старой чинары.

– А ну-ка пройдем туда, Карим.

– Ты же собирался посмотреть ангар.

– Пойдем. У нас есть время.

– Как скажешь.

Они прошли в тень дерева, присели на столб.

Хабитулла повернулся к Дувани и заявил:

– А теперь, друг мой, давай, объясняй, что с тобой?

– Ничего. Я же говорю…

– Что с тобой, Карим? Только честно. Я пойму. Помогу.

– Честно?

– Только так!

– Хорошо. Буду честен. Устал я, друг. Не знаю, когда это произошло, но я понял, что наша борьба бессмысленна. Нами манипулируют как марионетками. Нет, не руководство нашей организации, а американцы. Они кукловоды. Только им нужна дестабилизация в регионе. Они взорвали мир в Ливии, Сирии, Йемене, до этого в Ираке и здесь, в Афганистане, создали наше движение. Когда нас стало мало, появилось ИГИЛ. В результате мы, мусульмане, убиваем не неверных, а друг друга, уничтожаем сами себя. Я больше не могу в этом участвовать. Не хочу. Собирался поговорить с тобой раньше, но как-то не получалось. Потом я попытался успокоиться, убеждал себя в том, что это временное состояние. Оно пройдет, и все будет как прежде. Не прошло, не стало. Я разочаровался, потерял всякое желание воевать. Я хочу умереть спокойно, пусть в бедности, в своем старом доме. Отпусти меня, Абдул. Ты знаешь, я умею держать язык за зубами. А сам, если считаешь нужным, продолжай войну. Ты хотел правду и услышал ее. Теперь решение за тобой. Ух, даже легче стало!

– Я услышал и понял тебя, брат. Давно надо было сказать, – проговорил Хабитулла.

– Не смог.

– Да что теперь об этом. Конечно, я отпущу тебя. Ты очень много сделал для нашего движения. Проливал кровь врагов, терял свою и заслужил отдых. Я отвезу тебя в Кандагар, дам денег. Но не сегодня. Ты сможешь еще пару дней здесь поработать?

– Да, конечно.

– Человека вместо себя подобрал?

– Да, это Алим Добур. Он справится. Воины слушаются его.

– Хорошо. Пусть будет Добур.

– Спасибо тебе, Абдул.

– Ну что ты, друг, не за что. Мы ж как братья, даже ближе. Помнишь, как начинали вместе?

Дувани усмехнулся и ответил:

– Помню, конечно. Тогда мы были молоды, амбициозны. Нам хотелось испытать себя. Мы искренне верили в идею и готовы были за нее жизнь отдать. Мы наступали, занимали один город за другим и только крепли. У нас было все: власть, женщины, повиновение мирных жителей. Это было золотое время. Я никогда не забуду его.

– Ладно, Карим. Сейчас посмотрим ангар и подходы к нему. Потом я уеду. Ты до третьего числа все здесь подготовишь и введешь в курс Добура. Тогда же, в понедельник, я прибуду с проверкой, увезу тебя в Кандагар и улажу все формальности. Ты получишь деньги и уйдешь домой, в семью.

– Я рад, что мы смогли договориться.

– А иначе и быть не могло. Теперь идем.

От подавленного состояния у Дувани не осталось и следа. Он вновь был прежним полевым командиром. Умным, опытным, хитрым и безжалостным.

Хабитулла поднялся на крышу ангара, в настоящее время представляющую собой ровный участок в виде квадрата размерами двадцать на двадцать метров. Здесь был густой кустарник. Толщина земли составляла метр с лишним. Тут вполне можно было выкопать траншеи и обустроить довольно крепкий оборонительный пункт, хорошо замаскированный высокой растительностью.

– Здесь надо вырыть траншеи по периметру, глубиной до бетона, с огневыми точками, по углам установить держатели прожекторов. Воины, которые займут эти позиции, должны иметь возможность вести наблюдение днем и ночью во всех направлениях. С каждой стороны, исключая фронтальную, внизу поставить растяжки, противопехотные мины. Создать полосу минновзрывных заграждений в три метра шириной вокруг основания ангара, на удалении от него в пять метров. Особой насыщенности не требуется. Надо только обеспечить, чтобы в этой полосе не было ни одного свободного прохода, – распорядился Хабитулла.

– Я понял, – сказал Дувани. – Перекрестная схема.

– Да.

– А с фронта?

– У ворот оборудовать укрытие для пулеметного расчета. Мешки найдешь, камней кругом много, работников хватит. С сегодняшнего дня вся твоя группа должна быть здесь, до особой моей команды находиться в бывшем штабе, оборудовать позиции на крыше ангара, делать все остальное, о чем я сейчас сказал. Но это уже будет выполнять Добур.

– Абдул, может, ты сам переговоришь с ним, объявишь о моем отстранении и выходе из формирования по причине ухудшения здоровья от ранее полученных ранений? Хочется, чтобы все выглядело достойно. Я попросил освободить и отпустить меня. Ты разрешил, понимая, что я не в состоянии быть не только командиром отряда, но и простым воином. Раны дают о себе знать.

– Хорошо. Я поговорю с Добуром сейчас же. Ты останешься здесь до третьего августа. Вводи нового командира в курс дела, объясни ему обстановку. В общем, передавай полномочия.

– Да, конечно, Абдул.

– Приказ же о твоем увольнении я доведу до наших людей позже, непосредственно перед захватом вертолета и экипажа.

– Разумно.

– Ты отправишься в Кандагар, а оттуда сможешь уехать к своей семье с вознаграждением за немалые заслуги.

– Да, благодарю.

– Не за что, друг. Где мне найти Добура? В Густе?

– Нет, он здесь. Я вызову его.

– Пусть подойдет к воротам. Ты не распространяйся пока о скорой отставке. Об этом должны знать мы с тобой и Добур.

– Конечно, Абдул. – Дувани, всецело доверявший своему другу и начальнику, по портативной станции вызвал помощника.

– Да, командир?! – тут же ответил тот.

– С тобой хочет поговорить господин Хабитулла.

– Вот как? А о чем?

– Это узнаешь от него. Ты сейчас где?

– Иду к ангару.

– Выходи к воротам, всех убери оттуда. Разговор у вас будет один на один, так что обеспечь, чтобы рядом никого не было.

– Я что-то сделал не так? – В голосе помощника Дувани явно проступали нотки испуга.

Впервые с ним желал говорить сам Хабитулла.

– Нет, не беспокойся. Разговор приятно удивит тебя. Надеюсь, ты примешь правильное решение.

– Вот как? Бегу!

Дувани отключил станцию, взглянул на главаря.

Тот кивнул и сказал:

– Хорошо. Я иду вниз, а ты тут проведи разметку, где и как протянуть траншею, прикрыть прожектора. Можно еще и низкий блиндаж для отдыха бойцов здесь сделать, чтобы они не покидали позиций.

– Да, я подумаю и все размечу как надо.

– Я пошел.

Когда Хабитулла спустился к воротам, на площадке перед ним уже стоял Добур.

– Салам, господин Хабитулла.

– Салам, Алим. Посторонних нет?

– Нет, господин, я проверил.

– Тогда ответь мне на простой вопрос. Ты хочешь стать командиром отряда?

Добур открыл рот от удивления и неожиданности предложения, сулившего ему большие выгоды:

– Я командир отряда?

– Что, неужели не справишься?

– Справлюсь, но у нас есть командир. Карим Дувани – весьма достойный, заслуженный человек.

– Ты не ответил на вопрос. Хочешь быть командиром отряда?

– Да, очень хочу.

– На что готов ради получения этой должности?

– На все!

– Так уж и на все? – спросил Хабитулла, прищурившись.

– На все! – твердо ответил Добур.

– Даже на устранение Карима?

– Что? – Изумление боевика достигло предела.

– Ты плохо слышишь?

– Я хорошо слышу, но…

Хабитулла прервал Добура:

– У меня нет времени на долгий разговор с тобой. В общем, так. Чтобы стать командиром отряда, тебе надо убрать Карима Дувани. Мне трудно было принять подобное решение. Мы с Каримом давно воюем вместе, он мой друг, но не оставляет мне выбора. Дело в том, что Дувани недоволен тем, чем мы занимаемся. Он не хочет больше воевать с неверными. Желает жить в покое, в семье. Я отпустил бы его с миром, но, к моему величайшему сожалению, Карим слишком много знает. Если ты хочешь занять его место, то я возражать не буду. За это ты должен убрать Дувани. Но не сейчас, не сегодня и не напрямую пристрелить или зарезать. Убрать Карима надо тихо, третьего числа. Лучше с утра. Самый подходящий вариант – выдать все за самоубийство. В этом нет ничего особенного. Человек разочаровался в наших идеях, не желает воевать с неверными, ему постоянно снятся трупы людей, убитых им. Думаю, от этого вполне можно сойти с ума и покончить с собой. Как считаешь?

– Это так, господин Хабитулла. Но если уж Дувани не жить, то не проще ли сделать так, что он погибнет по дороге от аэродрома в Кандагар? У него, как и у каждого из нас, много друзей, но хватает и врагов. Я слышал, что брат жены Дувани поклялся убить его. Он служит в правительственной армии. Этот самый брат вполне мог нанять убийц. Сейчас за деньги многие готовы лишить человека жизни.

Хабитулла хмыкнул и заявил:

– А ты умнее, чем я думал. Значит, принимаем твой вариант. Дувани выезжает с аэродрома. Где-то у Кандагара или раньше неизвестные негодяи совершают покушение на него и убивают. Кто и что, узнать и проверить невозможно. Для всех Дувани останется в памяти как заслуженный человек, погибший от рук врагов нашего движения, а не жалкий самоубийца.

– Да, именно так, господин Хабитулла.

– Очень хороший вариант. Тем более что напасть на Дувани могли и бродяги, которых сейчас полно у Кандагара. Просто ради того, чтобы завладеть имуществом этого человека. Хорошо, я согласен принять твой план. Но кто будет стрелять в Дувани?

– Я, – кратко ответил Добур.

– Где?

– Найду место.

– А ты уверен, что сможешь убить Дувани?

– Я обучался в снайперской школе.

– Так ты профессиональный стрелок?

– Я не осмелюсь так сказать о себе, однако из автомата попадаю в голову ростовой мишени с двухсот пятидесяти метров одиночным выстрелом.

– Прекрасно. Вижу, что не ошибся, выбрав тебя на место командира отряда.

– Я не подведу вас, господин.

– Хоп. Значит, до третьего числа ты беспрекословно выполняешь все команды и указания Дувани. Он действительно попросил, чтобы я отпустил его. Я приказал ему без спешки и шума ввести тебя в курс дела. Не спрашивай ничего, Карим все объяснит. А третьего числа осуществляй свой план. Как только уберешь Дувани, сообщи мне.

– Каким образом?

– Тоже правильный вопрос. Другой ответил бы, мол, передам по радиостанции, и это было бы ошибкой. Позвонишь мне на сотовый телефон, благо мобильная связь у нас действует. Скажи только одно слово – «все»! Я буду знать, что у меня новый командир отряда.

– Ваш номер?

– Его следует запомнить.

– Конечно. Память у меня хорошая.

Хабитулла продиктовал цифры и приказал:

– Повтори!

Добур сделал это четко, без ошибки.

– Молодец. Четвертого августа или немногим позже я издам официальный приказ о твоем назначении и ежемесячном вознаграждении, которое на первое время составит пять тысяч долларов. За отдельные поручения и акции предусмотрена дополнительная плата.

Добур выдохнул.

– Пять тысяч долларов? Это для меня целое состояние.

– В месяц, Алим. Позже будешь получать больше. Кто знает, не станешь ли ты со временем моим заместителем, которым когда-то был Дувани. Это уже совсем другой уровень и положение.