– Даже так?
– Ну, иначе за что Елпишку убивать? А? Ведь как сделано! Выманили из казармы, споили, затащили к Вшивому кусту… А до того неделю водили по кабакам, совращали, в друзья навяливались… Одних денег на водку извели страсть.
Лыков продолжил рассуждения арестованного:
– Ты полагаешь, что денщик участвовал если не в самом убийстве подпоручика Шенрока, то в заметании следов?
– Полагаю, заметал. Убивать самому – жила у дурака тонка была. Я ведь Елпидифора Сомова хорошо знал. Ничтожный человек.
– Ладно, не сам. Помог подделать обстоятельства, и так ловко, что все сочли это самоубийством. Но зачем его убивать спустя три месяца?
– Не знаю. Может, он деньги начал вымогать. А может, там решили оборвать ниточку. На всякий случай.
– Там – это где? – Лыков надеялся узнать ответ на главный вопрос. Однако Рещиков разочаровал сыщика:
– Того не знаю. Кто-то умный банковал. Ни Цапле, ни Кольке Бешеному такое не по мозге.
– Банковал… Там что, карты замешаны? Шенрок оставил записку, что платит долг чести.
Но капорник открестился. Знать не знаю, дело не мое. Поймайте тех хорьков, у них и спрашивайте.
– Хорошо, – не стал давить титулярный. – Где их искать? Подскажи.
– Они спелись как два товарища, ходят завсегда вместе. Колька – главный, Федька принимает его старшинство. Откуда-то есть у них и деньги. Прячутся как умеют, часто меняют квартиры. Где сейчас – не ведаю…
На этих словах дверь в кабинет начальника отделения открылась, и в проеме показался Форосков. Он не успел переодеться в обычное платье и выглядел истым оборванцем. Надзиратель делал начальнику знаки, вызывая в коридор.
Лыков вышел:
– Ну?
– Поехали Цаплю вязать.
– Ух ты! И где этот негодь?
– В караулке спичечной фабрики Финогенова по Солдатской набережной. С ним еще халамидник увязался, захватим и его для статистики.
– А Кольки Бешеного нет?
– Нет. Чего жадничать, Алексей Николаич? Хватайте кого можно! А ловко я вас давеча с крыльца низверг? Не ушиблись? Ха-ха!
– Едем, золотая рота!
Алексей отправил Рещикова в камеру временного содержания, и они, прихватив утомленного бессонной ночью Титуса, отправились ловить экипаж. У дверей сыщикам попался Благово. Он распоряжался возле пролетки, из которой высаживали трех человек яркой семитской наружности.
– Взяли, Павел Афанасьевич? – обрадовался титулярный советник.
– А то! От меня разве уйдешь?
– И серии при них?
– На тридцать пять тысяч. А вы куда?
Помощник кратко рассказал шефу и о результатах допроса галмана по кличке Вырвиглаз, и об открытии Фороскова. Закончил так:
– Глаза слипаются. Надо быстрее повязать Цаплю да пойти соснуть.
– Молод еще уставать, – завел свою обычную песню Благово. – Я в твоем возрасте…
– …за целый пароходофрегат отвечал, – продолжил Алексей. – Помню, но спать все равно охота. Конфискую ваш экипаж!
Арест Федора Цаплина не представлял трудностей. Тот прятался в маленькой избенке возле спичечной фабрики – ждал темноты. А дождался Лыкова. Когда рештака усадили под лампу, он попытался юлить, затем неумело сыграл умопомешательство… Сыщики посмеялись, отвесили негодяю пару затрещин. Но мазурик уперся: ничего не знаю, никого не убивал, а про Кольку Бешеного слыхом не слыхивал.
Статский советник вызвал титулярного и сказал, глядя в пол:
– Не хочет колоться. Но есть способ заставить.
Тот вместо пола уставился в стену:
– Бить?
– А куда деваться, Алексей? Колька на свободе. Хочешь дождаться, чтобы он еще кого-нибудь зарезал?
– Не могу, Павел Афанасьевич. В сшибке любого в бараний рог скручу. А тут, когда он не может отвесить сдачи…
Сыщики помолчали, потом Благово предложил:
– А давай армию попросим. Убит солдат, а возможно, что и офицер. Пускай помогут полиции.
Обрадованный Лыков (не ему мордовать пленного!) помчался к командиру бригады. Генерал-майор Назаров принял его сначала приветливо. Но, когда услышал просьбу, скривился:
– Мы вам что, палачи из застенка Тайной канцелярии?
– Мы тоже не палачи.
– Про вас, полицию, всякое говорят. Вам и карты в руки. Репутация, как бы помягче сказать, давно потеряна.
– Говорят, – кивнул Алексей. – Да только вранья больше, чем правды. Но ведь убиты военные. Спустить упырям?
Генерал встал, подошел к окну и долго там что-то разглядывал. Потом вдруг воздел руки:
– Как же я сразу не додумался? Есть выход.
Он оборотился к сыщику и пояснил:
– Прислали нам на исправление фельдфебеля.
– Фельдфебеля?
