Нам надо больше всех!

Глава 4

В развалинах, словно из-под земли, возникло несколько крепких мужчин, одетых в форму местной полиции. Они явно старались не светиться. Старший напряженно следил за перемещениями полугрузовичка.

Название ударного отряда «Дувдеван», относящегося к одной из спецназовских структур Израиля, в переводе с иврита звучало романтично – «Вишенка». Бойцы этого подразделения, замаскированные под полицейских, ожидали начала операции по захвату боевиков. Каждый из спецназовцев – это доброволец, на которого государство потратило уйму денег, каждый из них – специалист, прошедший полтора года военной подготовки. Помимо других дисциплин она включала в себя изучение арабского языка, истории ислама, культуры и обычаев палестинцев, их менталитета и поведения. Бойцами тщательно были усвоены навыки индивидуальной маскировки: ношение одежды, грим, использование париков, накладных бород и усов, контактных линз для изменения цвета глаз.

Учитывая специфику района действий, бойцы отряда «Дувдеван» действовали, постоянно маскируясь под местных жителей – арабов. Причем маскировалось буквально все: оружие, автомашины, средства наблюдения и связи…

Из переулка, блокируя выезд, появился огромный трейлер-рефрижератор с арабской надписью по всему борту. Появление трейлера не удивило сидящих в полугрузовичке террористов – подобные рефрижераторы регулярно возят из единоверного египетского Рафиаха воду, горючее, продукты и медикаменты, и это давным-давно согласовано с миссией ООН. В результате появления трейлера полугрузовик был вынужден остановиться. Водитель, выключив двигатель, достал из нагрудного кармана сигарету и, несколько раз чиркнув зажигалкой, прикурил. Откинувшись на сиденье и глубоко затягиваясь, он был рад возможности хоть ненадолго расслабиться. Сидевший рядом с ним Шариф трясущимися от усталости руками откупорил фляжку, сделал несколько глотков.

Тем временем фальшивые полицейские покинули укрытие. Спокойно и уверенно они шли к полугрузовику, всем своим видом выражая террористам дружелюбие.

– Салам алекум, братья! – поздоровался старший группы.

– Алекум салам! – ответил Муса, глядя на патрульных, своим видом выражая сочувствие полицейским по поводу того, что тем приходится патрулировать заброшенные, нежилые районы.

Все так же не спеша группа подходила ближе. Все вроде было в порядке – одежда, знаки отличия и внешний вид полицейских, – но Муса вдруг поймал себя на мысли – что-то тут не так. Автомат, лежащий у него на коленях, медленно стал разворачиваться в сторону приближающихся полицейских, что не осталось не замеченным с их стороны. И те стали отходить друг от друга, увеличивая цепь.

«Я узнал его! Я видел его… раньше! – эта мысль ошарашила обладавшего завидной памятью Мусу. – Это же еврей!»

– Плохая маскировка, господа полицейские. Получайте! – сквозь зубы проговорил он и, оскалив зубы, нажал на спусковой крючок.

Раздалась очередь, и следом за этим воздух наполнился звуками выстрелов с двух сторон.

Бойцы израильского спецназа среагировали молниеносно, и каждый, заняв свою позицию, открыл огонь на поражение. Скученно сидевшие в кузове боевики представляли собой очень удобную мишень, что и сыграло решающую роль в завязавшейся перестрелке.

Первыми пулями были убиты водитель полугрузовика и его сосед Шариф, так и не понявшие, кто стрелял и зачем. За секунду до этого, подняв руку с фляжкой, юный террорист поднес ее к губам, намереваясь сделать очередной глоток, но не успел. Пуля, пробив железо и его черепную коробку, сделала свое дело, а он так и остался сидеть, лишь немного завалившись набок. Вода из пробитой фляжки лилась прямо ему на лицо, смешиваясь с кровью. Водитель уткнулся головой в панель. Ему пуля пробила шейную артерию, и брызги крови оросили лобовое стекло.

Сидевшие в кузове, повскакивавшие террористы точными выстрелами коммандос были положены на пол за каких-то полминуты, не больше.

Больше всего «повезло» Мусе: после выпущенной им автоматной очереди он, получив пулю в грудь, опрокинул свое грузное тело за борт грузовика, вырвав при этом из рук уже мертвого соседа «узи». Приземлившись между колес автомобиля, он еще смог из последних сил нажать на спусковой крючок. Однако пули, посылаемые им, так и не смогли найти свою цель. Рука, сжимавшая автомат, ослабла, и Муса умер, так и не успев до конца понять, что же произошло. Впрочем, это же относилось и ко всем его товарищам…

Выстрелы стихли. Спецназовцы, лежавшие в пыли улицы, внимательно вглядывались вперед, но автомат выпрыгнувшего из машины террориста молчал.

– Проверить! – сделал знак подчиненным старший группы.

Коммандос медленно огибали полугрузовик со всех сторон, приближаясь к цели. Тренированные бойцы были готовы к чему угодно, их автоматы в любую секунду могли выпустить новую порцию смертоносного свинца.

– В кабине чисто! – отозвался один из бойцов.

– Кузов чист! – в унисон ему ответил второй.

Держа на прицеле короткоствольного «узи» лежащего Мусу, спецназовец приблизился к нему.

– В порядке! – наконец вымолвил он, повернув труп на спину. – Он уже никогда не сможет нажать на спуск.

Нельзя сказать, чтобы командир был очень доволен – попытка взять боевиков «Хамаса» в плен без боя не увенчалась успехом. Но тем не менее…

– Почуял же что-то, мерзавец, – произнес один из спецназовцев, – чего-чего, а хитрости им не занимать. Вот только она идет не на благие цели.

– Кто же у них главный? – решил узнать командир спецназа, внимательно осматривая все. – Давайте внимательно все обследуем.

В кабине полугрузовика стоял тошнотворный запах, через открытые стекла выходил едкий дым. Сигарета, недокуренная водителем, вместе с его безжизненной рукой упала на ногу покойника и тлела. Когда открыли дверь, то из машины вывалился труп молодого Шарифа. Голова араба, простреленная насквозь, гулко стукнулась об бетонную плиту, лежавшую около автомобиля. В руке он сжимал пустую фляжку. На лице парня осталось спокойствие и умиротворение, лишь дырка во лбу говорила – он мертв.

«Все когда-нибудь там будем», – подумал спецназовец, тут же отогнав эту мысль прочь за ненадобностью.

– Да, главарем он быть никак не может! Слишком молод, – размышлял командир вслух. – Такой сопляк только и способен выполнять приказы и не задумываться над ними. В голове у таких пусто, а злости – хоть отбавляй.

Обойдя грузовик по кругу, он тщательно вглядывался в лица боевиков, последним подойдя к Мусе.

– Нет, и не этот! – сплюнул спецназовец и вытер подошву ботинка, успевшую испачкаться кровью террориста.

Было похоже, что предводителя этой компании здесь попросту нет. Куда он девался – над этим можно было размышлять долго, но в планы спецназовца это не входило.

– Очистить территорию! – отдал он новый приказ.

Коммандос принялись за «уборку». Тела террористов остались в кузове. Те, кто выпал во время боя, были возвращены на место.

– Подгоняй! – скомандовал старший водителю трейлера.

Трейлер подъехал к полугрузовику вплотную, его задняя стенка опустилась, как аппарель. Внутри виднелись уложенные ровными рядами медикаменты и питьевая вода – на случай, если остановят. При помощи электролебедки полугрузовик был втащен внутрь. Аппарель снова закрылась.

– На «уборку» ушло ровно одиннадцать минут, – констатировал командир, глядя на часы, – нормально, хотя может быть еще лучше. Ну, ничего, думаю, у нас еще будет возможность попрактиковаться. Уходим.

Так же быстро, как и появились, бойцы исчезли, оставив после себя лишь несколько стреляных гильз.

Снаружи все выглядело обычно. За рулем трейлера восседал небритый водила в арафатке, по виду – типичный араб. Рядом виднелась типичная восточная женщина, одетая соответствующим образом. Лицо ее было закрыто, а из-под платка выбивались волосы цвета воронова крыла. И лишь «узи», ненавязчиво торчавший из ее сумки, свидетельствовал: эти люди – тоже израильские коммандос.

– Вроде свидетелей нет. В принципе, удивляться надо было, если бы они тут оказались. Что им тут делать? Утро, да и район нежилой, – обратился водитель к своей пассажирке, цепким взглядом окидывая окрестности.

Внезапно у полуразрушившегося строения он заметил мальчика с огромными, полными страха глазами, прижавшегося спиной к стене. Водитель схватил пистолет, лежавший рядом, собираясь выстрелить в ненужного свидетеля. Мальчик вжался от страха в стену. Казалось, увидев направленный на него ствол, он пытался слиться со стеной в единое целое. Панический страх охватил ребенка. Он замер и смотрел на пистолет, как кролик смотрит в глаза удаву.

Однако выстрела не произошло. Женщина с закутанным лицом, сидящая рядом с водителем, увидев, куда направлен пистолет, перехватила и опустила руку с оружием. Затем, повернув голову в сторону мальчика, она приложила палец к губам: «Будешь молчать – будешь жить».

Напуганный ребенок кивнул в ответ, рванулся с места и исчез в развалинах. Трейлер, урча и набирая обороты, скрылся за поворотом, увозя в своем брюхе необычную добычу. После того как он проехал несколько кварталов, к нему присоединился полицейский автомобиль с тем самым замаскированным спецназом. Кортеж, не останавливаясь, двинулся дальше.

Водителя трейлера звали Леонид Черток. Он не первый год занимался подобными операциями. Как и немалая часть населения Израиля, родился Леонид в Советском Союзе. Его родители переехали в Израиль на постоянное место жительства, когда он был еще ребенком. Семья обосновалась в городе Ашкелоне, в полусотне километров от Тель-Авива, на побережье Средиземного моря. Отслужив срочную в спецназе, Леонид так и остался в армии. Его, внешне походившего на араба, приняли в «Дувдеван».

– Если бы чуть раньше, они не успели бы обстрелять Израиль. Да и пацана стоило бы грохнуть: во-первых, свидетель, во-вторых, из него только террорист вырастет. А ты не дала мне выстрелить! – высказался он, управляя рефрижератором. – Тоже мне, жалостливая!

– Опоздали, конечно, ничего не поделаешь, – согласилась его спутница – Суламифь Гоц.

Но, вспоминая глаза ребенка, она добавила:

– Пойми, Леонид, мы – солдаты. С детьми и женщинами не воюем. Хочешь стать таким, как они, те, кто несет смерть народу Израиля? Ты же военный, а не террорист. Хотя я тебя в чем-то понимаю. У меня у самой пол-Ашдода родственников. Наверняка и на этот раз по Ашдоду стреляли…

Черток вздохнул, ничего не ответив.

Машина неслась по «гуманитарному коридору» прямиком в Израиль, сопровождаемая фальшивыми полицейскими. По дороге встретилось несколько патрулей, но никто и не думал останавливать трейлер.

Часть дороги сидевшие в кабине ехали молча, и каждый думал о своем. Скрип тормозов и резкий поворот руля заставили Суламифь схватить рукоятку «узи». Она быстро бросила взгляд вперед и по сторонам.

– Не нервничай, – повернув направо, сказал Черток, – всего лишь яму проворонил.

– Это не нервы, – ответила она, – сам ведь знаешь – реакция.

– Да ладно тебе, расслабься, – пребывая в хорошем расположении духа, сказал он, на мгновение подняв руки вверх.

– Задумалась! – ответила Суламифь и потянулась, разминая затекшие ноги.

Окончательно придя в себя, она поинтересовалась:

– Леонид, у меня к тебе вопрос по существу.

– Валяй, – проявляя фамильярность, сказал тот.

– Кто тебя информировал, что будет обстрел? Ведь подняли совершенно неожиданно, посреди ночи, – вспоминала она, – инструктировали в вертолете, гримировались тоже.

– Сорока на хвосте принесла! – отшутился Черток.

– Сорока – это хорошо, а все-таки где узнал? – настаивала Суламифь. – Тебя только пять дней назад отправили в Газу, и уже информация, да еще какая!

– Завидуешь, что ли? – ухмыльнулся Черток.

Суламифь, видя, что расколоть коллегу не удастся, состроила гримасу и больше не расспрашивала его.

Глава 5

В Балашихе в квартире, где проживала семья Локис, все шло своим чередом. Мать и сын ужинали, глядя в телевизор. В это время шли вечерние новости. Ведущая рассказывала об одном из многих инцидентов, случившихся за день.

– …туристический автобус, направлявшийся из Шарм-Эль-Шейха в Каир, столкнулся с грузовиком. В результате погибли двенадцать человек, в том числе пятеро туристов из России. По данным МВД Египта, в стране ежегодно происходит около двадцати семи тысяч дорожно-транспортных происшествий. На дорогах этой страны гибнут более шести тысяч человек, еще тридцать тысяч получают травмы и увечья, – сообщил диктор.

– Ну ты посмотри, – вздохнула Антонина Тимофеевна, – люди отдыхать поехали, а обратно либо инвалидами возвращаются, либо вообще не приезжают.

– М-да… – проронил Локис, покачав головой.

– Соседка наша, тетя Клава с первого этажа, рассказывала – летом в Турцию Сережка ее ездил отдыхать. Помнишь его? Старше тебя на пять лет. Он сейчас в Москве работает, в начальство выбился. Фирмой какой-то заправляет. Так вот – с водной горки съехал, голову всю рассек, об край бассейна ударился. Приехал весь забинтованный, вот что творится. Что уж люди в этом Египте забыли? Я в молодости только в Ленинграде и была, на крепость Петропавловскую и в Петродворец на экскурсии водили. Красиво! Нам на заводе путевки выдавали. Вот раньше профсоюзный комитет был, и стоило все дешево, а сейчас что? И ведь покрасивее всяких там пирамид…

– Ну, это ты зря, мам! – усмехнулся Локис. – Я вот книжку читал, так там пишут, что нет такой техники в современном мире, чтоб построить пирамиды. И по сей день загадка для ученых – как их создали. Представляешь, огромного веса камни на такую высоту поднять! А ты говоришь… Петербург – это наша история, а Египет – древние цивилизации. А знаешь, кто сфинксу нос отколол? То-то же – есть версия, что это наполеоновские войска орудие направили и выстрелили. А еще…

– Ни в какие Египты не отпущу, – строго сказала мать, – вон автобусы бьются, самолеты падают.

– Мать, а как же свет посмотреть и себя показать? – не соглашался Владимир.

– Вот в позапрошлом году на работе сменщица моя рассказывала – дочка с семьей отдыхать поехала в Украину, а там склады военные какие-то от жары взрываться стали, так они еле ноги унесли. Так что если и хочешь чего, вон в Москву съезди, пройдись по Красной площади: тут тебе и древность, и к дому близко! – отрезала Антонина Тимофеевна.

– А в командировки на самолете летать, значит, можно? – подначивал сын.

– То по работе нужно, да и самолеты наши не такие, как заграничные… Ну, что над матерью смеешься? Ты ведь у меня один кормилец, потому и волнуюсь.

В этот момент раздалась трель дверного звонка.

– Кого это еще на ночь глядя принесло? – посмотрев на дверь, проговорила Антонина Тимофеевна.

– Сиди, мам, я открою, – сказал Владимир.

Поднялся и, выйдя в прихожую, открыл входную дверь. На пороге квартиры стоял двухметрового роста парень богатырского телосложения. Добродушное лицо и улыбка во весь рот говорили, что это весельчак. Звали сослуживца и друга Локиса Сергей Климов – душа компании, разговорит и рассмешит любого, Локису порой казалось, что он даже верблюда может заставить смеяться. Впрочем, так же шутя старшина Климов выжимал штангу весом сто пятьдесят кило и жонглировал пудовыми гирями, подбрасывая их высоко вверх, чем вызывал уважение у новобранцев и являл собой образец физподготовки.

Его звание – старшина, удивительным образом даже перешло в прозвище, да так и закрепилось за ним. Этому способствовала одна история. Как-то в часть приезжали немецкие коллеги – на учения смотреть, опытом обмениваться. И один из гостей задал какой-то вопрос на очень плохом русском. Климов, не совсем поняв вопрос, выскочил вперед, ответив: «Старший – я!»

«Старшия, старшия», – обрадованно закивал головой немец, запоминая слово.

Поначалу ребята Климова так и подразнивали – старшией, а он и не обижался, так звание в прозвище переросло.

– Собирайся, Вова, нас с тобой срочно в часть вызывают, – начал Климов вместо приветствия.

– Пять минут, и буду готов, – немного посерьезнев, сказал Локис.

Надев джинсы, свитер и приступив к завязыванию шнурков на кроссовках, он услышал от товарища:

– Кстати, нам новые парашюты выдали.

Предвидя реакцию, Локис обернулся – мать уставилась на них с недоуменным видом.

– Это какие парашюты? Сынок, неужели ты с парашютом прыгаешь?

Исподтишка, чтобы Антонина Тимофеевна не увидела, Локис погрозил Климову кулаком, состроив зверскую физиономию.

– Он имел в виду, что на склад парашюты поступили. Ведь я лицо матответственное! – с улыбкой ответил Локис.

– А почему такая спешка? – не унималась мать. – Почему на ночь глядя собираешься?

– Так в Краснодарском крае какие-то учения, вот мы амуницию и повезем. Сами знаете: в армии приказ – первое дело!

Такое пояснение старшины вполне успокоило Антонину Тимофеевну, хоть она и продолжала еще ворчать, что у людей, пускай и в армии, должен быть нормальный рабочий день.

Взяв рюкзак, Локис аккуратно упаковал в него ноутбук.

«Пригодится! И правда – общение в Интернете затягивает. Да и Катя – интересный собеседник. Будет чем свободную минуту занять. Wi-Fi в ноутбуке есть», – думал он, упаковывая блок питания.

Туда же, в сумку, кроме кое-каких вещей лег сотовый телефон, несколько дисков с программами и наушники с микрофоном для общения по «Скайпу». Затем сержант надел на руку «командирские» часы, которые носил постоянно. Локис ими очень дорожил, так как достались они ему «по наследству» – от отца.

Выйдя на улицу и вдохнув прохладный вечерний воздух, Локис забросил рюкзак за спину.

– Куда теперь нас отправляют? – спросил он товарища.

– Вроде на Ближний Восток… – пожал плечами старшина. – Все остальное – на месте.

Сказав это, Климов принялся насвистывать какую-то незамысловатую мелодию.

Глава 6

Тот самый палестинский мальчишка – Хамид Самави, ставший свидетелем недавних кровавых сцен в полуразрушенном квартале, стремглав бежал к пятиэтажному зданию белого цвета. В нем на четвертом этаже в двухкомнатной квартире и жила семья Хамида.

Рядом с его домом, выходившим на небольшую площадь, находилась трехэтажка, некогда бывшая магазином. Груды обломков и кучи мусора возвышались вокруг, напоминая о войне. Свалке способствовали и сами люди из соседних домов, бросавшие сюда всякий хлам. Мальчуган прошел под старым рекламным плакатом. На нем улыбался подросток, жующий жвачку фирмы «Сигнал». Рекламный плакат давным-давно пожелтел, оборвался и тряпкой болтался по ветру. Неподалеку на тротуаре находились остатки сгоревшего автомобиля.

По пути к дому Хамид наведался в свой тайник. В одном из заброшенных зданий, в стене, имелась расщелина, образовавшаяся в результате разорвавшегося рядом снаряда. Встав на колени и засунув руку в отверстие, нащупав небольшой сверток, мальчик вытащил его на свет. Хамид развернул тряпку. Перед ним лежал изогнутый восточный кинжал. Мальчик взял его в руку, словно взвешивая оружие. Он еще пару месяцев назад нашел его в нежилых кварталах недалеко от дома. Похоже, что те, кому он принадлежал, погибли. Хамид молча глядел на клинок. Украшенная камнями рукоять кинжала сверкала и переливалась на солнце всеми цветами радуги. Холодный блеск стали будоражил кровь, заставляя быстрее биться и без того колотившееся сердце. Добавив к кинжалу два патрона, подобранных сегодня, Хамид снова спрятал все это.

«Домой нести нельзя, заберут! А вдруг они мне пригодятся?» – думал мальчик.

Прибежав домой, Хамид забился в угол на балконе. Сев прямо на пол, он прижался спиной к стене, обхватив руками колени. Первый шок от увиденного сегодня проходил, но в душу вползал страх.

Внизу промчалось такси и скрылось за поворотом, оставив в воздухе облачко синего дыма. Мальчик не обращал на него внимания. Воображение ребенка рисовало недавние сцены – одна страшнее другой. Он вспоминал треск автоматных очередей и свист реактивных ракет, вылетавших из установки, небритые лица боевиков и ужас, застывший на них в момент смерти. От воспоминаний о черном отверстии ствола пистолета, полчаса назад смотревшего на него, мальчугана бросало то в жар, то в холод. Его била мелкая дрожь. Напуганный взгляд ребенка метался из стороны в сторону, словно ища поддержки и защиты. Заслышав малейший шорох, он вздрагивал, снова осматривая улицу, боясь увидеть людей, переодетых в полицейских, у своего дома.

От потрясения Хамид не мог даже встать и, словно прикованный, сидел на полу. Холодный пот тонкой струйкой стекал со лба ребенка, смешиваясь со слезами. Мальчик тихонько всхлипывал, закрывая лицо руками. Просидев в такой позе около получаса, Хамид незаметно для себя провалился в глубокий, беспокойный сон. Часто вздрагивая, мальчуган постанывал, но сон не отпускал, затягивал его все дальше в свои объятия.

Хамид снова очутился там, где ракеты, издавая пронзительный свист, улетали в безоблачное небо, выглядя на фоне солнца, словно стая ворон. Это зрелище и затягивало и отталкивало мальчика. Ему было страшно, и в то же время он не мог оторвать взгляд от черных силуэтов. Затем во сне появились люди в форме полиции. Они были огромного роста, как великаны, они хватали террористов и разрывали на части. Боевики кричали от боли, извиваясь в их страшных руках, а сердце Хамида все сильнее сжималось от страха.

Вдруг один из полицейских заметил его. Он повернулся к Хамиду, протягивая свои большие кровавые руки. Мальчик хотел бежать, но не смог – ему в ногу вонзилась пуля, лежавшая в кармане. Боль не давала подняться. Хамид пытался вынуть пулю из кармана, но она впивалась все глубже и глубже в ногу, до самой кости. Руки полицейского уже близко, вот-вот схватят беззащитного мальчика.

– Нет! – кричал, надрываясь, во сне Хамид. – Не надо! Я никому не скажу!

Вдруг появилась женщина. От нее исходил приятный лучистый свет. При ее появлении большой полицейский стал маленьким, она, спрятав его в своей руке, улыбалась, глядя на Хамида.

Женщина показывала ему: «Уходи, тебе не сделают плохо». Ребенок поднялся – боли в ноге уже не было. Он бежал, спотыкался, падал, разбивая колени, подальше от этого страшного места. Но, к своему ужасу, Хамид снова прибегал в нежилой квартал к разрушенному дому, где стоял полугрузовик и боевик с огромной черной бородой командовал: «Огонь!»

Мать и отец Хамида не заметили, как их сын пришел домой. Хамид не хотел попадаться им на глаза. Войдя в квартиру, мальчуган тихо пересек коридор, прошел мимо комнаты, где были родители, и спрятался на балконе. Лишь позднее они услышали его стоны. Это был редкий день, когда его отец, обычно пропадавший на работе с утра до вечера, был дома. Сегодня ему дали выходной, который он хотел провести с семьей.

Открыв глаза, Хамид вскрикнул, увидя перед собой лицо мужчины, но быстро успокоился. Отец поднял его на руки.

– Ты кричал! Что-то случилось, сынок? – заботливо спросил Мустафа.

«Нельзя никому говорить, что я видел, – эта мысль вернулась в сознание мальчика. – Никому! Предупредили! Убьют!» – вспомнил он.

– Нет, мне приснился плохой сон, папа, – ответил сын.

– Когда ты пришел, мы не видели тебя, – произнес отец, внимательно глядя в лицо сыну. – Ты плакал!

«Не говори! (Черное отверстие ствола пистолета смотрело на мальчика, и страшный огромный полицейский из сна грозил ему кровавым кулаком.) Не говори!»

– Это сон, папа, все хорошо! – попытался улыбнуться Хамид.

Мустафа – отец ребенка – брался за любую работу, пытаясь прокормить свою семью. Он работал и грузчиком – в магазинах, в порту, и строителем, и уборщиком. За годы изнурительной работы у него не выпадало времени для отдыха. Его мозолистые ладони были постоянно в ссадинах, которые, не успевая заживать, появлялись опять. Последнее время отец работал резчиком в небольшой компании, изготавливающей поделки и сувениры из оливкового дерева и жемчуга.

В его редкие свободные минуты Хамид любил гулять с отцом у моря. Мустафа рассказывал ему о кораблях, которые они видели во время прогулок, о том, как он в молодости работал на разных судах. Истории из морской жизни будоражили воображение Хамида. Слушая о жизни моряков, мальчик хотел стать таким же, как они, и уплыть далеко-далеко в неведомые страны. Он хотел, как когда-то отец, ловить рыбу в океанах, купаться с дельфинами и чувствовать на губах соленый океанский ветер…