Они меня не знают

Френсис сидела в яблоневом соду в ожидании. Она томилась в нем с самого утра смакуя трепет и легкий спазм в низу живота от предстоящей поездки, все готовились отпраздновать ее торжество, и она это чувствовала. Мать, которая так привыкла держаться весьма сдержанно и жеманно теперь не поспевала ко времени, которое сообщила мужу как время их прибытия в славную деревушку на окраине города. Во круг суетились слуги, в их маленькую машину пытались поместить половину дома загружая вещи более ценные в багажник, а другие закрепляя в корзину с верху машины. По правде сказать, в семье Дюжаль не было не ценных вещей, но чем-то пришлось пожертвовать. Как сказала служанка со слишком вычурным именем для своего статуса «Мисс, я постаралась упаковать вещи так, чтобы они не пропитались выхлопными газами от автомобиля, но я не могу вам этого обещать». Ее слова и манера общаться прозвучали смешно для Френсис которая, поправив свою юбку прислушивалась к тому как мама ругается на слишком неуместный автомобиль для такой поездки.

«Доес, прекрати суетиться, ты выглядишь глупо» – громко так чтобы это услышала ее дочь сказала бабушка. Она была права, на фоне этой спокойной фигуры в силуэте которой невозможно было понять ее почтенный возраст спешащая мать выглядела глупо и чересчур озабоченно.

Вел машину единственный водитель, которого они не отпустили в отпуск зная какое важное мероприятие им предстоит. Отсутствие у него собственных детей и большая любовь к единственной дочери Доес позволяли семье Дюжель можно сказать слегка перегибать палку в его графике. Так или иначе он действительно любил уже весьма повзрослевшую юную леди как свою собственную дочь и именно из-за этого все утро настаивал на том, чтобы в честь своего праздника ей разрешили сидеть на переднем сиденье. В итоге на удивление и водителю и всей группе слуг разрешение дала Бабушка. Она не произнесла четкого ответа, а просто слегка махнула рукой в сторону машины, когда Жак в очередной раз спросил, где может расположиться ее внучка.

Анджела де Дюжаль знала, что родная дочь настолько тревожная и беспокойная натура, что не даст поехать в тишине. Так что она намеривалась хотя бы раз в пол часа смотреть на Доес своим фирменным усталым взглядом. Но та видимо уже знала тактику своей матери и специально садилась на переднее сиденье, что дамам делать не следует, и говорила без устали. Именно поэтому в честь предстоящего праздника Френсис любовалась видом дороги с переднего сиденья пока ее мать пыталась разбавить дорогу весьма неуместными темами разговора, особенно когда в машине за рулем находился не ее супруг, а водитель.

Дорога в 4 с четвертью часа показалась вполне легкой и интересной только для Жака и Френсис. Весь путь они обсуждали проезжающие мимо автомобили и людей в них гадая куда они едут, кем он могут работать. А на заправке пару раз попытались обсудить ссору молодой пары, которая развернулась у них прямо на глазах в тот момент, когда все решили размять ноги постояв у машины. Диалог о том, кто прав в ссоре юных людей прервала бабушка, ведь в разговор вступила Доес. Она не могла простить своей дочери такую болтливость. Жак, по ее мнению, был обычным хорошим работником и разговоры для него пустяковое дело, он мог чесать языком о чем угодно пока это ее не раздражало, внучка, которая через пару дней становилась 16летней леди могла себе такое позволить так как что с нее было взять если воспитана та была не ей. Анджела де Дюжаль лишь единожды написала письмо дочери чтобы та приезжала с внучкой чаще чем раз в год потому, что уже невооруженным глазом только потому как та сидит было видно ее небрежное воспитание. «Что с нее взять, кровь не наша вот и результат» – всю дорогу думала про внучку женщина пока машина наконец не прибыла по месту назначения в маленькую, но весьма симпатичную деревню.

По сравнению с поместьем Дюжаль этот домик выглядел весьма скудно, и скорее по мнению слуг походил на обычный, чуть увеличенный в размерах загородный домик, чем на поместье, в котором они ежедневно наводили звенящую чистоту.

Джон лежал на большом диване в ожидании любимой дочери и не менее прелестной супруги, которых он не видел около двух недель. От него пахло хорошим вином сделанным соседом, а также угадывался вполне стандартный для него легкий запах скошенного сена и пота. Он явно устал, помогая матери по хозяйству и теперь все ближайшие дни сделав работу наперед намеревался только с блаженной улыбкой дегустировать бутылку за бутылкой, а по вечерам закрываться с женой в уютной спальне. Единственный кто мог ему помешать это свекровь, которая желала наконец поговорить с Джоном о том, чтобы забрать внучку к себе в поместье на год, что он как добрый отец и весьма своенравный зять не мог допустить и даже этого разговора намеривался избегать.

Его мать Жаклин была доброй и набожной женщиной поэтому несмотря на их личный конкурс «Кто же лучшая бабушка для Френсис» она встретила Анджелу де Дюжаль удивительно вежливо предложив ей лучшую спальню в доме. Свою невестку к которой она начала испытывать даже нечто похожее на материнскую любовь она встретила долгими расспросами о том, как они добрались и не произошло ли что-то интересное по дороге. Былая роскошь этого дома успокаивала сердца каждого из присутствующих и только слуги нервно бегали от машины до комнаты госпожи Анджелы чтобы перенести неумеренный багаж в целости и сохранности.

«Дорогая Жаклин, неужели твои слуги всегда ходят так по дому. Я наслышана о легких нравах, но юбки, едва закрывающие колено – это невразумительно, ты разве не согласна?» – Сказала та и мягко села у окна наблюдая за работой молодых девушек.

«Не нахожу в этом ничего зазорного. Даже напротив если им так удобно, то пожалуйста. Главное, чтобы работали достойно и не воровали» – Укол со стороны пожилой Жаклин считался моментально. Ведь она уже была наслышана о том, как много прошлая гувернантка украла из шикарного поместья Дюжаль.

«Предлагаю перейти в обеденную и обсудить предстоящий праздник там.» – Громко с попыткой повернуть на себя внимание произнес Джон все еще обнимая жену, которая была явно воодушевлена и жаждала наконец сесть за стол.

Анджела дэ Дюжаль весь ужин была в шоке от находившейся под столом собаки, которая гордо сидела у ног хозяйки дома постоянно прося добавки зная, что ей не откажут. Женщина такого статуса не могла и представить себе, что проведет ближайшую неделю почти как деревенская особа и была слегка озадачена тем, какие дорогие платья она взяла с собой для повседневной носки. Жаклин же напротив с большим энтузиазмом вместе с Доес обсуждала как накрыть стол, кого можно позвать на праздничный ужин и кого звать точно не стоит, ведь половина сплетен уже были рассказаны друг другу в письмах.

Джон с Френсис не на шутку начал спорить прямо за столом о том, как расположить гостей и с кем ей как имениннице следует сидеть.

«Отец, ты не понимаешь. Я очень давно не видела его, я так скучала. Сирил ведь мой единственный друг в этом месте. Он и только он должен сидеть рядом!» – Френсис начинала злиться, ибо отец на отрез отказывался принимать ее точку зрения, хотя обычно он был крайне мил и мягкосердечен.

«Это ты Френсис не понимаешь. Нет ничего важнее чем семья и ты просто обязана порадовать нас и посидеть с нами весь ужин. На следующее утро можешь встретиться с кем захочешь, но в день праздника будь добра соблюдать хоть какие-то нормы.» – Джон явно старался играть в строгого отца при теще. Он уже знал, что та непременно после ужина подойдет к нему с заявлениями о плохом воспитании и предложит забрать внучку в свое поместье на время. К сожалению, на Анджелу это не произвело должного впечатления, она уже при входе в дом заметила его пылающие от вина щеки и воспринимала его строгость скорее, как помутнение от пьянства и мужскую прихоть.

«Папа, пожалуйста, я больше ничего не прошу. Я ведь и так проведу с вам всю неделю.» – Она уже понимала, что на отца дальше давить не стоит, но странное выражение его лица будто говорило «я не хотел» и она последний раз попыталась его убедить, посмотрев на его ответный взгляд «ну пожалуйста».

«Я сказал нет, разговор закрыт.» – Натужно грубым тоном более пьяно сказал он и повернулся к жене, которая от уже 20 минут обсуждала со свекровью соседку которую терпеть не могла.

Возможно, эта трапеза длилась бы еще час если бы не Анджела вставшая из-за стола сказавшая скудное «спасибо» и не ушедшая спать в свою забитую вещами спальню. После ее ухода все замолчали и в столовой веяло теперь неловкостью, а легкий шлейф ее призрения почувствовали на себе все. Несмотря на уже скромное по меркам семьи Дюжаль состояние Анджелла держалась крайне строго и тщательно оберегала все рамки, которые выстроила себе за долгие годы буржуазного стиля жизни и от того от нее веяло холодом и деньгами.

«Что ж девочки вы наверное очень устали с дороги и готовы провалиться даже в стог сена, верно?» – Он явно намеривался пошутить, но все действительно были настолько измотаны, что в ответ только вяло улыбнулись.

«Правильно, нечего сидеть.» – Бодро сказала хозяйка дома и принялась сама прибирать посуду недожавшись прихода служанки.

За день до праздника весь небольшой дом стоял на ушах, все в нем кипело и звенело, стучало и передвигалось, вся кухня заполнилась ярким запахом овощей, а слуги только и делали, что бегали из комнаты в комнату передвигая все части интерьера. Одна только мадам Анджела сидела на кресле и с абсолютно спокойным выражением лица читала книгу лишь иногда вставая с места чтобы проконтролировать действия уже как она думала ее прислуги.

«Я побежала!» – громко крикнула Френсис сбегая с лестницы второго этажа и размахивая своей новой юбкой которую ей подарила бабушка Жаклин.

Девочка бы мигом выскочила за парадную дверь если бы не отец, преградивший ей путь.

«Дорогая, пропусти-ка меня» – сказал он с надрывом в голосе, в его руках была огромная корзина с фруктами, которую он собирался не иначе как грохнуть ей на голову если она мигом не двинется с места.

«Как ты кстати, Френсис. Подойди на минуточку.» – Чуть повысив голос строго сказала бабушка и используя вместо закладки перо закрыла книгу.

Френсис быстро отреагировала на просьбу бабушки и отбежав от двери мигом оказалась у ее кресла стоя немного в нетерпении качаясь в зад и перед на любимых туфлях.

«Сядь рядом.» – Сказала ей сидящая горделиво фигура на против и указала рукой на небольшой стульчик рядом, который явно был менее удобен чем большое свободное кресло с боку.

Анджела любила садить всех правильно и не смотря на свободное рядом место попросила внучку сесть на против, на неказистый низкий стул. Так ей казалось разговор пойдет в верном русле.

«Ты ведь понимаешь, что не можешь вот так просто куда-то уйти» – Сказала она весьма спокойно и даже, казалось, с заботой.

«Мы просто не можем пустить тебя гулять по этому месту без сопровождения» – Она сказала это так, будто Френсис не была здесь чаще чем в поместье Дюжаль, будто не оставалась здесь жить на пару недель и не знала здесь каждого в округе.

«Но, я ведь была здесь последний раз полгода назад. Я знаю тут все, далеко уходить не буду. Только загляну к Сирилу до обеда и сразу вернусь» – Она вовсе не собиралась возвращаться к обеду. Но, теперь придется если уж она сказала что-то в слух, то придется выполнять, к тому же она говорит это не отцу или бабушке Жаклин, а той, что всегда готова наказать ее.

«Ты увидишься со своим другом завтра на торжестве, вполне можешь провести с ним немного времени даже после праздника. А сейчас я бы предпочла закончить этот разговор и продолжить читать.» – Ее голос чем-то напомнил учительницу по этикету ту, что бабушка подбирала ей очень кропотливо так как сама была блюстительницей морали.

Этот краткий разговор не услышал в доме никто кроме собаки, которая, казалось, с сочувствием посмотрела на раздосадованную девушку и снова отвернулась к окну. Френсис все ждала, когда же кто-то вступится за нее, когда отец скажет свое фирменное «Да ладно вам», но каждый был занят своим делом. Ее обидчица снова стала читать книгу с неизменным выражением спокойствия, что будто ножом ударило в самоуважение Френсис. Она встала, пригладила руками юбку и слегка стукая каблуками об пол также быстро, как и спустилась поднялась на второй этаж.

Этот день казался Френсис невыносимым. Жгучее солнце прогревало крышу второго этажа до того, что казалось будто все во круг вот-вот начнет таять от температуры. Она уже не могла спуститься в низ, ибо даже от вида этой слишком строгой дамы у нее поднимался комок в горле. Поэтому Френсис как тряпичная кукла лежала на полу раскинув ноги у руки пытаясь хоть немного остыть и поймать едва уловимый ветер из окна.

Последний раз года она видела Сирила была зима. Она приехала погостить к бабушке и много времени проводила во дворе после чего ей приходилась часами отогреваться у камина и сушить вещи от игр в снегу. «Это бы точно она не одобрила» – сказала в слух Френсис.

В этот момент в комнату постучали и после ее разрешения войти в дверях показалась Жаклин с конфетницей в которой за место шоколадных сладостей лежали сочные груши, сорванные ей пол часа назад в саду.

«Дорогая, не злись на нее. Я понимаю тебя, но ты точно увидишься с ним завтра на празднике. Кстати, он о тебе не мало спрашивал.» – Бабушка сказала последнее предложение подмигивая подтолкнув дверь ногой чтобы их никто не мог подслушать.

«У вас ведь не только дружба? Разве не так? Ты на пороге своей юности, так что будь уверенна твои чувства я понимаю.» – Поставив тяжелую конфетницу на стол сказала она и уселась на кровать.

Френсис встала с пола, подобрала с плеч выбившиеся из прически волосы и подошла к окну. Из ее комнаты виднелась лишь верхушка дома Сирила, который был выше, но меньше, чем дом бабушки Жаклин. По правде сказать, внучке меньше всего сейчас хотелось выслушивать речь бабушки о том, что в свои 16 лет она тоже была влюблена и в 17 уже вышла замуж за покойного дедушку Пьера. Во рту от жары совсем стало сухо, и она не нашла ничего интереснее, чем сказать.

«Да, бабушка, ты права.»

«Ой, да брось ты.» – с усмешкой сказала Жаклин и улыбнулась из-за чего, казалось, резко помолодела на 10 лет. Франсис подумала какой наверняка красивой была эта женщина в своей молодости.

«Я хочу сказать, что я всегда на твоей стороне и даже если мадам Дюжаль и правда заберет тебя к себе в поместье я обещаю навещать тебя по меньшей мере раз в 3 месяца» – Это уже прозвучало не весело, а скорее безысходно. Она явно пыталась что-то скрыть и потому выдавливала из себя улыбку, которую за свои 64 года создавать искусственно так и не научилась.

«Что? Как это? Кто такое сказал, я никуда не еду!» – Это прозвучало скрипучим голосом, прорезывающим всю комнату. Френсис вдруг стало не по себе, она повернулась от бабушки к окну и жадно попыталась вдохнуть побольше воздуха, ветер как назло был обжигающе горяч.

«Все будет хорошо, ты главное не нервничай. Нет ничего хуже перед праздником чем беспокойство по мелочам. Верно ведь?»

«По мелочам… по мелочам» повторяла про себя девушка в попытках привести себя в чувство. К сожалению, ей это не удалось и уже через несколько секунд подбежавшая к ней бабушка Жаклин, мягко поддерживая ее помогла уложиться на постель.

На первом же этаже все это время созревал настоящий скандал. Джон вдруг выяснил что его, казалось бы, весьма послушная жена дала согласие на то, чтобы мадам Анджела де Дюжаль забрала их дочь под свою опеку на целый год. Безусловно ее согласие тут было менее важным чем его решение, но сам факт, что Доес так могла поступить просто не укладывался в его уставшей после работы в поле голове.

«Джон, любимый ты ведь и сам это видишь. Она совсем не слушается нас, не стала помогать нам с приготовлениями, с трудом училась даже при наставниках и пару раз лгала нам что была в библиотеке, а мы замечали ее у с подружками».

«Она ведь еще ребенок!» -для Джона любая девушка младше 17 лет считалась совсем дитем, которому, по его мнению, можно было простить любую шалость. Он ведь влюбился в Доес когда той было всего 16 лет и помнил как она вела себя при друзьях и что могла позволить себе когда ее мать была в разъездах. У них была небольшая разница в возрасте равной в 4 лета, но он считал себя достаточно взрослым чтобы следить за ней в начале их романа и только после ее 19летия он сделал ей предложение.

Доес и сама уже понимала, что поступила неправильно, кто угодно, но только не она могла читать мораль. Он простил ее когда до свадьбы она закрутила роман с его другом, смог остановить ее в желании гулять по светским мероприятиям когда у них только родилась дочь и необходимо было проводить все время с ней. Доес уже собиралась открыть рот чтобы сказать слова извинения, но встретилась со строгим взглядом матери и промолчала.

«Я не отнимаю у тебя дочь, Джон. Ты всегда будешь самым главным человеком в ее жизни. Верю, что ты хочешь подарить ей прекрасное будущее. Я не злая женщина, у меня нет цели заточить девушку. Она будет ходить на мероприятия, посещать вечера, учиться, общаться. Ты часто в разъездах, ты работаешь для семьи, а я хочу помочь» – Ее тон был примирительным и на удивление Джона речь не звучала как очередная попытка указать на его недостатки. Он смягчился, слегка покачиваясь от усталости в ногах плюхнулся на диван и почти ели слышно произнес – «Мы будем приезжать как можно чаще».

В комнате было шумно от людского смеха и разговоров, это был настоящий маленький праздник каким и представляла себе свой день рожденье Френсис. Отец с энтузиазмом рассказывал Энни их соседке про новую статью за которую получил не малую прибавку к зарплате. Он был одним из самых значимых журналистов для их газеты и не мог при случае не рассказать об этом. Энни наклонившись поближе к Джону даже не пыталась скрыть свой интерес и громко почти вызывающе смеялась над его шутками от чего Френсис становилось неловко и она поспешно отворачивалась надеясь не увидеть заинтересованный взгляд у отца.

Доес была красивой женщиной, но совершенно не могла вытерпеть даже простой конкуренции за мужа. Да, казалось бы, это всего лишь праздничный ужин, но все понимали, что такой праздник – это всегда повод обменяться любовным взглядами, получить нужную дозу женских ласк и разойтись. Доес же была другого мнения о всех встречах со старыми друзьями, она начинала без умолку рассказывать о всем подряд, что купила в Париже, где находиться ее любимое заведение, почему несмотря на кризис в стране им удается держаться на плаву. В такие моменты она теряла все свое очарование и на нее нельзя было смотреть иначе чем как на пластинку с довольно надоедливой музыкой.

Жаклин и Анджела де Дюжаль нашли себе тему для разговора и мило, казалось бы, даже беззлобно беседовал о новой домработнице, которую Анджела поселила у себя и даже смогла на время доверить свое поместье.

Френсис же все время посматривала на Сирила. Он крайне изменился за полгода ее отсутствия. Теперь в дали стола сидел совсем уже взрослый мужчина, поначалу показавшийся ей даже незнакомцем пока он не улыбнулся, и она сразу не узнала в нем того самого озорного паренька, с которым проводила большую часть времени в детстве.

Он был до мелочей похож на своего отца и от того казался ей еще взрослее. В свои 18 лет Сирил был высоким брюнетом с явно физической работой. Широкие плечи и руки в мозолях выдавали в нем теперь уже не просто помощника по хозяйству, а скорее главную опору для своих родителей.

Сирил смотрел на Френсис пристально пока та не почувствовала его взгляд на себе и не заметила, как он держит бокал вина приподнимая перед тем как выпить говоря жестом – «за тебя».

Она не могла седеть спокойно и несмотря на всеобщее приподнятое настроение чувствовала себя не в духе. Их семейный разговор о переезде к бабушке оставил на ней давящее ощущение предательства. И как бы Мама с Жаклин не старались ободрить и поднять настроение, на ужине она неизменно думала о том, как же ей будет тяжело учиться в частой школе, а после скучать в стенах бабушкиного дома.

Когда все стали расходиться каждый гость счел своим долгом обнять Френсис и сказать пару слов напутствия перед новой жизнью. Ей казалось будто все относятся к ней так, будто ей не 16лет, а 12 и она никчемная девчонка, которую срочно нужно перевоспитать. Через пол часа, когда наконец ее обнимала последняя гостья, душившая ее своими через чур резкими духами, Френсис заметила в углу стоящего Сирила. Он о чем-то оживленно беседовал с Жаклин и ей вдруг сделалось совсем плохо. Френсис охватил такой страх будто она его может потерять, может потерять их совместные прогулки на каникулах, только им понятные шутки, его громкий смех заставляющий улыбаться.

Сирил по-настоящему стал старше, он уже совсем иначе говорил, его движения уже не были такими резкими и спешащими, а также он на целую голову был выше ее. И это несмотря на небольшой каблук на любимых туфлях Френсис.

«Я тебя так давно не видел, очень скучал. Поздравляю, наконец ты стала взрослой, помнишь как ждала именно этот день на каждом празднике» – он говорил это сидя рядом с ней возле камина в его руках был тот самый бокал вина, который он так и не допил, а только нервно перемещал из руки в руку.

«Да, помню» – на самом же деле Френсис не могла сейчас погрузиться в воспоминания и прокрутить этот момент в своей голове. Все перекрывало две основные и не очень хорошие фразы «Ты изменился» и «Я не приеду следующей зимой»

«Френсис, ты стала совсем другой. У тебя что-то произошло?» – Его явно волновала ее молчаливость и угрюмость, казалось будто она стала старше на добрых 10 лет. Сирил смотрел на Френсис не отрывая взгляда от зеленых глаз в которых отражался огонь.

«Мы должны с тобой сходить к реке и обязательно пустить по ней корабли как мы делали это в детстве. Помнишь?» – С его уст это прозвучало даже странно, его выглаженный костюм, галстук, туфли, все это не совмещалось с теми шалостями, которые они творили в детстве.

«Наверное ты прав, помню, как на свое 13летие ты упал в реку с лодки, когда ты решил доказать, что рыбу поймать руками все-таки можно» – Сказала она, посмотрев на него пристально стараясь понять помнит ли он это.

«Ахаха, точно было дело. Не смотри на меня так. Сама не лучше ведь спасая меня ты чуть не утонула, хотя я и умел плавать, а ты глупышка нет» – Вид у него тут же стал такой родной, узнаваемый, его смех напоминал ей о самых веселых моментах их детства. Она его наконец узнала. Да, старше, выше и чуть спокойнее, но все еще ее родной Сирил.

Несколько часов они проболтали так у камина пока прислуга бегала по дому раскладывая все на свои места и прибираясь после небольшого торжества. Отец с матерью сидели на улице в беседке, по их лицам было видно, что вина они выпили не мало и собираются сидеть там пока их не начнет клонить в сон и они не запрутся в спальне. Анджелла де Дюжаль уже была в своей комнате и вероятно читала книгу, а может писала письма своей домработнице о том, как стоит следить за ее поместьем. Жаклин же легла спать сразу после ухода гостей, она так наговорилась, что теперь ей необходим глубокий сон чтобы восстановить силы.

«Я бы хотел зайти за тобой завтра после обеда. Френсис ты будешь свободна?» – сказал он поднимаясь с мягкого кресла держа в руках уже опустошенный бокал красного.

Френсис привыкшая к их обычаю заходить в любое время была слегка ошарашена его вопросом. Она посмотрела на него с низу в верх, потом встала с кресла улыбнулась и решивши подыграть ему протянула перед собой руку.

«Кончено сэр Сирил, я буду ждать вас после полудня» – На свою речь она ожидала услышать его смех, но он лишь взял ее руку в свою и прикоснулся к ней губами.

Френсис смотрела из окна как он уходит все еще в ступоре от того, как он с ней попрощался. Слишком странно для затянувшейся шутки. Может на него так повлиял выпитый бокал вина?

На следующий день она встала поздно. Глаза слипались и усталость после вчерашнего дня заставила ее проваляться в кровати до самого обеда. Френсис решила, что раз она совсем скоро перейдет под покровительство бабушки и будет обучаться в значительно более строгой школе чем ее нынешняя, то ей необходимо довольствоваться свободой сейчас насколько это возможно. Спустившись вниз, она застала всех в зале кроме мадам Дюжаль, которая как сказала мать читала в саду и попросила ее не беспокоить. Френсис присоединилась ко всем за чашкой чая и обсуждениями о том, какие у кого теперь планы на оставшиеся 5 дней в деревне.

«Нам с Доес нужно сделать пару вещей в саду. Еще нас пригласили завтра на ужин Маргарет и ее муж Пьер. Также мы хотим и сами организовать пару званых ужинов, опробовать новые сорта вин. Ах да! Мы с Доес намеренны сшить несколько платьев которые взяли из журнала L’Officiel de la couture, они просто замечательны!» – Жаклин говорила это с таким энтузиастом что даже Джон, который как никто был далек от шитья и модных журналов улыбнулся и радостно посмотрел на счастливую жену.