Трижды воскресший
– Может, еще позвонит, – устало предположила Соня.
Она поняла, что весь вечер будет вынуждена выслушивать сотую версию разрыва «двух любящих сердец», и чуть не застонала вслух.
День рождения не получился. Герасимов произносить тосты не умел, он молча и сосредоточенно жевал местами подгорелую пиццу Иркиного исполнения.
Соня еле-еле поддерживала унылую компанию философскими высказываниями, типа: «Все, что ни делается – делается к лучшему», а хозяйка откровенно поливала экс-супруга грязью.
Больше приглашенных не было, а может, и были, только не пожелали прийти.
Когда спустя два часа они наконец собрались домой, Соня облегченно вздохнула.
Жизнь начала налаживаться.
Еще через час в дверь Сониной квартиры позвонили, и уже абсолютно пьяная Ирина с истерическими нотками в голосе провещала:
– Мне некуда больше идти, если вы меня выгоните, я наложу на себя руки!
«Не говори гоп, пока не перепрыгнул! Хорошо сказано, только мне больше нравится: «Не говори гоп, пока не увидишь, куда прыгнул!» – думала Соня, медленно размешивая уже окончательно остывший чай в кружке.
Последние полчаса она уже совершенно не слушала Ирину, которая ввалилась в Сонину маленькую кухню, заливалась слезами и в сотый раз рассказывала «про себя несчастную».
История была до безобразия банальна. Очередной ее гражданский муж, которого она так долго обхаживала, сначала согласился с ней жить, а потом выставил ее с вещами на улицу. Ирина страшно гордилась тем, что ей удалось так ловко отхватить «лакомый кусочек», и в начале совместной жизни с Александром постоянно приходила к Соне хвастаться – вещами, которые он ей покупал, поездкой на Кипр, где они отмечали своеобразный медовый месяц, морскими камушками, которые она привезла из поездки. Неважно, чем хвалиться, главное, что у Сони тогда ничего этого не было – ни мужа, ни Кипра, ни даже морских камушков.
Со временем Ира приуныла и хвастаться перестала. Во-первых, Соня не завидовала, а во-вторых, у самой Иры появились небольшие проблемы. Как оказалось, Александр, кроме достоинств, имел еще и незначительные недостатки, такие как «замечательная» мама и патологическая жадность – в чем клялась Ирина.
Потом выяснилось, что жить с ним совершенно невозможно еще и потому, что Александр полный импотент, что с пугающими анатомическими подробностями доказывала «счастливая» жена. С маниакальной настойчивостью Ирина рисовала на любой подвернувшийся ей под руку бумаге «замусоренные шланги», и тонко намекала на их идентичность с «мужским достоинством» Александра. Причем данные чертежи были насильно показаны не только самой Соне и всем их общим знакомым, но и несчастной соседке, зашедшей за солью.
На протяжении двух месяцев Ирка каждый вечер рассказывала Соне, как она красиво от него уйдет, хлопнув дверью.
Время шло, но своих угроз Ирина не выполняла. И вот две недели назад она появилась у Сони в час ночи с чемоданом в руках и небольшим свертком под мышкой. А у подъезда ее ждал грузовик.
Оказалось, что весь последний месяц Александр не знал, как от нее избавиться, и наконец его терпение лопнуло. В тот злосчастный вечер он подогнал арендованный на час грузовик, погрузил туда экс-супругу, огромную кучу одежды, которую запасливая Ирка успела приобрести за их недолгую совместную жизнь, и отправил восвояси. Но почему-то особенно злило Ирку то, что она не смогла забрать с собой его кухонный комбайн, а от тефалевской сковородки удалось припрятать только крышку.
Соне ужасно хотелось спать, глаза буквально слипались.
«Интересно, который сейчас час?» – подумала она и повернула голову.
Справа на стене, как раз напротив кухонного стола, за которым сидели женщины, висели небольшие часы в форме чайника, которые, к ужасу Сони, показывали полпервого ночи.
– Ладно, Ирка, давай закругляться, пойдем спать, завтра же на работу, – безнадежно попросила Соня.
Она прекрасно знала, чем сейчас все закончится, и уже заранее ругала себя за то, что влезла со своим предложением «идти спать».
Ну, точно, все как всегда. Ира, прерванная на середине своего бесконечного монолога, вдруг громко всхлипнула и начала реветь, слезы покатились ручьями, и Соня, как обычно, начала снова, уже в сотый раз за вечер, и, наверное, в десятитысячный раз за последние две недели, утешать подругу:
– Ну, прекрати, ты же молодая, красивая, здоровая, все у тебя есть – даже ребенок, ну что так из-за мужика расстраиваться! Он недотепа и маменькин сынок! На черта он тебе сдался?
«Зря я про ребенка сказала», – спохватилась Соня, но было уже поздно.
– Тебе хорошо говорить, у тебя нет ребенка, которого надо кормить и воспитывать, а у меня все неприятности с мужчинами из-за него. Кому нужен лишний рот? – опять залилась слезами Ира.
Соню передернуло. Все было совсем не так – ребенок, которому, кстати, исполнилось семнадцать лет, уже не нуждался в воспитании, да и жил он у матери Ирки постоянно, начиная с двухлетнего возраста, и с очередным Иркиным «мужем» виделся только раза три.
«Сказать ей, что ли? – тоскливо решила Соня, но, подумав над перспективой продолжения вселенского потопа, только мысленно махнула рукой. – А смысл? Опять затянет бодягу про то, что я еще молодая и ничего не понимаю в жизни. Хотя это ей не мешает каждый вечер спрашивать моего совета, как жить дальше», – с усмешкой заметила Соня.
Дверь отворилась, и в кухню заглянул уже заспанный Юра.
– Соня, – обратился он к жене, – давай спать, да и тебе Ирочка пора уже отдохнуть. Оставайся у нас, куда ты пойдешь на ночь глядя.
«Бедняга», – подумала Соня, вглядываясь в помятое лицо мужа. Конечно, ему не хочется тащиться провожать Ирку до дома посреди ночи.
Вчера и позавчера все именно так и было – слезы, разговоры до утра, потом Юра сопровождал ее до жилища (перед этим Соня полчаса уговаривала его совершить этот геройский поступок – ну, не отправлять же красивую женщину ночью одну?).
Видимо, сегодня Юрий Герасимов решил пойти на компромисс и предложил Ирке остаться у них, хотя в однокомнатной квартире и места нет, да и терпеть он не мог чужих в доме.
Но Ирка, похоже, только этого и ждала. Она тут же успокоилась, вытерла слезы и, уже совершенно трезвая, защебетала:
– Ну и везет же тебе с супругами, подруга! За что, не пойму, такие мужики только тебе достаются? Ладно, пойду спать! – и вывалилась из кухни.
Юра поплелся следом.
А Соня осталась сидеть за столом, все еще переваривая услышанное. Она прекрасно понимала, что Ирка сейчас просто нагло ее использует, но почему-то не могла выгнать человека, нуждающегося в помощи, на улицу. Хотя из-за Ирки у них с Юрой начались неприятности – ему не нравилось, что она постоянно у них дома, что Соня с ней проводит все вечера и что Ирка стабильно опустошает «хозяйский» холодильник – ему, конечно, не жалко, но и совесть иметь надо.
Соня прекрасно понимала, что муж прав. Вот и сегодня, только стоило им оказаться в постели, в дверь тут же позвонили.
– Не открывай! – потребовал Юра, продолжая целовать Соню.
Через пару минут беспрерывной трели в дверь начали буквально ломиться. Часы показывали 22.45.
– Пойду открою, – вздохнула Соня.
Она уже прекрасно поняла, кто пришел.
Юра недовольно поморщился:
– Совсем обнаглела!
– Ну, как ты можешь – у нее же горе! – возразила Соня, скрываясь в коридоре.
– Я вас не разбудила? – тотчас донеслось оттуда. – Мне сейчас так тяжело одной.
Далее послышались всхлипы, стоны и все как обычно – по программе.
И вот теперь Ирка так ее отблагодарила.
Соня сначала хотела пойти и высказать ей все, что она о ней думает, но потом решила сделать по-другому. Просто с завтрашнего дня, вернее, уже с сегодняшнего, она будет пускать к ним Ирку гораздо реже. И пусть та обижается, если хочет. В конце концов, у Сони свои проблемы – и с Юркой они живут вместе только меньше месяца, и вовсе он ей не «муж», он еще и с женой-то своей не развелся.
Соня поднялась с табурета и неожиданно для себя снова поставила чайник на огонь. Спать совсем расхотелось.
«Выпью еще чаю», – решила она.
Все мрачные мысли, которые она гнала от себя последнее время, вдруг снова роем закружились в голове.
Юру она не любила. Совсем. Никогда. Знакомы они были больше десяти лет. Сначала учились вместе в институте, потом так получилось, что стали жить в одном доме. Герасимов же влюбился в Соню с первого взгляда. В институте Соня на него совершенно не обращала внимания. Был он худой, с впалой грудью, безбожно сутулился. Лицо Юры тоже симпатичным не назовешь – маленькие, глубоко посаженные глаза, узкий лоб и жиденькие волосенки цвета больной вороны. Да и вообще он был какой-то без божьей искры. Соне же нравились совсем другие – смелые, раскованные и бесшабашные, готовые ради нее совершать любые глупости – стоять перед ней на коленях посреди улицы или заваливать цветами лестничную площадку, на которой она жила.
За такого парня и вышла Соня замуж сразу же на первом курсе института. Расстались они спустя полгода, рассорившись из-за ерунды. Оказались оба гордые, и никто не хотел идти мириться первым.
Потом за Соней начали ухаживать другие мальчики. У него появилась подруга…
Вообще, развелись они только спустя три года, уже совсем чужими людьми.
Соня только сейчас, почти десять лет спустя, поняла, как глупы они тогда были – юношеский максимализм. Зря, конечно, ведь любили друг друга по-настоящему. И им было вместе не скучно. Им вообще никто не был нужен – когда они были вместе.
Сильно она тогда переживала разрыв, вот поэтому и появился Юра. Он отличался от других ее поклонников тем, что ничего не требовал. Самой большой наградой для него было ее присутствие. Герасимов заваливал ее стихами, цветами и игрушками. Она всегда была во всем для него права – даже если была совершенно не права. Юра мог всю ночь напролет простоять под дождем у ее окна, дожидаясь, пока Соня выглянет хоть на минутку. И хотя он постоянно видел ее с разными мужчинами, никогда ее ни в чем не упрекал. Просто любил и ждал своего часа.
«Дождался!» – горько усмехнулась Соня, прихлебывая обжигающий чай.
Дальше вспоминать совсем не хотелось. Но было уже поздно – картинки из прошлой жизни сами собой наполнили ее голову. Так было всегда, стоило хоть немного вспомнить Кирилла.
Единственную ее любовь.
«Где он сейчас?» – подумала Соня и неожиданно для себя самой расплакалась.
Вот именно тогда, когда исчез из ее жизни Кирилл, опять и появился в ней Юра…
У Сони не было никаких сил сопротивляться его натиску. Она смотрела на все и всех сквозь черную пелену слез. Поэтому как-то быстро позволила Герасимову уговорить себя жить вместе.
Юрик к тому времени был уже три года как женат. Но это не имело значения.
«Потому что я всю жизнь любил только тебя», – говорил он.
И Соня ему поверила.
Утро наступило безрадостным, с какой стороны ни взгляни. Соня совершенно не выспалась, под ногами постоянно путалась Ирка – сначала ей был нужен фен, затем лак для волос, а под конец она нечаянно опрокинула чашку с кофе на платье, в котором Соня собиралась пойти на работу. В результате всего этого кошмара Соня не успела помыть голову и пришлось надевать дурацкий парик, который ей совершенно не шел. Ярко-рыжие волосы были подстрижены под каре и делали ее похожей на проститутку-интеллектуалку. Если такое, конечно, можно представить.
Платье тоже было безнадежно испорчено, и Соня с вздохом достала из шкафа опостылевший строгий серый костюм. Но на нем не было пуговиц – она совершенно забыла, что сама их спорола, когда отдавала костюм в химчистку.
Без сил Соня опустилась на тахту. В этот момент хлопнула входная дверь – веселая и, как всегда, элегантная Ирка выпорхнула на работу.
Соня схватила тапку и со злостью кинула ей вслед. Красиво перевернувшись в воздухе, тапка полетела левее двери и сшибла вазу с сухими цветами, которая уже, наверное, лет сто стояла в прихожей.
На звон разбившегося стекла из ванной выглянул Юра.
– Ты чего? – удивленно спросил он.
Соня отчаянно махнула рукой:
– Мне не в чем идти на работу!
– Надевай мой синий свитер. Он унисекс, – улыбнулся Юра, застегивая ботинки.
Неуклюже пытаясь спрятать за спиной серую спортивную сумку, он явно нервничал.
Соня удивленно посмотрела на сумку.
– Это в прачечную, – быстро пояснил Юра, переложив ее из одной руки в другую. – Ну я пошел. Вечером задержусь – хочу зайти к жене, поговорить о разводе.
Герасимов наклонился, чтобы поцеловать Соню.
– Ты знаешь, как я тебя люблю? Таких женщин, как ты, больше нет на свете! Я сделаю тебя самой счастливой! – прошептал он, заглядывая в глаза.
«Господи, ну зачем он так много говорит?» – мысленно простонала Соня. Но вслух машинально ответила:
– Я тебя тоже люблю. Знаешь, – вдруг решилась Соня, – не пойду я сегодня на работу! Сейчас позвоню и скажу, что заболела.
– Что-то это на тебя не похоже, – удивился Герасимов.
– Я действительно себя плохо чувствую. Совсем не выспалась из-за этой несчастной.
– Точно не пойдешь?
– Теперь уже точно. Все равно ведь опоздаю.
– Ну, тогда до вечера!
Еще раз хлопнула входная дверь. Наконец ушел Юра.
Оставшись одна, Соня вдруг отчетливо поняла, что ей меньше всего на свете хочется провести весь день дома, мучаясь терзавшими ее сердце вопросами.
Поэтому она начала быстро одеваться. Брюки, синий Юркин свитер, парик.
Кстати, парик ей купил Кирилл на Новый год. Соня вспомнила, как она тогда обрадовалась, как они по очереди примеряли парик и крутились перед зеркалом. Под конец все закончилось веселой свалкой в спальне, которая плавно перетекла во…
«Все, хватит…» – одернула себя Соня, но было уже поздно. Она почему-то с пугающей отчетливостью помнила тот Новый год. Новый год вдвоем. Это был последний праздник, который они встретили вместе. Соня была тогда так счастлива, а потом начался кошмар…
Еще раз мотнула головой, пытаясь избавиться от прошлого, которое так некстати она воскресила сегодня.
Уже в прихожей, осторожно обходя разбитую вазу, которую она так и не успела убрать, Соня взглянула на себя в зеркало.
«Господи, я даже накраситься не успела. Придется надеть темные очки. Накрашусь на работе».
Надо было спешить, времени было в обрез.
Едва открыв входную дверь, Соня тут же налетела на Свету, соседку снизу.
– Соня, как хорошо, что ты еще дома, – закричала она, – мне нужна твоя помощь.
Соня обреченно остановилась на пороге своей квартиры. Значит, сегодня она точно опоздает.
– Говори, что надо, только очень быстро.
– Мне нужен твой серый костюм, – выпалила Света. – У меня сегодня собеседование, а надеть, как всегда, нечего. Дай, пожалуйста!
Она умоляюще посмотрела на Соню.
– Бери, ради бога. – Соня уже выбежала на площадку, когда поняла, что помощи, как таковой, от нее не требуется.
– Только у него пуговицы спороты, пришей и надевай. Дверь потом просто захлопнешь, и все! – прокричала она уже снизу.
– Спасибо!! – И Света зашла в квартиру.
Соня выбежала из подъезда и налетела на мужчину, курившего прямо около двери. Тот внимательно посмотрел на молодую женщину с ярко-рыжими волосами, которая его чуть не сбила с ног, и равнодушно отвернулся.
«Не она!» – решил он.
А Соня, не оглядываясь, устремилась дальше. До трамвайной остановки было две дороги – одна по улице, а другая через стройку. Причем через стройку в два раза быстрее. И несмотря на то что стройка была заброшенная, на ней обитали бомжи и малопривлекательные личности, Соня постоянно бегала именно через нее. Впрочем, как почти все жители близлежащих домов.
«Пока гром не грянет, мужик не перекрестится, – думала Соня, проносясь мимо огромных труб, разбросанных по всей площадке. – А ведь здесь и убить могут, и никто потом не найдет».
Но как она ни спешила, трамвай, на котором она ездила на работу, уже ушел. Следующего пришлось бы ждать 20 минут, которых не было. Соня подбежала к одинокой машине, припаркованной недалеко от автобусной остановки, расположенной как раз напротив трамвайной.
– Довезете? – с отчаянием спросила она, наклоняясь к водительскому окошку.
Дедок, сидевший за рулем допотопного «Москвича», оценивающе оглядел Соню.
– Семьдесят рублей, – наконец буркнул он.
Соня вздохнула и полезла в машину. Конечно, семьдесят рублей – это настоящий грабеж, но спорить у нее уже не было ни сил, ни времени.
Дедок довольно крякнул «нашел дуру!» и тронулся с места.
Откинувшись на неудобном заднем сиденье «Москвича», Соня неожиданно разозлилась на Юру. Ведь он видел, что она опаздывает, мог бы и подвезти. Сам-то он добирался на работу на отцовской машине, которая стояла в гараже как раз в Сонином дворе.
«Интересно, он не догадался или ему просто наплевать?» – размышляла Соня, уже совершенно забыв о том, что собиралась остаться дома. И тут же ей стало совестно.
«Господи, он же ходит за тобой уже десять лет. Какие доказательства тебе еще нужны? Юра – добрый, хороший парень. Кстати, он единственный до сих пор тебя любит. Несмотря ни на что. И вообще, что сделано – то сделано».
Но тем не менее даже в этом внутреннем монологе чувствовалась какая-то фальшь. Ей было постоянно за него неловко – и за его блеклую внешность, и за манеру одеваться (Юра предпочитал спортивные брюки в любой ситуации и длинные бесформенные свитера, половину из которых давно пора было выбросить), а когда приходили гости и он начинал вдаваться в философию, в которой понимал как мартышка в апельсинах, Соня просто сгорала от стыда. Поэтому она старалась появляться с ним на людях как можно реже. Перестала сама ходить в гости и приглашать к себе. Исключением была Ирина, которая никогда не спрашивала разрешения прийти, а просто приходила. Впрочем, для этого и существуют настоящие друзья. И тем не менее Соня решила с ним жить вместе.
«Почему?» – в который раз спрашивала она себя. Но уже знала ответ. Потому что он ее любит. Потому что она перед ним в долгу. Потому что из-за нее, вертихвостки, он один раз чуть не умер. Потому что она устала от безумных романов и теперь хочется простого женского счастья.
Соню передернуло – «простое женское счастье», господи, до чего глупо! Как будто счастье бывает женским или мужским. Счастье – это когда не надо себе доказывать, что ты счастлива. Это просто состояние души.
Больше из подъезда никто не выходил. Основная масса жильцов уже ушла на службу. Остальные же, счастливчики, которым не надо корпеть с 8 до 17, занялись своими делами.
Она сегодня тоже не пошла на работу, как его и предупредили.
Патлатому не нравилась идея со стройкой, в квартире можно сделать все гораздо спокойнее. Можно сказать, что ему повезло.
Патлатый бросил недокуренную сигарету и еще раз внимательно оглядел двор. Ничего особенного – все, как всегда. За последний месяц, в течение которого следовало приступить к выполнению заказа, он уже начал различать привычки этого дома. Вот из 17-й квартиры немолодая женщина выгуливает собаку. Она это делает каждое утро примерно в одно и то же время.
Он посмотрел на часы, стоит немного переждать, пусть она заведет свою шавку домой. Свидетели ему не нужны.
Через десять минут Патлатый стоял около нужной ему двери и внимательно прислушивался. Он знал, что она сейчас дома одна. Нужно было сделать дело побыстрее и уходить. Руки уже начали предательски дрожать, и Патлатый сильно вспотел. Пора принять новую дозу. Но не сейчас. Сейчас ему нужна светлая голова. Вот когда все закончится…
Заранее приготовленным ключом он неслышно открыл дверь. Стараясь ступать как можно тише, Патлатый проник в комнату. Спиной к нему у окна, в потоке солнечного света, стояла худенькая женщина в сером костюме и что-то напевала.
Он сразу узнал этот костюм. Она в нем очень часто ходила на работу в последнее время. Патлатый даже запомнил стальные пуговицы со стразами, которые украшали жакет.
Внезапно голову сдавили железные тиски, и он недовольно поморщился. Времени совсем не оставалось, а все из-за этой суки с собачкой, пришлось проторчать незапланированные десять минут.
Сильно нервничая, Патлатый все же приступил к работе.
Женщина даже не повернулась. Все вышло как по маслу.
Через час Патлатый был уже дома. А еще через десять минут наркотик завладел всем его истерзанным сознанием, и он отключился.
Соня взглянула на часы. Без пяти восемь. В офисе уже давно никого не было, за окном начали сгущаться сумерки.
«Пора домой», – с тоской подумала Соня и встала из-за стола.
От длительного сидения в одной позе ломило шею. Соня взяла сумку и, массируя основание затылка, пошла к двери.
«Господи, как домой не хочется, выпью-ка я лучше на дорожку кофейку».
Она бросила сумку на стол и подошла к чайнику. Но в нем воды не оказалось, а идти за ней было лень.
Не зная, чем бы еще себя занять, Соня в нерешительности застыла посреди кабинета. В последнее время она стала очень часто задерживаться на работе.
Однако в голову ничего подходящего не приходило и, простояв истуканом минуты три, она все же засобиралась домой.
Выйдя на улицу, Соня даже удивилась, до чего же превосходным был этот вечер. Легкий ветерок осторожно гнал под ноги еще немногочисленную желтую листву. Совсем скоро он окрепнет и превратится в холодный осенний ветер, который принесет с собой бесконечные дожди, грязь, грипп и прочие радости.
Соня терпеть не могла осень. Ей казалось, что конца-краю не будет непролазной грязи и насквозь пронизывающему ветру. К тому же она с завидным упрямством промачивала ноги и простужалась. Тем более что за те неполные тридцать лет, которые Соня прожила на свете, все действительно крупные неприятности происходили с ней именно осенью. Может быть, поэтому она начала осень просто бояться. И ждала каждую с суеверным страхом.
Однако сегодня ей совсем не хотелось думать о плохом. Ну и что, что впереди осень. Эта будет особенная, счастливая. Ведь из любого правила бывают исключения.
Тогда, в той другой жизни, Соня и не мечтала полюбить снова. После неудачного первого замужества она даже зареклась думать о браке. Зачем? Жить с нелюбимым человеком в то время для нее было абсурдным, а все, поголовно все, мужчины вокруг казались либо серыми занудами, либо законченными бабниками, либо стопроцентными тупицами.
Так и жила Соня, уныло и размеренно, иногда встречалась с Герасимовым, который по причине ее развода активизировался, как никогда прежде. С Юрой отношения у них были чисто «пионерские», потому что даже при мысли о более близких Соню буквально тошнило. Она с детства обладала хорошей фантазией и, представив себе сутулого, с выпирающими ключицами и ребрами Юру с собой в постели, зареклась никогда, ни под каким предлогом не проводить такой эксперимент.
Как говорится, «никогда не говори никогда».
Однажды, еще холодным апрельским вечером, Соня зашла к Ирине. Ирина рассталась с очередным «мужем» и, находясь в привычном для себя состоянии – депрессии по поводу уходящей молодости, позвонила ей на работу и со слезами в голосе попросила немедленно приехать. В тот день Соня просто зверски устала, но отказать подруге в такой критический для нее момент не решилась.
Когда Ирка распахнула входную дверь, Соня сразу догадалась, что та – «под градусом». Первое пришедшее в голову объяснение было вполне правдоподобно – Ирина, как обычно, «заливает» свое очередное горе, но, приглядевшись чуть внимательнее, Соня на раскрасневшейся физиономии подруги увидела безмерное счастье.
«Андрей, что ли, вернулся?» – соображала Соня, но когда вошла в комнату, мгновенно про всех забыла.
Много раз потом Соня пыталась вспомнить, как выглядел в тот вечер Кирилл, что на нем было надето и т. д., – бесполезно. Единственное, что навсегда врезалось в память: это его глаза.
Итак, Соня вошла в комнату и замерла. Огромные, желто-зеленые, как у кошки, глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Шквал совершенно незнакомых чувств буквально сбил Соню с ног. Внезапно она поняла, все, что было раньше, – только игра, а настоящая жизнь начинается с этой минуты.
Ничего не замечая вокруг, а только ощущая на себе его обжигающий взгляд, Соня на негнувшихся ногах подошла к дивану и села рядом. Единственным и непреодолимым желанием было, хотя бы на мгновение, прикоснуться к руке Кирилла.
Совершенно потеряв контроль над своими поступками, Соня пододвинулась поближе и прижалась к нему бедром. Кирилл вздрогнул всем телом и незаметно для окружающих обнял ее за талию.
Время остановилось. Все вокруг суетились. Что-то прямо в лицо орала возбужденная Ирка, какая-то незнакомая женщина мрачно смотрела на Соню. Высокий симпатичный мужчина, вошедший в комнату с блюдом, на котором красовались желтые яблоки, протянул Соне бокал с шампанским.
– За знакомство!