Компот из запретного плода
Продолжая бушевать, Клава отправилась в ванную стирать, а Лида, плохо понимая, как себя вести, осталась сидеть на кухне.
В голову ей не лезла ни одна хорошая мысль, Лида искренно любила Сашу, настолько верно и сильно, что готова была отдать его другой. Если муж встретил эту женщину, то в чем же его вина? Лиде следовало проявлять к супругу больше внимания, почаще говорить о своих чувствах. За примером далеко ходить не надо: на Масленицу Саша очень просил блинов, но Лида, замороченная работой, так и не нашла времени поставить тесто. Правда, потом спохватилась и купила готовые блинчики в магазине, но, согласитесь, это ведь совсем не то. Саша, правда, обижаться не стал, съел, что дают, но потом вдруг вздохнул и с чувством произнес:
– Вкусно, конечно, но свои-то лучше, просто объеденье, когда прямо со сковородки.
Нет бы Лиде насторожиться и спросить:
– Милый, а когда ты ел блины с пылу с жару? Мы с тетей их никогда не делаем!
Но бухгалтерша, озабоченная поиском невесть куда пропавших пятидесяти копеек в отчетных документах, не обратила внимания на знаковую оговорку мужа и углубилась в работу. Полтинник-то она нашла, а супруга потеряла. Таинственная соперница оказалась умней жены, она не приобретала еду в кулинарии, а готовила для любимого сама.
И кого винить в подобной ситуации? Только себя. Недаром говорят: рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.
Не успела Лида окончательно погрузиться в горькие мысли, как появилась Даша Васильева и попыталась устроить скандал.
– Я испугалась до одури, – призналась Лида, – решила, сейчас правду выкладывать начнете, хотя и не поняла, кто в гости заявился, но почувствовала: ничего хорошего ожидать не приходится. Значит, Клава вам позвонила?
– Да, – кивнула я, – именно так, в дом, расположенный в поселке Ложкино. Уж не знаю, кто помог Клавдии номера разыскать, но сведения стопроцентно верные. Есть и дом, и Александр Михайлович Дегтярев, который в нем живет. Между прочим, он полковник милиции.
– Мама моя!
– Всю жизнь в органах служит.
– Ужас!
– Сейчас Дегтярев отбыл в отпуск, он большой любитель рыбалки, отправился за тридевять земель, к приятелю, на подледный лов, только поэтому не узнал о Лактионове и его проделке!
– Что же мне делать? – зашептала Лида.
– Скажи Клаве правду.
– Ой, не могу!
– Почему?
– Боюсь.
– Глупости, лучше признаться и один раз вытерпеть скандал, чем всю жизнь вздрагивать.
– Нет.
– Ну, не смешно ли вести себя, как первоклассница, решившая спрятать от мамы дневник с замечаниями, – принялась я уговаривать Лиду, – ты поступила глупо, попалась на удочку не слишком честного человека…
– Нет, Саша замечательный.
– Ладно, тебе видней, но лучше откровенно поговорить с Клавой.
– Не могу!
– Хочешь, сделаю это за тебя? Объясню тетке ситуацию, попрошу, чтобы она никогда больше не обсуждала произошедшее.
– Ну и зачем вам мне помогать?
– На самом деле хочу избежать собственных неприятностей, – улыбнулась я, – Клавдия, похоже, дама решительная, одним телефонным разговором не ограничится, начнет каждый день нас беспокоить, приезжать.
– Ой, только не говорите ей правду!
– Да почему? – потихонечку закипала я. – Ну соврала тетке, имей мужество признаться, не убьет же тебя Клава.
Лида понурила голову, а потом вдруг прошептала:
– Вы замужем?
– Нет.
– А были?
– Да, четыре раза.
– Детки есть?
– Двое, – кивнула я, – Аркадий и Маша, еще невестка Ольга и внуки.
Наверное, следовало уточнить, что и Кешу, и Манюню я не рожала, дети достались мне в силу разных обстоятельств уже готовыми, но я никогда не считала их приемными, и мне теперь даже кажется, что я их сама выносила[2]. И потом, не начинать же тут заунывный рассказ о собственной судьбинушке?
– А у меня ребяток нет, – захлюпала носом Лида, – вдруг Саша вернуться надумает, и как нам тогда снова жизнь начинать, если Клава правду узнает?
– Ты готова опять соединиться с ним? – изумилась я. – После всего?
– Да, – прошептала Лида, – конечно.
Я уставилась на молодую женщину. Наверное, господь лишил меня способности любить, потому что никогда бы не пустила назад такого Сашу. Нет, я общаюсь с бывшим мужем Максом Полянским, даже дружу с ним, но именно дружу. Однажды мне представилась возможность опять стать его супругой, но я в ужасе отказалась от подобного поворота в моей судьбе.[3]
– Не лишайте счастья, – взмолилась Лида, – не говорите ничего Клаве, ну наврите что-нибудь, пожалуйста! Допустим, просто прописали к себе Дегтярева за деньги, а когда Клавдия звякнула и Алексадра Михайловича потребовала, испугались, ну и стали врать про рыбалку. На самом деле такого мужчины у вас нет и не было. Клава не хулиганка, выслушает и уедет! И, пожалуйста, самому Дегтяреву, ну, тому, настоящему, ни словечка не оброните, а то он арестует Сашу, его посадят… Ой, мамочки!!!
– Надо найти твоего Сашу, – решительно заявила я.
– Зачем?
– Необходимо поговорить с ним!
– Ой! Нет.
– Да, – рявкнула я, – прямо сегодня, хотя нет, уже поздно, завтра займусь этой проблемой!
– Ради бога! Не делайте этого! – заплакала Лида. – Мне стыдно! Если захочет, сам вернется.
– Не в тебе дело.
– А в ком?
– Ты же не хочешь, чтобы подлинный полковник оказался в курсе дела? Следовательно, надо предупредить твоего Ромео, чтобы он больше никогда не пользоваться паспортом на имя Дегтярева, – попыталась я разъяснить ситуацию Лиде. – Ты хоть понимаешь, что по документам являешься женой человека, который никогда не видел свою вторую половину?
– Ой, нет!
– Ой, да! Брак регистрировали официально?
– Ага.
– В загсе?
– Угу.
– Паспорт он чей давал?
– Ой! Ой! Ой!
– Прекрати! Найду Лактионова и побеседую с ним.
– Где же вы его отыщете? – пролепетала Лида.
– Ну, это просто, – отмахнулась я, – даже элементарно.
– Ой!
– Что еще?
– Вы Клаве ничего не скажете?
– Нет.
– Спасибо, спасибо, спасибо, – словно заезженная пластинка, талдычила Лида. – Знаете, думаю, та баба скоро ему надоест, и он ко мне вернется. Вы только скандал не начинайте! Может, не будете его искать, а? Дорогая, любимая, милая…
Из глаз Лиды потоком хлынули слезы, женщина уткнула лицо в узенькие ладошки, больше похожие на лапки больной мармозетки[4], чем на руки нормального человека, худенькие плечи, обтянутые жуткой курткой, задергались так, словно моя собеседница оказалась под током. Я вздохнула, отчего-то опустила глаза вниз и увидела два неуклюжих ботинка на толстой подошве, совершенно неэлегантную обувь, практичные баретки женщины, давно махнувшей рукой на свой внешний вид. Покупая подобные чапки, тетки, как правило, произносят: «Лишь бы удобно было, вот еще, на каблуках ходить, запросто ноги сломаешь!»
Внезапно на меня нахлынуло раздражение: живут же на свете подобные дуры! Ее отшвырнули прочь, словно смятый пакет, использовали и выбросили! Небось этому милому уголовничку просто негде было жить. Не насиловал он девушку, зря оказался за решеткой! Вы когда-нибудь встречали криминальную личность, которая честно скажет: «Нарушил закон, вот по ушам и надавали»?..
Мне подобные экземпляры не попадались, если поговорить с осужденными, то все они белые голуби, похоже, черных ворон за решеткой не сыскать, сплошь невинные жертвы, пострадавшие от произвола милиции и коррумпированности судебной системы. Бывают без вины виноватые, по шесть-семь раз отбывавшие наказание.
Лида зарыдала в голос.
– Умоляю, – просила она, всхлипывая, – очень прошу, помогите… Клава… молчите… он вернется…
Я сама чуть не заплакала от жалости к дурочке, потом меня охватила злоба на мерзавца Лактионова, посмевшего обидеть наивного ребенка. Да-да, несмотря на подступающее тридцатилетие, у Лиды менталитет детсадовца, верящего всему, что говорят старшие.
Я обняла бедолагу и погладила по голове.
– Хорошо, успокойся.
– Вы сделаете, как я прошу?
– Да.
– Не скажете Клаве про фиктивную прописку?
– Ладно.
– И не станете искать Сашу?
Я отстранилась.
– А вот этого обещать не могу. Он мерзавец. Извини, конечно, я понимаю, тебе это слышать неприятно, но факт остается фактом: Саша незаконно использует чужое имя. Я отыщу Лактионова и отберу у него паспорт. Очень хорошо, что Александр Михайлович уехал, Дегтярев в последнее время совсем издергался, лишние переживания ему не нужны, мой долг помочь другу.
– Наверное, вы правы, – безнадежно ответила Лида, – но только, когда отыщете его, не говорите ничего про меня, умоляю.
– Хорошо, – кивнула я, – можешь не волноваться, придумаю что-нибудь. В конце концов, совсем не обязательно сообщать, от кого я узнала про Дегтярева-два.
Глава 6
Домой я явилась поздно, преисполненная мрачной решимости. Надо не только отыскать этого пакостника Лактионова, но и выбить из него сведения о том, где он раздобыл паспорт на имя полковника.
В свое время Александр Михайлович рассказывал мне, что купить в Москве удостоверение личности довольно легко. Причем оно необязательно будет фальшивым, документ может оказаться подлинным. Не так давно в столице арестовали сотрудницу одного из загсов, занимавшуюся темными делишками.
В служебные обязанности упомянутой мадам входила выдача свидетельств о смерти. Ей полагалось, получив паспорт покойного, сделать соответствующие записи в книгах, отправить документ на утилизацию и вручить родственникам бумагу, подтверждающую факт кончины. Оборотистая дамочка совершала процедуру правильно, за одним маленьким исключением: некоторые паспорта она в печь не бросала. Увы, люди умирают не только в престарелом возрасте, к сожалению, на тот свет уходят и молодые, и дети. Чиновница работала под заказ, ей платили деньги и требовали:
– Нам нужен документ для девушки двадцати лет, славянки.
Мерзкая особа кивала и отвечала:
– Надеюсь, в течение пары недель сумею принести.
Поэтому наличие у Лактионова документа на иную фамилию меня не смутило, удивило иное: ну, с какой стати паспорт был выписан на Дегтярева?
Просто руки чешутся отправиться в контору «Сладкая пицца»[5] и побеседовать с начальником отдела кадров.
– Муся, – заговорщицки зашептала выбежавшая в холл Маня, – пожалуйста, помоги!
– Что случилось? – отвлеклась я от своих мыслей.
Машка сунула мне в руки трубку.
– Вот, позвони по этому номеру и попроси дежурного ветеринара.
– Господи, кто-то из стаи заболел? – испугалась я. – Не можешь понять, что за напасть приключилась с животным?
Маня захихикала.
– Нет, в клинике дежурит Денис.
– И что?
– Хочу его разыграть! Он первый раз один остался, без старших. Вот держи, приложи эту штуку к трубке, и он тебя ни за что не вычислит.
– Но почему я должна звонить? И что это такое?
– Изменитель голоса.
– Изменитель голоса? – удивленно повторила я.
Маня захихикала.
– Ага, в магазине приколов продается, говоришь через эту штуку – и тембр меняется, у каждого по-своему, у одного бас получается, у другого дискант!
– Но с таким прибамбасом зачем мне-то звонить, сама действуй!
– Ну, муся, – заныла Маня, – Денька мой голос отлично знает, с тобой он реже разговаривает, ну, плиз! А вдруг тембр не изменится, и Денис узнает меня?
– Ладно, – согласилась я, – но что спрашивать?
Машка положила на комод листок.
– Во, все написала, иди по порядку. Я очень хорошо знаю, что станет говорить Денька, и вопросики в правильной последовательности расположены. Ну, давай, пожалуйста! Сейчас, только громкую связь включу, охота самой послушать. Отлично! Набираю номерок.
Я взяла трубку и услышала чрезвычайно серьезный голос:
– Ветклиника. Дежурный врач Глод Денис Юрьевич, слушаю вас.
Маша услужливо подсунула мне листок, и я прочитала первую фразу.
– Здравствуйте, у меня, похоже, заболела морская свинка, – сказала я, давясь от смеха, мой голос превратился в меццо, если не в бас.
– Что с ней? Уточните, пожалуйста.
– Лежит на дне аквариума и не шевелится.
– Давно?
– Часа три.
– М-м-м. Попробуйте осторожно взять ее на руки.
– Может, вода слишком холодная, всего двадцать градусов.
– Вода?
– Ну да!
– Где?
– Так в аквариуме.
– Вы держите свинку в воде?!
– Но она же морская, – еле сдерживая смех, сообщила я, – из названия ясно, что она обитает в море. Вот я и решила создать ей естественную среду. Сначала она так бойко бултыхалась, а потом на дно слегла.
– Послушайте, – забубнил Дениска, который не имел никакого права высказать глупой тетке все, что про нее думает, – морская свинка не относится к семейству водоплавающих.
– Так морская же! – прикинулась я полной идиоткой, глядя, как Маня кусает кулак, чтобы не захохотать во весь голос. – Отчего ее так назвали?
– Оттого, – безнадежным тоном ответил Дениска, – что в давние времена животных привозили в Россию из-за границы, тогда говорили: «свинка из-за моря». Ну, а потом просто: морская свинка. Понятно?
– Ну да! Так что с ней делать?
– Думаю, – запнулся Дениска, – если три часа на дне пролежала… э… простите, конечно, но ее следует похоронить.
– Совсем?
– Ну… да! И впредь, заводя животное, сначала купите необходимую литературу о нем или сходите на консультацию к ветеринару.
– И где упокоить?
Денис тяжело вздохнул.
– Это уж сами решайте.
– Вы не можете оказать подобную услугу?
– Увы, нет.
– Почему?
– В Москве нет кладбищ для животных.
– Но я хочу могилу, памятник, оркестр…
Маша вцепилась пальцами в комод и затряслась, меня тоже душил хохот, а Дениска, связанный по рукам и ногам официальным статусом, пытался вежливо отвечать позвонившей ему кретинке.
– Отвезите несчастную на свой дачный участок! – посоветовал он.
– У нас его нет.
– Заройте у дома, в сквере.
– Я живу в доме, который стоит прямо на Садовом кольце! Откуда на магистрали газоны?!
Денис засопел.
– Можно привезу ее вам? – предложила я.
– Лучше на улицу Юннатов, – быстро сообщил Деня, – да, да, именно к ним.
– Хорошо, еще один вопрос!
– Какой? – напряженным голосом осведомился Дениска, которому, очевидно, очень хотелось послать прилипчивую идиотку куда подальше.
– Чем кормить тараканов?
– Мадагаскарских?
– Нет, обычных, домовых, рыженьких таких.
– Но зачем их подкармливать? – терял терпение Деня.
– Понимаете, их у меня слишком много.
– Не вижу логики, – рявкнул Дениска, – если насекомых полно, купите для них ловушку в хозтоварах!
– И они наедятся?
– Ага, пожрут отраву и подохнут! – выйдя из себя, рявкнул Денька.
– Вы жестокий человек, недостойный благородного звания ветеринара, – закашлялась я, – тараканов уморить, свинку похоронить. Кстати, она, вопреки вашим словам, ожила, всплыла…
– Всплыла? Пузом вверх?
– Нет, мордочкой вниз, рассекает воду, кролем, туда – сюда, туда – сюда.
– Врете! – выпалил Деня, забыв о статусе дипломированного дежурного терапевта крупной клиники.
– Чтоб мне треснуть! Очень бойко рулит, ластами гребет.
– Ластами? У вашей морской свинки ласты?
– Ну да, а их не должно быть?
– Это точно свинка? Опишите ее.
– Ну такая небольшая, покрупнее мыши, бело-рыжая, мохнатая.
– Ангорская?
– Верно. Мордочка с усами, глазки-бусинки, лапы с ластами.
– Умереть – не встать! Слушайте, как вас зовут?
– Э… э… Аня!
– Анечка, – заныл Дениска, – мне очень хочется посмотреть на вашу любимицу. Давайте приеду после дежурства?
– Ну… уж и не знаю, – замямлила я. Подготовленный Машкой текст закончился, приходилось импровизировать на ходу.
– Можно ваш телефончик? – наседал Деня, в котором взыграло профессиональное любопытство.
– Лучше ваш е-мейл, – нашлась я, – пришлю фотку.
– Пишите, – заволновался Деня, – не забудете?
– Нет.
– Все же дайте свой телефон или «мыло»!
Я растерянно глянула на Маню, та быстро зачирикала ручкой по бумаге.
– Так и быть, – воскликнула я, – диктую электронный адрес!
– Йес! – завопила Маня, когда Дениска отсоединился. – Выиграла.
– Что и у кого? – улыбнулась я, стаскивая сапоги.
– Мы с Хейфец поспорили, – прыгала Машка, – и с Ксюшей тоже. Сашка говорила, что Деня на второй минуте сломается, Ксюша уверяла – пять продержится, а я ставила на семь. Но то, что он клюнет на морскую свинку с ластами, никто не предполагал. Вау, мы его классно разыграли.
– Чей ты ему адрес подсунула? – поинтересовалась я, разыскивая свои домашние тапочки.
– Такого ящика нет, – хихикнула Маня, – но сейчас открою его!
Выпалив последнюю фразу, Манюня унеслась в глубь дома, а я начала усиленно рыться в шкафу, пытаясь обнаружить свои тапки, но симпатичные розовые велюровые шлепки, купленные всего несколько дней тому назад, исчезли.
Я тяжело вздохнула, влезла в старые, потерявшие всякий вид чувяки и пошла в столовую; интересно, кто из домашних присвоил себе мою обновку?
Руки толкнули дубовую дверь, перед глазами открылась комната, уютно освещенная торшерами. За длинным столом сидели Зайка, Кеша и неизвестная мне пара: мужчина не первой свежести и женщина без возраста – так безупречно выглядевшей даме можно было дать и тридцать, и сорок лет.
Думая, что дети привели к ужину незнакомых мне приятелей, я заулыбалась.
– Добрый вечер!
– А вот и наша Даша, – подскочила Ольга. – Садись скорей, чай, кофе? Ирка, принеси мясо, Дашута явно проголодалась!
Выражение полнейшего счастья, осветившее лицо Заюшки при моем появлении, очень удивило меня, и я стала улыбаться еще шире. Ох, что-то не так!
– Разреши тебе представить наших дорогих гостей, – суетилась и щебетала Зайка. – Мадлен Кудо, надеюсь, слышала это имя?
– Ну как же, – старательно закивала я, – сто раз!
Дама без возраста оскалилась, изобразив улыбку, при этом обнажились идеально сделанные зубы. Во мне нарастало раздражение: тонкими, изящными пальчиками с художественно сделанным маникюром Мадлен сжимала мою любимую чашку – фарфоровый бокал, украшенный фотографией Хучика. Так, теперь, похоже, понятно, кому достались новые тапки Дашутки!
Чтобы проверить правильность догадки, я локтем смахнула со стола салфетку, нагнулась и оглядела пейзаж под столом. Так и есть, ножки гостьи обуты в удобные, велюровые, розовые пантуфли.
Я выпрямилась и с возмущением глянула на Зайку – тапочки куплю новые, этих не жаль, не успела к ним привыкнуть, но кружка! Ведь это – святое! Ну зачем ее дали гостье?
– Рада знакомству, – прочирикала Мадлен, – разрешите, сама представлю сына – Вадик.
Лысый дядечка весьма плотного телосложения вскочил на ноги и поклонился. Я разинула рот. Сколько же лет этой бабе, если упитанный субъект ее сынишка?
Словно прочитав мои мысли, Мадлен улыбнулась.
– Ценю вашу деликатность, – нежно пропела она, – но вижу, мое имя ни о чем вам не говорит!
– Извините, если обидела, – кивнула я, – ей-богу, не хотела, просто очень голова болит!
Мадлен уставилась на Зайку.
– Вот видите, что я вам говорила?
– Нет, нет, – завиляла хвостом Ольга, – все замечательно, комнаты для гостей пустуют, никого не обремените, наш договор в силе.
Ситуация мигом прояснилась. Ага, понятно, по неизвестной пока причине Заюшка пригласила Мадлен и ее престарелого сыночка и предложила им пожить у нас, вот почему Ольга была со мной так любезна, знает ведь, что терпеть не могу в доме посторонних. В особенности тех, что нагло присваивают хозяйские шлепки и хватают чужие кружки.
– Ира постели готовит, – лебезила Зая.
Я встала.
– Простите, совсем голова разболелась, – сказала я и отправилась к себе.
Но не успела переступить порог спальни, как за мной вихрем влетела Зайка, шлепнулась на диван и забубнила:
– Так и знала, что ты станешь злиться! Между прочим, крайне редко зову людей пожить в Ложкине.
– Пусть остаются!
– Но ты перекосилась!
– Из-за чашки и тапок, – призналась я, – и вообще, эта Мадлен мне противной показалась…
Выслушав мои упреки, Зая замахала руками:
– Прости, куплю тебе новые тапочки.
– Ладно.
– Кружку уберу под замок!
– Спасибо.
– Только, пожалуйста, будь с ними поласковей, в особенности с Мадлен, – заискивающе попросила Ольга.
– Послушай, зачем она тебе? – заинтересовалась я.
Зайка вдруг трагическим голосом воскликнула:
– Ты видела мои морщины?
– Где?
– Вот здесь, на лбу и у глаз.
– Обычные гусиные лапки, ерунда, на такое даже внимание обращать не стоит!
– Но раньше их не имелось!
Я подавила вздох.
– Видишь ли, возрастные изменения, увы, неизбежны.
Ольга заморгала.
– Телевидение любит молодые лица! Стариков из кадра вышвыривают, в особенности женщин.
– Тебе пока рано думать о пенсии.
– Но она настанет!
– До этого еще далеко!
– Не хочу превращаться в Бабу Ягу, – топнула ножкой Ольга, – ненавижу старость!
Ну что ответишь на подобное заявление? Мне тоже не слишком приятно осознавать, что процесс трансформации в развалину необратим, но как победить время? Конечно, некоторые женщины, пренебрегающие спортивными занятиями, диетой и лишенные оптимизма, уже в тридцать похожи на кули с мукой. Можно и в девяносто бодро бегать по улицам и работать с полной отдачей, вот только на двадцать в таком возрасте выглядеть не станешь, хоть тресни. И надо, наверное, спокойно примириться с неизбежным, правда, неизвестно, что я сама запою, перешагнув за восемьдесят.
– Знаешь, сколько лет этой Мадлен? – выкрикнула Ольга.
– Сначала показалось – около тридцати, но, учитывая наличие великовозрастного сыночка… – размышляла я вслух, – Вадиму примерно тридцать пять, ну, предположим, она его родила в восемнадцать, следовательно, Мадлен – пятьдесят три. Хотя, следует признать, маманя смотрится моложе отпрыска.
– Кудо справила в январе семидесятилетие, а Вадиму пятьдесят два!
– Врешь! – подскочила я.
– Паспорт видела, – не унималась Ольга, – их наша редакторская группа проверяла! Вот почему они у нас! Поняла?
– Нет, – призналась я.
– Сейчас объясню, – с горящим взором объявила Ольга, – слушай внимательно и забудь о своей дурацкой манере перебивать человека на каждом слове.
Глава 7
Для тех, кто плохо знаком с нашей семьей, скажу пару слов о Заюшке. Довольно долгое время Оля работала спортивным комментатором в одной из телепрограмм. Хорошенькую ведущую, блондиночку с карими глазами, обожали зрители, и Зайка наивно полагала, что станет всегда «звездить». Но мир телевидения жесток, бал там правит «сладкая парочка» по имени «рейтинг и доля». Позвольте только не объяснять, кто они такие, эти рейтинг и доля, просто учтите: именно ради них, а не ради вас, зрителей, затевается та или иная программа.
Так вот, пресловутый рейтинг Зайкиной передачи скатился к нулю, ее спортивные обзоры не выдержали конкуренции, одной симпатичной мордочки оказалось мало. Мужчины, основные зрители спортивных программ, отчего-то предпочли комментатора Уткина, не блондина и не красавца, но большого знатока футбола и краснобая, сыплющего хлесткими фразами.
Поняв, что ей грозит отставка, Зайка впала сначала в истерику, а потом в минор, рухнула в кровать и принялась тихо плакать.
Аркадий почесал в затылке и отправился к телевизионному начальству – у нашей семьи есть деньги, которые мы не тратим на казино и покупку золотых унитазов. Через месяц проблема была решена.
Заюшка стала лицом новой передачи под названием «Спроси у Ольги». Ничего оригинального ни сценарист, ни режиссер не предложили, самое обычное ток-шоу, построенное по традиционному образцу: студия, зрители, гости и милая ведущая.
Гости в студии случаются разные, их подыскивает и проверяет редакторская группа. Так вот, на одну из передач была приглашена Мадлен Кудо с сыном Вадимом. Они называли себя геронтологами, имели на руках дипломы о медицинском образовании и утверждали, что старость – не естественное состояние человеческого организма, а болезнь, с которой можно и нужно бороться. Ни экстрасенсами, ни знахарями, ни нетрадиционными целителями или колдунами Мадлен и Вадим не были. Просто эти адепты нормальной медицины, специалисты по правильному питанию разработали уникальные диеты, замедляющие процесс старения. Более того, Мадлен со спокойной улыбкой сообщила:
– Если пересмотреть свой образ жизни, понять, что красота, здоровье и долголетие зависят лишь от тебя самой, то время потечет вспять.
Для пущей убедительности Мадлен пригласила в студию мужчину и женщину, чьи лица были закрыты масками.
– Не стану притворяться, – улыбалась Кудо, – мы с сыном зарабатываем на жизнь своим умением омолаживать пациентов. Стоят наши услуги недешево, индивидуально работаем лишь с теми, кто способен оплатить долгий цикл занятий. Тем же, кто не может нанять Кудо в качестве инструктора, вполне по карману книга «Молодость навсегда». Люди, которые сейчас стоят перед вами, обучались по данному изданию. Кстати, если заинтересуетесь, после передачи приобретете пособие в холле. Теперь внимание, слева – Николай Иванович, ему восемьдесят лет, справа – Анна Ивановна, ей девяносто. Анечка, начнем с вас, покажите, пожалуйста, на что способны.