Ханская дочь

Вообще внешний вид Эммы заставлял собраться и хорошенько обдумать бизнес-план на завтрашний день…

– Извините за беспокойство! – ворвалась Эмма в очередной кабинет. – Виктория Павловна не у вас?

– Пациентка Пелле? Дверь в конце кабинета… – ответили ей.

– Я была у Пелле! Он сказал, Виктория Павловна ушла.

– Ну, значит, действительно ушла.

– Да не могла она без меня никуда уйти! – сердито воскликнула Эмма и бросилась к очередному кабинету.

Но и в следующем кабинете ей не смогли объяснить, где искать Вику. Эмме стало очевидно – Вики в медицинском центре не было.

Вика сбежала. И сотовый ее не отвечал.

– Да что ж это за жизнь такая… – свирепо пробормотала Эмма, выскакивая на улицу. – Ищи теперь ветра в поле!

Она на ходу принялась набирать номер Славика.

– Алло… Ты где? Ты на стоянке? Виктория Павловна с тобой?

– Так это… – растерянно забубнил в ответ Славик. – Меня Виктория Павловна отпустила. Попросила выйти из машины, сама села за руль и сказала, чтобы я ей не мешал…

– А ты инструкции мои помнишь?

– Ну да… Я знаю, что Викторию Павловну нельзя оставлять одну, и все такое… Но она мне приказала уйти! Я и ушел. Домой.

Эмма нажала на кнопку «отбой».

В обязанности Эммы как персональной помощницы господина Бортникова входили не только организация встреч шефа с клиентами, руководителями других фирм или чиновниками, не только варка кофе, заказ авиабилетов и разбор входящей корреспонденции, но и всевозможные личные поручения.

Главным личным поручением Эммы, основной причиной ее головной боли была супруга шефа – Виктория.

Эмма остановилась возле клумбы с цветами, которая была разбита у входа в медицинский центр, и задумалась.

Куда Вика могла отправиться?..

А Вика сидела на первом этаже очередного центра – только в этот раз не медицинского, а так называемого ТРЦ – торгово-развлекательного, коих в последнее время развелось – несть числа.

Вокруг все блестело стеклом, металлом и мрамором, весело журчал фонтан в виде резвящихся русалок, и толпами ходили люди.

Вика сидела неподвижно, и только голова у нее двигалась то вверх, то вниз – она машинально следила за стеклянным лифтом, снующим между этажами торгового центра.

Когда лифт оказывался внизу, Вика видела в блестящей зеркальной панели свое отражение.

О чем Вика думала?

Да ни о чем.

Хотя нет, совсем ничего не думать человек не может… В голове у Вики копошились какие-то смутные фрагментарные образы, куски услышанных фраз, беспорядочные озарения…

«Комплекс кастрации? При чем тут он?.. И Фрейд… нет, Фрейд давно устарел… И надоел. А степные кочевники… Дикие люди. Лук, стрелы, лошадь… Лошади! Кочевники всю жизнь на лошадях ездили, набеги свои совершали! Бр-р… Я бы не смогла всю жизнь – на лошади. Страшно…»

И Вика принялась воображать кочевников на лошадях – как они с гиканьем мчатся по степи. Черные волосы полощутся на ветру, в прищуренных глазах – остервенелая ярость. Любого готовы затоптать, чего бы там нынешние историки ни утверждали!

«Что-то надо такое… о чем-то я забыла, это точно, – спохватилась она. – Вот память! Впору записную книжку заводить… Андрей. Андрей сказал, что пойдем к Чертковым. На вечер. Мы пойдем на вечер. Вот о чем я забыла!!!»

Вика вздрогнула и очнулась.

Наконец цель была найдена!

Почувствовав небывалый прилив энергии, Вика вскочила и огляделась. Магазины, магазины, магазинчики…

Она ринулась в ближайший. И сразу нырнула в ряды вешалок – точно в бушующие волны.

– Здравствуйте! – немедленно подплыла к Вике продавщица. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

Безусловно, продавщица могла помочь, но Вике смерть как не хотелось хоть с кем-то общаться.

– Нет, спасибо… – пробормотала Вика, отодвигаясь от продавщицы. – Я предпочитаю как-нибудь сама…

– Обратите внимание, вот замечательный костюм – натуральная шерсть, подкладка из вискозы! – навязчиво тащилась за Викой продавщица, на бейджике которой было написало – «Антонина».

– Нет, не то… – буркнула Вика.

– А вот платье из египетского хлопка, удивительно легкое, дышащее… Очень интересное!

– Ну ладно, давайте ваше платье… – сдалась Вика.

Помимо платья из хлопка, Вика попросила отнести в примерочную еще платье из шелка, платье из шифона, платье-сарафан, платье с отделкой из парчи… ну, ладно, и прочего, что продавалось в этом магазинчике.

В примерочной Вика принялась лихорадочно все это мерить. Большая часть вещей, конечно, не подошла.

– Вот это дайте мне на размер побольше, а это, наоборот, – поменьше… И принесите еще тот костюм, с бархатными вставками, темно-зеленый… – неуверенно попросила Вика.

Продавщица бросилась выполнять ее поручения. Затем появилась вторая продавщица, на бейджике которой было написано «Зинаида», и принялась помогать Антонине.

– Ну как? – манерными голосами пищали они из зала. – Вам подходит?

– Не очень… Или ничего? – бормотала в ответ Вика.

– Можно посмотреть?

«Вот привязались!» Вика вывалилась из примерочной кабинки красная, несчастная, и, глядя в большое зеркало, висевшее посреди зала, сразу поняла – не идет.

– Чудесно! И размер – идеально… – Зинаида умиленно сложила ладошки у груди.

– По-моему, очень жизнерадостно! Вас очень освежает этот цвет… – закивала Антонина.

«Врут», – не поверила девицам Вика. Работа у них была такая – побольше продать товара. По-хорошему, Вике надо было найти какой-нибудь один бутик, где продавцы изучили бы ее вкусы, и ходить только туда, но Вика не любила долгого общения с кем-то. Ей было проще появляться каждый раз в новом месте, чтобы никогда не встречаться с одними и теми же людьми.

– Нет, не то… – Вика спряталась в примерочной с очередным ворохом одежды.

Наконец после ожесточенных размышлений – идет или не идет – Вика выбрала несколько нарядов.

– Кажется, вот это платье ничего так… Или то, синенькое?.. Ладно, возьму оба. И вот это еще! – решила Вика.

Она расплатилась с помощью карточки, и продавщицы упаковали ей платья.

– Спасибо за покупку!

…После ее ухода Антонина с Зинаидой вздохнули с облегчением.

– Ну, чума… – пробормотала Антонина. – Сама не знает, чего ей надо! Набрала целую тонну тряпок!

– С жиру бесятся… – с ненавистью прошептала Зинаида. – Буржуи проклятые! Одно ее платье стоит столько, сколько моя мать пенсии за год получает…

– …взяла еще три кофточки, абсолютно одинаковые, только разного цвета. На фига, спрашивается?..

– Типа – подо все… Сволочь! – выругалась Зинаида.

– Прикинь, а если революция? – мечтательно потянулась Антонина. – Их же, богатеев этих, всех расстреляют!

– Ой, и правильно! Ни слезинки не пролью. Тонь, я отойду на минуту? – спохватилась Зинаида.

– Опять? Господи, Зин, ты из туалета просто не вылезаешь!

– Тонь, не ври… Второй раз за день! – раздраженно буркнула Зинаида и убежала.

В зал вошла очередная покупательница – дамочка лет пятидесяти, в соломенной шляпке, остановилась посреди зала и тяжко задумалась.

Антонина скользнула к «шляпке».

– Здравствуйте! – тающим голосом запела девушка. – Я могу вам чем-то помочь?..

…Тем временем Вика сновала по этажам торгового центра, нагруженная пакетами и свертками. Очень надолго застряла в обувном отделе. Там ей пришлось купить несколько пар туфель – потому что на чем-то одном она не могла остановиться. Вике отрядили юношу-посыльного – он нес за ней покупки к машине.

Но до машины Вика добралась не сразу – по дороге, в сувенирном отделе, она увидела чугунного медведя, очень выразительного, и подумала, что такая вещь очень неплохо смотрелась бы в кабинете мужа. Андрей солидный, и медведь солидный… Очень мило.

Продавцы поразились тонкому вкусу Вики и отправили за ней двух грузчиков – иначе медведя не донесли бы до машины.

Наконец Вика вышла из торгового центра.

И обнаружила, что в Москве уже давно наступили сумерки.

За ней тащились юноша с покупками и двое грузчиков с медведем.

– Туда… вон к той машине! – указала направление Вика. – Сейчас я багажник открою…

И тут Вика увидела Эмму. Эмма стояла у края тротуара, сложив руки на груди, и слегка постукивала каблучком по асфальту.

– Сюда… Аккуратней! – Вика сделала вид, что не замечает Эмму.

– Добрый вечер, – шагнула вперед Эмма. – Виктория Павловна, почему вы меня не дождались?

– Я забыла, – уклончиво ответила Вика, наблюдая за действиями грузчиков, заталкивающих медведя в багажник.

– А Славика зачем прогнали? – не отставала Эмма. – А телефон зачем выключили?

«Вот пристала!» – с тоской подумала Вика, расплачиваясь с грузчиками и юношей-посыльным.

– Как вы меня нашли, Эмма?

– Это был ближайший торговый центр… – пожала Эмма плечами.

Вике не очень понравилось это объяснение. «Считает меня примитивным созданием… Думает, будто у меня шопингомания! А я, между прочим, не ее деньги трачу!»

– Вы обедали? – сурово спросила Эмма.

– Нет, – буркнула Вика. И неожиданно ощутила нестерпимое чувство голода. Она же действительно ничего не ела с утра! – Нет, но…

– Вы голодны. Надо срочно перекусить. Виктория Павловна, за руль сяду я! Пожалуйста, пожалуйста, не спорьте…

Вика не любила Эмму. За эту навязчивость. За жесткость. За пучок на затылке. За очки… Но от Эммы было совершенно невозможно отвязаться: в отличие от Славика Эмма всегда умела настоять на своем.

Эмма села за руль:

– Я знаю одно неплохое место неподалеку…

Слава богу, что Эмма не стала обсуждать покупки Вики – это ей было запрещено. Запрещено Андреем.

Через полчаса они уже сидели в ресторане. Вика, почти не глядя в меню, быстро сделала заказ – так она была голодна.

Эмма молчала, бесстрастно рассматривая скатерть перед собой.

Наконец принесли ужин. Но стоило только Вике увидеть еду (как это уже бывало не раз), она моментально потеряла аппетит. Все было не то и не так…

– Очень аппетитно выглядит… – пробормотала Эмма подобревшим голосом и принялась за лазанью с ветчиной.

У Вики на тарелке был греческий салат.

– Андрей Владимирович дома? – Вика решила начать разговор, чтобы не есть.

– Нет.

– А где он?

– Тоже в ресторане. Встречается с бывшим однокурсником. Я им еще неделю назад забронировала столик.

– Наверное, с Семеновым… Вообще у Андрея много друзей. Его все любят.

– Да, Андрея Владимировича все любят. Чего вы не едите, Виктория Павловна?

Вика склонилась над тарелкой. «А это что? Нет, надо было заказать что-то другое…»

Вика принялась выковыривать из салата каперсы и аккуратно раскладывать их по краю тарелки.

Эмма невозмутимо уписывала свою лазанью.

Вика осмотрела вилку. Затем тщательно принялась протирать ее салфеткой – вилка показалась Вике не очень чистой.

– Попросить поменять? – невозмутимо предложила Эмма, не поднимая головы.

– А толку-то… – с досадой отозвалась Вика. – У них тут везде грязь. Рассадник гепатита.

– Почему именно гепатита? – с интересом спросила Эмма и придвинула к себе стакан со свежевыжатым морковным соком.

Вика не ответила. Вытащила изо рта листик петрушки, которым едва не подавилась.

– Как теперь узнаешь, хорошо они зелень промыли или нет?.. – уныло пробормотала Вика.

– Это приличный ресторан. Тут не может быть ничего грязного.

– Нельзя доверять кому попало!

– Я сто раз тут обедала. До сих пор жива.

Эмма допила свой сок, поставила пустой стакан и уставилась куда-то в угол.

Вика отодвинула подозрительный салат и принялась осторожно исследовать запеканку из брокколи в сливочном соусе. «Запеканку подвергли тепловой обработке, она не может быть опасной…» – пыталась успокоить себя Вика.

Но вкус у запеканки показался ей подозрительным. Чем дольше Вика ее ела, тем хуже себя чувствовала.

– Вкусно? – не поворачивая головы, спросила Эмма.

– Мне кажется, здесь есть арахис.

– Здесь нет арахиса. В меню об арахисе не было ничего написано.

– В наше время нормальной еды быть не может. Сплошная химия и канцерогены. Генномодифицированные продукты! – Вика уронила вилку. – Я на минутку…

Она рванула в туалет – на счастье, там никого не было. Встала перед зеркалом, ощущая бешеное сердцебиение. По спине, между лопаток, пробежали мурашки. Вике показалось, что ей начинает не хватать воздуха.

– Боже мой… В запеканке действительно был арахис… Да, да, точно! Они сами не знают, чего напихали в эту запеканку. А у меня аллергия на арахис… отек Квинке… умираю…

Вика схватилась за горло и медленно сползла на пол.

Через пять минут в туалет зашла одна из посетительниц, увидела Вику и подняла страшный крик, переполошив весь народ в зале. Разумеется, публика жаждала зрелищ и кинулась на шум.

«Так я и знала… – с мрачным отчаянием подумала Эмма, бросаясь за толпой, хлынувшей из зала. – С ней вечно какие-то неприятности!»

– Пропустите, пожалуйста… – пыталась пробраться она вперед.

– Говорят, в туалете кто-то умер.

– Умер? Убили? Застрелили, да?! Вот ужас-то…

– А чего вы удивляетесь – криминальную хронику, что ли, не смотрели? Сейчас из дома выйти страшно!

– Да нет, женщине просто плохо стало.

– Отчего?

– Может, не тем накормили тут?..

– Да пропустите же! – зарычала Эмма, бешено работая локтями.

Дверь в туалет перегородил бледный метрдотель.

– Пардон, сюда пока нельзя.

– Мне можно! Это жена моего босса! – огрызнулась Эмма. «Не удивлюсь, что ресторан понесет убытки после визита ненаглядной Виктории Павловны… Она перепугала всех постоянных клиентов. Эх, надо было ее в какое-нибудь другое место затащить, похуже, и накормить бургерами! Пусть фаст-фуд страдает!»

Через минуту Вику, находящуюся в обмороке, перенесли в кабинет директора ресторана, бережно уложили на диван. Еще через десять минут прибыла «Скорая».

Пока Вику осматривали, Эмма стояла в коридоре и нервно колотила каблуком в пол.

К ней вышел доктор.

– Вы ее родственница?

– Да, – коротко ответила Эмма, считая лишним пускаться в какие-либо объяснения. – Что с ней?

– Жива, здорова. Обычный обморок. Уже очнулась. Говорит, что отек Квинке. Но это полная ерунда! – язвительно воскликнул доктор. – Нет у нее никакого отека! И директор клянется-божится, что никаких орехов в его еде не было. И откуда только народ этих терминов нахватался?! Умные все нынче стали!

– Она когда-то училась в медицинском… – Эмма быстрым, отработанным движением положила в карман доктора деньги.

На доктора эта манипуляция произвела магическое впечатление – он моментально успокоился и подобрел.

– А, теперь понятно… – усмехнулся он. Потом добавил: – Сказано же: многие знания – многие печали.

– Недели две назад она тоже вызывала «Скорую». Ей показалось, что у нее инфаркт… Определила по каким-то симптомам, – не выдержала, пожаловалась Эмма.

– Мнительная дамочка!

– Да, очень.

– А что муж? – с интересом спросил доктор. – У нее есть муж?

– Муж – святой человек, – фанатично произнесла Эмма. – Какое счастье, что он не видел этой сцены…

Андрей и его бывший однокурсник по финансовой академии (Владимир Семенов, один из лучших специалистов по рынку недвижимости) в этот момент тоже находились в ресторане, только классом повыше.

В глубине зала ненавязчиво играл небольшой оркестр.

– …если торги будут признаны недействительными, то договоры, которые заключены по результатам торгов, тоже будут признаны недействительными! – втолковывал Семенов Андрею. – Понимаешь? Надо с договорами сначала разобраться!

– Ну а если…

– Да пойми ты – статью 222 Гражданского кодекса еще никто не отменял! О самовольной постройке… Тут только два варианта – либо снос самовольной постройки, либо изъятие ее в пользу собственника земельного участка.

– Это дело можно считать прецедентом?

– Ой, о чем ты говоришь! Уверяю, за пределами Москвы вообще черт знает что творится… – поморщился Семенов, движением руки отогнал официанта и сам подлил себе в рюмку коньяку.

– Я не хотел жаловаться, но мой компаньон, Чертков, меня скоро в гроб вгонит! – нервно засмеялся Андрей.

– Да-а… И на фига ты этого Черткова терпишь?.. – Семенов осуждающе покосился на друга, потом принялся усердно резать стейк. – И на фига тебе вообще какие-то там компаньоны?!

– Вов, не надо… Сам знаю. Но что теперь делать?

Семенов крякнул, отодвинул тарелку и полез за портсигаром.

– Будешь?

Андрей отрицательно покачал головой.

Вокруг, за столиками, если прислушаться, тоже обсуждали деловые проблемы.

– У меня дружбан есть… в налоговой. – Семенов выпустил колечко дыма. – Если с умом подойти, то от твоего Черткова останутся рожки да ножки. У него ведь еще своя фирма есть? Лично его?..

– Вова, не надо, – покачал головой Андрей.

– Надо! – огрызнулся его бывший однокурсник. – Сели тебе все на шею! Твоего Черткова хорошенько потрясут – там, где только он один хозяин, и оставят от него рожки да ножки! Он будет вынужден продать за бесценок тебе свою половину вашего совместного бизнеса. Гениально, да? – Он помолчал, потом произнес уже другим тоном, более спокойным: – Ты слишком хороший человек, Андрюха… Слишком!

– Вова, не надо, – жалобно повторил Андрей.

– Надо! Я тебя, Андрюха, как принято выражаться, «с младых ногтей» знаю. – Семенов наклонился и продолжил тихо: – Таких, как ты, больше не существует. Тебя хоть сейчас – в президенты! Ни одна сволочь компромата не накопает… Потому что его нет и не может быть, компромата этого!..

– Перестань… – засмеялся Андрей. – Я же не ангел!

– Ты человек. Человек с большой буквы.

Оркестр, до того исполнявший нечто тягучее, заунывное, заиграл новую мелодию. Андрей с Семеновым повернулись к сцене, стали слушать.

«Я порядочный человек… – размышлял Андрей. – Он правду говорит – на мне все ездят. Но поскольку я порядочный, хороший человек, я не могу ему предложить прямо – Вова, а правда, натрави ты на этого дурака Черткова налоговую! Вот если бы налоговая как-нибудь сама наехала на Черткова, без моих просьб… Интересно, если б я сейчас попросил Вовку подключиться, стал бы он меня называть Человеком с большой буквы? Человек с большой буквы пакостей своим ближним не делает… Хотя они, ближние, вполне их заслуживают!»

– Ничего так играют, да? – пробормотал Семенов, пуская дым. – Только не смейся… мне вот с детства казалось, что все барабанщики – запойные. Этакие рубахи-парни… А те, кто играет на скрипочке, – скандалисты.

– Почему так?.. – засмеялся Андрей.

– Не знаю… А вот арфистки – дуры. И непременно истерички…

– А кто же тогда заслуживает уважения? – с интересом спросил Андрей.

В это время на сцене оркестр замолк, саксофонист стал играть соло – ярко, пронзительно.

– Да вон тот, на саксе… – кивнул в сторону сцены Семенов. – Если человек играет на саксе, то он настоящий мужик. И выпить умеет, и с бабами у него все в порядке, и не дурак… Ведь нельзя же представить, чтобы саксофонист дураком был?!

Андрей задумался, потом кивнул согласно:

– Действительно…

На Семенова подействовало выпитое – язык стал потихоньку заплетаться:

– Взять, например, Блин Клин… тьфу! Клин Блинтона… Билла Клинтона! Он ведь не на скрипочке, не на дудочке, не на гобое каком-нибудь там наяривал в свободное-то время… А на саксе! И его все уважали. Даже Монику ему простили! Потому что сакс… ну, я не знаю… сакс – это… Я не ты, умных слов мало знаю…

– Имиджевый инструмент.

– Во! Точно!!! – обрадовался Семенов. – Человек на саксе – хороший человек. Всегда!

Был поздний вечер, когда Вика наконец оказалась у себя дома.

Бледную, дрожащую, донельзя измученную, с синяком на скуле (ударилась о край раковины, когда потеряла сознание в туалете ресторана), Эмма довела ее до кровати. Помогла раздеться, уложила, укрыла одеялом – все сама, поскольку Нюра уже ушла – ее рабочий день давно закончился.

Вике было неприятно смотреть на холодное, ожесточенное лицо Эммы, которая возилась с ней, точно с инвалидом. Еще невыносимей было вспоминать сцену в ресторане. Сколько людей видело Викин позор!

«Хотя почему же позор, мне просто плохо стало… Любому может плохо стать, в любом месте. Никто не застрахован!»

Вика утешала себя, хотя точно знала, что никакого отека у нее не было. Равно как и прочих недугов. Она хотела, чтобы они у нее были. Она придумывала их себе. Вот только зачем?..

– А мои покупки? – вдруг забеспокоилась Вика, заерзала под одеялом, которым укутала ее Эмма.

– Покупки в машине, машина в гараже. С ними ничего не случится. Завтра Нюра перенесет их.

– А скульптура? Медведь для Андрюши! Нюра его не сможет поднять!

– Славик этим займется. Тоже завтра.

– Я не хочу Славика…

– Хорошо, Славик отменяется. Я вызову грузчиков.

По интонации, с которой Эмма произнесла последнюю фразу, Вика поняла – та уже на взводе.

– Эмма, пожалуйста, не говорите ничего Андрею Владимировичу.

– Хорошо. Не буду.

– Вы идите, Эмма… Спасибо вам за все. Идите, идите. Который час?

– Половина двенадцатого, – металлическим голосом изрекла Эмма и вышла из комнаты.

Некоторое время Вика лежала неподвижно, вглядываясь в темноту. События сегодняшнего дня все еще вертелись в голове, вызывая мучительную тоску и стыд.

Затем Вике стало казаться, что она накупила много лишних вещей, которые никогда ей не понадобятся. Дело было даже не в потраченных деньгах, а в том, что все эти шмотки свидетельствовали о дурном вкусе Вики, позорили ее – самим фактом покупки. «Надо будет завтра тайком выкинуть то синее платье – оно просто безобразное… Ужас, ужас! И о чем я только думала?! Конечно, платье можно не выкидывать, а отдать Нюре… Но у Нюры пятьдесят шестой размер, и вообще…»

Потом Вика стала думать о медведе, и чем дальше, тем сомнительней казалось Вике это приобретение. Может быть, стоило посоветоваться с Эммой, прежде чем покупать медведя?..

«Но Эмма ненавидит меня. Это видно невооруженным взглядом. Так неприятно общаться с человеком, который испытывает к тебе ненависть… Сказать об этом Андрею, попросить его сменить помощницу?»

Ворочаясь с боку на бок, Вика принялась размышлять о том, почему Эмма ненавидит ее. А что, если Эмма – любовница Андрея?

Эта мысль настолько взволновала Вику, что она вскочила с кровати, включила свет и в ужасе помчалась к Андрею в кабинет.

Но Андрея еще не было.

Огромная, пустая квартира – Вика была в ней одна.

Вика обежала квартиру по периметру и вернулась в кабинет мужа. Села на черный кожаный диван, живописно раскинула вокруг себя складки белоснежного пеньюара. Белое на черном. Красиво, наверное… Жалко только, что тут нет зеркала и она не может видеть себя со стороны.

В этот момент в глубине квартиры щелкнул замок, потом негромко хлопнула дверь.

Через минуту в кабинет вошел Андрей.

– Не спишь? – удивился он. – А мы с Вовкой кутили…

Он бросил пиджак в кресло, потом резко развернулся.

– Господи, Вика, что это с тобой?..

– Что? – испугалась она.

– Ну вот это, на лице?

– А, это синяк.

– Тебя что, били? Что случилось? – Он сел рядом на диван, взял Вику за руку, со страхом и жалостью разглядывая ее лицо.

– Так, ерунда…

– Ничего себе ерунда! Скажут потом, что я жену поколачиваю! – натянуто рассмеялся он.

Вике уже расхотелось спрашивать его об Эмме. Это было бы оскорбительно для Андрея. Он такой чудесный человек!

Она быстро перебралась к нему на колени, обхватила его за шею. От Андрея ощутимо пахло коньяком, но это Вику не раздражало. Тем более что пьяным Андрей не был. Он никогда не напивался допьяна – сколько помнила Вика.

– Обними меня, пожалуйста…

Он послушно обхватил ее руками.

– Я люблю тебя. Я очень тебя люблю! – призналась Вика.

– Я тебя тоже очень люблю.

Некоторое время они сидели обнявшись, неподвижно.

– Я купила тебе подарок, – заставила она себя признаться.

– Какой? – вздрогнул он.

– Сюрприз. Завтра увидишь.

Вика поцеловала его, провела ладонью по затылку Андрея, ощутив ладонью мягкие, не слишком густые волосы.

– Чего это с тобой? – удивился Андрей. Потом спохватился, торопливо ответил на ее поцелуй.

Вика опустилась спиной на диван, увлекая мужа за собой.

– Ой, только не на этом диване! – напомнил Андрей.

– Ах да…

Диван был священным. И кресло было священным. И стол был священным. Все в кабинете было священным – поскольку Андрей в нем работал. «Понимаешь, меня ничто не должно отвлекать… – не раз объяснял он Вике. – Если я вспомню, что я… гм, резвился здесь, то не смогу сосредоточиться на работе. Вещи не должны нести на себе ненужной эмоциональной нагрузки!»

Они перебрались в общую спальню. Особого трепета Вика не ощущала. Она просто вспомнила о том, что она женщина, жена, должна исполнять супружеский долг (а иначе всеми этими глупостями и заниматься не стоит!).