Прогулки по краю пропасти

Первая площадка располагалась на горе и представляла собой квадратную поляну с редкими соснами. Внизу – узкая полоска каменистого пляжа. Всю жизнь сюда съезжались знатоки-ценители дикого отдыха. Те, кто не желал разбивать свои палатки в бардаке Абрикосова – и одновременно не хотел уезжать слишком уж далеко от цивилизации. Но в этом году халява закончилась: поставили на площадке мусорный контейнер, туалет. Прорубили ступеньки к морю, подсыпали подъездную дорогу – и объявили поляну «рекреационной зоной». Плата – тридцать рублей в сутки с машины, с каждого пешего туриста – десятка. А кто не желает раскошеливаться – пусть едет дальше, по буграм и ухабам. Еще километра три (если машину, конечно, не жаль) – имеется другая полянка, по имени Соленая Падь, уже бесплатная. А еще через три кэмэ – бухта Медвежья. Но туда, в Медвежье, на машине, впрочем, и не доберешься, только морем. Но наверняка недалек тот день, когда и Падь, и Медвежье тоже сделают цивилизованными, «рекреациями» объявят. Первая-то площадка прибыль дает!

Валерку Клевенского наняли сюда на все лето: собирать с туристов деньги, следить за порядком. Зарплату положили копеечную, но намекнули: дополнительные услуги устраивай на свой вкус. Что заработаешь – все твое.

Он и развернулся – целую прокатную контору организовал. Купил три бадминтонных комплекта, волейбольную сетку, тройку надувных матрасов. Упер из дома шашлычницу. У друга одолжил дартс. Курортнички за его услугами чуть не в очереди толклись. А еще чаще – приходили за пивом (им Валерка тоже приторговывал, с наценкой три рубля за бутылку). Покупатели, правда, жаловались, что не идет в такую жару теплое пиво, но парень только руками разводил: не хошь – не бери. А теперь, как Димочка холодильник припер, его площадка и вовсе ци-ви-ли-зовалась – электричество-то им давно провели!

Парни немедленно поставили эксперимент. Определили опытным путем, что в древний «зилок» свободно влезает сорок четыре пивные бутылки. А морозит холодильничек будь здоров, только заполняй.

– Эх, Димон, за сезон наторгуем – по цветному телевизору на зиму купим. И по тарелке! Спутниковой! – размечтался после доставки холодильника Валерка.

– А курортник-то будет? – озабоченно спросил Димка. – В поселке говорят, что народ теперь разбегается…

Валера хмыкнул:

– Вчера, как слух пошел, девять машин уехало. А зато сегодня – еще двадцать прибыло. Не видишь, что ли, – ставить их уже некуда, завтра кизил вырубим, еще пару тачек там приспособим.

– И не боятся ведь, едут… – Димка зябко повел плечами.

– Боятся не боятся – а такой халявы, как у нас, им больше нигде не найти, – резонно заметил Валерка. – Номер «люкс» за тридцатник в сутки. А не нравится – пусть чешут в Соленую Падь! – заржал он.

Его смех верноподданнически поддержал Димка.

Когда отсмеялись, Дима с придыханьем спросил:

– Кто ж это был, в Пади-то? А, Валерк?

Димка смотрел на друга восторженными глазами. Во Валерка жесткий чувак – ночевал, считай, в трех километрах от места убийства, а не боится ни грамма. Наоборот, довольный, веселый. Все ему нипочем.

– Хочешь, хохму тебе расскажу, – понизил голос приятель.

Димка подался вперед.

Варвара, скрючившаяся в соседних кустах, затаила дыхание.

– Я в Соленую Падь-то ходил! Ну, утром, в воскресенье, когда ментов еще полно было. А что – работаю в лесничестве, имею полное право. Должен знать, что на моей территории происходит. Поболтался я там, пока не прогнали…

– И трупаки видал? – выдохнул Димка.

– Не, – с сожалением отозвался друг, – только мешки черные, и кровищи – море… Но ты слушай. Там один мент был не наш, не абрикосовский. Из Суджука, наверно, а то даже из Краснодара. Он знаешь что сказал? Похоже, говорит, на Медвежье!

– На медвежье? Но откуда у нас медведи? – фыркнул Димка.

– Ты че, совсем тупой? – рассердился друг. – Забыл, что ли, что в Медвежьем в том году было?

– Ну, тоже вроде убили кого-то…

– Убили, да! Мужика там на куски разнесли, а голову в море выкинули. Только в газетах про то не писали – все засекретили, на хрен. А мне брательник рассказывал, он в Медвежье в тот день на катере ездил, на парашюте курортничков таскать. Тогда он весь бледный домой приехал и говорит: Джек-потрошитель у нас на побережье завелся, паника, народ тикает, спекули билеты с тройной переплатой продают!

– Эй, парни, пивко имеется? – вклинился в разговор мужской голос.

– Все, проехали, – прошипел Валерка.

А Варвара, пользуясь тем, что парни отвлеклись, тихонько выбралась из кустов и быстро пошла прочь от Первой площадки. Она поймала себя на мысли: торопиться в Соленую Падь ей уже не хотелось. Да еще в темноте. Пришлось себя обругать: «Я – трусиха и дура». И ухватиться за компромисс: «Ладно уж, прогуляюсь по свежему воздуху. Хотя бы издалека посмотрю. А на самом месте преступления – все равно оцепление. Не пустят».

Дорога в Соленую Падь оказалась ужасной – для машин. Бугры, ухабы, непросохшие лужи. «Хорошо, что я Шерри сюда не погнала», – решила Варя. Впрочем, пройтись даже приятно: дурманяще пахнет зеленью и морем, стрекочут цикады, небо усыпано звездами. И даже не верится, что совсем близко прячется Абрикосово с его толпами, суетой и грязью. «Может, мне тоже когда-нибудь сюда махнуть? На отдых?» – подумала Варя. Но тут же от этой идеи отказалась: что здесь делать? Целыми днями валяться на пляже?

Три километра до Соленой Пади она прошла незаметно. Издалека увидела милицейскую машину, «уазик», с включенными габаритами.

Не желая нарываться на расспросы, Кононова свернула в лесок, пошла напрямик в направлении Соленой Пади. Под ногами путались цеплючие кусты и коряги, и Варя старалась передвигаться как можно тише. Спасибо, месяц взошел. Если б не он (да плюс отраженный свет от моря) – давно б навернулась о ветку или корягу.

Впереди уже проглядывала поляна: дубы, сосны, огороженное желтой лентой место преступления. Еще две милицейские машины… Варя взглянула на часы: полночь. Вряд ли менты ее поймут, если она сейчас заявится к ним знакомиться. Покадрятся-то они с ней с удовольствием – как бы отбиваться не пришлось. А вот в легенду про журналистку из «Зазеркалья» вряд ли поверят. Что это за журналистка – является в полночь, одна, пешком, без провожатых! Еще и в отделение свезут – личность устанавливать. Но рассмотреть место преступления надо – хотя бы издалека. Вон за тем дубом укрыться – и выглянуть аккуратненько…

Варя осторожно пошагала к толстоствольному дереву. Вдруг нога ее заскользила, и она еле удержала равновесие. Сердце трепыхнулось: что за ерунда? Кононова опасливо скосила глаза: нет, ничего страшного. Под ногами – валяется пустой мешок, из толстой белой пленки. Кажется, сахар в таких продают. Она присела на корточки, присмотрелась: действительно из-под сахара. Внутри полощутся остатки белых кристалликов.

«Кому, интересно, понадобилось пересыпать сахар в глухом лесу? – удивилась она. – Или мешок просто выкинули сюда, чтоб на помойку не тащить? Да, нашему народу на экологию плевать…»

Варя досадливо отшвырнула мешок. Был бы сейчас день – взяла бы с собой, лично отнесла бы на свалку. Но не заниматься же экологией глубокой ночью, в двух шагах от места убийства…

На душе было тревожно.

«Что я сижу здесь? Все равно – ничего не видать. И менты, не дай бог, заметят. Может, у них и собаки с собой… Лучше завтра сюда приеду. Днем».

Варя повернула прочь от поляны, где совершилось убийство.

Ага, вот и спуск к морю. Крутой, но – вполне по силам.

Хватит ей на сегодня работать. Заслужила!

Она ловко спустилась до кромки моря. Удостоверилась: вокруг ни души. Быстро разделась догола и кинулась в серебряную от луны воду.

Вода оказалась до безобразия теплой – даже плыть жарко. Варвара перевернулась на спину, уставилась в небо. Когда взошел месяц, звезд стало меньше. Но все равно их нескончаемый океан распростерся над нею. Быстро несся, подмигивая, спутник, метеорит вспыхнул и тут же упал. Эх, жаль, опять не успела загадать желание.

Но, впрочем, Варя не верила в гадания. И она просто закрыла глаза – отгородилась от чарующего неба. Остались темнота и тишина и легкий плеск волн.

Варвара стала прикидывать планы на завтра: день будет сложным. Ей предстоят нелегкие официальные визиты – начинать надо с суджукского мэра. Затем – милиция, прокуратура… Добиться аудиенций наверняка будет сложно. А если местные начальники и согласятся с ней встретиться, то наверняка будут все отрицать. Удастся ли пообщаться со следователем, ведущим дело? Сможет ли она выяснить, что за убийство случилось в прошлом году в поселке Медвежье? (Да было ли оно вообще, убийство? Или это просто мальчишеский треп?) И в конце концов ей надо определиться: какие сведения о трагедии в Соленой Пади ей нужны?

По скользким валунам Варя выбралась из воды на пустынный берег. Скалы, камни и море серебрились от луны.

Даже после купания было ничуть не холодно. Ни ветерка. Нагретые за день скалы отдавали в ночное небо свой жар.

Тело быстро обсохло. Варя натянула шорты и майку. Присела на плоский камень – отдохнуть перед обратной дорогой в Абрикосово. Чернота моря с серебристой от месяца дорожкой расстилалась перед ней. Ни души, ни звука, только лихорадочно стрекочут цикады.

И вдруг…

Чья-то тень мелькнула на берегу.

Что-то двигалось навстречу ей вдоль моря.

Варя заметила движение уголком глаза. Сердце бешено заколотилось. Она вскочила, повернулась к движущемуся объекту.

Что-то темное, лохматое наступало прямо на нее. Варя непроизвольно сжала кулаки. В кровь хлынула ударная доза адреналина.

Тень приближалась. Тихо, беззвучно. Что-то низкое, мохнатое быстро бежало по берегу. Расстояние от него до нее стремительно сокращалось.

Варвара нагнулась и подняла с земли большой камень. Приготовилась к обороне. Кто бы он ни был, она не сдастся без боя!..

Объект увидел ее жест. Остановился как вкопанный. Он находился шагах в двадцати. В отблеске месяца хищно блеснули глаза. Серебристый свет озарил косматую холку, вытянутую вперед морду, настороженно навостренные уши.

Фу-ты!.. Варвара с шумом выдохнула воздух. Это собака. Просто собака.

Варя присмотрелась к животному – оно по-прежнему стояло неподвижно, готовое в любую секунду убежать.

Действительно – собака. Но не дворняга, каких полным-полно в курортных поселках, а, кажется, породистая.

Умная чуткая морда. Лохматые уши. Рыжая масть. На шее – похоже, ошейник. Варя не была сильна в кинологии, но, кажется, эту породу называют ретривер.

Пес по-прежнему был насторожен, недвижим – готов в любую секунду пуститься наутек. Варя осторожно выпустила камень. Он упал на скалы. От стука камня собака дернулась, отбежала на пару шагов. Однако остановилась, тоскливо оглянулась на Варю.

Варвара призывно просвистела: «Фью-фью-фью» – и подивилась: от пережитого испуга совсем пересохло во рту.

Собака не двигалась. Хвост ее был боязливо зажат между задними лапами.

– Не бойся, – ровным ласковым голосом сказала Варя, – иди ко мне.

Пес не решался ни на какое движение. Так и застыл на месте. Казалось, он напуган сильнее, чем Варя – пару минут назад, когда пес появился и бежал прямо на нее.

– Ко мне, иди ко мне, – радушно проговорила Варя и ласково похлопала ладонью по ноге. – Джим, Тоби, Джек!.. Как там тебя? Ко мне!

Пес сделал пару нерешительных шагов в ее сторону.

– Терри, Фердинанд, Фрутти!.. – продолжала ласково перечислять известные ей собачьи клички Варвара.

Ей показалось, что на «Фрутти» пес откликнулся – во всяком случае, навострил уши и сделал еще пару шагов в ее сторону.

– Фрутти, Фрутти!.. Ко мне, ко мне!..

Наконец пес решился. Направился к ней.

Готовый в любой момент передумать и умчаться прочь, он сторожко пошел к Варваре. Девушка присела на корточки. Протянула к нему раскрытые руки. Пес подошел и обнюхал ее ладони.

Варя ласково погладила его по лбу, потрепала по холке. Пес стоял весь настороженный, не шевелясь. «Домашний, все правильно. Мне не показалось!» Шею пса пересекал кожаный ошейник. Собака производила впечатление ухоженного животного. Шерсть блестела даже в неверном свете луны, бока лоснились от добротного корма.

Варя ласково запустила руку в шерстку. Погладила ее, одновременно исследуя. Ни колтунов, ни клещей, ни репьев.

– Да ты домашний. Потерялся, дурачок, – нежно проговорила Варя. – А ну, посмотрим, кто ты таков. И кто твой хозяин.

Она отогнула кожаный ошейник – с обратной стороны хозяева часто пишут кличку пса и свои координаты.

Но – нет. Тыльная сторона ошейника оказалась девственно чистой.

– Эх, Фрутти, Фрутти! – вздохнула Варя. – Что же мы теперь с тобой будем делать? Где искать твоих хозяев? А?..

Она заглянула псу в глаза.

Их выражение поразило ее. Казалось, в черных зрачках собаки навечно застыли испуг и вселенская печаль.

– Где твои хозяева? – повторила Варя.

Пес повернул голову в сторону сосновой рощи на скале – в сторону Соленой Пади – и печально, жалко завыл.

– Как они?

– Все находятся на месте. Температура в норме. Влажность в норме. Ничего нового. Ничего подозрительного. Все идет по плану.

– Хорошо. Продолжайте.

Бар «Остров сокровищ», что на набережной в Абрикосове, форменным образом задыхался.

Два часа ночи, а народ все идет и идет. И люди-то денежные, закрывать – просто глупо. Это не то что днем, когда подростки по бокалу пива закажут и смакуют без закуси.

Уже из кухни притащили все, какие ни есть, стулья и табуретки. Уже отправили гонца к автовокзалу за «левой» водкой. Уже оркестрик меньше чем за сотню песен не исполнял. А люди все шли и шли, и старший бармен сорвал голос, покрикивая на бестолковых молодых помощничков.

– Справляешься, Витек? – ласково поинтересовался у него довольный наплывом людей хозяин.

– Хрена! Завтра отгул беру! – простонал тот.

– Только попробуй, – сверкнул фиксой шеф и пошел к своему «Мерседесу».

А Витя любовно погладил разбухший от чаевых карман и тревожным взглядом окинул владения. За столиками отключились уже человек десять. Двое – уронили пьяные головы на стойку. Пора звать охранников, пробуждать и выводить…

И тут он снова увидел ее – давешнюю деваху в сексуальном псевдокамуфляже. Девка стояла на пороге и скептически осматривала пьяный беспредел.

– Вэлкам! – заорал Витя. На его взгляд, одинокая красотка, безусловно, заслуживала самого пристального внимания.

Она услышала, улыбнулась. Ловко обходя пьяных, подошла к стойке.

И тут – у ее ног материализовалась собака и потрусила рядом с хозяйкой.

– Эй, барышня! С собаками не положено! – прокричал Витькин помощник.

– Этой можно! – осадил его Виктор. – Не видишь – породистая! – И улыбнулся гостье: так, чтоб непонятно было, к кому эпитет «породистая» относится – к собачке или к хозяйке.

Девушка и золотистой масти пес – кажется, ретривер – подошли к стойке.

– Вам пива, – утвердительно ухмыльнулся Витя. – Обоим.

Девушка покачала головой:

– Мне – минералки. – И объяснила: – Я за рулем.

– Быстро стул мне нашел! – прошипел Витя помощнику. И – снова ей: – Так вы – за рулем? Вы что же, не местная?

– Разве не видно? – тонко улыбнулась девица.

– Видно, – легко согласился бармен.

– А зачем тогда спрашиваешь? – Она легко перешла на «ты» и обволокла его томным взглядом.

Витек, на что уж привычный к похотливым курортницам, даже слегка смутился. Или это усталость за бесконечный день накопилась?

– А собачке твоей чего? – бросил Витя.

– А ее – на заднем дворе остатками шашлыка накормить. Да нежирными. Она у нас видишь какая – породистая.

– Ты с собачкой отдыхать приехала? – спросил оправившийся от смущения Витя. – Как Антон Палыч Чехов писал? – Витя был парнем начитанным и любил свою образованность демонстрировать.

– Нет. Собачка чужая. Потерялась. Можно ее у тебя пока оставить?

– Оставить – пока, – с сомнением проговорил Витек. – Пока что?

– Пока хозяева не найдутся.

– А что я с этого буду иметь?

– А что ты хочешь?

– Нежный поцелуй. – Витя облизал губы. – Для начала.

Девица оценивающе оглядела Витю и низким, сексуальным голосом сказала:

– Я тебя поцелую. Потом, – рассмеялась и добавила: – Если ты захочешь. А вот тебе аванс… – Девушка что-то прикинула в уме и выложила на стойку две сторублевые купюры. – Это на кормление пса. На четыре дня.

Банкноты мгновенно исчезли у Витька в кармане.

– Только ты учти, барышня, – сказал он, – у нас тут собаки к «Педигрипалам» да «Вискасам» не привыкшие. На кухне остатки будет жрать.

– Только – нежирные остатки, – еще раз строго предупредила девица. – Сало ей нельзя, понимаешь?

– Сделаем. Хочешь, я ее, как и тебя, «Нарзаном» поить буду?

– Вот это лишнее, – усмехнулась деваха над запотевшим стаканом минералки.

В этот момент ожил оркестрик. Лысоватый певец провозгласил в микрофон развратной скороговорочкой: «Для Инги из Чебоксар от нового друга из Ставрополя прозвучит ее любимая песня. Пусть лето принесет вам, Инга, радостные воспоминания без всяких неприятных последствий!»

Синтезатор зазвучал, певец засипел в микрофон: «Заметает зима, заметает все, что было до тебя!»

За одним из столов женщина в летах, одетая в синтетическое вечернее платье, притянула к себе мужчину (очевидно, нового друга из Ставрополя), благодарно поцеловала прямо в губы и потащила танцевать.

Девица потянулась к Витьку примерно таким же, как та Инга из Чебоксар, многообещающим движением – но отнюдь не поцеловала, а интимно спросила:

– Вот скажи мне, друг, – голос у нее был грудной и отчетливый, он легко перекрывал завыванья певца, – что у вас тут на диком пляже произошло?

Бармен округлил глаза:

– Страсти, барышня, у нас в Абрикосове. Такие страсти, не для женских ушей!

Варвара ухмыльнулась, откинула косу, продемонстрировала Витьку свое ушко – изящное, но совсем под стать ей не маленькое:

– У меня уши крепкие, выдержат! И в Соленую Падь я уже ходила. Правда, там оцепление, посмотреть не получилось. Говорят, четверых курортников убили. Что слышно? Чьих рук дело-то? Бандиты? Чеченцы?

Теперь Варвара уже не спрашивала – она требовала ответа. И Витя, взглянув в ее цепкие, шоколадные глаза, отчего-то решил: он должен ответить этой красивой, странной, одетой в легкомысленный камуфляж девице.

– Я, конечно, гарантировать не могу – сам не видел, – пробурчал он. – Но слушок у нас ходит такой: что убийца – не человек.

– А кто же? – хладнокровно спросила Варвара.

– Трупы там – они не просто убиты. Они разорваны, понимаешь? На куски, будто их кто-то грыз.

Он подождал реакции. Знакомые девчонки на этой фразе обычно взвизгивали. А эта – просто строго спросила:

– Что значит – грыз? Зверь, что ли, их разодрал?

И тут Витя окончательно понял, что никакого, даже самого мимолетного романа с ночной гостьей у него не получится. Не для него она: слишком хладнокровная. Поэтому бармен просто устало ответил:

– Может, и зверь. Только следов вокруг – никаких. Ни единого, понимаешь?

Из Абрикосова Варвара выехала в три часа ночи.

Она самолично отвела Фруттиса – или как его звали по-настоящему? – на зады «Острова сокровищ». Убедилась, что перед ним поставили полную миску картофельного пюре и нежирного шашлыка. Потрепала на прощанье ретривера по холке. Он поднял на нее тоскливые глаза, словно говорил: «И ты меня тоже бросаешь».

– Не грусти, я скоро приеду, – прошептала она, и пес ей отчего-то сразу поверил. Но, как ни проголодался, есть не стал, покуда девушка не ушла. И уж когда она скрылась в полутьме набережной, стал аккуратно, задумчиво жевать шашлык.

Варя не спеша ехала на Шерри по дороге от моря. Поселок все еще веселился, но ручейки гуляк уже текли прочь от приморских развлечений по направлению к турбазам и съемным квартирам. Поздних пешеходов мотало из стороны в сторону. Приходилось ехать на самом малом ходу, на второй передаче – чтоб ненароком никого не сшибить. «Кому он нужен, такой отдых!» – мимолетно подумала Варвара, углядев в свете фар скрючившегося в три погибели мужика, того рвало прямо на дорогу.

У поворота на шоссе поджидала добычу гаишная машина. Сержант, естественно, тормознул позднюю «девятку», следующую из эпицентра местного разврата – от приморских кафе. Долго и подозрительно принюхивался к Варваре. Возвращая права, изрек:

– Духи у вас, мадам, хорошие… коньячком пахнут. Может, в трубочку дыхнете?

– Духи называются: «Дип Рэд», – просветила она. – Это значит «темно-красные». А трубочка ваша – она от моего дыхания красной не станет. И не старайтесь.

Понтярщик несчастный, хотел ее на спиртном подловить! А то она не знает, что несчастные пол-литра пива (три часа назад) никакая трубочка не возьмет!

Варя уселась в машину, щелкнула – на всякий случай – центральным замком и ринулась в ночь, на трассу Абрикосово – Суджук.

«Про убийства в Соленой Пади многие знают. И знают прекрасно. Немудрено. В поселке все всегда обо всем знают. И версий в народе, похоже, ходят две: маньяк и нечто. Некий зверь, не оставляющий следов. Ну-ну».

Дорога утопала во мраке, к обочинам подступали деревья, встречных машин не было. Варя врубила дальний свет и против воли представила: пустое шоссе, далекие крики сов, безудержный стрекот цикад и… И нечто, вдруг являющееся перед ней в безжалостном свете фар… Настоящий фильм ужасов. Она улыбнулась – чего только не пригрезится, когда ты уже двадцать часов на ногах…

Шоссе меж тем пронесло ее через три сонных поселка и стало карабкаться вверх. Впереди – Матвеевский перевал. Варвара неохотно сбросила газ: такая скучища плестись по серпантину! А что поделаешь, носиться по перевалам с резкой сменой ускорения-торможения, как местные лихачи, она не умеет. Нечего и пробовать, тем более ночью.

Она на черепашьей скорости преодолела первый «тещин язык» и зевнула. Завтра она планировала встать в семь. Но, пожалуй, можно будет перевести будильник хотя бы на часик попозже…

Фары высветили очередной крутой поворот с обрывом с краю, нога автоматически, помимо воли переместилась на тормоз… И Варя тут же вдавила педаль в самый пол.

У кромки обрыва, уткнувшись носом в ограждение, стояла машина. Ее колеса были жалобно вывернуты.

Варвара мимолетом глянула на часы и чертыхнулась. Половина четвертого утра. Абсолютно пустое, темное, страшное шоссе. В голове крутанулись милицейские сводки – про аварии-приманки, про убийства и грабежи на пустынных трассах. Оружия у нее, разумеется, с собой нет. Да и смешно: противостоять дорожной банде – даже с оружием, когда ты одна. Нажать на газ – и пускай аварийная машина ждет других попутных или встречных? А если в ней раненые? Если там – дети?

«То-то будет командировочка, если я в первый же вечер вляпаюсь в историю!» – подумала Варя, выскакивая из машины.

На перевале было прохладно. Варвару сразу же пробрала дрожь: то ли от холода, то ли от страха. И – никого вокруг. Ни машины, ни человека. Ни света фар вдалеке. Только трещат цикады да жалобно кричит где-то далеко на горе то ли горлица, то ли древесная лягушка. И – темный, молчаливый автомобиль.

Варя приблизилась к пострадавшему авто. Ей было не по себе. Очень не по себе. И потому она постаралась занять свой мозг посторонними мыслями.

Итак, новенькая «Тойота-Лендкруизер», цвет – черный, номер – местный, блатной – «а 333 ха 23», боковые стекла выбиты… Видимо, водитель не справился с управлением, не вписался в поворот. Спасибо, бетонное заграждение помогло, а то лететь бы машине на самое дно ущелья. Ну чего водителю стоило: вовремя нажать на тормоз! Но – нет! Вот они, местные лихачи-алкоголики: зальют глаза и носятся, как безумные.

– Есть кто живой? – взволнованно и строго спросила Варвара. Она уже увидела в безжизненном свете фар собственного авто: пассажиров в «Тойоте» нет, и только на водительском сиденье угадывается темная, недвижимая фигура.

– Спасибо, лапочка, что остановилась, – вдруг откликнулся изнутри машины спокойный мужской голос.

Варвара даже вздрогнула: голос звучал столь небрежно, будто человек благодарил ее за сигаретку.

Она тоже постаралась говорить спокойно, будто на светском рауте:

– Выбраться не хотите?

– Хочу. Только не могу ремень отстегнуть, заклинило.

Варвара, совершенно успокоившись, еле слышно усмехнулась: ну и мужики пошли, ремень безопасности не могут отщелкнуть. Она легко откинула дверцу машины, перегнулась через недвижимого, видно, обалдевшего от страха водителя и зашарила пальцами по замку, удерживавшему ремень. Мужчина, молча наблюдавший за ней, вдруг провел пальцем по ее руке и пробормотал:

– Молодая…

– Лапы убери! – рявкнула Кононова.

Еще не хватало ей сексуальных экзерсисов! Любви на краю пропасти!