Из Индии с любовью

Глава 1

– На, держи. Надеюсь, на этот раз я ничего не забыл?

Я открыла глаза и посмотрела на креманку. Шарик фисташкового, апельсиновое, взбитые сливки, шоколад, вишенка, вроде все. Обожаю мороженое!

– Спасибо, Вась! – Я обернулась к шлепнувшемуся в соседний шезлонг мужу.

Полдень, дурманяще пахнет соснами и морем. Мы беззаботно лежим у бассейна, лениво подставив солнцу загорелые тела. Встаем когда хотим, едим что захочется, делаем что вздумается. И никто никому не мешает.

Я положила в рот ложку нежного, тающего мороженого и взглянула на море. На яркой, мерцающей на солнце поверхности белели четкие штрихи яхт. Паруса бесшумно скользили по бирюзовой глади, как зачарованные.

Фантастика! Я лежу на террасе собственного дома, на собственном лежаке, у собственного бассейна, любуюсь Средиземным морем, раскинувшимся до самого горизонта, а рядом со мной сопит на припеке любимый мужчина.

Я взглянула на Васю: да, возможно, его лысоватая, похожая на кочан голова и мощный затылок вовсе не исполнены романтики, а грузное, подбитое жирком тело не отличается особым изяществом, но зато все это – мое, родное и любимое. И для меня совершенно не важно, как он выглядит, во что одет, а важно, что на него я могу положиться, как на саму себя, и я уверена, что, если придется, он заслонит меня собой. Много вы видали таких мужчин? То-то! И хотя сейчас мы пребываем в состоянии беззаботной эйфории, но еще полгода тому назад мы с Василием, рискуя жизнью, колесили по Европе, скрываясь от бандитов и от властей, рискуя в любую минуту расстаться с жизнью.

Признаться, за последние месяцы произошло так много приятных событий, что все пережитые нами кошмары уже стали забываться и уплывать в область чего-то далекого, несущественного.

Мой брак привнес столько изменений в мою обыденную, устоявшуюся жизнь… для тех кто не знает, сообщаю, в январе я вышла замуж за олигарха! Не подумайте, что я – юная красавица с ногами от ушей и бюстом, как у Памелы Андерсон. Ничего подобного. Я обладаю хоть и не отталкивающей, но все-таки вполне заурядной внешностью. Фигура у меня еще вполне приличная для матери двоих детей, семнадцати и девятнадцати лет. Но муж меня любит не за фигуру: после энного количества браков с моделями ему захотелось простого человеческого счастья, уюта, борщей и крепкого тыла. Нормального дома, где тебя ждут и любят, не за что-то, а вопреки всему.

Мы всем семейством отдыхали на Лазурном Берегу. Именно здесь год тому назад началось захватывающее приключение, которое свело меня с Василием Никаноровичем Ползуновым. Видимо, в память об этом он и купил этот дом.

Домик небольшой, уютный, во всяком случае, таким он кажется мне теперь. Пять спален плотно заняты моими домочадцами. Хозяйскую спальню, понятно, заняли мы с Василием, еще в одной разместились моя сестра с мужем, остальные три оккупировали наши дети, по два человека на комнату. Детей у нас много: двое моих от первого брака – Вероника, девятнадцати лет, и Денис, почти семнадцати, день рождения у него через месяц, в июле. Двое Ползуновых-младших, от первого брака Васины детки: Павел, двадцати трех лет, и Анечка, ей недавно исполнилось шестнадцать. Оба приехали недели полторы тому назад и пробудут с нами еще пару недель. И, наконец, дети моей сестры Наташки, парочка пятнадцатилетних головорезов. В силу своего переходного возраста они создавали нам хлопот больше, чем все остальное население виллы, вместе взятое. Жили они в одной комнате, потому что другие комнаты делили между собою Вероника и Аня, плюс Денис и Павел. Дни и ночи напролет из комнаты близнецов неслись вопли, писк и ругань. И, честно говоря, мы уже считали часы до конца недели, поскольку именно в воскресенье они должны были отбыть с родителями на родину. Остальные жильцы дома вели вполне мирное сосуществование.

Павел давал нам с Вероникой уроки игры в теннис – я всю жизнь обожала в него играть, хоть толком и не умею, теперь вот наверстываю, тем более что у нас собственный корт. Еще мы все вместе осваиваем дайвинг, с профессиональным инструктором, разумеется.

Ах, как приятна и легка жизнь миллионеров!..

– Сам дурак! Недомерок прыщавый! – грубо ворвалась в мои неторопливые розовые мысли жестокая реальность, а за нею – и племянники.

– Сама крыса! Конопатая тощая крыса!

Эти вопли перекрыл рев разбуженного Василия. Ему, мирно дремавшему, на лицо упала мокрая, грязная, холодная половая тряпка. Где они ее взяли?

– Уберите отсюда этих поганцев, пока я их не придушил!

– Мама! Дядя Вася нас убить хочет!

– Дети! Прекратите шуметь, извинитесь перед Василием Никаноровичем и идите завтракать, – вставила свое слово их «счастливая мать».

– Да уймите вы этих мелких троглодитов! Дайте хоть один день выспаться нормально! – открылась балконная дверь девичьей спальни.

– Да сколько же можно орать?! С ума вы все посходили, что ли?! – выступил и Денис.

Не слышно было только Анечки и Павла. Удивительно воспитанные молодые люди, не то что наше семейство.

Чтобы не слышать их дальнейших препирательств, я нырнула в бассейн. Отсижусь на дне!

Минут через пятнадцать, нанырявшись и наплескавшись вволю, я тихонько выглянула из-за бортика. Тихо. Я вылезла из бассейна. Любопытно, куда все подевались? Ну, Наталья с семейством в столовой, это ясно, потому что тут тихо. Вы спросите, где логика? Объясню. В доме имеется небольшой штат прислуги. Садовник, он предпочитает работать с утра пораньше, пока не жарко, его мы почти не видим. Повар, он на посту весь день, до семи вечера. И две горничные, Лизетт и Мари. Весь штат владеет французским и английским языками, поэтому молодое поколение быстро с прислугой освоилось и наладило дружеский контакт. Дениска, например, может высунуться в коридор и заорать на весь дом: «Лиза, ты мой мобильник не видела, я его вчера под стол уронил?»

Мы с Василием, в силу нашей лингвистической безграмотности, полноценно владеем только русским, и хотя я последние полгода усиленно штудировала английский, уровень моих знаний по-прежнему далек от желаемого. Василий же искренне считает, что его капитал с лихвой окупает все его несовершенства. Отсюда проистекает его, огорчающая меня, натянутость в наших отношениях с прислугой.

Что же касается Наташки с семейством, то они и вовсе комплексуют из-за всех этих барских замашек, как то: уборка постелей и комнат, обслуживание за столом и так далее. Комплексы свои они прячут за излишней чопорностью, поэтому, что бы ни вытворяли младшие Прутиковы, стоит появиться кому-то из горничных, как все семейство с чинными лицами принимается разыгрывать некий великосветский раут. Вот и сейчас, судя по блаженной тишине, я безошибочно угадала, что они завтракают.

Обсохнув на солнышке, я отправилась на поиски Василия, мне хотелось узнать его планы на день. На корт можно не заходить – ему там делать нечего, в столовую тоже, может, он в бильярдной? Я спустилась в цокольный этаж, осмотрела в полумраке все диваны: никого. Странно, где же он? Поднимаясь по лестнице, я встретила Веронику.

– Ты Василия не видела?

– По-моему, он у забора стоял, с Петром Афанасьевичем трепался.

Петр Афанасьевич – наш сосед. Уже когда мы купили виллу и въезжали сюда со свойственным нам шумом и гамом, выяснилось, что нашими соседями справа являются русские: некое семейство, откуда-то с севера, муж, жена и двое их отпрысков, впрочем, уже довольно-таки взрослых и тоже семейных, со своими детьми. У родителей своих они появлялись нечасто, иногда привозили погостить внуков. Так что нашему соседству соотечественники только обрадовались. У нас сложилась вполне российская дачная атмосфера, когда можно поболтать ни о чем, стоя у ограды, или заглянуть без приглашения на чашку чая или бокал вина, а то и на ужин. Петр Афанасьевич пристрастил Василия к рыбалке, у него своя большая лодка или небольшая яхта, смотря как оценивать. Теперь они оба почти каждый день пропадают часа по три по утрам или на закате. Улов обычно не ахти какой, хотя попадаются и вполне достойные рыбьи экземпляры, тогда устраивается званый ужин у счастливого рыбака, на который обязаны собраться абсолютно все обитатели обоих домов, и с помпой и фанфарами к столу подается свежеприготовленная добыча. Все едят с аппетитом и нахваливают «кормильца».

Решив не мешать мужской беседе, я отправилась в столовую, попить чайку за компанию с остальными.

Прутиковы, восседая за столом с прямыми спинами и тоскливыми глазами, тщательно пережевывали завтрак. Мари легкой тенью скользила вдоль стола, подливая им чай и собирая опустевшую посуду. Вероника намазывала тост и облизывала пальцы, испачканные джемом.

– Вероника, – многозначительно посмотрела на нее Наташа, – это неприлично, здесь же люди, что о нас подумают? – и она покосилась на горничную.

– А что? Визжать, орать и драться, гоняясь друг за другом по всему дому, – ты это считаешь более приличным?

Наталья залилась краской.

– Девочки, да ладно вам, – примирительно протянула я.

– Конечно, ладно. Ну, кидаются люди друг в друга жратвой, ну, попадают в кого ни попадя – эка невидаль! И принцы крови так, бывает, развлекаются! Ну, разбили сервиз, другой, спагетти на диван вывернули, и всего делов-то! – язвительно продолжила наша барышня.

Не подумайте, что Вероника – строгий блюститель правил поведения, еще совсем недавно они на пару с Денисом устраивали такое, что Натальиным деточкам и не снилось. Просто вчера сладкая парочка моих племянников, выясняя в очередной раз отношения, начала кидаться друг в друга едой и ненароком попала прямо в Веронику пастой с морепродуктами. И это бы еще ничего, но при сем присутствовал Павел! Спасло их от смерти только стремительное бегство. Теперь вы понимаете, что обида была еще слишком свежа, и Вероника не упускала случая, чтобы припомнить несчастным родителям все выходки их чад.

– Юля! Это невозможно! – истерически взвизгнула моя сестрица. – Если мы здесь лишние, мы немедленно собираем чемоданы и едем в аэропорт! А если нет нужных билетов, мы пару дней поживем в зале ожидания.

Это в Наташке проснулась наша мама: дело в том, что в детстве мамуля начиталась книжек про Зою Космодемьянскую и прочих пионеров-героев, и с тех пор желание «пострадать за правое дело» просто впиталось в каждую клетку ее мозга. Но жить ей посчастливилось в мирное время, профессия маме тоже досталась отнюдь не героическая – она филолог, так что всю свою нерастраченную жажду страданий она выплескивает по поводу мирных жизненных ситуаций. Натка, будучи ребенком домашним, а не детсадовским, переняла эту особенность (с самого детства) от нашей мамы, и теперь по любому поводу она пытается достичь истинного шекспировского накала страстей. Высокое самоотречение, гордо поднятая голова, готовность жертвовать собой ради других – вот что читалось в ее взоре. Но, увы, добиться подобного эффекта в нашем эмоционально закаленном семействе не так-то просто!

– Что, опять чемоданы собираешь? – послышался насмешливый голос Василия. – Расслабься! Через пять дней сам вас в аэропорт отвезу. Ну, хватит дуться. Никому вы не мешаете, все вас здесь любят, даже Вероника.

Вероника довольно ухмыльнулась. Наташка стерла слезу. Во время этой сцены ее муж Сева спокойно доел кашу и принялся за творожное суфле. В аэропорт он явно не собирался, и вообще, Наткин супруг отличался на редкость флегматичным характером, что вполне понятно – кто другой выдерживал бы эти нервные припадки «великого страдальца», как в шутку называл Натку наш отец?

Сестрица утерла последние слезинки и заела свое горе двумя кусками шоколадного торта – она обладала одной счастливой особенностью: сколько бы ни ела, все равно оставалась худой, как щепка. Я такой конституцией, увы, не обладаю, поэтому всю жизнь сижу на различных диетах и борюсь со своей страстью к тортам и пирожным.

Тем временем близнецы закончили трапезу, чинно поблагодарили всех за завтрак и не спеша покинули столовую, аккуратно прикрыв за собой дверь. Минуты через три мы услышали уже привычный рев и топот. «Том и Джерри», как прозвал их Денис, вновь принялись за старое. Присутствующие в столовой люди сделали вид, что они ничего не слышат.

Когда я выходила из-за стола, вниз спустился Павел, а за ним и Аня, последним появился Денис. Вчера вся эта компания ездила в Ниццу на дискотеку, во сколько они вернулись, я не знаю. Но скорее всего, уже под утро.

– Вася, у нас есть какие-нибудь планы? – спросила я наконец у мужа.

– Да, сегодня мы все вместе едем ужинать в одно классное место, Леха нас туда отведет.

Леха – наш новый знакомый, вообще-то он Алексей Александрович, солидный интеллигентный мужчина средних лет. Раньше он работал по научной части, совершил какие-то важные открытия, создал себе имя и сумел получить пару лицензий на свои изобретения, имеющих некое практическое значение. Теперь он живет на дивиденды, не так шикарно, как мы, но на жизнь во Франции ему хватает. У него приличная квартира в небольшом доме, неподалеку от моря, живет он один, о семье ничего никогда не говорит, а лезть к нему с вопросами – это как-то не совсем удобно. Живет он в Ницце уже пять лет и прекрасно знает город. Познакомились мы практически на улице. В один из первых дней после приезда мы гуляли по городу и забыли, где оставили машину. Поскольку в нашей семье тихо разговаривать никто не умеет, все орали хором и тянули друг друга в разные стороны, пока кто-то не окликнул нас спокойным негромким голосом:

– Извините, что вмешиваюсь, не мог удержаться, услышав речь своих соотечественников. Разрешите представиться: Стасов Алексей Александрович. Местный, так сказать, житель. Может, я смогу вам помочь? Опишите, как выглядело то место, где вы оставили авто?

Мы хором принялись делиться с ним своими воспоминаниями. Через пятнадцать минут мы уже стояли возле нашей машины. Оказывается, она была за углом.

После этого мы предложили новому знакомому выпить с нами кофе. Ребята унеслись по своим делам, пообещав через час вернуться, а мы присели за столик в ближайшем кафе. Стасов оказался приятным, легким собеседником, был он родом из Новосибирска, но это было почти все, что он рассказал о себе. Зато он охотно поведал нам о городе, о его жителях, об их нравах, привычках, о том, что интересного здесь происходит, в каких ресторанах что подают, что нам стоит посмотреть, кроме общеизвестных достопримечательностей. Мы разговорились и не заметили, как пригласили его в гости, а через неделю он уже стал своим человеком в нашем доме.

Так вот, видимо, Алексей нашел новое хорошенькое место, где вкусно кормят. Он был истинным гурманом, и на его суждения всегда было можно положиться.

– О’кей. Значит, до шести все свободны? Надо сказать Пьеру, что мы не будем ужинать дома.

Днем каждый занимался чем хотел, лично я видела семейство только за обедом, и то не всех, Наталья взяла свое беспокойное потомство и увезла ребят в город, на пляж. От нас подальше. Очень человечный жест! Мы с соседкой Ритой опробовали новый рецепт маски, присланный ей из Америки по e-mail вчера вечером: смешать дольки маракуйи, персика и яичный белок, нанести на лицо и час подержать. Результат меня с ног отнюдь не сбил, но и хуже не стало. Потом мы трепались у бассейна. А после обеда Павел давал нам с Вероникой очередной урок игры в теннис на корте. Часов в пять все потянулись на ужин.

Не мудрствуя лукаво, я надела белые льняные штаны и такую же тунику без рукавов. Свободно, легко, удобно! Кожаные сандалии из тоненьких ремешков с камешками и вышивкой. Яркую торбу – под мышку, очки – на нос.

Вероника встретила меня в коридоре следующей репликой:

– Мать, ну ты с ума сошла?!

– А что такое?

– Ты не боишься, что Василию надоест жить с бесформенной клушей и его опять потянет на моделей? Тем более что на улице отнюдь нет недостатка в хорошо «сформированных» молодых искательницах больших состояний. Марш переодеваться!

Я понуро поплелась в свою комнату. После недолгих раздумий я надела довольно-таки откровенное платье, сшитое по фигуре, с открытой спиной, и босоножки на шпильке. Комфорта никакого, но эффект – налицо.

Я вышла к машине.

– Ну что ты так вырядилась? Не могла попроще одеться? Самой же будет неудобно. Ноги потом устанут. Где твой брючный костюм, белый такой, балахонистый? Мне он очень нравится, – встретил меня муж.

Я злобно стрельнула глазами в Веронику, в ответ она передернула плечами, мол, кто этих мужиков поймет? Переодеваться уже явно поздно, придется ехать так.

Ресторан располагался за городом, на бывшей ферме, в окружении виноградников. Одноэтажные каменные строения с черепичными крышами, старые акации свесили почти до земли свои тонкие пушистые ветви. По периметру двора расставлены четыре больших струганых стола, окруженные скамьями и громоздкими стульями. Скамьи покрыты пестрыми половиками. Штакетники, увитые виноградом, защищают гостей от лучей солнца. Мы приехали уже на закате, и хозяйка расставляла на столах и деревянных чурках плошки со свечами, ее муж, уже совсем старенький, но еще с живыми, горящими озорными глазами, зажигал масляные светильники на подставках и фонарики, подвешенные к краю низкой крыши.

Алексей Александрович был прав, место и вправду чудесное. Пока мы усаживались, двое поваров, похоже, дети хозяев, развели на улице огонь и мастерски насадили на вертел барашка. Через минуту в воздухе поплыл аппетитный запах жареного мяса. На наш стол поставили кувшин вина, сыры, фрукты, большое блюдо с зеленью и овощами.

Кроме нашего, заняты были два столика в доме и один большой стол на улице. Все остальные посетители, похоже, были завсегдатаями, поскольку запросто болтали с хозяевами.

Когда мы уселись и сделали заказы – все без исключения захотели отведать барашка, – на улицу вышли четверо музыкантов со скрипками, виолончелью и аккордеоном.

Совсем стемнело, пахло землей, виноградом, шипело, капая в огонь с вертела, масло. Народ загомонил все громче и веселее. Стасов травил байки из жизни новых русских за границей, причем невозможно было понять, где в его рассказах вранье, а где правда.

– «Ты представляешь! Ужас какой: за дверью там очередь, а я «спускалку» никак не найду, что, думаю, за туалет такой! Елки-палки! Так оставить – стыдно, иностранцы в очереди галдят, пришлось мне руками воду из раковины зачерпывать и в унитаз выливать, минут пятнадцать я так мучился; наши бы давно дверь снесли, а эти терпят; вышел наконец, взмыленный весь, и как только дверь за мной закрылась, как в туалете само все смылось, да еще как бурно! А я, дурак, мучился!» – закончил рассказывать очередной анекдот Алексей Александрович. – А вот еще случай был, когда я в Америку в первый раз летал…

Вечер проходил живо и весело. Лизка и Макс, мои племянники, унеслись куда-то сразу после горячего блюда, и Наташка тоже смогла расслабиться – когда мы ехали в ресторан, деток рассадили по разным машинам, чтобы они нам мозги не компостировали. Так что сейчас они, небось, вовсю наверстывают упущенное.

Заиграли какую-то веселую мелодию, типа польки, сразу захотелось танцевать, тем более, что народ уже потянулся на утоптанную площадку посреди двора и выстраивался парами. Я посмотрела на Василия. После второй порции мяса он пребывал в состоянии полного довольства собой и миром, ни к каким танцам явно был непригоден. Увидев мой огорченный взгляд, Стасов, как истинный джентльмен, подал мне руку, и мы отправились на площадку. Вероника вытянула из-за стола Павла, прочие все остались сидеть.

Фигур танца мы не знали, но, глядя по сторонам, быстро сориентировались и уже минуты через две вовсю отплясывали. Когда в одном из па кавалер приподнимает барышню на руках и ставит ее по другую сторону от себя, а барышня подпрыгивает, чтобы кавалеру было легче, я подпрыгнуть не успела и почувствовала, как меня, словно пушинку, оторвали от земли и играючи переставили на другое место. Я обалдело посмотрела на партнера. Обычно слегка сутулая, долговязая фигура нашего ботаника сейчас смотрелась совсем иначе. Плечи расправлены, атлетический торс просвечивает из-под рубашки, голова гордо поднята. К тому же, как легко и ловко он двигается! У меня по коже пробежал неприятный озноб. Мне стало как-то не по себе… Дело в том, что полгода тому назад некий атлетически сложенный, высокий красавец блондин пытался лишить нас с мужем жизни. И, хотя его разметало в прах – он взорвался в собственной машине, слетев с горного серпантина в обрыв, – я испытала явное дежавю. Но в следующую секунду Алексей Александрович посмотрел на меня своим мягким, как бы извиняющимся взглядом, и это неприятное чувство прошло.

Глюки, натурально, глюки. Ничего общего у нашего академика – так мы между собой окрестили Стасова – с тем уже покойным злодеем нет. Длинный – да, но сутулый, и вовсе не такой уж красавец. И, когда идет, вперед носками внутрь загребает. Да и вообще, отчего меня понесло в эти неприятные воспоминания?

Я тряхнула головой, и мы плавно поплыли по полу под музыку фокстрота.

– Где вы так хорошо научились танцевать? – спросила я.

– Знаете, я сутулюсь всю жизнь, и мама в детстве, чтобы с этим покончить, отдала меня на занятия бальными танцами. Ребята в классе надо мной жутко тогда смеялись, но зато через пару лет с девушками у меня проблем не было. А сутулиться я так и не перестал, – ответил Алексей.

Через пять дней мы провожали семейство Прутиковых. Багаж они уже сдали, и мы перешли к «трогательной» части ритуала прощания.

– Ну, счастливо долететь!

– Спасибо, дорогие, извините, если что не так!

– Да что ты, приезжайте, когда захотите; родителей от меня расцелуй!

– Конечно! Звоните, не забывайте!

– Слушайте, хватит из себя дур строить! Мы что, в эмиграции на всю жизнь остаемся? Просто на даче летом отдыхаем. Не помню, чтобы вы перед поездкой, например, в Луговское вот так прощались.

Мы смущенно посмотрели друг на друга. Наверное, это аэропорт как-то странно воздействует на наши неизбалованные частыми путешествиями умы.

Мужчины, молча стоявшие рядом, пожали друг другу руки и сдержанно пробурчали один другому: «Ну, давай». Простенько и со вкусом.

Посадка в самолет закончилась, и мы с Васей и детьми направились к машине.

– Ну, наконец-то! Блаженное спокойствие! Еще пара дней, и я бы поубивала этих питекантропов! Мам, если они в чувство не придут, на следующее лето их не приглашай! – заявила Вероника.

– Не волнуйся, придут. Вы с Денисом еще похуже их были в свое время.

– Да ладно, хуже уже некуда.

– Есть, солнышко, есть куда. Уж поверь мне! Кстати, когда ваши гости грозились прибыть?

– Вика приедет на месяц, в августе, но она ни в кого макаронами кидаться не станет. Позже, числа пятого приедут Джон и Лиз, а после них – Том и Ник, еще на неделю.

Вика – подруга детства моей Вероники, в старших классах они являли собой этакую стервозную парочку типа «не разлей вода». Остальных ее друзей я никогда не видела, с ними Вероника познакомилась в прошлом году в Англии, во время стажировки. Этим летом она тоже хотела поехать в Лондон поработать, но Василий решил, что нечего ребенку надрываться, летом надо отдыхать, и перевел ее на учебу в престижный английский университет, где учился и Павел, таким образом устроив ей и поездку в Лондон, и летний отдых. Вероника ничего против не имела, особенно ее, кажется, вдохновила перспектива совместного с Павлом обучения.

– А твои когда приезжают? – спросила дочь.

– Какие мои? Ко мне только Костик приедет. Но зато – на целый месяц! Ох, и оторвемся! Вася, а Павел с Анькой когда уезжают? – поинтересовалась я.

– Через две недели, они с матерью в Индию поедут, а потом на дачу.

– Что им на даче-то делать, могли бы потом снова к нам махнуть.

Милый мальчик, крепко он подружился со сводными братом и сестрой, растроганно подумала я. А вот Вероника, похоже, Аню недолюбливает. Видимо, ревнует ее к Павлу. Он действительно очень трогательно заботится о сестре. Опекает ее, словно отец родной. Похоже, после ухода Василия из семьи он почувствовал себя единственным мужчиной в доме и решил стать для матери и сестры надежной опорой.

Итак, через две недели уедут Павел и Аня, еще через две явятся четверо гостей, потом двое уедут, а двое других приедут… И еще в сентябре собирались приехать наши родители. Летом они ни в какую не согласились бросить родную фазенду. Посадка, прополка, поливка… Помидорчики, огурчики и прочая ботаника. Типичный вариант советского дачника. Конечно, свои помидоры вкуснее магазинных, но ничто на свете не заставит лично меня отдаться этим простым радостям садоводства.

У нас с детьми тоже есть домик в деревне, достался он мне от бабушки с дедушкой, но там не растет ничего, кроме яблонь, вишен и смородины, потому что их посадили еще бабуля с дедулей, а овощи мы покупаем у местных жителей: и им доход, и нам хорошо. Наталья «сдает» на лето своих оболтусов поочередно то свекрови, то нашим предкам, дача ей не очень-то нужна. А родители уже давно построили себе дом в садоводстве, недалеко от города. Так что бабушкино наследство поступило в полное мое распоряжение. И, надо сказать, оно здорово нас выручало, поскольку возможность выезда куда-либо, кроме деревни, имелась далеко не всегда. Когда бабуля с дедулей были живы, с моими отпрысками сидели они, а когда их не стало, пришлось нам как-то выкручиваться: месяц с детьми на даче сидела я, месяц – муж и месяц – свекровь, бывшая.