– Яков, ты вон ту катушку видишь?
– Так точно, – ответил тот.
– Катить ее сможешь?
Боец вскинул автомат и внимательно посмотрел в оптику.
– Смогу.
– Тогда действуем просто. Я лезу в трубу, объекты лезут за мной. Я выползаю, двадцать второй выползает за мной, остальных запираете в трубе вон той катушкой. Двадцать второго успокаиваем и обрабатываем. Понятно? – объяснил Трофим.
– А если они с другой стороны вылезут? – спросил Яков.
– Не вылезут, не так быстро. Это же первая категория, они не сообразительны, – успокоил Трофим.
– Уверены, Трофим Аристархович? – озвучил сомнения «лаборантов» Берик.
– Ну, если полезут обратно… труба длинная, вы поймете. Перекатите катушку в другую сторону.
– А если они разделятся? – спросил Яков.
– Ну сбегаете за кирпичами, – пожал плечами Трофим, – видите же, там раздолбы какие-то лежат? Тут в округе аномалий нет. Разве что, может, там, в кустах повнимательнее, аномалия или была, или появилась. Но вы же в курсе, что можно ее нащупать, если сомневаетесь? – вдруг спросил он, ловя себя на мысли, что, возможно, бойцы-то и не представляют, что такое аномалия.
Бойцы переглянулись.
– Только в теории, – ответил за обоих Сагитай.
Теперь переглянулись ученые. Возникла пауза, в которой явно слышался неловкий звон неуместности данного известия именно в этот момент, когда многое зависело от автономности каждого из них.
– Теория – это всегда хорошо. Практика без теории слепа, а теория без практики мертва, – наконец нашел что сказать Берик.
Трофим поджал губы. Если там окажется мелкая аномалия, жарка, или трамплин, или еще что, что убивает не сразу, а перед этим дает о себе хоть как-то знать, трое из них с высокой вероятностью смогут выйти из зоны действия аномалии, а Яков в армейском бронекостюме – вряд ли.
– Аномалий на данном пятачке не было с последнего Выброса. Вон там сталкеры ночевали. Видите? – обратился он к бойцам. – Но я ничего не гарантирую. Это Зона, тут нигде не разгуляешься, но мы можем справиться и вдвоем с коллегой, а вы подождете здесь.
– Исключено, – немедленно отозвался Сагитай, —мы будем присутствовать.
Трофим отметил здравость суждения бойцов и, по крайней мере, понимание того, в каком месте они оказались.
– Кстати, знаешь, как забрало снимается? – поинтересовался Берик у Сагитая.
– Так точно, – Сагитай нажал на точку под подбородком. Ничего не произошло.
– Надо вот тут и здесь, – показал на себе ученый, и поляризованное забрало, выдавившись наружу, отползло в сторону. – На этой модели сделали страховочную кнопку, а то бывали случаи, что открывалось в неподходящий момент.
Боец нажал на указанные кнопки, и забрало аналогичным образом открыло лицо. Волосы на голове успели подсохнуть, но схватиться короткими сосульками, нависая над смуглым лбом азиата. Оба некробиолога знали, что, несмотря на всю идеальную систему терморегуляции костюма, так можно было взмокнуть лишь в критических случаях, либо при физических, либо при нервных перегрузках. Поскольку физических нагрузок не было и не предвиделось, очевидно, что Сагитай спалил-таки сегодня охапку нервишек. А нервные клетки не восстанавливались, по крайней мере, у живого человека.
– Ну пошли, – негромко скомандовал Трофим.
Растянувшийся отряд двинул в сторону объектов. Метров за пятьдесят Трофим, идущий первым, подал знак рукой, останавливая остальных. Затем махнул сверху вниз. Идущий за ним отряд присел. Мертвецы, определившие движение людей, стояли к ним лицом, один из них протянул вперед руку, словно ощупывая подходящего ученого, тут же выставившего в зеркальном жесте перед собой холщовый мешок. В другой его руке был чемоданчик.
– Я тут вам хлебушка принес, ребята, – произнес некробиолог.
На его голос все трое мертвецов отреагировали мгновенно. Теперь руки к Трофиму потянули другие два мертвеца. Слегка качнувшись, зомбированные начали движение. Трофим, внимательно глядя под ноги, принял чуть вправо так, чтобы лежащая труба отделяла его от объектов, и скоро стоял за трубой, с другой стороны которой вплотную подошли мертвецы. Не теряя времени, ученый выложил три куска хлеба на бетонную поверхность трубы. Мертвецы были в ужасном состоянии. Один из них ранее, видимо, попал в жарку, она опалила ему правую часть тела, и теперь одежда плачевно держалась лишь на нескольких прилипших к телу лоскутах. Зато на месте ожогов отвратительными наростами застыла серая пенистая масса, превращая лицо человека в уродливую маску и все тело с правой стороны в подобие оплывшей свечи. Тринадцатый номер читался на уцелевших остатках одежды. Следующий четырнадцатый, насколько помнил Трофим, всегда был в плохом состоянии. Судя по всему, вирус поднял его либо из болота, либо из грязи. Признаки разложения язвами виднелись по всей поверхности тела, но живущая в нем колония не сдавала свои позиции и продолжала таскать мертвеца по Зоне в поисках пропитания для них. Мертвецы плохо гнущимися пальцами схватили по куску хлеба и засунули его в рот. Трофим, пользуясь выигранным временем, изучал объекты.
Четырнадцатый номер, впрочем, шел на поправку. Ранее мертвые ткани, не захваченные вирусом, разложились окончательно и отвалились, обширными глубокими язвами обнажив кое-где кости рук и лица. Но из соседних тканей мертвеца тонкими серыми нитями тянулось тело вируса, зловещей паутиной закрывая повреждения. Очевидно, что спустя время они закроют их полностью, придав новый неузнаваемый вид объекту. Между тем мертвецы доели хлеб и потянулись через трубу к мешку. Трофим торопливо положил еще три куска напротив каждого объекта. Двадцать второй был самый сохранный из них, как никак а вторая А категория, эти объекты стояли до недавнего времени на вершине эволюции некровируса, представляя собой образец сохранения функций и внешнего вида носителя. Общее состояние походило на долго пролежавшего в морге покойника, которого по тем или иным причинам задержали в холодильнике, вот только пара явно свежих пулевых ранений в грудь вселяла беспокойство. В самом деле, кто мог стрелять в отмеченного нашивками, безоружного мертвеца? Разве что ночью, не разглядев, или новички с перепугу, или только отгоняли его, но тогда они могли привлечь на свою голову и остальных мертвецов, бродящих неподалеку в радиусе связи объектов друг с другом. В любом случае отрицательный опыт объекта с людьми не играл сейчас на руку ученому, а ведь вирусы вполне могут фиксировать информацию, поскольку мозг зомбированных второй категории хоть и был мертв в человеческом смысле, но полноценно функционировал с точки зрения захватившего носителя вируса, а следовательно, мозг также образовывал новые синаптические связи, формируя причинно-следственные алгоритмы.
Мертвецы доели по второму куску и теперь делали попытки перелезть через метровую трубу за мешком с хлебом.
– Так, ребята, – обратился Трофим к страждущим поправить свое здоровье объектам. – Хлебушек надо заслужить.
С этими словами он, избегая цепких рук, положил куски хлеба так, чтобы мертвецы растянулись друг от друга, и крайним оказался двадцать второй. После этого он двинулся к одному из торцов трубы, мертвецы двинулись за ним дергано и беззвучно, первым из преследующих был как раз объект второй категории. Оказавшись у входа в трубу, Трофим швырнул в нее камень и, увидев его вылет с другой стороны, нырнул в отверстие. Двадцать второй издал шипящий звук, когда ученый пропал из виду, и добавил ходу, намереваясь не упустить его из поля зрения. Между тем наблюдавшая за процессом группа во главе с Бериком двинулась за катушкой. Один за одним мертвецы полезли в трубу. Трофим, как только последний из них скрылся в конструкции, выскочил с другой стороны, призывно махая рукой уже катящим катушку сталкерам.
– Не торопитесь, уважаемый, – нагнувшись, крикнул он в трубу ползущему к нему первым мертвецу и кинул в его сторону кусок хлеба. Это должно было задержать их всех, что было необходимо, поскольку катушка оказалась вросшая в землю и понадобились согласованные усилия трех человек, чтобы сорвать ее с места.
Двадцать второй схватил кусок хлеба и, заметно опережая следующих за ним товарищей, не останавливаясь, продолжил движение. Между тем деревянная конструкция с дребезжанием и скрипом катилась к краю трубы и, подталкиваемая двумя бойцами, встала у выхода из трубы чуть раньше, чем оттуда показалась голова двадцать второго. Мертвец, высунув голову, неприятно ощерился и, вытянув одну руку в сторону Трофима, выполз из трубы. Катушка, подталкиваемая бойцами, тут же загородила собой отверстие, недалеко от которого уже были отставшие от своего более прыткого товарища преследователи.
– Ы-ы-ы, – протянул мертвец, шагая за некробиологом, вытянув обе руки в его сторону.
Трофим, отойдя порядка десяти метров, разложил хлеб на земле, ожидая, что тот остановится возле него и начнет есть. Но мертвеца как заклинило, он, не останавливаясь, как трактор, прошелся прямо по разложенному на земле хлебу, тяня руки к человеку. Трофим оббежал вокруг мертвеца, встав с другой стороны «засеянного» хлебом участка.
– Ы-ы-ы, – развернулся мертвец и, не обращая внимания на угощение, снова пошел за ученым, давя ботинками куски хлеба.
– Чтоб тебя, – ругнулся Трофим, поднимая кусок хлеба с земли и выставляя его перед глазами зомбированного на вытянутой руке, держа его так, чтобы тот мог легко его взять из его руки.
Мертвец на секунду задумался и, как будто потянувшись за угощением, перехватил Трофима за рукав, второй рукой пытаясь схватить его за локоть. Моментально стряхнув конечности мертвеца, Трофим вновь отбежал по другую сторону, это могло продолжаться бесконечно. Мертвец не подавал признаки агрессии, но позволить ему обнимать, ощупывать, пачкать разводами вируса комбинезон не входило в планы некробиолога. К тому времени запертые в трубе зомбированные товарищи первой категории постукивали головами в деревянную перегородку. Катушку подпирал Яков, наблюдая за передвижениями Трофима.
– Трофим, – подал голос Берик, – не получится его успокоить. Уходим?
– Да, я вижу, что он перевозбужден, – ответил Трофим, скорым шагом водя мертвеца по кругу за собой. Мертвец всегда двигался по самой короткой траектории, и быстрый шаг ученого не сильно разрывал дистанцию между ними. – Сагитай, – окликнул он бойца, водящего автоматом за двадцать вторым номером.
– Я, – откликнулся тот.
Голос был напряжен, и было очевидно, что нервы бойца на пределе. Он бы давно прервал этот цирк, разнеся в хлам из автомата и этого топчущегося по хлебу, и тех двоих в трубе, которые начали мерзко скрести когтями по деревянной поверхности катушки.
– Можете свалить его? Нам нужен всего один образец, больше все равно не получится, и мы уходим, – крикнул Трофим, по мере того как раздражающее завывание мертвеца приближалось и делалось громче.
Ему тоже не нравилась эта картина, поскольку, раздражаясь на каких-то своих основаниях, мертвецы начинали воздействовать на живых людей, на психику, на нервную систему, на нормальную работу органов. Трофим почувствовал, как у него в желудке начались процессы несварения. Но он уже привык к этому, так же как и его коллега.
– Да легко, – недобро ответил Сагитай, кладя автомат на трубу.
В тот же момент Берик достал угрожающего вида сделанный из стекла и металла пистолет, предназначенный для забора образцов тканей головного мозга. Боец в комбинезоне Сева приблизился со спины к зомбированному. Это было легко, поскольку тот топтался по одной и той же траектории за Трофимом. Едва заметным, кошачьим движением он подсек зомбированного и тут же сел на него сверху, заломив ему обе руки за спину. Мертвец ткнулся лицом в траву и на мгновенье затих, соображая о причинах внезапного изменения положения. Через секунду у Трофима посерело в глазах, а мертвец издал шипящий звук, сопровождающийся бульканьем легочной жидкости, скопившейся в неиспользуемом органе. Зомбированные в трубе отозвались тошнотворными хрипами, новая волна воздействия колонии населяющих мертвецов вирусов ударила по группе людей. У Трофима заболело за грудиной, из желудка попытался вырваться горький ком, в голове загудело и запульсировало тупой раскатистой болью, но он и его коллега уже имели опыт и представление о том, с чем могут иметь дело, в отличие от сопровождающих их бойцов. Яков, удерживающий содрогающуюся катушку руками, согнулся и уперся в нее головой, его неудержимо рвало. Сагитай, удерживающий мертвеца на земле, странно скрючился, борясь одновременно с зомбированным и со своими ощущениями, которые становились тем хуже, чем дольше они находились с объектами. Берик уже пристраивал аппарат к голове, как сидящий на спине объекта боец не выдержал и судорожными движениями стал нашаривать кнопки открытия забрала. Мертвец, в принципе не чувствовавший боли и в отличие от живого человека, которого бы подобным образом прижали к земле, выкрутив обе руки, не замер, а продолжал беспорядочно извиваться, скребя ногами, поднимая голову и издавая харкающие, захлебывающиеся в мокроте звуки. Наконец Сагитай нащупал злосчастную комбинацию кнопок, и из-за открывающегося забрала на спину мертвеца полилась рвота. Двадцать второй же, пользуясь тем, что на секунды хватка удерживающего его бойца ослабла, всплеснул рукой и выбил уже прижатый к его голове пистолет ученого. Пистолет для отбора образцов, описав дугу, упал в нескольких метрах на землю.
– Ах ты!! – ругнулся Берик, вскочил и бросился за аппаратом.
– Куда!? – воскликнул Трофим. – Стерильно! Возьми мой!
Берик метнулся к чемоданчику Трофима, достав оттуда точно такой же пистолет. Сагитай уже перехватил освободившуюся руку мертвеца и заломил ее так, что живой человек уже бы взвыл от боли. Трофим, видя, что его помощь необходима, чувствуя, как в померкших и без того серых красках Зоны начинает кружиться голова, оседлал ноги зомбированного и вцепился в сидящего перед ним на мертвеце Сагитая. Его коллега, рухнув на землю практически на голову объекта, сжал ее коленями и с силой прижал пистолет к макушке зомбированного, который на этот раз усилиями трех человек мог только хрипеть, напрягая ставшими вдруг стальными мышцы. Аппарат, приставленный к голове жертвы, издал резкий щелчок, взламывая черепную коробку, затем толстая игла погрузилась в мозг, еще пара секунд, и пистолет, выстрелив стерильной нашлепкой, запечатал дыру в голове.
