Кто косит травы по ночам

Ничего они такого на очень черный день с отцом не нажили.

Квартира, машина. Квартира страшноватенькая, хрущевских времен трехкомнатная распашонка, сто лет без ремонта. Машина «Жигули». «Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать», как говорится.

Стало быть, живет на одну пенсию? Но это – полная нищета! Если еще учесть квартплату, то что на пропитание остается?

Что ж это она раньше о таком не задумалась, психолог великий! Человек бедствует! Нравится не нравится, а бедствует не чужой ей человек. И, конечно, мысль об Энэм как о зачинщице всех этих ужасов нелепа. Не такой она человек. Может ляпнуть обидную чушь, и это все. Не затейница она, не хитроумная выдумщица.

Звонит ей, все пытается как-то сблизиться. Прямодушная слишком для таких поганых дел. И цель?

Нет абсолютно никакой цели.

Смотрим дальше. Питик.

Допустим, по старой балбесовской памяти попросил кого-то из развеселых московских друзей побаловаться, попугать почти родную сестру.

Может, обиделся, что не ему первый этаж достался? Как Каин на Авеля? Почему бы и нет? Ну, не из-за этажа, а еще на что-то, чего она не знает? На высокомерие и холодность ее, к примеру. Мать ему, допустим, нажаловалась на Надино обидное невнимание? Пусть теперь побоится!..

…Бред какой-то! Петька веселый. Не мелочный. Опять же, схамить может по дурости своей молодой, но чтоб такое!

Да и у каких друзей терпения хватит так методично изводить? Они ж теперь все практичные. Задаром и не чихнут, если кому их чих понадобится. И потом – отношения отношениями, но Питик обожает Надиных мальчишек, племянников своих, а они – его. Резвятся они втроем так умилительно, что Надя забывает о необходимости ревновать к Петьке. Да и некого стало ревновать. Все ушли. А братик остался. И пора уже принять его в свое сердце как единственное существо, оставленное ей на память дорогими ушедшими. Может, они этого и ждут. Там, в своем далеке. На это и надеются.

Так что… оставить в покое надо Питика. А еще лучше – сделать так, чтобы он по-настоящему знал, что у него есть взрослая сестра. Теперь уже наконец взрослая.

И делить им друг с другом нечего, кроме общей любви к отцу.

Надя вписала в свой список несколько коллег по работе, просто потому, что всплыли в памяти их имена в связи с каким-то внутренним непокоем.

Марьяна Яструбинецкая, Максимилиан Вуайон, Мина Граф. С ними делить ей вообще было нечего. Но это ей так кажется. А вдруг – есть чего? Вдруг она обидела кого-то? Наверняка даже обидела. Кого справедливо, а кого и совсем зря.

Марьянка – своя в доску. С юмором. Подбирает для журнала всякие психологические тесты, типа «Действительно ли твой бойфренд влюблен в тебя?», «Готова ли ты выйти замуж?», «Способна ли ты на решительный поступок?», «Умеешь ли ты правильно тратить деньги?» и всякая такая ерундовина.

Пишет также целые классификационные исследования про мужчин и их пристрастия, очень забавные. Однажды выдала сводную таблицу мужских характеров в зависимости от того, какие галстуки они предпочитают.

Потом разразилась исследованием мужских типажей, выбирающих тот или иной вид отдыха. Ну и всякое такое.

Кое-что она, ясное дело, сдирает из зарубежной прессы. Ну хорошо, если это малознакомый источник и никто из читателей не наткнется, а если это свой же родной журнал, только выходящий на английском? Такой наглый плагиат должен ведь пресекаться? Или уж тогда надо гонорар платить зарубежному автору, а Марьяшке только за перевод отчислять. Вот! А Надя-то как раз и заметила полгода назад такую штукенцию и обратила на это всеобщее внимание.

Примечания