Тринадцатая Ева

– В бутике вам лучше не появляться, – произнесла она, – потому что моей суровой начальнице вопросы наверняка не понравятся. Еще бы, мы ведь не имеем права выдавать сведения о наших клиентах…

Доктор Чегодаев горячо поблагодарил родственницу Марины Аристарховны, и та бросила взгляда на пакет с бельем, который доктор прихватил с собой.

– Ага, все ясно! – сказала она. – Ну да, так и есть, вчера было куплено. Правда, обслуживала ее не я, а Анастасия…

– Вы знаете покупательницу? – произнес, чувствуя, что пульс у него внезапно подскочил, доктор Чегодаев.

– Ну, не то чтобы знаю… Понимаете, я ведь не подруга наших клиенток, а всего лишь обслуживающий персонал, которому зачастую приходится сносить капризы богатых особ. Да, так и есть… Ее зовут Евгения Александровна…

Евгения! Так и есть, Евгения! Его словно током ударило. Дмитрий Иннокентьевич, едва не перевернув чашку с кофе, которая стояла перед его гостьей, произнес:

– Ее точно так зовут?

– Ну, паспортные данные мы у наших клиенток не проверяем, – усмехнулась особа. – Но Евгения Александровна время от времени наведывается к нам. Кстати, я вчера обратила внимание, что она выглядела не ахти. И была явно чем-то обеспокоена. Впрочем, такое в этих кругах весьма распространено – наркотики, я хочу сказать…

Доктор Чегодаев судорожно сглотнул. Оказывается, не надо быть даже врачом, чтобы прийти к этому выводу, а всего лишь внимательной продавщицей в бутике нижнего белья.

– А какая фамилия у этой Евгении Александровны? – спросил Чегодаев.

Кузина Марины вновь усмехнулась:

– Я же сказала, что паспортные данные мы не спрашиваем. Во всяком случае, она явно не из бедных. Появляется нечасто, кажется, ее привозит шофер на «Майбахе». А вчера вот она пришла пешком! Мы еще все удивлялись, почему без шофера… Да и вещи выбирала наобум, взяла то, что первое под руку попалось…

Доктор кивнул – итак, все укладывалось в логическую схему. Без шофера, потому что тот наверняка донес бы своему хозяину, мужу Евы, что та посещала не только бутик, но и психоаналитика.

Ева… Хотя она была на самом деле Женя… Но Женя имелась только одна – его собственная. Так что пусть это будет Ева…

Наверняка Ева придумала какой-то ловкий трюк, чтобы отослать шофера и заполучить возможность пойти на прием. Вероятно, времени у нее было не так уж много, не исключено, что этим и объясняется ее внезапное исчезновение. Наверняка так и было! Она ведь упомянула, что ее ждут!

Кто ждет? Шофер? Или муж?

– Однако если надо, то я постараюсь выяснить, – добавила кузина. – Марина сказала, что вам это требуется. А раз Марина сказала, значит, так оно и есть. Она ведь от вас без ума!

Дмитрий Иннокентьевич не сразу сообразил, что речь идет о Марине, его собственной секретарше, которая от него без ума. Отчего-то он вообразил, что речь идет о Еве.

Нет, что за ерунда! Он ведь давно переступил запретную черту, пытаясь разыскать пациентку, которая ясно дала понять, что его помощь ей более не требуется. Но сделал он это только для того, чтобы помочь Еве. И уберечь ее от смертельной опасности, которая нависла над ней.

Ибо в том, что над Евой нависла смертельная опасность, Дмитрий Иннокентьевич нисколько не сомневался.

– Конечно, напрямую я задавать вопрос не могу, потому что у нас в бутике еще те стукачки работают, все начальству доносят. Но, думаю, сумею узнать фамилию этой Евгении Александровны. Если имя и отчество, конечно, подлинные!

В том, что они подлинные, доктор Чегодаев тоже не сомневался.

Поблагодарив кузину Марины, он связался с секретаршей, которая была удивлена услышать его голос субботним днем.

– Ваша двоюродная сестра просто прелесть! – заявил он, памятуя о том, что, по словам этой прелести, Марина от него без ума. Впрочем, у Марины же имелись муж, взрослый сын и дочка!

– И, кстати, я хотел бы узнать, как продвигаются дела с установлением личности Татьяны Лариной…

Марина, кажется, была не особо довольна его субботним звонком, заявила, что пока что не сумела ничего узнать и что раньше понедельника или вторника информации никакой не будет.

Осознав внезапно, что поступил крайне бесцеремонно, доктор Чегодаев извинился, пожелал хороших выходных и повесил трубку. Руки у него слегка дрожали. И почему он ведет себя столь неадекватно?

Ответ был очевиден – он хотел во что бы то ни стало помочь Жене… Да нет же, Еве!

Жене он тоже пытался тогда помочь, но было поздно, слишком поздно… И он не простит себе, если эта ситуация повторится снова! И он потеряет женщину, которую…

Он запнулся. Нет, он любил и любит только Женю! А Ева – всего лишь пациентка, которая оказалась в крайне запутанной и опасной ситуации. Несчастная стала жертвой изощренной интриги, которую затеял – и в этом сомнений уже не было – ее собственный супруг. И он действовал так, как и подобало лечащему врачу и просто мужчине: он пытался помочь Еве. И ничего более…

Так ли это?

Доктор отправился в свою консультацию. По субботам он не принимал – когда-то, на заре карьеры, было иначе, однако теперь он мог позволить себе трудиться только пять дней в неделю.

Ведь с Женей они строили планы… Хотели стать родителями трех, возможно даже четырех, малышей. Жить вместе и умереть в один день и час…

А в итоге умерла она, и ведь в этом была его вина! Дмитрий Иннокентьевич прошел в кабинет, опустился в кресло, выдвинул ящик стола и вынул из него золотистый шарф Евы. Он поднес его к лицу, полной грудью вдохнул тонкий аромат духов…

Женя… Нет, Ева… Или все-таки Женя?

В голове что-то щелкнуло, Чегодаев положил шарф обратно в ящик и поспешно задвинул его. Он виновато посмотрел на пакет с бельем, который покоился на низком столике. Все же копошиться в интимных вещах незнакомых людей подло и гадко.

Но ведь Женю он знал так давно! Нет же, не Женю, а Еву…

Встав из-за стола, он схватил пакет, свернул его и также поместил в ящик стола. А затем закрыл его на ключ, вынул его и, подойдя к полке, швырнул в стоявшую на ней странной формы вазу.

Так-то лучше! А то он уже походил на маньяка-фетишиста, который хватает белье объекта обожания и, капая слюной, рисует в своем больном воображении самые непристойные картинки.

Картинка, которая вспыхнула в мозгу доктора Чегодаева, была не непристойной, а ужасной. Чье-то тело, покоящееся на щербатых кирпичах, обезображенное множеством ножевых ранений. А рядом – испуганная и дезориентированная – Ева, сжимающая в руках охотничий нож.

И помимо этого некто, Евой не замеченный, притаившийся на заднем плане и получающий огромное удовольствие от ее страданий и уверенности в том, что именно она кого-то только что убила.

Вот именно, убила! Ведь во всем этом деле должен быть труп, причем даже не один, потому как Ева вела речь о том, что она убивает людей. Нет, не одного человека убила, а людей!

Быть может, все эти кошмары – всего лишь результат наркотического опьянения и галлюцинаций, вызванных приемом психотропных препаратов. Но Дмитрий Иннокентьевич не сомневался, что труп должен иметься.

Или даже трупы.

Потому как, пичкая человека подобной гадостью, нельзя быть уверенным в том, что у него возникнет та или иная галлюцинация. А кому-то требовалось, чтобы Ева считала себя убийцей. Так как же этот некто мог гарантировать возникновение именно такого кровавого видения?

Вот именно, только устроив кошмарную инсценировку. И вряд ли тело было резиновым. Или некто изображал труп. Нет, это и был труп – самый что ни на есть настоящий. Ради того, чтобы убедить Еву в том, что она – сумасшедшая, некто пошел на убийство. Или даже убийства.

А это значило, что имелись следы. Потому что мертвое тело, в особенности человеческое, просто так в воздухе не растворяется. Тот, кто совершил убийство или даже убийства, должен избавиться от «продукта».

Доктор Чегодаев вздохнул, понимая, что в субботу, тем более такую хорошую и солнечную, последовавшую за грозой в пятницу, никто не хочет, чтобы ему звонили и задавали вопросы о трупах. Но не ждать же до понедельника! Каждая минута была дорога.

Все же в том, что лечение у него проходили люди влиятельные и состоятельные, было свое преимущество. Он знал, что супруга одного высокопоставленного чина в МВД боготворит его, своего психоаналитика, оказавшего ей действенную помощь.

Застал он даму, как и ожидал, за городом – она как раз готовилась к небольшому, как она мило выразилась, рублевскому сабантую. Времени у нее, конечно же, было в обрез, но она тотчас подозвала к телефону своего супруга, человека немногословного, однако, как знал доктор, тоже ему крайне признательного за удачный курс лечения.

Говорить правду было глупо и опасно, поэтому пришлось изобретать историю о книге о маньяках, над которой он якобы работал.

– В связи с этим мне хотелось получить информацию о нераскрытых убийствах подобного рода в Москве и окрестностях. В особенности о тех, которые имели место недавно…

Он перевел дух, опасаясь, что эмвэдэшник уличит его во лжи, но тот продолжал сопеть в трубку.

– И именно произошедших по этой схеме – тело найдено где-то в трущобах или на свалке, к примеру. И причиной смерти стали множественные колото-резаные ранения в грудь…

Тип все еще молчал, и доктор осторожно добавил:

– Не исключено, что речь идет о молодой особе… Которая была полностью нага…

– Сделаю, что могу! – произнес наконец эмвэдэшник, а потом отключился. Доктор Чегодаев немедленно понял, что допустил ошибку. Он ведь подставил Еву! Этот тип сейчас поставит на уши весь свой аппарат, пошлет к нему своих людей, они потащат его на допрос и…

Думать об этом не хотелось. Суббота тянулась невероятно долго, а потом вдруг внезапно завершилась. Он снова долго не мог уснуть, но потом усталость взяла свое, и Дмитрий Иннокентьевич провалился в сон.

Разбудил его звонок мобильного. Спросонья задев его рукой, доктор уронил телефон на пол. Пришлось долго ползать по паркету, стараясь выудить залетевший под кровать аппарат, издававший пронзительные звуки.

На связи был эмвэдэшник.

– Я собрал для вас кое-какой материальчик. Прошу, однако, использовать исключительно для ознакомления. Никакой публикации в прессе или книжных проектах. Вам его доставит курьер.

Доктор Чегодаев начал усердно благодарить этого типа, а тот прервал его:

– Вы мне вернули мою жену с того света. Я этого никогда не забуду. Спасибо вам, доктор!

И в своей лаконичной манере отключился. Дмитрий Иннокентьевич отправился пить кофе, рассчитывая, что до приезда курьера успеет еще принять душ. Но тот явился на редкость быстро, Чегодаев не успел еще даже позавтракать.

Молодой тип с жестким лицом и в форме вручил ему пакет из плотной бумаги и, пожелав отличного воскресенья, удалился. Что ни говори, а знакомство с сильными мирами сего имело свои преимущества.

Доктор Чегодаев расположился на кухне и раскрыл запечатанный сургучными печатями пакет. На стол выскользнули фотографии, которые заставили его вздрогнуть. Он увидел рыжеволосую нагую женщину, точнее девушку, которая в странной позе лежала на черной земле.

Лицо несчастной было безмятежно, а грудь и живот представляли собой кровавое месиво. Дмитрий Иннокентьевич отвел взгляд, а затем быстро заставил себя просмотреть серию фотографий.

Имелась и сухая короткая докладная записка. Тело двадцатидвухлетней Зои К. было обнаружено две недели назад на окраине столицы. По подозрению в убийстве был задержан некий безработный и без определенного места жительства Виктор О.

Доктор присмотрелся к фотографиям – и снова вздрогнул. Ева вела речь о черепахах. Он не мог понять, что это значило. А теперь понял. В мочках ушей несчастной Зои были забавные, кажется серебряные, серьги-«гвоздики», изображавшие крошечных черепашек с рубиновыми глазами.

Дмитрий Иннокентьевич прошелся по кухне, а затем принялся изучать докладную записку.

В ней не исключалось, что в данном случае речь шла о деяниях серийного характера, потому как Виктор О. представлялся более чем неподходящим кандидатом в убийцы.

Давались указания на другое подобное убийство, случившееся в прошлом месяце. Жертва была искромсана при помощи холодного оружия. Правда, на этот раз речь шла о пенсионерке. Да и убийство произошло на другом конце Москвы, в лесопарке.

Еще одно убийство!

Наконец, еще в конце прошлого года праздношатающаяся молодежь натолкнулась во время совместного распития спиртных напитков в овраге, служившем одновременно свалкой, на тело девочки, исчезнувшей еще в начале ноября. Несчастная девятилетняя школьница также была искромсана ножом, однако следствие пришло к выводу, что это дело рук ее отчима, отмотавшего несколько сроков на зоне, в том числе и за изнасилование несовершеннолетней, задержанного и даже уже давшего признательные показания, впрочем вскоре от них отказавшегося.

Ева вела речь о том, что она убивает людей! Не исключено, что жертв на самом деле больше. Если бы находили молодых обнаженных рыжеволосых девиц или искромсанных девятилетних школьниц, то и правоохранительные органы, и желтая пресса давно забили бы тревогу. Еще бы, в столице завелся очередной маньяк.

А так – всего лишь одиночная жертва психопата-отчима, к тому же судимого. А до этого – некая пенсионерка, ставшая, не исключено, жертвой лютого грабителя-гастролера.

Тот, кто убивал, действовал крайне осмотрительно. О том, что в этих смертях виновата она, не сомневалась, похоже, только сама Ева. И осознание этого кромешного кошмара заставляло ее медленно сходить с ума.

Никто же не искал маньяка, потому что жертвы были такие разные. Да и находили их в разных местах, на большом отдалении друг от друга. В двух случаях имелись даже конкретные подозреваемые, а в случае с пенсионеркой был отчетливо виден след гастролера.

Точнее, кто-то прикладывал все усилия, чтобы это все выглядело как разрозненные убийства. Непонятно было следующее: если некто хотел повесить убийства на Еву, то почему не сделал так, чтобы все указывало именно в этом направлении? Можно было подкинуть изобличающие ее улики, оставить на оружии отпечатки ее пальцев…

Но тот, кто планировал и совершал эти убийства, не спешил. И доктор Чегодаев даже догадывался, отчего именно.

Если бы улики однозначно изобличали Еву, то существовала опасность, что при их детальном изучении вскрылось бы, что Ева совсем даже невиновна. А так – намеки, предположения, версии. Сопровождаемые медленной пыткой и уверенностью самой Евы, что она – убийца и постепенно сходит с ума.

План был изощренный и бесчеловечный. Доктор Чегодаев поежился и сжал кулаки. И наплевать, что вся история на первый взгляд его не касается.

На первый взгляд…

Он предпримет все от него зависящее, чтобы помочь Еве. Чтобы спасти ее. И чтобы вывести на чистую воду подлинного убийцу. Убийцу, которым, как он предполагал, был человек, являющийся мужем Евы.

Но как он может узнать, кто ее муж, если он не в курсе, кто такая на самом деле Ева?

Все о Еве… Он усмехнулся и снова углубился в размышления. В этот момент раздался тонкий писк – пришло сообщение. Оно была от Ирины, двоюродной сестры секретарши Марины.

«Фамилия Евгении Александровны – Юнгштедт. Муж – крупный бизнесмен. Живут где-то на Рублевке. Больше, увы, ничего не известно. Желаю удачи!»

Дмитрий Иннокентьевич возликовал. Надо же, старшая сестра такая же умница, как и младшая! Узнала фамилию Евы. Точнее, конечно же, Евгении. Жени…

Но для него она была и останется Евой… Значит, Юнгштедт. Муж – крупный бизнесмен. Юнгштедт, Юнгштедт… Фамилия была редкая и вызывала определенные ассоциации. Не этот ли Юнгштедт, который является…

В этот момент зазвонил мобильный – на связи была Марина Аристарховна. Извинившись за то, что беспокоит шефа в воскресный день, она произнесла:

– Я ведь поняла, что для вас является очень важным узнать фамилию таинственной клиентки. Так вот, на банкнотах, оставленных клиенткой, имелись ее отпечатки пальцев. Я задействовала свои связи и узнала, кому они принадлежат. Дама когда-то задерживалась за мелкое хулиганство, когда училась в театральном. Евгения Александровна Юнгштедт. Супруга Германа Мстиславовича Юнгштедта. А вот и ее адрес…

Она продиктовала адрес, а доктор не стал сообщать секретарше, что старшая сестра ее опередила, – кажется, между дамами имела место определенная конкуренция.

– Отлично! – заявил, еле сдерживая ликование, Дмитрий Иннокентьевич. – Кстати, Марина Аристарховна, огромное вам спасибо! Вы просто душка!

Кажется, его комплимент задел секретаршу за живое. Еще раз горячо ее поблагодарив, психоаналитик завершил разговор.

Итак, Евгения Александровна Юнгштедт, являющаяся супругой Германа Мстиславовича Юнгштедта…

Да, определенно, эту фамилию ему доводилось слышать. У него имелась теперь не только фамилия, но и адрес.

Хотя, конечно, он вряд ли мог направиться в рублевский особняк супругов Юнгштедт и изъявить желание побеседовать с Евгений Александровной.

А почему бы и нет? Всегда можно придумать правдоподобный благовидный предлог, чтобы проникнуть в дом и поговорить с Евой, не вызывая подозрений у мужа.

Того самого мужа, которого Ева убивала во сне. Того самого мужа, которого она боялась. Того самого мужа, который, не исключено, причастен к этому беспросветному ужасу, в который оказалась погружена его пациентка.

Хотя кто знает… Не следовало делать поспешных выводов, не подтвержденных однозначными фактами. На самом деле все могло быть иначе, совершенно иначе.

Если анализировать ситуацию, первым непреложным фактом было то, что Ева до ужаса боялась своего супруга. И на это у нее, без всякого сомнения, имелись свои причины.

Значит, ей требовалась помощь, причем как можно быстрее. И он, ее лечащий врач, был просто обязан позаботиться о благе своей пациентки.

Доктор Чегодаев вбил в поисковую систему своего смартфона фамилию Юнгштедт. А также сочетание имени и отчества. Итак, Герман Мстиславович и Евгения Александровна…

Одной из первых фотографий было изображение гламурной пары. Он, надо сказать, не сразу узнал Еву, облаченную в алый шелк, с тяжелым, переливающимся ожерельем вокруг тонкой шейки. Выглядела она как-то совсем иначе: и прическа, и цвет волос, и стиль. И была так не похожа на Женю… Впрочем, ведь она и не Женя… Какое-то важное светское мероприятие – то ли кинофестиваль, то ли вернисаж.

Рядом с Евой замер невысокий человек с худым хищным лицом, белесыми волосами и глубоко посаженными неопределенного цвета глазами. Это и был господин Юнгштедт. И как только получилось, что этот невзрачный субъект стал мужем такой эффектной женщины, как Ева?

Доктор сразу почувствовал небывалую неприязнь к этому типу. На фотографии он даже не смотрел в сторону жены, а на его лице играла странная, угрожающая улыбка. Точнее, даже ухмылка.

Этот тип, и в этом не было сомнений, был чрезвычайно опасен. Чрезвычайно!

Чегодаев отыскал статью, в которой шла речь о свадьбе бизнесмена с фотомоделью и актрисой Евгенией, имевшей место около четырех лет назад. А этому предшествовал скандальный развод господина Юнгштедта с его прежней супругой.

Вот поэтому его фамилия и показалась знакомой. Доктор не был поклонником подобных историй, да и времени не хватало, однако положение, что называется, обязывало изучать время от времени светские сплетни, чтобы быть в курсе происходящего, ибо его клиенты были представителями именно этой «платиновой тусовки».

И в самом деле, развод был скандальный, грязный и очень денежный. Потому что бывшая супруга (тогда еще даже совсем не бывшая) хотела оттяпать значительную часть состояния мужа. А состояние было более чем солидное, миллиардное.

Доктор быстро просмотрел старые заголовки. Ну, конечно же, так и есть: его тогдашняя супруга, мать двух взрослых детей, оказалась на какое-то время в сумасшедшем доме. Потому что она якобы была вне себя… Только, как потом вскрылось, диагноз был липовый, состряпанный работавшими на ее мужа, господина Юнгштедта, врачами.

Чегодаев потер руки. Так и есть! Сначала Юнгштедт пытался избавиться от опостылевшей старой жены. Теперь решил отделаться и от опостылевшей новой. И действует теперь так же, как и в прошлый раз, пытаясь представить супругу сумасшедшей.

Юнгштедт, конечно же, сделал определенные выводы. В первый раз ему пришлось пойти на попятную, выплатить супруге огромную компенсацию (которая, естественно, была намного меньше половины состояния, которую та старалась заполучить).

В этот раз он решил действовать тоньше и эффективнее. А что может быть эффективнее, чем представить жену, от которой хочешь избавиться, сумасшедшей? Причем не просто сумасшедшей, а буйно помешанной, убивающей людей?

«Я убиваю людей…»

Именно это Юнгштедт внушил Еве! В то время как она, разумеется, никого не убивала. И была в такой же мере сумасшедшей, как и первая жена бизнесмена, а именно – ни на йоту!

Но как доказать невиновность Евы, если кольцо вокруг нее неумолимо сужается? Она была жертвой небывалой, изощренной, бесчеловечной интриги. Интриги смертельной. Причем, увы, не только для самой Евы…

Потому что за последние недели и месяцы погибло как минимум три человека. Нет, они не погибли – были хладнокровно убиты! Не исключено, что жертв на самом деле больше. И они были лишены жизни только для того, чтобы рано или поздно обвинить в этих кровавых преступлениях Еву.

Рано или поздно…

Времени не было, требовалось действовать, причем действовать четко, слаженно и результативно. Доктор Чегодаев допил кофе и поднялся со стула. Итак, ему известно имя пациентки, у него есть адрес, так что же он тогда ждет?

Внезапно ему пришла в голову мысль, что должен иметься человек, который совершает все эти кошмарные убийства. Убийства, обвинить в которых должны Еву. Кто-то же хладнокровно зарезал ножом и пенсионерку, и рыжеволосую девицу, и даже девятилетнюю школьницу.

И самое ужасное – никто не гарантировал, что убийства прекратятся. Ведь этот нелюдь мог нанести удар в любой момент! Даже, собственно, и прошлой ночью, и этим утром, и завтрашним вечером…

Кто же был способен положить этим бесчинствам конец и спасти Еву?

Доктор Чегодаев знал, что это может сделать один человек – он сам. И ему требовался план, хороший план по спасению Евы…

Он ринулся в душ, обдумывая идеи, которые пришли ему в голову.

И все же, стоя под упругими прохладными струями, он то и дело пытался отогнать от себя странное видение – некто нападает на беззащитную жертву и втыкает в нее охотничий нож. А затем вытаскивает, снова втыкает и делает так много раз подряд.

Он должен остановить это, должен! И спасти Еву…