Омерта десантника
Обсудить этот вопрос с Сафроновым Гоголев не успел, так как по колонне прошло сообщение, что саперы свое дело сделали и автокараван трогается дальше.
«Уралам» предстоял самый беспокойный отрезок пути – три Баглана: Северный, Центральный и Южный. Так именовались населенные пункты. Сафронову никак не верилось, что здесь может быть организована засада. Бородатые дехкане везли на ишаках свою нехитрую поклажу, навстречу попадались разрисованные заковыристыми картинками автомобили, именуемые местными «буру» – от афганского глагола «двигаться». Рядом с дуканами на низеньких и огромных квадратных столах, поджав под себя ноги, сидели молчаливые, смотрящие куда-то вглубь, старики. Вдоль колонн появились местные пацаны с кульками мандаринов, орущие свое «Купи, командор!» так громко, что напрочь заглушали шум автомобильных двигателей. Ничто не предвещало боевых действий. Однако, как только выехали из Северного Баглана, по нервам ударило безлюдье. Сафронов заметил, что заметно напрягся даже опытный в таких передрягах Федор Максимов. Вновь пошли с обеих сторон темные дувалы и высохшие арыки. Так, в тишине, в которой растворился даже гул моторов, колонна проехала минут пятнадцать. И вдруг впереди послышалась автоматная очередь. Поначалу она воспринималась, как стрекот кузнечиков, но очень быстро превратилась в шум смерти, не раз слышанный Сафроновым на полигонах и учениях. Однако по нему, Роберту Сафронову, стреляли впервые.
– Началось, – без всякого выражения в голосе произнес Федор.
Следующая очередь ударила совсем близко. Дважды простучала по броне. Тем не менее колонна продолжала движение. Лишь заметно увеличила скорость. Прошло секунд тридцать, полминуты, и стрельба так же резко, как и началась, стихла.
– Все? – впервые за все время следования подал голос рядовой Бекамбаев, поочередно обведя взглядом взводного и прапорщика.
– Все, – кивнул Максимов.
И тут в голове колонны послышался грохот. Не оглушающий, но вполне отчетливый взрыв.
– Гранатометчик! – только и произнес Федор, первым сообразивший, что случилось. – Эти суки растянули засаду, и у кого-то сдали нервы, раньше времени по нам полоснул. Без нервов, Бекамбаев…
Капитан Крылов по рации отдал приказ остановить колонну и занять оборону. Несколько водителей выскочили из кабин и залегли за скаты автомобилей. «Окоп» внутри кузова оказался крайне неудобным для ведения ответного огня и обороны, зато хорошо простреливался, поэтому Сафронов, Федор и Бекамбаев также вынуждены были покинуть машину и укрыться за скатами. Сафронов выстрелил пару раз одиночным огнем, стараясь поймать в прицел нападавших, однако у тех оказались весьма хорошо оборудованные огневые точки. Приходилось стрелять на вспышку, не видя самого противника. От головы и хвоста колонны подошли два бронетранспортера, прикрыв своими бортами обстреливаемые «Уралы».
– Уводить колонну! – продублировал команду ротного прапорщик Максимов. – Немедленно!
Однако засевшие за скатами «Уралов» солдаты-срочники не торопились выполнять приказ. Это было легко понять – пули свистели над головами молодых пацанов, появились первые раненые. Прапорщик Максимов и лейтенант Сафронов двинулись почти одновременно по-пластунски к головной машине. Первым вскочил в распахнутую дверцу кабины взводный. Сразу две пули ударили над самой головой, куроча обшивку кабины. Бронетранспортеры тут же ударили плотным слаженным огнем. Сафронов отбрасывал лишние мысли, стараясь думать лишь о том, как вывести злосчастный «Урал» из-под огня. Вот он поворачивает ключ зажигания, вот подошвами ног ощущает работающий двигатель. Вот вновь, в каких-то сантиметрах от правого виска, душманские пули входят в обшивку кабины… Второй «Урал» вывел из-под огня Федор, третий – водитель, рядовой с замысловатой украинской фамилией Великохатько. Далее цепочкой потянулись и остальные. Капитан Крылов вместе с тремя автоматчиками и снайпером прикрывал огнем тронувшуюся колонну и уходил последним, запрыгнув в люк замыкающего колонну бронетранспортера.
Жители кишлака, слышавшие перестрелку, встречали колонну немногочисленной, опасливо взирающей на машины группой, состоящей в основном из пожилых мужчин. «Держать себя в руках, – скомандовал самому себе Сафронов, сбавляя скорость. – Народ и бандиты не одно и то же, спецпропагандист Гоголев всегда прав!» Между тем лейтенанту было понятно, что душманы базировались где-то рядом, в этом и ни в каком другом кишлаке. Однако мстить нельзя. Все должно быть в соответствии с законностью. Будут написаны соответствующие рапорты. Через пару дней кишлак посетят товарищи из ХАДа[2] или Царандоя,[3] выполнят свою работу… На выходе из кишлака «Маяк» запросил позывные. Это означало, что колонна миновала все три Баглана. До Пули-Хумри, где предстояло переночевать и заправиться, оставалось всего ничего. Сафронов крутил руль, точно заправский шофер, усмехаясь, что не зря еще в школе получил права, и старался не замечать пробоин сверху и справа от своей головы.
На диспетчерском пункте в Пули-Хумри экспедитор товарищ Замонуддин тут же был встречен представителями местных властей, с которыми завел эмоциональную, изобилующую выразительными жестами беседу.
– Через пару суток будем в Кабуле, отметим боевое крещение! – произнес капитан Крылов, положив на плечо выбравшегося из кабины «Урала» Сафронова свою тяжелую ладонь. – С удачным дебютом, лейтенант.
– Спасибо, – отозвался Сафронов.
– Дебют, товарищи, это квазиунофантазия! – заметил Федор Максимов. – Мои поздравления, Роберт Сергеевич! – Федор протянул взводному свою не менее широкую и тяжелую, чем у Крылова, ручищу, украшенную крылатой десантной татуировкой.
– Видишь, Сафронов, какие у нас пошли прапорщики, – присвистнув, сказал Виктор.
– Это не я сказал, это Остап Бендер, – пояснил улыбающийся металлическими коронками Федор.
– Так, ну а теперь пошепчемся о деле, – слегка понизив голос, произнес Крылов.
Все трое отошли в сторону от перебрасывающихся громкими, зачастую похабными шутками солдат, снимающих таким образом стресс от недавнего боя.
– Участок пути, на котором была устроена засада, всегда считался тихим, – начал капитан Крылов. – Это данные и нашей разведки, и ХАДа. Грузы по этой трассе постоянно идут и в ту и в другую сторону. Остановить колонну, которую сопровождают «броники», практически нереально. Ну потрепали нас слегка, троих ранили… Могло, конечно, быть и хуже. – Крылов переглянулся с Сафроновым и ободряюще усмехнулся. – Но тогда нам на помощь пришли бы «вертушки», и «душкам» пришлось бы уж совсем невесело. – Ротный выждал короткую паузу, потом по очереди оглядел цепким взглядом обоих своих подчиненных. – Кто что интересное заметил?
Сафронов лишь пожал плечами. Сперва он пытался поймать в прицел замаскировавшихся врагов, потом думал о ключе зажигания.
– Блики, – произнес Федор. – Пару раз сверкнуло с «той стороны». Похоже на снайперские прицелы.
– Я тоже подметил, – кивнул Крылов. – И наш штатный снайпер, хоть и вторую неделю к своей мортире прилаживается, тоже. Интересное получается «индийское кино», как говорит наш завскладом Михеич. Крупных моджахедских банд в этом районе сейчас нет. А те, что есть, вооружены автоматами, минами, гранатами… Одним словом, профессиональных снайперов у них нет, да они им и не особо потребны.
– Точные данные? – переспросил Сафронов.
– Я не первый год в разведке, – ответил Виктор. – К тому же наши разведданные совпадают с данными ХАДа. Не нужны местным «душкам» снайперы. Пулеметчики, гранатометчики – это да. Снайперы – другой уровень. Они, спецы эти, в другой провинции сейчас. Всякое, конечно, бывает, но мое мнение такое. На автоколонну напали с целью уничтожить кое-кого из нас… Может, конечно, я что-то не так понимаю? – Капитан переглянулся с Федором, но тот ничего не ответил командиру.
Некоторое время все трое молчали.
– У меня пули над самой башкой ходили, – продолжил Крылов. – Снайпер наш, Вовка, хоть и первогодок, но сумел погонять душманского стрелка и, кажется, даже подстрелил… Сафронов, тут последние полтора месяца начались интересные дела. Федор соврать не даст. Я, как командир разведроты ВДВ, получил данные о караванах, везущих «дурь».
– Какую «дурь»? – не понял Сафронов.
– Наркотики. Опий, героин. Причем шли эти караваны без всякого прикрытия, внаглую. По одному из них дал рапорт выше. Там сначала обрадовались, потом сникли и… Точно и не было ничего. Второй караван взял лично, вместе с Максимовым. Всех, кроме одного, захватили живыми, сдали, опять же, вышестоящим товарищам вместе с «грузом». Не прошло и двух недель, как «груз» улетучился, точно его и не было. Один из задержанных нами повесился прямо в камере следственного изолятора ХАДа, другой был застрелен при попытке к бегству. Остальные отпущены за недоказанностью их преступной деятельности. Я к начальству, а у начальства уши заложило. Точно и не слышат ничего. Как говорит наш завскладом Михеич – «индийское кино», да и только… А ведь пресекать распространение наркотиков входит в наши прямые обязанности, – закончил Виктор на какой-то сокрушенно-отчаянной ноте.
– Караван шел с юга на север? – спросил Сафронов.
– В том-то и дело, что на север. К нашим родным границам. Без всякого боевого прикрытия, – сдержанно констатировал в ответ Крылов. – А сегодня на нас вышел снайпер. Кто-то заставил душманов пойти на риск…
Произнести что-либо в ответ ни Федор, ни взводный не успели. Зычный голос спецпропагандиста-политработника Гоголева сзывал товарищей офицеров на народный митинг.
– Почему наша мирная колонна вызвала столь яростную ненависть врагов Апрельской революции? – Открыв митинг, Гоголев задался тем же вопросом, что и комразведроты Крылов. – Здесь лишь одно объяснение: мы везли мирный груз – рис, продовольствие. Контрреволюционным силам не выгодно, чтобы положение с продовольствием стабилизировалось. Они не хотят, чтобы люди видели, как народная власть хочет облегчить им жизнь, что солдаты с красными звездочками в любой момент готовы оказать им помощь!
– Кабы оно так и было, – негромко вздохнул стоявший рядом с Сафроновым прапорщик Максимов.
Экспедитор товарищ Замонуддин громко и пафосно переводил фразы, сказанные Гоголевым, используя при этом весь арсенал присущего многим восточным людям языка жестов. Выразительности движений рук и пальцев экспедитора государственной кооперации позавидовали бы иные профессиональные сурдопереводчики.
Глава 2
На базу подразделения ВДВ капитан Крылов и его подчиненные вернулись через двое суток. Комроты произнес слова благодарности всем участникам «рисового рейса», вручил рядовому Великохатько вымпел с надписью «Лучшему водителю» и объявил сутки отдыха. Сам же уединился с Сафроновым и Максимовым в пустующем штабном помещении.
– Слушайте дальше, господа хорошие, – довольно-таки бодрым голосом начал капитан Крылов. – Называю вещи своими именами – с афганских плантаций наркотики идут прямиком в СССР. Причем не просто так, а точно по какому-то плану.
– А командование? Особисты что говорят? – спросил Сафронов.
– Я уже один раз говорил, повторять не люблю, – бросив быстрый взгляд на Сафронова, ответил Крылов. – Вообще, конечно же, требуют пресекать наркокараваны… Наш комбат, ты с ним еще не знаком, Сафронов, пытался это дело выяснить. Теперь в госпитале.
– Снайпер? – уточнил Сафронов.
– Да нет. Какая-то неизвестная болезнь скрутила нашего Павла Яковлевича. Третий месяц в столичном госпитале, сейчас на поправку пошел. А вот инфекцию, что его подкосила, так и не выявили. В общем, так. Пока не будет официальных приказов от командования, я как командир роты и и.о. комбата беру полномочия на себя – мы все-таки разведка, а не брехпункт. Потому будем действовать по своему усмотрению. С нами еще будет Дима.
– Очкарик-переводяга? – не слишком доверчиво переспросил Федор.
– Младший лейтенант Корольков, – кивнул Виктор. – Без переводчика нам сейчас никак нельзя, а Димка парень стоящий. Его надо от нашего спецпропагандиста спасать, а то Гоголев хочет заставить Диму начитывать на кассеты свои пропагандистские тексты. Отдельно на дари, отдельно на пушту… Троих соколов, каждый с походкой «царя зверей»,[4] заметили.
– Таких грех не заметить, – откликнулся Федор. – Только нам подробности об этих «царях» не положены.
«Соколов с походкой» Сафронов заметил еще четыре дня назад. Прибыли на черных «Волгах» под охраной мощных ребятишек из «Каскада».[5] Одеты в защитного цвета куртки без знаков различия. Въехали на базу, о чем-то быстро переговорили с начальником штаба… Потом Сафронов видел их в гостевом доме, специально построенном особняке для почетных гостей, артистов, журналистов центральных изданий. О таких «соколах» лишних вопросов обычно не задают. Капитан Крылов этот вопрос поставил.
– Что за птицы? – небрежным тоном, точно невзначай, спросил Сафронов.
– Высокий, в темных очках – Шубин из центрального аппарата КГБ. Полковник или даже генерал. Пузатенький – Уткин Степан Митрофанович, международный отдел ЦК КПСС, – проговорил Крылов. – А вот третьего не знаю.
– Держится так, словно он у них за старшего. Татуировки его видел? – поинтересовался Федор.
– Грехи юности, – прокомментировал Крылов.
– Интересная у него юность была, – кивнул прапорщик. – В местах лишения свободы пару раз побывал, точно говорю. Такие перстни, как у него на пальцах, запросто так не накалывают.
– Вот такие у нас прапорщики пошли, – подмигнул Сафронову Виктор. – Квазиуно! Разведчик все должен знать и подмечать… Делать будем вот что – уважая опыт Великой Отечественной, для начала отправимся за «языком».
– Может быть, кого-нибудь из местных использовать? – спросил Федор. – Или…
– Времени нет, да и местные эти, знаешь ли… – поморщился Крылов. – Была такая байда, когда ты в отпуск на родину ездил. Хадовцы, афганские контрразведчики, привезли к нам своего агента. Представили как проверенного, сочувствующего властям товарища. Тот вызвался показать с воздуха склад с душманским оружием. Дело отлагательств не терпит – оружие (в том числе минометы, гранатометы) в первую очередь по нам ударить должно. Загрузились в «вертушку», подлетели к деревне. Проверенный товарищ, не скрывая праведных гневных эмоций, тычет чуть ли не всеми пальцами в небедный, солидных габаритов дом с садом. Рассуждать да прикидывать некогда – отбомбились по душманскому логову. Тут же, в вертолете, пожали руку добровольному помощнику. А на следующий день всплыла правда. Прокуратура и особисты раскопали, но, как обычно, «опосля». Уничтоженный «оружейный склад» был домом богатого соседа того самого «проверенного товарища». По весне осведомитель взял в долг посевное зерно. «Проверенный товарищ» был беден, но хитер. С помощью десантной авиации он решил сразу две проблемы – устранил богатого соседа как врага народной власти и избавился таким образом от кредитора. В стиле Ходжы Насреддина.
Ни Сафронов, ни более опытный в боевых переделках Максимов не знали, что и ответить. Жизнь не кинопленка, обратно не отмотаешь.
– Местные дехкане – сомнительные информаторы, – подытожил Крылов. – Те данные, что они дают, сплошная деза. А вот личные проблемы нашими руками решить – это сколько угодно. Поэтому будем получать разведданные без агентуры. Возьмем «языка» и поспрашиваем у него – что все эти последние события означают. А пока свободны! Ты, Сафронов, сходи, с землячкой-то познакомься. Не стесняйся и не брезгуй. К нам сюда лучших направляют. Спортсменок, комсомолок… В клубе сегодня индийское кино – «Затянувшаяся расплата».
– С какой землячкой? – не понял лейтенант.
– Разочаровываешь, Сафронов, – отозвался Виктор. – Пять дней назад в женском общежитии появилась. Из Московской области, как и ты. Работает с какими-то инфекциями, но собой очень даже ничего. Зовут Ирочкой. Вперед, разведчик.
Около женского общежития, которое представляло из себя двухэтажное, барачного типа помещение, Сафронов нос к носу столкнулся с незнакомым старшим лейтенантом из мотострелкового полка. Тот был чуть пониже ростом, пошире в кости и вид имел куда более уверенный и непринужденный, нежели взводный.
– Будем знакомы, гвардеец! – Офицер протянул широкую ладонь. – Вадим Парфенов.
– Сафронов Роберт, – отрекомендовался лейтенант, крепко сжав протянутую руку, отметив при этом, что фамилия ему знакома.
– Сюда каким ветром? – кивнув на общежитие, довольно бесцеремонным тоном спросил Вадим.
– Считай, тем же, что и ты, – в тон Парфенову ответил Роберт. – А вообще, мне девушку одну нужно увидеть. Она здесь недавно, ее Ирой зовут.
– И мне, представь себе, тоже надо увидеть девушку Ирочку, – как ни в чем не бывало усмехнулся Вадим.
– Мы с ней из одного города, – миролюбиво пояснил Сафронов. – Просто поговорить хочется, без всяких там…
– Почему же «без всяких там», можно и со «всякими», – отозвался Парфенов. – Стало быть, Ирочка. Эй, девушка! – Вадим окликнул женщину лет тридцати пяти, подошедшую к дверям общежития. – Вы нам Иру Строганову позовите, пожалуйста.
Женщина, замедлив шаг, усмехнулась, потом кивнула головой. А Сафронов отметил, что Вадим собрал разведданные куда оперативней и точней.
– А еще – когда мимо проходили четверо ребят из «Кобальта»,[6] этот третий козырек «афганки» до самого носа натянул, а руки за спину спрятал. – Федор продемонстрировал, как третий из важных «соколов» спрятал татуированные кисти рук.
Беседа с ротным в штабной комнате с уходом Сафронова не закончилась. Жирная муха своим надоедливым жужжанием старалась вклиниться в разговор, но, видимо, зная выучку бойцов ВДВ, старалась не приближаться к ним на расстояние вытянутой руки. Она то кружила под потолком, то ударялась в оконное стекло.
– Увольняйся из армии, Максимов. Возвращайся в свой институт, – произнес в ответ капитан Крылов. – Тебя оттуда со второго курса выперли, восстановишься.
– В своем – нет, – покачал головой Федор. – Я оттуда слишком громко вылетел. В другом можно попробовать… А чего это вы мне, товарищ капитан, советуете из войск?
– Убьют такого умного и эрудированного, – ответил Крылов. – Куда я вас с лейтенантом и с переводягой тяну?!
– Не знаю, как переводяга, а мы с лейтенантом добровольно. Я вон недавно по телевизору в «Международной панораме» видел – уже не помню в какой стране, каждый третий подросток пробовал наркотики. И пацаны, и девчата. А каждый шестой через пару лет умирает в тяжелых мучениях… А мы что – даром погоны надели? Вы же сами сказали – «дурь» идет в Союз. Стало быть, к нашим пацанам и девчатам?! – Федор перешел на «вы», зачем-то подчеркивая не слишком жалуемую Крыловым субординацию.
– Выясним, – произнес капитан.
С этими словами он молниеносным движением метнул в оконное стекло коробок спичек. Жирная муха перестала жужжать и брюхом вверх замертво свалилась на подоконник.
– Мы знаем, что вас зовут Ира. Я – Вадим, а это Роберт. Представляет доблестные десантные войска. Теперь вы, Ирочка, должны будете выбрать, кто будет за вами ухаживать!
Девушка была несколько ошарашена столь стремительной атакой старшего лейтенанта Парфенова. Она зарделась румянцем и не знала, что произнести в ответ.
– Роберт ваш земляк! Тоже из Подмосковья. – Вадим назвал родной город Сафронова. – Ну а я – почти земляк. С Москвы-столицы!
Фамилия Вадима Сафронову была знакома не случайно. Отец старшего лейтенанта тоже был лейтенантом, но с приставкой генерал. Вадим же Парфенов окончил столичное «кремлевское» училище. Как говорили злые языки, в Афганистан сын генерала прибыл, чтобы в скором порядке получить медаль или даже орден, почетное звание участника боевых действий, а потом успешно поступить в военную академию. Впрочем, о генеральских детях всегда болтают нечто подобное. Сам же Вадим казался сейчас Сафронову веселым, компанейским парнем. Чуть наглым, но, возможно, для знакомства с девушками это не последнее качество, тем более что у Сафронова оно отсутствовало напрочь.
– Даже не знаю, что вам ответить, – честно произнесла девушка Ирочка. – Как там у нас, на малой родине? – Девушка перевела на Сафронова свои яркие зеленовато-серые глаза. – Если вы правда оттуда?
Кажется, она справилась со смущением и была совсем не против нового знакомства.
– Скорее, у вас надо спросить, – проговорил в ответ Сафронов. – Вы же только что приехали, а я… Так сложилось, что уже давненько не бывал.
Девушка впервые улыбнулась. И Сафронов отметил, что она милая и славная. Не слишком яркой внешности, невысокого росточка, но с приятным лицом, добрыми глазами (такие серо-зеленые глаза часто называют среднерусскими) и очень идущей ей прической из темно-русых волос – с челкой спереди и средней длины хвостиком сзади.
– Ирочка, время нас поджимает! – хлопнул себя по запястью Вадим Парфенов. – Вы должны сделать выбор, причем немедленно.
– Ой, обязательно немедленно?! – как-то растерянно произнесла Ирочка.
– Так точно! – произнес Вадим. – Через полчаса в нашем клубе будет лекция о международном положении, а потом танцы и кино. На лекцию можно опоздать, а вот на танцы и кино не стоило бы…
– Тогда я переоденусь, – робко сообщила Ира.
– Да, конечно, – кивнул Вадим, и девушка скрылась в дверях общежития.
В самом деле – ее джинсы, кроссовки и легкий, ручной вязки, свитерок не очень подходили для вечернего культурного мероприятия.
– Сафронов, лейтеха, будь человеком! – вдруг горячо зашептал Роберту в самое ухо Парфенов. – Оставь нас наедине, а?! Такая девочка, понимаешь, я, кажись, запал! За мной две бутылки! Прямо сегодня! Ну, Сафронов?!
– А почему я? – переспросил Роберт.
Тон Парфенова, его панибратское обращение не слишком понравились лейтенанту.
– Потому что я первый взял инициативу, – торжественно сообщил Вадим. – Ты же сам засмущался и девушку в краску вогнал, сам взор потупил… Я тебя обскакал, сознайся уж!
– А мы что, на скачках? – не очень дружественно поинтересовался Сафронов.
– Считай, что да, – как ни в чем не бывало, ответил Вадим. – Тут, знаешь ли, такие правила… Ладно, давай так. Я эту киску очарую, свое дело сделаю и тебе передам. По-честному, Робик. Надо было подсуетиться.
Сафронова еще никто в жизни не называл Робиком. Стало быть, этот генеральский сынок торг затеял, а Сафронов, получается, мешает ему «сделать дело».
– Мне это не нравится, – спокойно, без угрозы в голосе произнес Сафронов. – Может, я тебя не так понял, Вадим?
– Что такое ППЖ слыхал? – вопросом на вопрос ответил Парфенов. – Или в Рязанском десантном это не проходят?
Сафронов слыхал. ППЖ – походно-полевая жена. Слыхал и слыхал, но не задумывался и воочию не наблюдал… Но как же не шло, совсем не подходило к девушке Ирочке это дурацкое определение.
– А где у женщин самые курчавые волосы, десантникам объясняют? – не получив ответа, продолжил в том же духе Парфенов. – В Африке, Робик, запомни и объясни своим гвардейцам… Короче, лейтенант! Если решил со мной тягаться, то скоро сильно пожалеешь, – все тем же ровным, дружественным, без малейшей угрозы, голосом сообщил Вадим.
Сафронов в ответ лишь усмехнулся. Старший лейтенант Парфенов выглядел крепким парнем, пожалуй, даже превосходил Сафронова в весе. Однако вряд ли он проходил специальную подготовку в отдельном учебном центре ВДВ. Рукопашный бой там преподавал полковник-вьетнамец, выпускник Академии имени Фрунзе, офицер военной разведки вооруженных сил Вьетнама. В свое время он прославился тем, что без ножа и прочих подручных средств в течение минуты отправил в мир иной пятерых вооруженных американских солдат.
Между тем перед Сафроновым и Вадимом вновь появилась Ирочка. Сейчас она была одета в кокетливую блузку, модного покроя юбку и туфли на высоком каблуке. Теперь она не казалась маленькой скромницей, напротив – перед офицерами сейчас стояла настоящая, без всяких оговорок, красавица.
– Ирочка, у нас с Робертом возникли некоторые осложнения, – как ни в чем не бывало, сообщил девушке Вадим. – Поскольку вы не изволили сделать своего выбора, нам с лейтенантом придется сразиться на дуэли.
– Ой, а может… – начала было взволнованная таким сообщением девушка.
– Все будет культурно и чинно, – успокоил ее Парфенов. – Мы не будем стреляться и тем более бить друг друга по лицам. Все по-честному и по-мужски! Кто кого уложит в честной борьбе, тому, Ирочка, вы и подарите сегодняшний вечер.
При этом Вадим согнул правую руку в локте, сжал кулак и изобразил традиционное мужское занятие – борьбу на руках. «Всего-то?! – мысленно усмехнулся Сафронов. – Конечно, ручища у генеральского потомка тяжелая, однако попробуем, раз он так жаждет».
– Спирт есть? – спросил Парфенов, когда все трое оказались в Ирочкиной комнате женского общежития.
– Кто кого перепьет, что ли? – поинтересовалась высокая, черноволосая и худая девушка Маша, Ирина соседка по комнате.
– Сейчас увидите! – сообщил Вадим и дружественно подмигнул Сафронову.