Любовь до хрустального гроба

– Шиюра. Он доставал мне шиюру.

Название ровным счетом ничего не говорило Анжелике, и она спросила:

– И почему эти… эта шиюра запрещена?

– Понимаете, одно и то же растение в сочетании с разными добавками может стать лекарством, но оно также может оказаться ядом, а может доставить человеку ни с чем не сравнимое удовольствие.

– Все-таки я права, речь идет о наркотических средствах!

– Но к тому же шиюра мощное тонизирующее средство. Она способна и мертвого поставить на ноги. Мне это средство было нужно для поддержания моего здоровья. Работающий у меня господин Ли – великий китайский целитель. Он готовит мне лекарство, от которого мое здоровье заметно улучшилось. Еще два года назад я собирался умирать, а сейчас… я живу и умирать не собираюсь.

Говоря это, господин Джонсон казался смущенным. Еще бы, он был жив, а вот Диме пришлось погибнуть за какую-то там паршивую травку или гриб. Что это вообще такое… шиюра?

– Шиюра – это корень растения. Но не просто корень, а только тот, который выглядит определенным образом – как мотылек или маленькая бабочка. Другое его название – сердитая или разгневанная бабочка.

Какие романтики эти жители Гималаев. Разгневанный мотылек, скажите на милость!

Вслух же Анжелика рискнула заметить:

– От Гоа до Тибета и Гималаев далековато будет. Неужели Дима всякий раз мотался в такую даль, чтобы привезти вам чуточку сушеных травок или корешков?

– Нет, нет. Конечно же нет. И вот тут мы и подходим к самому главному. Шиюра, как и любая вещь, приносящая огромный доход, контролируется целой группой лиц. Причем на каждом этапе эти люди меняются. Непосредственно в горах, где собирают шиюру, процессом руководит староста сборщиков. В ближайшем городке или поселке в дело вступают скупщики – бывшие сборщики шиюры, проявившие предпринимательские способности и выбившиеся из нищеты. Потом поток идет дальше, и его контролируют уже целые кланы. Каждый держится за свой участок и ни за что не позволит обойти себя.

– Но при чем тут смерть Димы?

– Обычно Дима приобретал для меня шиюру на рынке Пананджи.

Анжелика знала, что Пананджи – это столица Гоа.

– Но там шиюра стоила очень дорого, – продолжал господин Джонсон. – И Дима неоднократно говорил мне, что знает человека, который может указать ему другой источник шиюры. Ведь в горах, где ее собирают, корешок идет от силы по два доллара за штуку. Скупщик перепродает его уже за пять-десять. И дальше по цепочке все только возрастает в цене. В Америке или Европе за тот же самый корешок отдадут уже не сотню, а тысячи долларов.

– Так дорого? – невольно поразилась Анжелика. – Но почему же эту шиюру не выращивают в домашних условиях?

– Это невозможно. Растение собирают лишь в одном определенном месте, природные условия соединились там в уникальном симбиозе. Сильно разреженный воздух высокогорья, суровый климат, почти полное отсутствие воды. Это заставляет растение накапливать в своем корне все природные силы. К тому же я уже говорил, далеко не каждое растение подходит, а только то, чей корень деформирован определенным образом.

– Замечательно. Но в чем тут криминал? Дима покупал для вас шиюру, пусть это противозаконно, но его такие мелочи не смущали. Вы щедро платили Диме за риск, Дима платил поставщикам, по идее, все должны быть довольны.

Правда, есть еще полиция, которая могла начать отлавливать продавцов и покупателей шиюры, но Анжелика уже успела довольно близко познакомиться с местными полицейскими, и ей казалось, что убивать Диму, даже схватив того за руку, они бы не стали. Куда проще было вытянуть из него солидный штраф за несанкционированную покупку запрещенного в Гоа товара. Здешние полицейские не были суровы, они всего лишь были жадны.

– Месяц назад все изменилось. Дима сказал, что познакомился с одной женщиной. Ее дочь живет в Непале, а внучка вышла замуж и переехала высоко в горы. Так вот, муж внучки как раз и занимается сбором шиюры и может продать ее за куда меньшие деньги.

– И Дима стал покупать шиюру у этой женщины?

Первоначальная вспышка ревности, которую испытала Анжелика, тут же погасла. Если у женщины есть дочь и даже взрослая внучка, вряд ли она могла заинтересовать Диму. И Анжелика внимательно уставилась на господина Джонсона в ожидании окончания его рассказа. Девушка чувствовала, что господин Джонсон наконец-то подобрался к сути своей истории.

– Дима приносил мне шиюру отличного качества и по весьма низкой цене два раза. Завтра среда. Он должен был снова пойти к этой женщине, она торгует в Анджуне.

Это название ровным счетом ничего не сказало Анжелике. И к чему господин Джонсон упомянул про среду, она тоже не поняла.

– А сегодня я узнаю, что Дима уже ничего и никогда не купит у той женщины. Что он убит! Что бы вы подумали на моем месте?

– Не знаю. А что вы подумали?

– Я думаю… нет, я почти уверен: Диму убили люди, контролирующие поток шиюры. Они потеряли клиента, причем он отказался от их услуг без всяких объяснений. Разумеется, они удивились, а затем заподозрили, что он нашел иной источник шиюры. Но так как все точки контролируются ими и торгуют по одной твердо установленной цене, то метаться от одного продавца к другому смысла нет. А раз уж Дима соскочил, они поневоле забеспокоились. Вероятно, они следили за ним. Увидели, что он покупает шиюру у той торговки в Анджуне, и когда торговцы убедились в своих подозрениях, они убили Диму!

– Чтобы другим было не повадно покупать шиюру в других местах, а не у них?

– Да! – воскликнул господин Джонсон. – Ну что скажете?

Анжелика задумалась. На первый взгляд версия неплоха. Как известно, где крутятся деньги, там всегда есть место криминалу. Но возможно ли, чтобы продавцы запрещенного корня шиюры так жестоко расправились с отвернувшимся от них покупателем?

– Как-то уж очень кроваво. Что же это за торговцы, если они способны на зверское убийство?

– Деньги портят людей. Они побоялись, что примеру Димы последуют и другие и доходы их упадут.

– Но тогда логичнее бы было убить ту женщину из Анджуны.

– А кто вам сказал, что они ее оставили в покое? Уверен, она тоже пострадала. Хорошо, если только лишилась своего товара. Ее могли и убить. Рынок запрещенных к ввозу средств сильно криминализирован. Что под запретом, то и стоит чрезвычайно дорого. А тем более шиюра, которая и без того крайне редка и чья стоимость высока сама по себе.

Анжелика кивала, но кое-что ее все же смущало в этом рассказе.

– Знаете, все-таки странно, что продавцы шиюры так жестоко расправились с одним-единственным покупателем. Он ведь не делал им кассы. Приходил нечасто, покупал немного. Вряд ли вы один…

И тут Анжелика замолчала, потому что на лице господина Джонсона мелькнуло смешанное выражение вины и страха. Она невольно ахнула.

– Так Дима закупал шиюру не только для вас одного, он покупал ее для всей вашей клиники!

– Тише! Умоляю вас, тише! – взмолился господин Джонсон. – Тут и у стен есть уши.

– Вы пичкаете людей запрещенным препаратом!

– Ну да! Но он безвреден!

– Наверняка этот корень не просто так запрещен к ввозу.

– Он абсолютно безвреден! Я сам тому подтверждение.

– Но что он дает?

– О! Это совершенно волшебное ощущение. Корень шиюры утоляет все человеческие потребности. Он дает настоящее блаженство.

– И попробовав корень шиюры на себе, вы решили приохотить к нему и ваших клиентов?

– Вы правильно догадались. Дима покупал шиюру для мистера Ли. Тот просто волшебник, готовит поистине чудотворные снадобья. Но ему нужны ингредиенты! Ему нужна шиюра! И много шиюры! Число моих клиентов растет, всем нужна шиюра!

Теперь у Анжелики открылись глаза на происходящее. Выходит, для занимающихся полукриминальным бизнесом продавцов шиюры Дима был вовсе не мелким покупателем, а крупным оптовиком. Он покупал у них за один раз столько, сколько никто другой. И все же, если уж Дима покупал так много, продавцы должны были понимать: нищий парень, живущий в ашраме, не имеет денег, чтобы приобрести для себя самого шиюру в таких количествах. Да и зачем она молодому и здоровому мужчине?