Между нами дождь
Щелк. Вспыхнули светильники на потолке. Васса огляделась – дальше лестница, ведущая вниз. Может быть, есть смысл заорать, дать о себе знать? Ее услышат люди, те, что сейчас ворвались в туалет. Есть шанс, что они тоже догадаются о тайном ходе и спасут Вассу…
– Не бойся, – тихо произнес Рэм. – Тут перила. Держись за них и двигайся следом.
Он стал спускаться по лестнице. Васса направилась за ним. «Ну ладно. Буду думать, что Рэм не заманивает меня в ловушку, а действительно хочет предотвратить разборки со Светой и ее стаей. Вот интересные алиены, если они существуют, конечно… У них на заводе не пойми что творится, сплошные разборки и выяснения отношений между работниками, а они и не догадываются. Понабирали тоже не пойми кого…»
– Так это тайный ход, да? – не выдержала и спросила Васса, осторожно шагая по ступеням вниз.
– Типа того, – ответил Рэм.
– Откуда ты узнал о нем?
– Чертежи нашел. Это же фабрика раньше была, тут производили всякие секретные элементы для ракет и прочего… Ну, когда еще Советский Союз существовал. Эти чертежи были у тех, кто потом, в начале нашего века, эту фабрику пытался перестроить… Тоже какие-то нелегальные производства пытались тут наладить, в подземелье, но не вышло, сами разорились, или, не знаю, разборки у них какие-то между собой были… Короче, когда бывшую фабрику перестраивали в Фудкорт, об этих чертежах уже никто не знал.
– А к тебе они как попали?
– Копия дома лежала. От прадеда осталась. Он тут работал в прошлом веке главным инженером. Меня в честь него назвали, кстати…
– Рэмом? Интересное имя… Не хуже моего! – засмеялась Васса. – А еще кто про этот ход и прочие тайны знает?
– Только я, – спокойно ответил Рэм.
– Тут можно трупы прятать, – опять засмеялась Васса, теперь уже едва сдерживая истерику.
– Да, но это так непродуктивно, – заметил Рэм спокойно.
Они спустились и оказались в огромном помещении, чьи края терялись в темноте. Рэм надел шлем, включил фонарь на нем. Достал телефон, потыкал в экран.
– Ты звонишь кому-то?
– Мотоцикл вызываю.
– Мотоцикл?! Да он сюда не проедет! – возмутилась Васса.
– Проедет. Есть такая возможность.
– Рэм, это мотоцикл, а не… – Васса хотела сказать «обезьянка», но в этот момент услышала неподалеку гудение на низких нотах. А потом блеснул приближающийся свет. Еще немного, и напротив остановился мотоцикл Рэма.
– Надо же… – недоверчиво пробормотала Васса.
– Я оставил свой мотоцикл у входа в Фудкорт, на парковке. Оттуда есть очень короткий путь до этого места, где мы с тобой сейчас находимся.
– И мы тем же путем выберемся назад?
– Нет. Там только мотоцикл и может проехать. Протиснуться! Один. Без водителя и уж тем более без пассажира. Нам придется выбираться отсюда другим путем.
– И ты знаешь дорогу?
– А зачем мне ее знать, ее знает программа, которая установлена в мотоцикле. Она выбирает оптимальный маршрут, рассчитывает скорость, учитывает препятствия и появление других транспортных средств или, например, пешеходов… Связь со спутниками и все такое… Для передвижения под землей программа рассчитывает маршрут, опираясь на те сведения, что я загрузил в нее отдельно, ну и тут всякие сенсорные датчики установлены, на мотоцикле, вплоть до того, что все сквозняки, а значит, что и возможные проходы учитываются, источники света…
– Так у всех машин сейчас? – с любопытством спросила Васса.
– Нет! – засмеялся Рэм. – У моего мотоцикла уж побольше возможностей и опций, чем у городского транспорта. Я думаю, если бы мы сейчас оказались в какой-нибудь совершенно неразведанной пещере, тоже под землей, в которой до нас никого не было, он и то рассчитал бы маршрут, как нам выбраться на поверхность.
– А если камни, завалы, пропасти… препятствия!
– Рассчитал бы маршрут, траекторию движения, безопасную и комфортную для водителя, – с гордостью произнес Рэм. – Тут шины приспособлены к любому дорожному покрытию. И даже к его полному отсутствию!
– Ничего себе… – почтительно произнесла Васса, разглядывая мотоцикл, который стоял перед ними. – А чего он не падает набок?
– Так система же самобалансировки! Гироскопы! – с азартом воскликнул Рэм. – Он никогда не опрокинется, ни со мной, ни без меня. Подобный мотоцикл мало у кого есть, очень недешевая игрушка. Рама – из одного элемента, она объединяет передние и задние колеса, видишь? Никаких тебе подшипников, без которых не обходятся простые модели, чтобы повернуть. Узел – гибкий, на малой скорости можно отклонять руль на большие углы, причем при разгоне жесткость рамы возрастает. Идеальная конструкция… света тут маловато, но видно же – никаких тебе шарниров, элементов крепежа… Вот тут, сверху, все из карбона… И полностью отсутствуют дисплеи, кнопки и прочая фигня…
– А как же ты им управляешь? – мало что поняв из этого рассказа, спросила Васса.
– Так с помощью визора! Он установлен в шлеме и еще в специальных очках… Куда я взгляд направлю, туда и едет. Ну сейчас-то это не понадобится, в подобной обстановке я на программу надеюсь… Кстати. – Рэм снял с себя шлем, протянул Вассе: – Это тебе, на всякий случай.
– А ты?
– Васса, я только что объяснил, с этого мотоцикла невозможно свалиться, он не позволит водителю это сделать. Система безопасности. То есть я-то точно не свалюсь, а вот насчет тебя… На всякий случай надо.
– Я не влезу в этот шлем. У меня голова… у меня волосы… Рэм, а вдруг я не смогу потом снять его с себя?! – запаниковала Васса.
– Надевай, я сказал! – засмеялся Рэм и принялся сам натягивать Вассе на голову шлем. – Да стой ты, не дергайся!
– А что ты мной командуешь? – вдруг разозлилась Васса, оттолкнув его руки. – Светой своей научись управлять. Если бы ты мог с ней договориться, то ничего этого не пришлось бы делать. И в туалете не пришлось бы запираться вдвоем, и таскаться по этим заброшенным руинам, и рисковать… Почему ты не смог ее остановить? Что ты за мужик-то такой, а? Твоя девушка наворотила дел, взбаламутила людей вокруг, довела все дело до крайности, а ты и рад теперь разгребать все это… Ты – подкаблучник, вот кто ты.
– Я подкаблучник?!
– А то. С восторгом расписываешь мне тут возможности своего мотоцикла, а что насчеттвоих возможностей? – засмеялась Васса. Она себя не узнавала. Разве это она – тихая, кроткая, пассивная Васса? Рэм проявлял в ней самые худшие ее стороны.
У нее опять возникло ощущение, что вот сейчас он ее точно ударит. Так уже было как-то, на грани.
Но Рэм не ударил ее. Он вдруг совершенно спокойно, даже добродушно спросил:
– А ты что, ревнуешь?
Пожалуй, он сейчас обидел Вассу сильнее, чем если бы все же ударил ее. Но она смогла себя сдержать. И сказала:
– О, какое же у тебя самомнение! Ты себя ставишь в центр мироздания, Рэм, тебе не кажется?
– Ты ревнуешь, – утвердительно произнес он. – Ты в меня влюбилась, признайся.
– Рэм, миленький, ты не один на этом свете. Я люблю другого человека. Другого мужчину.
Говоря это, она думала об Илье. Конечно, у них с Ильей была лишь одна встреча, и на ней они не о чувствах говорили, но… Если бы Васса захотела, то, наверное, Илья действительно стал бы ее мужчиной. Она была в этом уверена. Женщине не нужен опыт, достаточно уже того, что она женщина.
– Это неправда, – мягко произнес Рэм. – У тебя никого нет.
– Но любить-то я могу?
– Нет.
– Почему? Ты, как и Света, считаешь, что я толстая больная уродина, недостойная той жизни, которой живут все остальные нормальные люди?
– Ты не толстая, ты не уродина, и ты мне, если честно, совсем не кажешься больной. Но ты ненормальная, вот это я знаю точно! – мрачно возразил Рэм. – Надевай шлем, Васса.
– Хорошо. Ты прав. Чем быстрей мы отсюда уедем, тем скорей избавимся от общества друг друга.
Рэм помог Вассе надеть на голову шлем.
– Смотри. Я сейчас сяду, а ты сзади. Ноги вот сюда потом поставь, поняла? И держись за меня, пожалуйста. Крепко держись.
Рэм надел темные широкие очки. «Интересно, а в них хоть что-то видно в этом сумраке?» – подумала Васса. Не без труда перекинула ногу через сиденье, пыхтя, кое-как устроилась позади Рэма.
– Ноги подбери! И держись.
Васса крепко обхватила Рэма вокруг тела. У нее возникло ощущение, что она обнимает сейчас не человека, а каменную статую. «Костюм у него какой-то особенный… Наверное, тоже с какой-нибудь сверхзащитой…»
Мотоцикл плавно тронулся с места. «А вообще, получается, сбылось то, что мы когда-то обсуждали с Миланой. Она меня спросила, хотела бы я прокатиться на мотоцикле, вот как Света с Рэмом, а я ей ответила, что это невозможно. А оно возможно, еще как возможно, оказывается. Ни от чего не надо зарекаться».
Волосы трепал сзади ветер, он же холодил руки.
Часть подземного пространства была освещена тусклыми лампами под потолком, часть терялась в темноте, и тогда дорогу озарял лишь свет фары от мотоцикла. Васса иногда видела, как мелькают сбоку какие-то лестницы, на стенах – надписи и рисунки. Трубы, трубы везде… Шлем мешал неимоверно, в нем не получалось прижиматься к Рэму, казалось, что шея сейчас хрустнет. И сиденье было неудобным, и ногам тоже неудобно, и вообще…
Мотоцикл ускорился, над головой – старая кирпичная кладка, покрытая плесенью и чем-то вроде мха. Васса зашевелилась, посмотрела вниз и ужаснулась. Они, оказывается, ехали сейчас по узкой дорожке, почти вплотную к стене, а внизу тек мутный поток воды. По другому берегу бегали… крысы?!
– Сиди спокойно! – не оборачиваясь, крикнул Рэм, и голос его гулко отразился от свода, затрепетал, улетел куда-то вглубь.
Вассе стало невыносимо жутко. Уж лучше бы она осталась в Фудкорте среди приспешников Светы, а там – будь что будет! Может, и вовсе бы обошлось…
– Держись крепче, сейчас…
Рэм не договорил, мотоцикл сделал рывок вперед, внизу на долю секунды мелькнула вода… Получается, они только что перепрыгнули разрушенный участок дороги.
– Рэ-эм… Рэ-э-эм!!!
– Что ты воешь, ну что ты воешь, сейчас потолок от твоих воплей рухнет!
Неожиданно мотоцикл опять рванул вперед, да с такой скоростью, что Васса обмерла вся. Вокруг нее крутились потоки воздуха… А потом, не сбавляя этой немыслимой скорости, мотоцикл как-то вывернулся и полетел вверх, по кирпичному своду, из-за чего Васса с Рэмом на какие-то мгновения повисли головой вниз, и вот мотоцикл уже мчался по противоположной стороне.
– Рэ-эм!
– Это не я, это он, прости! – Кажется, Рэм засмеялся.
– Ты сволочь! Какая же ты сволочь! – плача, закричала Васса.
Мотоцикл сбавил скорость. Васса повернула голову, с тоской взглянула на воду. Какое-то существо вытянутой формы плыло недалеко от поверхности, параллельно движению мотоцикла. Или поток нес какое-то бревно? Пена внизу бурлила, волны набегали одна на другую. «Бревно» всплыло, и Васса отчетливо увидела треугольный плавник. Акула?!
– Рэ-эм!!!
Мотоцикл опять рванул вперед и сделал очередной кульбит по кирпичному своду. Затем свернул куда-то в сторону.
Там, в отдельном проходе, темнота, запах какой-то химии, скользкий блеск стен. Еще поворот, хруст щебенки под колесами, свет… И мотоцикл высочил из подземелья, взлетел по траве вверх почти вертикально. Привычная морось еще сильнее, почти до полной потери чувствительности, охладила руки, сжатые на теле Рэма. Как Васса умудрилась не свалиться в этот момент, она не поняла.
– Ну все, теперь по городу, к твоему дому.
Васса ничего не ответила. Она не могла говорить.
Минут через десять Рэм остановил мотоцикл возле дома, в котором Васса жила с тетей Полей.
– Слезай.
Васса не могла пошевелиться. Тогда Рэм слез с мотоцикла первым и буквально стащил с него Вассу. Поставил ее прямо, осторожно освободил ее голову от шлема.
Волосы ее опять распустились, безвольными прядями упали на лицо, на плечи. Вассе было уже все равно, что она стоит сейчас в луже и что сверху ее голову поливает дождь.
– Иди, – сказал Рэм.
– Я видела акулу, – наконец смогла разжать губы Васса. Почувствовала на них вкус дождевой воды.
– Не сходи с ума.
– Я видела, – с мрачным упрямством повторила Васса.
– Ты видела какое-то живое существо? Ну, бобер или кто там… нутрия или как ее… Или вообще мешок с мусором плавал!
– Это была акула.
– Васса, акулы не водятся в пресной воде. В России, в той области, где мы живем, на Среднерусской возвышенности… Тут их быть не может! Да еще в подземной канализации, под городом.
– Я видела акулу.
– Нет, ты и в самом деле сошла с ума! – рассердился Рэм. – Я тебе точно говорю – показалось. Мы на такой скорости гнали… Тебе просто примерещилось. Да там и не разглядеть ничего… Иди домой. Все хорошо. Завтра все забудется. И со Светой я поговорю, поставлю ей мозги на место.
Она пожала плечами и, не сказав ничего на прощание, по лужам зашлепала к подъезду.
– Васса! – услышала она за спиной, но не отозвалась, только нетерпеливо дернула плечом.
– Васса… Погоди! – Рэм догнал ее, развернул к себе, внимательно вгляделся в лицо. – Ты меня пугаешь, – очень серьезно произнес он. – С тобой все в порядке?
– Отстань, – безучастно ответила она. – Я видела акулу.
– Ладно, как скажешь, ты видела акулу. Хорошо, я тебе верю. Так легче?
– Нет.
– Ты ведь еще хуже Светы, ты знаешь? В плане характера… Света позлилась и все забыла, завтра она и не вспомнит вчерашний день. А ты садистка. Изуверка, в прямом смысле этого слова. Ты из тех, кто вкладывает пальцы прямо в рану и наблюдает – ну как, больно, нет? А если я вот так поверну пальцы, а если так… Тоже больно?
– Пусти.
– У тебя правда кто-то есть? – с неожиданным любопытством спросил Рэм.
Васса, глядя ему прямо в глаза, спокойно ответила:
– Да.
– И кто он? – Рэм нахмурился. Кажется, он поверил ей.
– Человек. Хотя нет.
– Не человек?!
– Да я не про то. Ладно, я вру. У меня никого нет и не было никогда, но я знаю, что очень нравлюсь одному… парню. Или мне это кажется? В общем, это глупый разговор, все, пока. – Васса отцепила от себя его руки и решительно закарабкалась вверх по приставной лестнице.
Дождь. Который день льет как из ведра. Ливневка сделана плохо, не справляется. Странное создание в подземной реке.
Васса спустилась по железным ступеням, зашлепала к другой лестнице через ставшей привычной лужу внутри подъезда.
…Тетя Поля уже ждала ее у распахнутой двери.
– Деточка! Ты как?
– Ой, мы с Миланой очень хорошо посидели в Фудкорте! Болтали, смеялись… Я даже устала. Пойду и отдохну, – на одном дыхании выдала Васса. Уж очень ей не хотелось портить тете Поле настроение. Тете лучше не знать ничего о сегодняшних приключениях ее племянницы.
– Полежи, конечно, моя девочка… Руки, руки только как следует помой!
Васса закрыла дверь в своей комнате, упала на постель. Глухо бубнил телевизор за стеной, ведущий рассказывал о том, как прорастить лук в специальном контейнере на подоконнике.
«Что я ей тогда сказала, какие слова? Мне показалась, что тетя Поля тогда просто испугалась за меня, но если… Я ей тогда сказала, что хочу купить тренажер. Беговую дорожку! А она словно зависла после этих слов. Какие существуют цитаты из литературы с упоминанием беговых дорожек? А, я ж еще доказывала ей, что тренажер дома – это лучше, чем если бы я в тренажерный зал пошла… Зонт, лужи, дождь! Вот эти слова еще прозвучали, я точно помню…»
Васса, уткнувшись в экран телефона, искала цитаты из классики, те, где упоминались подобные слова или сочетания слов.
Насобирала несколько и вскочила с кровати.
– Теть Поль… – Она, постучавшись, зашла в комнату тети. Та, сидя в кресле, вышивала на пяльцах, напротив работал телевизор.
– Васса… Я вот думаю, может, купить эту систему для выращивания зелени… Витамины же, и полезно!
– Гм. Надо подумать. «До чего я невезучий – горизонт закрыли тучи! А если в тучах горизонт – надо брать с собою зонт!»[1]
– Я тебя серьезно спрашиваю! – Тетя укоризненно посмотрела на Вассу поверх очков для близи.
– «Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури, одна ты наводишь унылую тень, одна ты печалишь ликующий день…» Э-э… «И ты издавала таинственный гром, и алчную землю поила дождем…»[2]
– Какой еще гром? Васса! Вы ничего там не пили в Фудкорте с той своей подружкой? Учти, ты несовершеннолетняя для алкоголя, тебе еще нет двадцати одного года…
Васса подошла к тете, чмокнула ее в макушку и вернулась в свою комнату. Ни одного мгновения Васса не сомневалась в том, что ее любимая тетя Поля – живой и настоящий человек. И она проверяла сейчас не тетю вовсе, а себя. Насколько она, Васса, гадкое создание, раз может сомневаться в самом святом, самом главном, что есть в ее жизни… В той бескорыстной любви, что дарила ей все эти годы тетя Поля.
Васса тихо засмеялась, потом опять уткнулась в телефон. Дождь. Зонт…
«Я подарил тебе на счастье во имя света и любви запас ненастья в моей крови. Дождь, дождь идет, достанем зонтик – на много, много, много лет вот этот дождик тебе, мой свет…»[3]
«Скучная картина! Тучи без конца, дождик так и льется, лужи у крыльца… Чахлая рябина мокнет под окном; смотрит деревушка сереньким пятном. Что ты рано в гости, осень, к нам пришла? Еще просит сердце света и тепла!»[4]
«Люблю грозу в начале мая…»[5]
Или разгадка где-нибудь в японской поэзии? Например, Басе:
Как быстро летит луна!На неподвижных веткахПовисли капли дождя.Опять набралась целая страница цитат. Васса зашла к тете и, болтая о разных пустяках, между делом выдала их все. Никакой реакции, в том смысле, что тетя так и не выключилась. Зато сильно удивилась сегодняшнему поведению племянницы.
Возможно, с Вассой сейчас творилось нечто вроде истерики. Выраженной вот в такой странной форме… Наверное, происшествия сегодняшнего дня слишком уж взбудоражили ее, каким-то образом переплелись с тем, что происходило тогда, когда она попала в логово сопротивленцев, где ей морочили голову всевозможными слухами, сплетнями и теориями заговоров…
Ее пытались уверить, что рыба-мутант, возможно, существует – вот ее мозг и откликнулся на это заявление. И сегодня Васса никакой акулы не видела. Онахотела увидеть, вернее, ее мозг пытался бороться с этим бредом, вот ей и померещилось! Что называется – от противного… На самом деле нет никакой акулы. Нет ни алиенов с их захватническими планами и климатическим оружием, ни роботов, ни секретного вещества, которое добавляют в потус, ничего. Никто не убивал папу и маму, а над ней, Вассой, пришельцы не проводили секретных экспериментов. На самом деле замечательный и добрый доктор Демьян Демьянович спас ее от неминуемой смерти…
«Нет, дело не только в дожде, – опять сбилась на стихи Васса. – Я тогда говорила о том, что дождь – на всю ночь! Еще про одиночество говорила. Про свое сиротство. Усталость от такой жизни…» Васса набрала в очередной раз комбинацию из тех слов, что произнесла когда-то. В этот раз выскочила интересная цитата.
Васса встала, разбитой походкой, ненавидя себя, направилась к тете Поле.
– Что ж тебе сегодня неймется, деточка, – укоризненно произнесла тетя Поля, склонившись над пяльцами. – Мечется все чего-то, мечется… Запишись к Демьяну Демьяновичу, попроси, чтобы тебе новое успокоительное какое-нибудь выписали.
Васса покрутилась по комнате, затем, встав в дверях, произнесла вслух:
– «Нет одиночеству предела… Оно как дождь: на небе нет пробела, в нем даль морей вечерних онемела, безбрежно обступая города, – и хлынет вниз усталая вода. И дождь всю ночь. В рассветном запустенье, когда продрогшим мостовым тоскливо, неутоленных тел переплетенье расторгнется тревожно и брезгливо, и двое делят скорбно, сиротливо одну постель и ненависть навеки, – тогда оно уже не дождь, – разливы… реки…»[6]
То, что произошло дальше, буквально сразило Вассу. Вырубило ее. Вырубило точно так же, как и тетю Полю.
Потому что после этой самой цитаты, произнесенной Вассой вслух, тетя Поля замерла. Так и сидела, уставившись в одну точку с открытыми глазами, не моргая. Лишь голова у нее слегка подергивалась.
– Тетя Поля? – не сразу решилась произнести Васса. Этого же не может быть, потому что не может быть никогда… – Тетя?
Тетя Поля не отзывалась. Так и сидела, в дискретном режиме дергая головой. И не моргала, ну вот совершенно не моргала!
А как же обертка от сосисок? Картофельные очистки в мусорном ведре? Рассказы о детстве на Крайнем Севере, о тяжелой работе на металлургическом заводе? Невозможно же так врать, столь искусно притворяться. Учитывать все эти мелочи… вплоть до картофельных очисток, получается! До мусора в ведре, до шуршания туалетной бумаги за закрытой дверью, до смешного похрапывания ночью…
Годы, десятилетия обмана.
– Васса, ты чего? – неожиданно встрепенулась тетя. – Я задремала, что ли? Вот как эта погода дурацкая действует. Или это возраст дает о себе знать? Я тут, кстати, недавно разговорилась с одной дамой из соседнего дома, столкнулась с ней возле пункта доставки, так она заявила, что каждый день пьет витамин С и я вот подумала, не начать ли мне тоже его пить…
«Как все убедительно, как тонко… Гениально!»
Васса пробормотала что-то и ушла к себе в комнату. Упала на постель. «А если я на самом деле спятила? Сейчас очень многие едут крышей, сопротивленцы в чем-то правы, эта жизнь – без солнца, с частыми карантинами, без впечатлений, без поездок, в скудости и бедности – сильно влияет на людей!»
Ощущение, что она сходит с ума, захлестнуло Вассу.
– Тетя! – крикнула она. – Теть Поль!
– Да, детка? – Та немедленно появилась в дверях.
– Сделай чаю, пожалуйста.
– Конечно, моя милая… – радостно отозвалась тетя и исчезла.
Васса услышала, как тетя гремит посудой на кухне. «А если это все, вот то, что сейчас происходит, – просто розыгрыш. Розыгрыш такого масштаба, что даже тетя Поля в нем участвует? А потом она закричит «сюрприз» и начнет рассказывать, что обратилась в одну контору с целью развеселить меня. И устроила весь этот квест… С сопротивленцами. А они никакие не сопротивленцы. А типа аниматоры! И она сама разыграла роль робота…»
Подобное объяснение выглядело наиболее реальным.
– Васса, детка, чай готов!
Васса зашла на кухню, стол был уже накрыт – чай в чашке, блюдечко с сушеными фруктами вместо конфет и калорийного (да и дорогого!) шоколада.
Васса села за стол, тетя Поля напротив. Васса пила чай, а тетя Поля болтала – про соседей, слесаря Володю, который теперь обходит тетю за квартал, и о том, что хорошо бы приготовить солянку из капусты, да только где теперь хорошую капусту найти…
– «Нет одиночеству предела…»
Васса, ненавидя себя, торопливо произнесла ту самую цитату, начинающуюся столь печально. Раз – и тетя Поля опять замерла. «Ах ты лгунья!» Васса подскочила к той сзади, потянула ворот тетиного халата вниз. Обнажилась тети-Полина шея… И чуть ниже то, что называлось загривком, кажется. Но это у животных. А как у человека? Впрочем, какая разница. Каждую секунду Васса ждала, что тетя расколдуется и засмеется. Скажет, что ей щекотно. И как классно она разыграла свою девочку… Но ничего этого не происходило.
В верхней части спины тети Поли – три аккуратные и ровные родинки. И никакого намека на то, что здесь находится панель отключения. Совершенно ровная, мягкая, теплая человеческая кожа.
Васса нажала на одну родинку. Затем на две. Затем одновременно на три сразу. Пш-ш… и словно крышка у коробочки приподнялась с одного края. Прямоугольник живого тела откинулся в сторону, под ним – темно-серое углубление с красным кружком. Это, наверное, и был выключатель.
Васса не собиралась выключать тетю Полю. То есть это создание, которое так называлось. Заглянув внутрь, Васса тут же захлопнула крышку обратно. Прямоугольник кожи тут же слился с остальным фоном. Васса отпустила ворот тетиного халата и села напротив. Через минуту тетя ожила. Защебетала:
– Ну и погода… Сплю прямо на ходу. Как чай, детка?
– Вкусный. Спасибо, тетя. – Васса залпом допила чай, затем ушла к себе в комнату. Раньше она ни за что не оставила бы грязную посуду на столе, обязательно бы ее вымыла. Она же хорошая девочка, должна помогать своей старенькой тетушке.
Но помогать роботу нет смысла. Это же все равно его работа.
Васса словно окаменела после своего открытия. Вечер неподвижно пролежала на кровати, ночью тоже. Не спала. В голове хаотично метались обрывки мыслей. Картина жизни была порвана в лоскуты, расколота на кусочки и никак не желала складываться обратно.
Утром Васса встала разбитой, совершенно измученной. Хуже всего то, что ей больше не хотелось думать. А смысл… Все равно уже ничего не изменишь и не исправишь. Родителей не воскресишь, Демьяну Демьяновичу руки не оторвешь за то, что он когда-то провел эту чудовищную операцию над маленькой девочкой. Вассой.