Сбылась мечта хулиганки

Когда они дошли до дверей, я мгновенно кинулась обратно в подсобку и прилипла к окну, чтобы ничего не пропустить. Шарапов оторвал измученный взгляд от своих накладных и удивленно на меня уставился.

А там, за окном, события развивались так: Аллу грубо втолкнули в джип, двое бандитов – а то, что это бандиты, было ясно как божий день, – влезли следом, и машина резко сорвалась с места. Но самое удивительное: проехав вокруг площади, джип остановился. Дверца распахнулась, и оттуда вылетела Алла – помятая, растрепанная, в порванном жакете – и с размаху шлепнулась на асфальт.

Я не сомневалась, что все продавщицы, побросав свои отделы, прилипли к витринам и в полном восторге наблюдают это незабываемое зрелище. Надо сказать, что Аллу Федоровну в магазине, мягко говоря, не любят.

Но я этой картиной любовалась недолго, так как сообразила, что Аллу взяли вместо меня. И они обнаружили свою ошибку и сейчас вернутся.

Наверняка этим двум дебилам сказали привести продавщицу из отдела электротоваров, вот они и взяли, что под руку попалось. А в машине у них сидел кто-нибудь поумнее. Или кто-нибудь, кто знает меня в лицо. Например, ненаглядный, осознала я. Вот почему я не могу до него дозвониться. И мордоворотам вежливо указали на их ошибку.

Но додумывать до конца эту интересную мысль мне было некогда. Мне нужно было срочно спасать свою шкуру, которая у меня единственная.

Я схватила сумку, вылетела в коридор, пробежала к запасному выходу из магазина, через который мы принимаем крупногабаритный груз, и оказалась во дворе. В этот двор, кроме нашей задней двери, выходили двери еще нескольких магазинов и бистро «Лайза». Вот в это бистро я и вбежала. Дело в том, что все магазины выходили на ту же площадь, куда и наш, а бистро – на другую сторону квартала, на улицу Летчика Петрова. Кроме того, в этом бистро я кое-кого знала – соседи как-никак.

Я пробежала через их кухню, выскочила в коридорчик. Там возила по полу шваброй уборщица тетя Дуся, которая и в нашем магазине по совместительству размазывает грязь. Я прижала палец к губам, чтобы тетя Дуся не вздумала от удивления заверещать. Она меня узнала и хотела что-то спросить, но я быстро ей сказала:

– Потом, потом, теть Дуся, потом все расскажу! Теть Дуся! Дай мне твой платочек!

Тетя Дуся от удивления разинула рот и без слов отдала свой страшненький платок в сине-зеленых разводах. Я этот платок мгновенно повязала на голову и бросилась к выходу из бистро. Дело в том, что при всей ординарности моей внешности волосы у меня довольно заметные – светло-рыжего цвета, и их мне нужно было срочно закрыть. В этой же детали моей внешности крылась причина, по которой мордовороты из джипа увели Аллу Федоровну: она тоже рыжая, правда, другого оттенка, немножко в малиновый, и у нее этот цвет не от природы, она красится. Но это неважно, все равно приятно было смотреть, как ее размазали по асфальту.

Короче, я выскочила из бистро и замахала рукой проезжающим машинам. Вторая или третья остановилась, я поскорей плюхнулась на сиденье.

– Куда ехать-то? – спросил водитель.

Я задумалась. Мне пришло в голову, что сейчас я оказалась в таком же положении, в каком была в субботу та девица… как ее… Каролина. Она тоже удирала – причем, может быть, от этих же бандитов, – она тоже остановила на улице первую попавшуюся машину, ей тоже некуда было деться… Мне не хотелось думать о том, чем для нее это закончилось.

– Будем стоять или будем ехать? – заворчал водитель. – Я ведь не такси.

– Так, – очнулась я, – отвезите меня отсюда подальше куда-нибудь, где телефонов много.

Мы поколесили по городу, и он высадил меня возле станции метро. Я купила в ларьке таксофонную карту и прежде всего позвонила домой. Родители вернулись еще вчера, отец с утра ушел на суточное дежурство. Я велела матери закрыться на все замки, а по телефону отвечать, что она понятия не имеет, где я и когда вернусь. В противоположность отцу, который на все реагирует криком и руганью, мама принимает все неожиданности молча. Она вообще очень сдержанна. В детстве я думала, что это от равнодушия, но потом поняла, что таким образом она просто отключается от неприятной действительности – бедности, скандального мужа и дочери-неудачницы.

Второй звонок, впрочем, без особой надежды на успех, я сделала на мобильник ненаглядного. На этот раз мне ответили.

– Герман? – осторожно спросила я. – Почему ты молчишь?

– Здравствуй, Катя, – раздался неприятный мужской голос, – что же ты от нас убежала?

Ах, вот как… Нетрудно догадаться, что раз мобильник ненаглядного у бандитов, то и сам он там же. Значит, это он привез их прямо в магазин, сдал им меня, можно сказать, со всеми потрохами.

– Что вам от нас нужно? – как можно спокойнее спросила я.

– Не придуривайся, девочка, – угрожающе начал бандит, – нам нужны деньги. Мы знаем, что Карку вы пришили. Но вот куда вы дели деньги?

– Какие деньги? – спросила было я, но прикусила язык.

Значит, они уже знают, что их девчонка убита. А почему они не должны знать, если сами это сделали? Но что им от меня-то надо? Деньги…

– Я хочу поговорить с Германом, – строго сказала я в трубку.

– Думаешь, он знает, где деньги? – засмеялись на том конце. – Если бы знал, давно бы уж нам сказал, поет, как канарейка.

– Я поняла, – вздохнула я.

В трубке послышался крик, звук удара, потом стон Германа и неразборчивое бормотанье.

– Ну, ты надумала? – спросил бандит. – А то он так долго не выдержит.

Плюнуть бы на этого паразита и послать их всех подальше. Но ведь он, небось, настучал им и мой домашний адрес. Куда же мне деваться? Домой нельзя, у магазина они будут дежурить. Завтра утром отец с дежурства придет, еще его прихватить могут. И про какие деньги он тут ведет речь? Внезапно я вспомнила, что Герман завозил девицу на вокзал, где она оставила сумку. Все сходится: в сумке были деньги, которые она сперла у бандитов, поэтому и скрывалась. И к Герману на квартиру побоялась сумку тащить – вдруг он деньги найдет? Еще и пристукнуть может за такие-то деньги. Что деньги большие, я не сомневалась – уж очень серьезно настроены бандиты. Однако откуда они взялись? И каким образом Каролина сумела с ними смыться? И кто же ее тогда убил, если не эти бандиты?

– Ты там не умерла от страха? – поинтересовался бандит.

– Так, слушай меня внимательно, – медленно заговорила я. – Возможно, деньги я и отдам. Но только при условии равноценного обмена. Ты оставляешь меня в покое и отдаешь мне Германа в целости и сохранности. А я возвращаю деньги – нам чужого не надо.

– Так я тебе и поверил…

– А у тебя выбора нет.

– Я все равно тебя найду! – зарычал бандит.

– Возможно, – согласилась я, – со временем и найдешь. Но пока я на свободе, и ты не знаешь, где меня искать. Пока я буду диктовать условия. Так вот: где он у тебя лежит? На полу к трубе прикованный? – спросила я наугад. – Так покорми, коврик подстели, в туалет своди. В общем, приведи мне его в человеческий вид. Значит, ты пока этим займись, а я через час перезвоню, проверю.

– Сука! – Там бросили трубку.

Я вышла из метро, перешла дорогу и заскочила в небольшое кафе на углу. Кафе было простенькое, люди забегали туда ненадолго выпить кофе с булочкой – больше там нечего делать. Я тоже взяла горячий кофе и уселась в уголке подумать.

Совершенно очевидно, что Каролина оставила деньги на Витебском вокзале в камере хранения, но как их оттуда выцарапать, я не имела представления. А с бандитом говорила так нагло, потому что хотела, чтобы они хоть на некоторое время оставили ненаглядного в покое, пусть бедняга передохнет. Хотя он, конечно, сам виноват: распелся. Нужно было твердо стоять на своем: ничего не знаю, никого не видел. Но твердость – это не для моего ненаглядного. А если бандиты решат сорвать на нем злость и еще больше станут издеваться – что ж, значит, такое его, ненаглядного, счастье. Что у меня есть, какие зацепки? Я порылась в сумочке и нашла в потайном карманчике паспорт Каролины – за всеми событиями совершенно забыла его выбросить. Одежду ее мы выкинули в мусорный бак еще до встречи с гаишником, никаких больше интересных вещей у нее с собой не было. Я пролистала паспорт и сзади, на последней странице обнаружила написанные карандашом три крошечные цифры: 354. Очень интересно… Выхода у меня нет, так что стоит смотаться сейчас на вокзал.

Я вышла из кафе и поежилась. Похолодало, и даже собирался дождь. На мне по-прежнему была страшненькая тети-Дусина косыночка и куртка, которую я накинула, чтобы работать в подсобке. В подсобке всегда прохладно, к тому же ящики и коробки грязные, вот кто-то из девчонок притащил из дома старую куртку, мы все надеваем ее по очереди. Вид у меня в таком прикиде весьма неказистый, к тому же холодно. Но ловить машину все время не будешь – у меня с собой мало денег.

Я огляделась и сообразила, что нахожусь как раз недалеко от того места, где ненаглядный в субботу подсадил на свое и мое горе в машину Каролину. Интересно бы знать, откуда она чапала с сумкой, полной денег. Где находится такое место? Я девушка неленивая, это даже мой отец признает. А еще я любопытная от природы, и хотя сейчас у меня совершенно не было времени, я решила прогуляться до того места, где ненаглядный ставит машину, когда находится на работе в своей фирме. Сказано – сделано.

Вот он, тот самый угол проспекта Равенства и маленького переулочка. Вот и та самая стоянка, где сейчас машин мало по вечернему времени. А что это такое бежевое и очень знакомое? Да это же старая «копейка» моего ненаглядного. Значит, бандиты прихватили его где-то здесь, увезли, а машину отогнали обратно на стоянку.

А в стороне, но совсем близко, сияла в небе яркая надпись: казино «Квин». Казино… Где казино, там большие деньги… Не будем думать, каким образом Каролине удалось выиграть. Ясно, что дело тут нечистое, иначе бандиты бы ее не преследовали.

Я подошла к «копейке», подергала дверцу. Сигнализации у ненаглядного не было, а вместо нее он навешивал на руль здоровенное противоугонное устройство. Чтобы не маячить, я достала ключи от машины, что прихватила в субботу, открыла дверцу и села.

Ключи от машины я взяла случайно, не было в тот момент у меня никаких определенных мыслей. Но теперь по всему выходило, что ключи мне пригодились. Потому что не помню, говорила я или нет, но единственное, что меня отличает от многих небогатых и заурядных молодых женщин, – это умение водить машину. То есть на свете множество женщин, умеющих водить, но у них есть автомобиль. Значит, сначала муж или любовник покупает ей машину, а потом она учится ездить. У меня же все не так: вероятность того, что любовник купит мне машину, равна нулю, а водить я научилась давным-давно, когда у отца еще был старый «горбатый» «запорожец», на котором мы ездили на дачу. Как уже говорилось, я люблю учиться, и когда отец высказался как-то, что неплохо было бы иметь в семье еще одного водителя – мало ли что с ним может случиться, – то я мигом поймала его на слове и пошла в автошколу.

«Запорожец» развалился лет пять назад окончательно, но права у меня есть, и когда Вася, наш магазинный водитель, берет меня с собой на склад, я разрешаю ему выпить по дороге кружечку пива, а сама сажусь за руль. Вернее, Вася мне разрешает сесть за руль.

Я проверила права, они лежали в сумочке. Затем нацарапала на листке, найденном в бардачке, доверенность от ненаглядного, в которой он разрешал мне ездить на его машине, и очень похоже изобразила его подпись.

Итак, тронемся потихоньку, не спеша, не нарушая правил. До Витебского вокзала недалеко, добредем как-нибудь.

Никто меня не остановил – слишком много было на вечерних улицах приличных машин, нищая «копейка» никого не интересовала. Я аккуратно припарковала машину у вокзала и направилась к камерам хранения. У входа в зал за столиком сидел дежурный. Он окинул меня скучающим взглядом и отвернулся.

Камер было очень много. Допустим, что три цифры, нацарапанные карандашом на последней страничке паспорта, – это номер ячейки. Я поправила страшную тети-Дусину косынку, чтобы из-под нее не были видны предательские рыжие космы, и решительно зашагала по залу с ровными рядами серых металлических ящиков.

Сотые номера… здесь направо – двухсотые, теперь сюда, налево… вот она – ячейка номер 354. Четвертая слева в среднем ряду. Обыкновенная ячейка, такая же, как все. Закрытая. К счастью, удобно расположена – в тупичке, который от входа не просматривается, так что я смогу здесь немножко поработать, не привлекая внимания.

Будем считать, что камера – та самая, потому что в противном случае мне здесь нечего делать. Ну, в общем, это довольно логично: Каролина приехала на вокзал с сумкой, а уехала без нее. Значит, оставила ее здесь, скорее всего – в камере. Дальше, кроме паспорта, я никаких бумаг при ней не нашла, а девица, судя по внешнему виду и предполагаемым занятиям, блестящим интеллектом и памятью не отличалась, значит, должна была номер ячейки записать – судя по всему, в сумке были немалые деньги, и Каролина не могла рисковать, полагаясь на свою память.

Дальше. Ячейку она не выбирала, воспользовалась той, которая была свободна, поэтому ее номер записала, а вот код замка могла выбрать такой, который хорошо помнила…

Я вспомнила, что сама, когда несколько лет назад ездила с подругой в Севастополь, оставляла там вещи в такой же камере и в качестве кода набрала год своего рождения. Наверное, это первое, что приходит в голову. Хорошо. Я раскрыла вторую страницу паспорта и прочитала год рождения Каролины – 1979. Набрала на дверце ячейки эти четыре цифры… и ничего не случилось – никакого щелчка или зуммера… Не знаю, чего я ждала, но ничего не произошло. На всякий случай я подергала дверцу – вдруг она все-таки откроется. Но она не открылась.

Так. Этого, конечно, и следовало ожидать – вряд ли эта Каролина была такой дурой, чтобы выбрать код, который всякому тут же придет в голову, тем более что год ее рождения приблизительно определить не так уж трудно. То, что я тогда в Севастополе не особенно изощрялась, – это понятно: ну что там было у меня в чемодане – пара платьев, купальник да несколько полотенец, а здесь, судя по всему, спрятаны немалые деньги.

Я еще немного подумала и набрала те же четыре цифры в обратном порядке – 9791. И тоже ничего не случилось. Что же делать? Скорее всего – это совершенно безнадежное занятие. Кто ее знает, какой код она набрала?..

Однако я с упорством, которого сама от себя не ожидала, продолжала думать. Опять-таки, если исходить из того, что на свою память она не слишком полагалась – вот ведь, даже номер ячейки записала прямо в паспорте – значит, код она тоже должна была записать… или набрать такие цифры, которые точно не забудет. Никаких бумажек с записями у нее не было – иначе она не стала бы записывать номер ячейки прямо в паспорте. Значит, кроме паспорта, у нее с собой ничего не было… А что есть в паспорте? Год рождения я уже попробовала, этот номер не прошел… Думать, думать… Еще в паспорте есть… номер самого паспорта. Серия и номер. Серия – одна римская цифра и две буквы – не подходит, остается номер. Но номер паспорта – шесть цифр, а код ячейки – четыре. Значит, нужно набрать не весь номер… Я лихорадочно набрала первые четыре цифры номера – 6845, и снова ничего не произошло.

В проходе между рядами ячеек показался дежурный – видимо, его насторожило то, что я так долго вожусь со своей ячейкой. Я достала зеркальце и стала с озабоченным видом вынимать несуществующую соринку из глаза. Дежурный окинул меня взглядом и ушел. Пока. Через несколько минут он снова вернется и уже так легко не отвяжется. Думать. Думать… На этот раз я набрала последние четыре цифры – 4508. Снова полная тишина. На всякий случай опять подергав ручку, я тяжело вздохнула. Нет, конечно, это совершенно безнадежно – пытаться угадать, какие цифры набрала на этой проклятой дверце злополучная Каролина… Да, может быть, и ячейка совсем не та, может, она что-то совсем другое записала у себя в паспорте… Нет, надо плюнуть на эту камеру и убираться отсюда подобру-поздорову, пока дежурный не вернулся.

На всякий случай, уже без малейшей надежды на успех, я набрала еще одну комбинацию – четыре средние цифры номера паспорта – 8450 – и уже собралась уходить, как вдруг через пару секунд после того, как я закончила набор номера, в дверце что-то загудело и щелкнуло. Не веря своей удаче, я потянула за ручку ячейки, и дверца открылась.

Внутри металлического ящика лежала темно-коричневая кожаная женская сумка, довольно большая – вроде торбы с завязками наверху. Оглядевшись по сторонам, я вытащила эту торбу, потянула завязки и заглянула внутрь.

В сумке лежали деньги. Очень много. Столько денег я никогда в жизни не видела и поэтому не могла определить, сколько их, но там были плотные банковские упаковки бумажек по пятьсот рублей, и сотенных, и по пятьдесят. Я даже как-то испугалась такого количества денег. Одну упаковку сторублевок я достала из торбы и переложила в свою сумку, а торбу снова завязала. Не ходить же по городу с такими деньгами!

В просвете между ячейками снова показался дежурный. Я с деловым и решительным видом убрала кожаную торбу обратно в ячейку, набрала на внутренней стороне дверцы новый шифр – воспользовавшись опытом Каролины, я выбрала четыре средние цифры из моего домашнего номера телефона, – закрыла ячейку и пошла прочь из камеры хранения.

Дежурный проводил меня скучающим взглядом. Пройдя в зал ожидания, я нашла свободное место, села и задумалась.

Картина событий понемногу прояснялась.

Значит, Каролина действительно каким-то образом стащила у этих бандитов из черного джипа их деньги. Поскольку она остановила машину моего ненаглядного возле казино, можно предположить, что деньги эти – выигрыш или что-нибудь в этом роде. Каролина решила смыться с деньгами и с этой целью соблазнила моего лопуха. Он-то хорош! Вообразил, что может представлять для такой девицы самостоятельный интерес… Ладно, не буду отвлекаться.