Тройной капкан. Цикл R.E.L.I.C.T.
– Между Правительством Российской Федерации и Правительством Объединенных Арабских Эмиратов было заключено соглашение о поощрении и взаимной защите капиталовложений.
– Ну, хорошо. – Уварова снова сделала пометку на листке.
– Курс доллара к девяти утра понедельника упал на три рубля до одиннадцати рублей, восьми копеек. Курс евро вырос на десять копеек.
– Ну, так и должно быть. Не мы начали эту войну, да, собственно, мы с ними и не воюем. – Было заметно, что Уварова осталась боле довольной, чем хотела показать. – Так, погоди, а что с автомобилем Краснова? Изъяли, а дальше?
– Конечно, к нам направили на экспертизу, куда же еще.
– Отлично. Значит своих экспертов по энергетике полицейские начальнички заводить не стали. А ведь хотел Потапов, помнишь? И ведь никакой выгоды, только траты на лишний отдел. Только бы нам шпильку засунуть. Но не потянули, видать.
– Да нет! Потапов уволился по здоровью. Вы разве не знали?
– Если я чего-то не знаю, это твоя вина, дорогая моя. – Уварова нахмурилась. – Давай-ка возьмем с тобой за правило, изменения на весомых постах по утрам обсуждать.
– Хорошо, извините, Александра Львовна.
– Ладно. Автомобиль свеженький, или со времен реликторной амнистии?
– Я пока не знаю. Выясню, сразу сообщу.
– Нет, я сама свяжусь с экспертным отделом. Или, лучше, передайте документы по этой машине Фролову, пусть разберется. Если автомобиль свежий, конкретно контрабандный, то делу надо дать ход и додавить до суда. Если же ввезен до амнистии, замнем. Не знаю, друга получим, или укрепим врага, но есть смысл проверить.
– Еще у вас посетитель на одиннадцать. Мы вчера вечером с вами согласовали, – напомнила Машенька.
– Да, да, помню. – Уварова закончила ставить подписи и убрала ручку в карман. – Этот Зорянов, что вчера донимал меня на пресс-конференции. И ведь хватило наглости записаться на прием. Ладно. Наглость, второе счастье. Будет ему интервью. Но знаешь, проведи-ка этого Зорянова через епархию Фролова, а самого Фролова вызови ко мне. Прямо сейчас.
Машенька кивнула, забрала подписанные бумаги и покинула кабинет. Уварова снова трансформировала стол в компьютерный терминал.
До назначенной на одиннадцать встречи оставалось не так много времени, а к ней все же имело смысл подготовиться. Фролов прав, от такого бойкого рыцаря пера, каким является Зорянов, можно ожидать провокации. А раз так, следует принять превентивные меры.
Совсем скоро по селектору вышел на связь Фролов.
– Вы все же решили не отменять встречу? – спросил он.
– Это разговор не для селектора, – без особой уверенности ответила Уварова. – Подходи, мне нужен твой совет.
– Хорошо. Но сразу говорю, что я против.
– Вот и аргументируешь. – Уварова отключила селектор и откинулась на спинку кресла.
Конечно, не того полета «Российская газета», чтобы встречу с Зоряновым нельзя было отменить. Да с кем угодно ее можно отменить, даже с президентом. При необходимости. Но вот есть эта необходимость или нет, вопрос спорный. Понятно, что Фролов на это смотрит совсем с другой колокольни. Вроде как если нет необходимости с кем-то встречаться, то и не стоит этого делать. Ему дай волю, он вообще любую коммуникацию с внешним миром обрежет. Перестраховывается, чего уж тут говорить.
Вскоре раскрывшиеся двери лифта впустили Фролова в кабинет.
– Садись. – Уварова волевым кивком головы указала на кресло, в котором недавно сидела Машенька. – Не думай, что отделаешься от меня за минуту.
– Я и не думаю. – Фролов спокойно пожал плечами и уселся в скрипнувшее под его тяжестью кресло.
Его никак нельзя было назвать полным, его тело, фактически лишенное жира, состояло по большей части из сухожилий и мышц, но весу в нем было никак не меньше девяноста пяти килограммов. Не то что в хрупкой Машеньке.
– Тогда поведай мне, о чем думаешь, – усмехнулась Уварова. – Хотя можешь и не говорить. Во-первых, у тебя на физиономии все написано крупными буквами, да еще с неоновой подсветкой. А во-вторых, я уже сто раз слышала твою аргументацию в подобных случаях. Мол, зачем встречаться с кем попало, и все такое.
Фролов неопределенно хмыкнул.
– Ну, тогда опустим формальности. – Уварова положила обе ладони на стол. – Будем считать, что твои аргументы выслушаны. А я изложу свои с твоего позволения. Понимаешь, Саша, если следовать твоей логике, то мне надо не на этом кресле задницей протирать обивку, а переехать в женский монастырь и носу из него не показывать.
– Ну, зачем утрировать, Александра Львовна?
– Это ты утрируешь. Усложняешь.
– Ничего я не усложняю! – Фролов решил не сдерживать эмоции, раз уж разговор пошел совсем уж неофициальный. – Вам не хватает бесед с журналистами на пресс-конференциях? Только вчера этот Зорянов из вас едва не кишки тянул, а сегодня вы ему внеочередную аудиенцию, на тебе, пожалуйста. В чем смысл? Эта «Российская газета» что, какой-то особый рупор народа? В чем смысл?
– Ты можешь сказать, чего конкретно боишься? – спросила вместо ответа Уварова. – Вот внятно, без твоих вечных заездов с флангов. А?
– Я боюсь провокаций. Это достаточно конкретно?
– Неожиданно, – призналась Уварова. – Я думала ты в своем стиле выскажешься, мол, враги кругом, и пули свистят.
– Если бы не установленный мной регламент безопасности, они бы свистели! – уверено заявил Фролов. – И враги, действительно, кругом. Но не от каждого надо бояться пули. Писаки, вроде этого Зорянова, способны извратить любые слова. А у вас и так репутация необычная.
– Репутация железной леди, – с усмешкой закончила за него Уварова. – И тирана, неформально захватившего власть в стране. И еще ретрограда. Да? Ты мне вот что лучше скажи. По-дружески. Вот если я все же решу встретиться с этим чудиком, какие меры предосторожности ты посоветуешь мне принять?
– Но зачем?
– Затем, что враги иногда могут больше пользы принести, чем союзники. Я уверена, что он придет, вооружившись железобетонными аргументами. И не своими, а с подачи тех, чьи интересы представляет. Ловишь идею?
– Пока нет, – признался Фролов, но во взгляде его промелькнул интерес.
– Ну, пусть они выскажут свои аргументы, а я построю на них контраргументы. Это куда лучше, чем если они застанут меня врасплох на очередной пресс конференции.
– Разведка боем? – уточнил Фролов.
– Что-то вроде того. – Уварова кивнула. – Но когда ты высказал опасения по поводу провокации, у меня возникла и еще одна дельная мысль. Обычно ведь как по жизни бывает? Кто ходит за шерстью, тот возвращается стриженным. Может как раз и пусть провоцируют? Просочиться, так я буду белая и пушистая, а они – козлы. Нет?
– Ну, это не так просто организовать. Но вообще вы тоже навели меня на мысль. Может этому Зорянову вашего двойника подсунуть?
– Риту? – удивилась Уварова. – А смысл?
– Самый что ни есть практический! – воодушевился Фролов. – Вот смотрите. Допустим, этот журналюга попытается ваши слова как-то извратить, вырвать из контекста и в таком виде опубликовать. Мы опротестуем, конечно, а он бац, и предъявит более веские доказательства. К примеру, видеозапись интервью.
– Это где ж он ее возьмет?
– Сделает. Понятно, что если я захочу, я любого жучка и любую камеру на нем найду. Но есть ли в этом смысл? Может лучше как раз сделать вид, что охрана у нас дырявая, и пусть протащит камеру, пусть ей воспользуется и пусть даже предъявит доказательства. Но на видео будете не вы, а Рита. И не смотря на колоссальное внешнее сходство мы без труда докажем, что на вопросы отвечали не вы, что вас таким образом просто хотят оклеветать злоумышленники. Что не мы двойника подсунули, а они наняли и сняли актрису. И представим доказательства в стиле «найдите десять отличий». Сразу получится, что запись самим Зоряновым сфабрикована, а заодно ярлык нечестных игроков накрепко прилипнет к силам, которые за этим журналистом стоят. Получится, что они не спасители страны, а дешевые манипуляторы общественным мнением.
– Я тебя люблю, – честно призналась Уварова. – Вот от души. Сейчас придумал, или заготовка?
– Заготовка, – со вздохом признался Фролов. – Всю ночь думал.
– Это не умаляет твоих достоинств. Готовь двойника! А этого красавца да, обыскивайте спустя рукава, пусть у них возникнет ряд удобных для нас иллюзий. Пусть они нас недооценивают.
– Вот-вот! – Фролов улыбнулся, вставая с кресла. – Через полчаса все будет готово. Я думаю, лучше устроить встречу в малом офисе. Там камер понатыкано уже, не надо городить огород. И окон нет. Пусть думает, что вы живете жизнью затворницы.
– Не переиграй только! – Уварова поморщилась. – Риту снаряди гарнитурой в ухе, я буду передавать ей все фразы.
– Это естественно!
– Все, давай, давай! Времени мало.
– А вы? Отсюда руководить собираетесь операцией? Уж лучше из моего «гнезда».
– Пожалуй, – согласилась Уварова. – Ладно, командуй.
Глава 4. В которой Уваровой удается настоять на своем, но она следует совету Фролова, и для обоих дальнейшее становится сюрпризом
Устроившись в главном наблюдательном пункте службы безопасности и глядя на широкоформатные мониторы, показывающие пока еще пустой интерьер малого офиса, Уварова подумала, что восприятие человеческой внешности остается неискаженным только до тех пор, пока ее носитель не совершит каких-либо действий. А дальше все – поступки человека начинают влиять на восприятие его внешности. Если они оцениваются как позитивные, то и внешность утрачивает нейтральность, становится как бы привлекательнее, чем до этого. Ну, и наоборот тоже.
Вот если бы Илья Зорянов на вчерашней пресс-конференции не стал бы доставать главу «Консорциума» неудобными вопросами, вряд ли Уварова обратила бы на его внешность хоть какое-то внимание. Но он, как верно заметил Фролов, вынул из нее всю душу, да еще прилюдно. Возможно, именно поэтому его круглая гладенькая физиономия с рыжеватыми усами и короткой бороденкой, казалась теперь столь неприятной.
Фролов отпустил обоих операторов, несших вахту за пультами наблюдения.
– Сами справимся, – сказал он, когда за удалившимися охранниками закрылась бронированная дверь на гидравлических навесах.
Уварова не ответила. Она до сих пор сомневалась в правильности выбранного решения. Хорошо, что полумрак наблюдательного пункта скрадывал черты ее лица, а жесткие отсветы мониторов и вовсе искажали любые видимые проявления эмоций. Очень бы не хотелось выглядеть растерянной в глазах Фролова. Может как раз потому, что он был единственным человеком, которому она могла доверять в широком смысле, а не только по работе, как Машеньке или другим, особо приближенным, но все же служащим. Одной из таких, безусловно, являлась Рита – двойник Уваровой. Как человека, Уварова ее недолюбливала, но Фролов сумел настоять не только на принятии самой должности в штатное расписание, но и на кандидатуре занявшего ее человека. Впрочем, выбирать приходилось исключительно по внешним данным, тут уж ничего не поделаешь.
К счастью, сама Александра с Ритой почти не общалась, разве что в тех случаях, когда приходилось отдавать непосредственные распоряжения. Но для формирования отрицательного мнения о характере подчиненной, о ее манерах и замашках, этого было достаточно. С другой стороны, можно ли ожидать позитива от женщины, которойпо контракту запрещено не только покидать здание «Консорциума», но и устанавливать любые контакты за его пределами, включая телефонные разговоры или выход в Интернет. Огромные деньги, которые Рита получает за эту работу, вряд ли способны в полной мере компенсировать такой образ жизни. Но никто не заставлял Риту подписывать контракт. Просто вокзальная торговка, которую нашел Фролов во время одного из рейдов, не видела других путей в светлое будущее, которое наступит после окончания контракта. Так что все справедливо.
Уварова поймала себя на мысли, что в последнее время ей очень часто приходится выискивать оправдания перед самой собой, мол, так требовал долг, иначе было нельзя, или так справедливо. А недавно еще и мысль проскочила, что отец, будь он жив, вряд ли одобрил бы многие из ее решений. Возможно, это говорило о неверности выбранного пути, а может, не говорило это ни о чем ровным счетом. Просто Россия – очень уж сложная страна. Ну невозможно в ней управлять какими-то масштабными процессами, без опасности вызвать угрызения совести. Но и не управлять ничем, имея такую возможность, Уварова не могла. Это тоже было веление совести, а не корысть, как многие думали.
Когда в руках «Консорциума» оказались сосредоточены все рычаги управления энергетической системой страны, а вместе с ними колоссальные финансовые и административные ресурсы, Россия находилась в плачевном состоянии по очень многим параметрам. Из экономической и политической выгребной ямы ее необходимо было вытаскивать буквально за волосы, с болью и кровью. Когда Уварова поняла, что способна повлиять на катастрофические процессы, ведущие страну к краю пропасти, она уже не могла отсиживаться в стороне. Вместе с огромной властью пришлось взять на себя и огромную ответственность. Да и пожертвовать очень многим.
Конечно, при этом приходилось принимать очень непопулярные решения. Одним из таких как раз и являлся мораторий на реликт. Ярых сторонников у него вообще не было, а противников – хоть отбавляй. Но Уварова твердо стояла на своем, хотя порой сама для себя не могла это четко аргументировать. Приходилось выдумывать более или менее правдоподобные мотивации, понятные как обывателю, так и чиновникам. Но ее жали со всех сторон. Особенно журналисты.
Пока трудно было понять, какие последствия будет иметь встреча с Зоряновым. Это и порождало крайнюю неуверенность. Может, следовало послушать Фролова и послать наглого журналиста по всем правилам русского нецензурного. Но менять решение было поздно.
На какой-то миг Уварова ощутила себя маленькой девочкой Сашей, забившейся в уголок полутемной каюты на терпящей бедствие яхте. Тогда только властный и спокойный голос отца привел ее в чувство. Но отца больше нет, так что маленькой девочке Саше придется самой стать властной, спокойной и храброй, каким был отец.
Наконец изображение на мониторе ожило. В малом офисе открылась дверь, на пороге показалась Машенька, а за ней вошел Илья Зорянов – низкорослый, полненький, с округлым животиком и широкими, наверняка потеющими, ладонями. Одет он был в вызывающий костюм из розового пиджака и клоунских полосатых брюк, а маленькие бегающие глазки и короткая рыжая бородка вызывали стойкую ассоциацию с изображением нехорошего попа на иллюстрации к сказке о работнике Балде.
– Снизу сообщили, что провели досмотр по всем правилам, – произнес Фролов, прижав пальцем наушник гарнитуры. – Нашли при нем скрытую камеру, как я и ожидал, но сделали вид, что не заметили. Пусть снимает. Сейчас я вам связь с Ритой налажу, и можно начинать.
Он передал Уваровой еще одну гарнитуру.
– Рита, все как обычно, – Александра вышла на связь по защищенному цифровому каналу. – Я говорю. Ты повторяешь.
– Да что вы, Шурочка, я вас разве когда подводила?
Уварова поморщилась от очередной вопиющей фамильярности. К тому же она терпеть не могла, когда ее называли Шурой. Но делать замечание было бессмысленно. В случае с Ритой это ничего к лучшему не меняло, а приводило только к усложнению и без того непростых отношений.
– Пьяная, – сквозь зубы процедил Фролов, когда Рита решительно вошла в малый офис и показалась на мониторах.
– На вид? Или это анализ телеметрии? – уточнила Уварова.
– Телеметрия, – пробурчал Фролов.
С этим приходилось мириться, как и со многим другим. Это первоклассного слесаря можно уволить, если он зачастил закладывать за воротник. С двойником сложнее, так как он во многом уникален и порой незаменим. Вот и приходится идти на уступки и позволять Рите маленькие радости жизни, которых и так у нее не много. Невозможно же держать человека, что называется, под ружьем постоянно. Услуги Риты требовались не так часто, и почти всегда внепланово.
С другой стороны, взять Фролова. Он начеку все время, причем, без всякого принуждения. Просто у одних людей есть чувство ответственности, а другим оно неведомо. И последних, к сожалению, большинство.
– Что Зорянов обо мне подумает? – выключив микрофон, произнесла Уварова.
– На самом деле, оно к лучшему, – успокоил ее Фролов. – Легче будет доказать, что на видео просто похожая на вас женщина, которую Зорянов подпоил для храбрости. Да и с каких пор вас заботит, что о вас думают?
– Это упрек? – Уварова покосилась на Фролова.
– Нет, – спокойно ответил тот.
– Поверь, это меня заботит, как любого человека. Как любую женщину, в конце концов. Ладно. Надо работать.
Она включила микрофон и произнесла:
– Рита, я на связи. Работаем. Поздоровайся.
С самого начала разговора Зорянов Уварову удивил. От нагловатого журналиста не осталось и следа. Зорянов был вежлив, можно даже сказать, обходителен, если подобное определение вообще применимо к людям его сорта. Его вопросы, как и накануне, касались моратория на реликт, но теперь в них сквозило не столько желание посадить Уварову в лужу, сколько понять ее истинные мотивы.
Она смотрела на монитор, слушала комментарии Фролова о данных телеметрии по физиологическим состояния Зорянова и передавала Рите ответы в эфире.
– Моим главным мотивом, – говорила та вслед за Уваровой, – является малая изученность реликта. Вы, общественность, прозападные движения, депутатские фракции того же толка, можете сколько угодно обвинять меня в меркантильности, но я не раз заявляла и не устану повторять, чего именно я опасаюсь. Да, я опасаюсь повсеместного внедрения нового, совершенно неизученного вещества.
– Погодите! – остановил ее Зорянов. – Это я могу понять. На вас тяжкий груз ответственности. Однако я не понимаю, почему оценки зарубежных экспертов вас не успокаивают? Ведь множество тестов доказали полную безопасность реликта.
– А вы посмотрите на это с другой стороны. Вдруг, ни с того ни с сего, без каких-то предварительных публикаций о ведущихся разработках, появляется никому неизвестное ранее вещество. Вся документация по нему засекречена монополистом. Использование реликта вне реликторов ограничено строже, чем оборот препаратов группы «А». О каких независимых экспертах можно вести речь, когда чистый реликт мало кто в глаза видел?
– Вы то уж точно видели! – хитро улыбнулся Зорянов.
– Ничего не отвечай! – передала Уварова Рите. – Сделай каменное лицо, выдержи паузу. Теперь поинтересуйся, что это за намек.
– Намек? – Зорянов расслабленно откинулся на спинку кресла и поправил воротник розового пиджака. – Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять некоторые вещи. К примеру, очевидно, что в лабораториях «Консорциума» вскрыты десятки, если не сотни реликторов. Это уже само по себе строжайше запрещено.
«Начинается», – подумала Уварова.
– Кем запрещено? – произнесла она в микрофон.
– Патентными правилами, разумеется. – Зорянов поморщился, будто разжевал дольку лимона. – Вы делаете вид, будто впервые о них слышите.
– Слышала. И что? Конечно, корпорация может охранять свою интеллектуальную собственность. Но и любое суверенное государство имеет право отстаивать интересы собственной безопасности. А Россия пока, к счастью, суверенное государство. Мы не подписывали патентные правила и не обязаны их соблюдать.
– Даже слишком теперь суверенное, – не преминул вставить шпильку Зорянов. – Мне, как гражданину этого государства, власть одной коммерческой организации, какая оказалась сосредоточена под крышей этого здания, кажется чрезмерной.
– А власть «Реликт Корпорейшн», не кажется вам чрезмерной? Это ведь тоже коммерческая организация.
– Не надо сравнивать. – Зорянов покачал головой. – «Консорциум» попросту монополизировал имеющиеся в стране природные энергетические ресурсы. Нефть, газ, уголь, атомную энергетику, гидроэнергетику. Даже возобновляемые ресурсы. Вы только черпаете, перерабатываете и распределяете. Причем то, что можно считать народным достоянием. С «Реликт Корпорейшн» все кардинально иначе. Это не добывающая, не перерабатывающая, а химическая корпорация. Они открыли реликт, создали его из небытия! Не добыли, как вы добываете углеводороды из скважины. Они осчастливили человечество этим открытием, расширили горизонты, наметили перспективы, о которых раньше можно было только мечтать. Реликтор, умещающийся под капотом автомобиля, дает запас хода не на сотни километров, как бак бензина, а на годы! И это при том, что энергия не только дармовая в определенном смысле, но и совершенно экологически чистая. Ни дыма, ни радиации. А вашей поганой нефтью уже всю планету загадили.
«Прорвало, – с неприязнью подумала Уварова. – Как ту свинью, что зарекалась не жрать говна. Но как дорвалась, так и нажралась. А какой поначалу был галантный. Сама вежливость. Но ненадолго хватило».
– Дармовой энергии не бывает, – произнесла она в микрофон. – Это противоречит началам термодинамики. А заодно и меня настораживает.
– Что же вас порох не настораживает? Тоже ведь мистика, если пользоваться вашей логикой. Просто порошок. А поднеси спичку, вот вам и энергия. Откуда? Из химических связей. А горение вашей нефти? Тоже химическое преобразование. И никакие законы термодинамики при этом не нарушаются. Реликт – это такой же химический источник энергии, и вы это прекрасно знаете. Ни для кого в мире не секрет, что «Консорциум», прикрываясь суверенностью России и ее возросшей боевой мощью, бессовестно нарушает патентные правила, разбирает конфискованные контрабандные реликторы, изымает из них чистый реликт и пытается его исследовать. Говорят, у вас даже брелок из чистого реликта.
– Ничего никому не известно. Не надо передергивать и выдавать желаемое за действительное. Формула реликта держится в секрете. Анализу, как и любому другому воздействию, он практически не поддается. Как и из чего, его изготавливают – тайна за семью печатями. Это я еще не коснулась других тайн, не имеющих отношения к самим технологиям «Реликт Корпорейшн».
– Это вы о современной легендаристике? – Не скрывая иронии уточнил Зорянов. – Вроде мифического Томаса Кроссмана, якобы открывшего реликт, а потом начавшего борьбу с Рихардом Шнайдером, настоящим владельцем «Реликт Корпорейшн»?
– Кроссман существует. Или существовал. У меня достаточно административного ресурса, чтобы хотя бы частично проверять эту, как вы изволили выразиться, народную легендаристику. Кроссман состоял в штате химической компании Шнайдера еще до выхода на рынок реликта. Он состоял в штате корпорации «Хокудо» уже после выхода реликта на рынок. Он делал публичные заявления в прессе сразу после открытия реликта, и у меня есть экземпляры газет. А о странной истории с гибелью китайской девочки Вен Ли вы, наверное, даже не слышали, хотя погибла она на одной из европейских строительных площадок «Реликт Корпорейшн» в пригороде Лиона при странных обстоятельствах. А про смерч, почти неделю столбом стоявший в Айдахо? И такой же почти в Англии. А цунами на севере Франции?
– При чем тут реликт? – Зорянов пожал плечами. – Катастрофы случались и раньше!
– А назовите мне хоть одно строго зафиксированное явление, необъяснимое с точки зрения современной науки, произошедшее до открытия реликта. А после открытия их десятки! А что происходит сейчас в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС? Ученые фиксируют там множество аномалий, но только руками разводят. И таких мелочей, мало между собой связанных, достаточно, чтобы вызвать у меня очень серьезные сомнения в достоверности ряда официальных заявлений и документов. Единственное, что связывает подобные таинственные явления, это упоминание в них реликта или «Реликт Корпорейшн», или некой аномальной активности, которй раньше не наблюдал никто. Я скрупулезно изучала этот вопрос и пришла к ряду выводов. Не на уровне эмоций, как вам кажется, а именно на основе фактов, точнее, на основе их полного отсутствия. И мне бы очень хотелось, чтобы мои ответы на ваши вопросы были опубликованы целиком. Потому что я сейчас говорю то, что публично еще не озвучивала.
– Хорошо. – Зорянов кивнул. – Я не могу обещать, надо мной еще редактор. Но я поспособствую. Хотя сам считаю ваш подход параноидальным. Фактов о реликте предостаточно.
– Например? – поинтересовалась Уварова, а за ней Рита.
– Ну. Реликт открыла «Реликт Корпорейшн». – Зорянов задумался, стараясь припомнить побольше. – Это произошло в городке Грин Ривер, штат Пенсильвания. Реликт возвращает почти всю приложенную к нему энергию. Ограничения на использование чистого реликта, особенно на его изучение, наложены не из-за его опасности, а исключительно из патентных соображений. Так же и патентные правила. Они созданы не для того, чтобы уберечь Землю от катастрофы, а только ради защиты интеллектуальной собственности «Реликт Корпорейшн». Сам же реликт безопасен и инертен, если не пытаться приложить к нему большие дозы энергии. При определенных условиях, например в реликторах, возникают гармонические, очень медленные энергетические колебания, вызванные почти полным отражением энергии из среды реликта. Это нечто вроде авторезонатора. Всякий школьник знает. Разве этого недостаточно?