Оборотни в эполетах. Тысяча лет Российской коррупции

Самое занятное, что история с «царицынским недостроем» на этом не кончилась. Пусть и недостроенный, он все же был военным заводом, построенным на казенные деньги, и с этим нужно было что-то делать. Морское министерство и Совет министров предлагали, не мудрствуя, попросту «принять завод в казну», то есть конфисковать у субъектов, продолжавших числиться его владельцами-акционерами. Однако случился интересный поворот. Оказалось, что среди акционеров состоит и фирма «Виккерс», у которой аж 25 % акций. Британский посол Бьюкенен провел с Николаем мягкую увещевательную беседу (он на такие беседы был мастер), и Николай согласился… выкупить завод в казну. При том, напоминаю, что казна и так потратила на строительство 20 миллионов золотом, ничего не получив взамен.

Назначили комиссию по определению цены завода – но пока она щелкала на счетах, грянула Февральская революция, а там, как писал великий поэт, октябрь уж наступил… Мне очень хочется верить, что кому-то из этой компании аферистов сбежать не удалось, и свою пулю он во время «красного террора» схлопотал.

Что можно сказать в заключение? Мне нисколечко не жаль, что большевики шлепнули великого князя Сергея Михайловича. Мне только жаль, что Матильда успела смыться на Лазурный берег…

Особняком стоит великий князь Александр Михайлович. Нет, вовсе не потому, что он был кристально честным (хотя и такие среди великих князей водились). Интересен он другим: ему каким-то фатальным образом постоянно не везло. Высокими моральными принципами он никак не обладал – но просто-напросто никак не подворачивалось хлебного местечка, хоть ты тресни…

Прекрасно зная, какие возможности сулит должность «высочайшего шефа» военного флота, он в свое время пытался спихнуть «семипудового» и занять его место (между прочим, оба – родные внуки Николая I, хотя по разным линиям). Предпринимал достаточно тонкие маневры, чтобы завоевать симпатии морских офицеров, вообще всего «образованного общества», а себя ставить человеком, гораздо более подходящим для такой должности, нежели дубоватый Алексей Александрович. И кое в чем преуспел.

В 1891 году по его указанию и под его редакцией был издан первый отечественный военно-морской справочник «Военные флоты иностранных государств» со множеством цветных фотографий боевых кораблей всего мира. По содержанию он был рассчитан отнюдь не на специалистов, скорее уж походил на сегодняшние многочисленные красиво оформленные тома вроде «Кортики мира», «Награды стран – участниц Второй мировой». Но у «рядового» читателя имел большой успех и до 1906 года переиздавался еще восемь раз.

Через четыре года он подал царю докладную записку «О мерах по усилению нашего флота в Тихом океане» (изданную и в виде брошюры). Это уже выдержавший девять изданий справочник для любителя полюбоваться фотографиями боевых кораблей. В «Записке» и в самом деле много дельных мыслей, подтвердившихся впоследствии прогнозов (я говорил, но повторю еще раз – великий князь был весьма умным человеком, о чем свидетельствуют еще и его «Воспоминания»). Один маленький нюанс: красной нитью через всю «Записку» проходила высказанная достаточно изящно идея: морская политика Алексея Александровича абсолютно несостоятельна – и неизвестно, есть ли она вообще.

После этого великий князь стал откровенно обрабатывать царя, порой часами доказывая неспособность «семипудового» управлять флотом – надо сказать, довольно грамотно ссылаясь и на военную историю, и на экономику, и на прецеденты в иностранных военных флотах.

Увы, эффект получился обратный… Кому-кому, а уж Сандро (домашнее прозвище Александра Михайловича, так я его буду называть далее краткости ради) следовало бы знать характер Ники. Они много лет приятельствовали, были товарищами по детским играм (а когда возмужали, и по вовсе уж недетским – балеринки и прочие доступные красотки). Ники терпеть не мог длинных, сложных речей, быстро переставал понимать суть разговора и мысли собеседника. Вот и теперь он очень быстро стал прерывать тирады Сандро шутками-баутками. Тогда Сандро, уже не витийствуя долго, начал резать правду-матку коротко: «семипудовый» руководит флотом в стиле XVIII века, а на дворе вот-вот наступит двадцатый. Пора снимать…

Не прокатило. Николай проявил большое упрямство (у него это при необходимости отлично получалось) и категорически отказался снимать любимого дядю, неведомо с какого перепуга назвав Сандро при этом «большим идеалистом».

Так что Сандро остался всего-навсего командиром броненосца «Ростислав». Я еще раз повторю: светлая была голова при всех потугах на казнокрадство. Именно на «Ростиславе» по инициативе его командира изобретатель радио А. С. Попов испытывал свой «беспроволочный телеграф». «Ростислав» стал первым военным кораблем Черноморского флота, оборудованным радиостанцией, в чем есть безусловная заслуга великого князя.

Что касается флота, Сандро решил зайти с другого конца: если не удалось стать хозяином военного флота, почему бы не проделать то же самое с гражданским? Торговый флот России тогда подчинялся Министерству финансов, то есть С. Ю. Витте. Витте яростно протестовал, не желая отдавать его Сандро, – на словах он пекся об интересах казны, а на деле… Между нами говоря, Витте тоже никак нельзя назвать образцом высокой морали, кое-какие интересные делишки касаемо казенных средств и за ним водились. А во всей этой истории была еще примечательная деталь: торговые порты приносили немалый левый доход руководившим ими чиновникам – а те, как исстари заведено, исправно отстегивали наверх. Так что Витте дрался как лев, – но все же «простой» министр и великий князь, царский родич, старый приятель царя были фигурами, несопоставимыми по весу и влиянию.

Кончилось все тем, что и торговый флот, и порты забрали из Министерства финансов и передали свежеиспеченному Главному управлению торгового мореплавания и портов. В высшем свете тут же родился каламбур: «Александр Михайлович снял с Витте порты». Разобиженный Витте изрядно потоптался по Сандро в своих мемуарах, употребляя эпитеты вроде «негодяя», – но вышли они в свет, когда Витте давно не было в живых, а Сандро пребывал в эмиграции.

Управлением этим Сандро руководил три года – несомненно, получая свой процентик не только с действующих портов, но и со строительства новых. Большая стройка, как не раз уже говорилось, открывает большие возможности для отпилов. Особенно нулевой цикл, то есть земляные работы: после возведения фундамента чисто физически невозможно проконтролировать, что глубина котлованов уменьшена сантиметров на десять. Возведенным зданиям это ничем не грозит, а левый доход приносит немалый. На большой стройке есть немало и других возможностей смахнуть денежки себе в карман. Не зря мафия в Южной Италии плотно контролирует строительный бизнес – при некоторой ловкости рук нетрудно иметь доходы, сопоставимые с доходами от продажи наркотиков. В СССР в большом ходу были те же приемчики, так что Э. Лимонов вполне обоснованно писал: настоящая мафия – это старые жопастые строители (он, правда, сконцентрировался исключительно на евреях, бзик у человека такой – но среди советских крупных строительных боссов, получавших немалые левые доходы, хватало и славянского племени, и людей прочих национальностей).

Вернемся к Сандро. На какое-то время он оказался, как говорили в старину, «без места». Немного подзаработал, возглавив концессию Безобразова, но, как уже говорилось, получил меньше обещанного и вовремя ушел, острым умом предвидя войну и прекрасно понимая: когда она начнется, на него как на главу предприятия многое спишут и критиковать будут яростно…

И стал заниматься самыми разными проектами. Сначала подбросил царю идею о создании акционерного общества нефтепромыслов в Баку. Однако, когда известия об этом проекте стали широко известны, газеты подняли настоящую бурю. Сандро с неприкрытой обидой вспоминал потом, что отдельные циники отчего-то печатно подозревали его в намерениях «втянуть правительство в спекуляции». Ну что возьмешь с циников…

В общем, проект не прошел. Вскоре Сандро представил другой, гораздо более грандиозный: построить судоходный канал Рига-Херсон, сделав его глубиной более девяти метров, так чтобы крупные торговые суда могли без помех плавать из Балтийского моря в Черное и наоборот.

Самое интересное, что с чисто технической точки зрения это была не утопия, а вполне осуществимая идея. Между Двиной и Днепром существовала – заброшенная, правда, – сеть каналов, которые можно было расширить и углубить. По идее Сандро, крупными морскими портами должны были стать Бобруйск, Киев и Екатеринослав (нынешний Днепропетровск), а потому юродские головы (по-нынешнему, мэры) означенных городов, хорошо представляя будущие выгоды, горячо проект поддерживали.

Другое дело, что эта «стройка века» потребовала бы вовсе уж фантастических казенных субсидий: предстояло не только приводить в порядок каналы, но и вести масштабные взрывные работы, углубляя каменистое дно Двины и Днепра, в том числе уничтожить знаменитые Днепровские пороги. В общем, Витте снова был против. Все ведь прекрасно знали: там, где идет большая стройка и поступают огромные казенные субсидии… Ну, ясно уже. Это было бы почище и строительства Царицынского завода, и тех немалых взяток, что греб с французов Сергей Михайлович.

На сей раз царь отнесся к проекту гораздо серьезнее, и появился серьезный шанс, что он наложит положительную резолюцию. Но тут грянула революция 1905 года, а потом еще два года всю европейскую часть России сотрясали крестьянские бунты, так что стало как-то не до канала – да и после 1907 года, когда накал страстей удалось сбить самыми жестокими методами, к проекту канала возвращаться не стали.

Сандро взял свое на другом. Суть аферы излагать долго и скучно, скажу лишь, что при постройке новых военных кораблей Сандро смахнул в карман немалые казенные денежки. Сотни тысяч рублей, как считает весьма серьезный исследователь А. Широкорад. Однако хабар снова оказался несравним с тем, что имел Сергей Михайлович, что легко «прокачать на косвенных» – достаточно лишь вспомнить, что Кшесинская располагала не одним миллионом…

Во время Первой мировой Сандро через подставных лиц развернул широкую торговлю спиртным (знатоки истории помнят, что с ее началом царским указом был введен «сухой закон»). Однако и с этого предприятия доходы были не столь уж впечатляющими.

Одним словом, всю жизнь Сандро преследовало некое роковое невезение: он рвался играть по крупной, но так и остался «игроком по маленькой».

Ну, кроме разве что одного-единственного случая: в кассе одного из авиаотрядов оказались забытые военными финансистами давным-давно деньги – и некоторую часть (не особенно и большую сумму) Сандро нечаянно положил себе в карман. А ведь мог все до копеечки смахнуть, деньги-то были казной давно и прочно забыты. Сандро есть Сандро…

А справедливости ради непременно нужно упомянуть: именно он очень много сделал для развития русской военной авиации – отчего не имел, судя по всему, никаких материальных выгод. Человек был умный, талантливый, неоднозначный: в отличие от Сергея Михайловича, лишь крепко навредившего русской армии, принес ей немалую пользу. Так что его можно смело сравнить с Меншиковым, Потемкиным и другими крупными государственными деятелями – пусть и казнокрадами, но немало сделавшими для России.

Ему очень повезло в другом: сумел целым и невредимым после революции покинуть Россию. История эта не имеет отношения к главной теме нашей книги, но, думается, читателю будет интересна…

Большевики форменным образом истребили всех членов Дома Романовых, попавших к ним в руки. Однако в Крыму, в Дюльбере (имении одного из великих князей, больше похожем на крепость, – великий князь его умышленно таким и построил, справедливо предвидя будущие смутные времена) преспокойно отсиделись вдовствующая императрица Мария Федоровна, несколько великих князей с семьями (в том числе и Сандро), князь Феликс Юсупов с женой, великой княжной. Все это время их старательно охранял отряд красноармейцев во главе с неким комиссаром Задорожным. Полное впечатление, что не охранял, а берег. Горячие ребята из Ялтинского совета не раз приезжали в Дюльбер, требуя выдать им всех поголовно «узников» для немедленного расстрела – и всякий раз Задорожный их посылал по матушке, грозя пулеметами, коих у него имелось немало. Ялтинцы слали жалобы в Кремль – недострелянные Романовы благоденствуют! – но результата не было никакого.

Так продолжалось долгие месяцы. Потом пришли немцы и с ходу предложили арестовать к чертовой матери и комиссара, и его людей, а охрану взять на себя. Однако Сандро настоял… чтобы их и дальше охраняли именно комиссар со своими людьми. Чуть погодя приплыл английский линкор и увез всех членов Дома Романовых в Англию.

История предельно загадочная. Абсолютно непонятно, почему большевики, без колебаний убившие немало Романовых обоего пола, начиная с бывшего царя со всем семейством, проявили столь странное милосердие к «крымским сидельцам».

Есть версия, можно сказать, романтическая: дескать, комиссар Задорожный в свое время служил под началом Сандро (в Первую мировую командовавшего тогдашними ВВС) и под влиянием неких сентиментальных чувств сберег «дюльберцев».

Как-то это… слишком романтично. Вообще-то была одна, смело можно сказать, романтическая история, благодаря которой избежали смерти от большевистской пули великие князья Борис и Андрей Владимировичи. Это не выдумка романиста, а реальная история…

Комиссар, приехавший арестовать их и расстрелять, в «прошлой жизни» был художником. И несколько лет прожил в Париже, отчаянно бедствуя – как-то не шли у парижан его картины. Тогда он стал разрисовывать подушки, превращая белые наволочки в живописные полотна. За год до Первой мировой Борис Владимирович, гуляя по Монмартру, эти подушки увидел, они ему понравились, и он купил немало, чуть ли не все. И когда бывший художник увидел у великого князя свои расписные подушки, в нем как раз и взыграли самые романтические чувства: творческие люди – народ особый, со своими закидонами и тараканами. На автомобиле он отвез обоих великих князей к белогвардейским позициям и отпустил восвояси. История, повторяю, реальная.

Однако в случае с Дюльбером «романтическая» версия не прокатывает. По чисто техническим причинам: вздумай Москва расстрелять тамошних сидельцев и столкнись она с сопротивлением Задорожного, приказ попросту переадресовали бы руководству крымских большевиков – а у них было достаточно сил, чтобы взять штурмом Дюльбер со всеми его пулеметами и высокими стенами. Однако приказа из Москвы так и не последовало…

А потому Н. Стариков, тоже достаточно серьезный исследователь, выдвинул другую версию, более реалистичную: были некие закулисные договоренности меж Лондоном и Кремлем, и англичане таким образом спасали тех членов Дома Романовых, кто занимал сугубо проанглийскую позицию – вдруг да потом и пригодятся на что-нибудь в хозяйстве? Забегая вперед, все кончилось, как в старом анекдоте про эстонца и дохлую ворону: не пригодились. Но это уже другой вопрос.

Конечно, это тоже не более чем версия, но истины нам, похоже, не узнать никогда. Никаких официальных бумаг или мемуаров не сохранилось, а вот комиссар Задорожный после отплытия «подопечных» натуральным образом исчезает из советской истории, словно в воздухе растаял. Как ни искали, не нашли ни малейшего его следочка… Что само по себе крайне интересно, согласитесь.

Вернемся к коррупции, прочно обосновавшейся в Доме Романовых. В свое время в крайнюю немилость к императрице Александре Федоровне угодил премьер-министр Коковцев, сменивший на этом посту убитого Столыпина. Императрица по доброте душевной решила оказать «материальную помощь» одной из придворных дам – и отправила Коковцеву записку, прямо потребовав выплатить означенной особе 200 тысяч рублей. Она явно рассчитывала, что премьер деньги возьмет из казны какого-нибудь министерства или ведомства. Коковцев выплатил 200 тысяч до копеечки – но взял их из дворцового фонда, то есть, по сути, из средств, шедших на содержание монаршей четы. Когда он после этого появился у императрицы с очередным докладом, она просто-напросто повернулась к нему спиной. Так премьер и прочитал весь свой доклад – августейшей спине…

Многие годы спустя, в эмиграции, в Канаде, перед смертью в преклонных годах, горькие строки написала великая княгиня Ольга Александровна Романова-Куликовская (родная сестра царя, по большой любви вышедшая замуж морганатическим браком за гвардейского капитана Куликовского): «Все эти критические годы Романовы, которые могли бы быть прочнейшей поддержкой трона, не были достойны звания или традиций семьи. Слишком много нас, Романовых, погрязло в мире эгоизма, где мало здравого смысла, не исключая бесконечного удовлетворения личных желаний и амбиций». Между прочим, великая княгиня сама ни к чему подобному отношения не имела, но все же написала именно «мы»…

Приведу еще одно письменное свидетельство, а уж потом, ради эффектности, назову его автора.

«Я думаю, что царя органически нельзя вразумить. Он хуже чем бездарен! Он – прости меня Бог – полное ничтожество… Мне дело ясно. Несчастный вырождающийся царь с его ничтожным, мелким и жалким характером, совершенно глупый и безвольный, не ведая, что творит, губит Россию… Конечно, если бы я верил в чудеса… то я предложил бы пожертвовать одним-двумя членами династии, чтобы спасти ее целость и наше Отечество. Повесить, например, Алексея и Владимира Александровичей, Ламздорфа и Витте, запретить по закону великим князьям занимать когда-либо ответственные посты… Еще если бы можно было надеяться на его самоубийство – это все-таки было бы шансом. Но где ему!»

Только не подумайте, что это написано каким-то либералом. Это строки из дневника профессора римского права Б. В. Никольского, видного специалиста в своей области, преподававшего и в Юрьевском (Дерптском), и Петербургском университетах, и в вовсе уж элитном училище правоведения. Никоим образом не либерал, наоборот, правее его, как говорится, только стенка: ярый монархист, идеолог монархии и черносотенного движения, один из руководителей «Союза русского народа». И уж если этот человек пишет такое – разложение династии зашло слишком далеко. Как говорится, тушите свет, дальше ехать некуда…

Еще одна история, на мой взгляд, откровенно трагикомическая, в отличие от всех предыдущих.

При Александре II великий князь Николай Константинович, двадцатичетырехлетний гвардейский полковник, стал воровать не из казны (не имея к тому возможностей), а из дома. У своих. Совершенно как великовозрастный гимназист, извлекающий из папашиного стола то пятерку, то трешницу, а в гостях у крестного крадущий его серебряный портсигар…

Сначала в Зимнем дворце у императрицы Марии Федоровны после вечерних семейных «посиделок» стали пропадать драгоценности, и такое случалось не раз. Потом в Мраморном дворце, где жил великий князь Константин Николаевич, неведомо куда исчезли очень дорогие изумрудные серьги – подарок Константина супруге.

Поначалу (что, в общем, логично) грешили на слуг. Но вскоре из семейной иконы, висевшей в том же Мраморном дворце, кто-то выковырял крупные бриллианты. Очень быстро сыщики сыскной полиции обнаружили их в ювелирной лавке, и выяснилось, что продал их адъютант Николая Константиновича… Он пытался взять вину на себя, уверяя, будто сам бриллианты и украл. Благородный все же был парень – в случае признания его виновным, кроме позорного изгнания из полка, последовало бы и крайне жесткое наказание по суду: согласно Уголовному уложению, ограбление церкви или такое вот воровство драгоценностей с киота считалось особо тяжким преступлением, влекущим за собой лишение всех прав состояния и ссылку в Сибирь, а то и на каторгу.

Адъютанту взявшие на себя следственные функции Романовы не поверили нисколечко: икона висела в будуаре великой княгини, куда могли попасть считаные люди, исключительно члены Дома Романовых (ну, еще и особо доверенные слуги). А вот адъютант доступа туда не имел…

Скандал – пусть и в предельно узком кругу – громыхнул жуткий. Разъяренные Романовы приперли молодого полковника к стене и быстренько раскололи, добившись полного признания во всех помянутых кражах.

Мотивы оказались стары, как мир: шерше ля фам… Великий князь содержал американскую кафешантанную танцовщицу и певичку (а по сути – дорогую шлюху). Ту самую, что потом под псевдонимом Фанни Лир выпустила за границей мемуары, попортившие немало крови императорскому дому. Аппетиты у нее, судя по всему, были не меньше, чем потом у Кшесинской. Таковы, что денег, выделявшихся на годовое содержание великому князю (не так много), явно не хватало, вот и пришлось…

Разумеется, как уже не раз поминалось, обычному суду воришка был неподсуден. Император своей властью объявил его сумасшедшим, конфисковал всю недвижимость и отправил в ссылку в Сибирь (супруга примеру декабристок следовать отказалась и с мужем не поехала). Конечно, ссылка протекала в достаточно комфортных условиях. Взойдя на трон, Александр II велел переселить великого князя (титула его не лишали) в Ташкент. Не знаю, что и хуже. В Сибири, по крайней мере, климат в южных районах достаточно мягкий. А Ташкент мало того что был в те времена жутким захолустьем – жара, пыль, духота… (когда я был в Ташкенте, уютно себя чувствовал только в комнате с кондиционером, на улице было просто непереносимо).

В Ташкенте великий князь так и остался до семнадцатого года (впрочем, там же и умер). Ни Александр III, ни Николай так и не выписали ему амнистии – возможно, оттого, что он постоянно, причем на людях, всячески поносил и царей, и родную матушку, и прочих членов Дома Романовых. В Ташкенте «узник» при живой жене женился вторично – видимо, мстительно хихикая и думая про себя: сумасшедшим меня объявили? Ну так что с сумасшедшего взять, ему нарушать законы можно…

После Февральской революции ссыльный форменным образом воспрянул. Стал регулярно ораторствовать на митингах, где объявлял себя «политическим узником старого режима» – и посылал в столицу многочисленные телеграммы, где «с восторгом приветствовал новое правительство Свободной России».