Стервец

Глава 3. С голубыми глазами

Квартира Корда являла собой типичную холостяцкую обитель: одна комната с диваном-кроватью посередине, не слишком современный чёрно-белый телевизор напротив, небольшой книжный стеллаж у окна, шкаф для вещей, стул для вещей; кухня была крохотной, да большей ему и не требовалось, а в коридоре находилась вешалка для курток, тумбочка с телефоном и пакет для книжек. Любой, кто попадал в эту квартиру, немедленно проводил параллели с её хозяином: минимум уюта, максимум практичности.

Вернувшись около шести вечера домой и навернув на ужин купленных по дороге сосисок со сметаной, Корд развалился на диване и раскрыл книжку на закладке. Это был неплохой приключенческий роман про встречу торговой шхуны с кораблём-призраком. История Корду нравилась – до финала. Там выяснилось, что никакого корабля-призрака не было, просто матросы наелись испорченной тушёнки и стали массово галлюцинировать. Ну что за бред! Почему современные писатели так полюбили сводить всё к говённому реализму, а не оставлять восхитительным вымыслом?!

Захлопнув книжку, он определил её судьбу: в пакет. Лениво дошаркав до коридора, он кинул ее поверх других книг. Некоторые непременно возмутились бы: как он смеет так неаккуратно обращаться с хранилищем знаний, на что Корд скептически бы хмыкнул. Бумага как бумага. Новой информации там всё равно не появится, а та, что есть, недостойна занимать место на его стеллаже.

Раздумья, чем бы ему теперь заняться, прервал долгожданный телефонный звонок.

– Алло… Да, Корд… Да, понятно… «Голубые глазки»? Точный адрес?.. Да, сейчас, чего резину тянуть… До свидания.

Корд положил трубку и усмехнулся.

Он угадал: убитая была проституткой. Но не обычной, а из «Голубых глазок» – одного из самых дорогих элитных борделей города. Особенностью его, как слышал Корд, были две вещи. Первая – абсолютно все проститутки были голубоглазы. Вторая – в постели они творили чудеса. Ну, Корд не проверял. В студенчестве этот бордель был ему не по карману, а в последние лет пять он остепенился.

Туда Корд оделся поприличнее – заменил футболку на чистую белую рубашку с пиджаком. Всё же заведение не из простых, нужно соответствовать. Положил в карманы пиджака диктофон с двумя запасными кассетами, на всякий случай ручку и блокнот.

Такси подвезло Корда прямо ко входу в бордель, к массивной красноватой двери с глазком посередине. Корд нажал на звонок справа от неё.

Дверь ему открыл мужчина в чёрном костюме. Корд предъявил ему удостоверение.

– Добрый вечер. Вас должны были предупредить о моём приезде.

Секьюрити кивнул и жестом показал следовать за ним.

Коридоры борделя ничего особенного из себя не представляли. Мягкое тёплое освещение, стены, обшитые красным бархатом, эротические картины на них – в целом, как везде, этакий золотой стандарт. Но главная магия, то, что делало этот бордель элитным, происходила за закрытыми дверями. Тематические номера (хочешь – кусочек джунглей с настоящими лианами, хочешь – кабина авиалайнера, а может, желаешь лунный пейзаж?), жрицы любви, способные удовлетворить самого взыскательного клиента, дорогой алкоголь и вкуснейшая еда от команды высокопрофессиональных поваров – «Голубые глазки» входили в топ-20 лучших борделей страны, и места в нём бронировали задолго до желаемой даты.

Но сегодня он не работал. Корд догадывался почему.

Секьюрити проводил его до нужного номера и бесшумно открыл дверь. Взору следователя открылся небольшой амфитеатр с пятью рядами кресел по обе стороны от прохода и полукруглой сценой впереди. На местах сидела команда заведения, а на сцене играла на арфе черноволосая женщина среднего возраста. Мелодия была настолько проникновенна, что Корд как зашёл, так и застыл, заслушавшись, и лишь когда музыка стихла и арфистка подняла на него взгляд, вернулся к реальности.

– Дорогие мои, у нас гость, – низким голосом объявила она.

– Здравствуйте, – поздоровался Корд. – Следователь-практик Корд. Хотел бы…

– Мы знаем, – арфистка спустилась со сцены и направилась к нему. – Вы хотели поговорить с нами насчёт Пиалы.

– Верно.

– Вам потребуются наши девочки?

– Да, которые работали прошлой ночью.

– Хорошо. – Женщина поманила четверых девушек. Те поднялись со своих кресел и немедленно направились к ней. – А вы продолжайте без нас, – скомандовала она остальным. – Идёмте, – обратилась она к Корду и двинулась прочь. Девушки пошли следом.

Корд оглядел женщину. На вид немногим старше пятидесяти. Черные вьющиеся волосы до весьма объёмной груди, испытующий взгляд тёмных глаз. Чёрное платье в обтяг подчёркивало как достоинства, так и недостатки пышной фигуры, но осанка и походка женщины излучали уверенность. Непростая особа.

Они поднялись по лестнице на третий этаж и свернули по коридору направо. У одной из дверей женщина остановилась.

– Лучше, если девочки подождут здесь или пойдут с нами?

– Я всё равно поговорю со всеми, но предпочту делать это с каждой по отдельности.

Женщина кивнула и вошла в комнату.

– Это мой рабочий кабинет, – кивнула она на массивный деревянный стол, на котором лежали какие-то бумаги. – Можете допрашивать девочек здесь, мы сегодня всё равно не работаем.

– Давно вы узнали о гибели вашей сотрудницы?

– Сегодня около семи вечера, когда мне позвонили. Я только проснулась – и тут такая новость.

– На опознание уже съездили?

Мадам кивнула.

– И тут же отменила все брони на сегодняшний день. Некоторые клиенты возмущались, но многие вошли в положение. – Женщина вздохнула и протянула Корду руку. – Да, я не представилась. Хриза. Но все называют меня Мадам. Считают, моё имя мне не подходит, – она странно улыбнулась.

Корд пожал её мягкую руку.

– Корд. Вы здесь главная?

– Основательница, владелица, директор и мадам.

Корд усмехнулся.

– Хотел назвать вас многостаночницей, но решил, что не стоит.

Мадам улыбнулась.

– От шуток ещё никто не умирал. И мне кажется, так наш разговор пойдёт живей.

– Ладно. Итак…

– Мне сказали, она умерла от черепно-мозговой травмы.

– Верно. Ей проломили затылок.

Мадам грустно кивнула.

Корд вытащил из карманов диктофон и кассету.

– Наш разговор будет записываться.

– Хорошо.

Корд нажал на кнопку. Послышался щелчок, и запись началась.

– Двенадцатого июля тысяча девятьсот девяносто третьего года. Дело номер двадцать четыре ноль семь девяносто три «Убийство проститутки в парке в ночь с одиннадцатого на двенадцатое июля». – Корду подумалось, что надо бы дать делу более лаконичное название. – Допрос свидетеля Мадам. Проводится следователем-практиком Кордом. Время начала допроса – двадцать два часа семнадцать минут.

Корд терпеть не мог эту бюрократическую тараторку, но без неё нельзя.

– Итак, имя жертвы? – наконец он смог начать.

– Пиала, – спокойно повторила Мадам.

– Возраст?

– Девятнадцать.

– Если не ошибаюсь, проститутки категории 18–20 – самые дорогие и популярные, – вспомнил Корд.

– Не обязательно, – возразила Мадам. – Многие предпочитают постарше и поопытнее.

– Когда вы видели её в последний раз?

– Прошлой ночью.

– Точное время?

– М-м-м… Гости пришли около часа, но это мы уточним, у нас в журнале записано. Мы с девочками их встретили, затем я проводила их в номер, и до конфликта я девочек не видела.

– Конфликта?

– Да, Небо мне рассказала, что с одним из гостей у Пиалы, видимо, случился конфликт, и она убежала из номера. Секьюрити позже сообщил, что она вышла из борделя на улицу через гостевой вход.

– Её выпустили?

– Никто не успел ничего понять, – пожала плечами Мадам. – По словам секьюрити, она была спокойна и просто пожелала подышать свежим воздухом. Это не запрещено.

Понятно, нужно будет поговорить и с секьюрити. Похоже, спать сегодня ночью не придётся.

– Так, давайте пока вернёмся к гостям, – продолжил Корд. – Это был необычный заказ?

– Нет, ничего такого. Пять мужчин, пять девочек.

– Оргия?

– Комбинированное.

– Поясните.

– Сперва все собрались в Термах, затем, кто хотел, уходили в номера.

– В Термах?

– Так называется наш самый большой номер. Огромная баня с бассейном посередине, из неё ведут шесть дверей в номера поменьше.

– И Пиала была в одном из них?

– По словам девочек.

– Надеюсь, вы там ничего не трогали.

– После Пиалы туда никто не заходил, а уборку там мы сделать не успели.

– Почему?

– Вчера Пиала не вернулась. Мы сразу заподозрили худшее и ничего трогать не стали.

– Почему вы не подали заявление о пропаже?

– Так ведь нужно ждать двадцать четыре часа…

– Это миф. Подавать нужно сразу же. Идём дальше. Вы можете описать тех клиентов?

Мадам покачала головой.

– Ужасная память на лица.

– Допустим. Сколько они заплатили?

– Коммерческая тайна.

– Вообще-то нет. Вы сказали, что заказ не необычен. Значит, по прайсу.

Мадам хмыкнула.

– Двести тысяч.

На эту сумму можно было купить две машины среднего класса или однокомнатную квартиру в спальном районе.

– Задам глупый вопрос: у вас есть их имена или изображения?

Мадам хохотнула.

– Нет, конечно. У нас всё анонимно. Оплата наличными. Никто не хочет расплачиваться в борделе картами или чеками.

– Допрос свидетеля Мадам завершён.

Корд выключил запись.

– Хорошо, теперь мне нужно поговорить с теми, кто там был.

В кабинет вошли четверо девушек. Все как на подбор красавицы – когда они шли по коридору, Корд этого не заметил, потому что был занят Мадам, а теперь вот полюбовался.

– Итак, э-э-э… – Следователь был немного сбит с толку их внешним видом: все девушки были одеты в атласные халаты с кружевом – чрезвычайно, блин, возбуждающие халаты с кружевом. – Мадам сообщила, что вчера ночью у Пиалы и одного из гостей произошёл конфликт.

Девушки переглянулись. Кроме одной – та кивнула.

– Кто из вас может рассказать мне об этом подробней?

– Я могу.

Стройная девушка с чрезвычайно светлой, почти белой, кожей и толстой перламутровой косой до пояса снова кивнула.

– Хорошо, тогда начну с вас. Остальные пока свободны. Вы, Мадам, тоже.

Женщина дала знак и повела девушек за собой. Корду пришла в голову аналогия с мамой-уткой и выводком утят.

– Будьте добры, садитесь.

Девушка послушно села на кожаный диванчик у окна.

– Наш разговор будет записываться. – Корд снова включил диктофон и проговорил необходимое. – Ваше имя?

– Небо. Из-за глаз, – пояснила девушка.

Корд уже обратил внимание: радужная оболочка у неё была небесно-голубого цвета.

– Возраст?

– Девятнадцать.

– Вы хорошо знали Пиалу?

– Я с ней работала, да, но подругами мы не были. – У девушки был очень мягкий тембр голоса.

– Расскажите мне подробней о вчерашней ночи. Всё, что вспомните.

Небо задумалась.

– У нас был большой заказ, дорогой. Такие обычно делают очень богатые люди, вроде политиков или артистов. Но этих ребят я не знала.

– Они выглядели обычными?

– М-м-м… Да. Разве что двое из них были как бы… э-э-э… как богатеи выглядели.

– Можете их описать?

– Всех или только тех двоих?

– Всех.

– Э-э-э… Ну, мой клиент был не очень высокого роста, всё время в кепке сидел – наверное, лысеет. Не очень красивый, но и не урод. Возраста примерно под сорок. А остальные… э-э-э… вам, наверное, лучше других девочек поспрашивать. Мы не особо-то запоминаем клиентов, разве что постоянных.

– А эти постоянными не были?

– Не-а. О, погодите, второго-то я тоже помню.

– Второго?

– Пиалиного. Потому что я обратила на него внимание. Он был… как сказать-то… красивым очень. Словно древний бог, – девушка немного смущённо улыбнулась. – Такой знаете… Атлет. Высокий, мускулистый, с лицом таким вот… модельным. И тело… как у моделей мужского нижнего белья. А волосы… волосы не очень длинные и зачёсаны назад, и ещё он блондин. И не слишком старый, лет тридцать с чем-то на вид.

Корд не прерывал девушку. Её информация выглядела весьма полезной.

– Имя своё он не называл?

– М… м… нет. А хотя погодите, вроде было один раз. Фа… или Фам… Как-то так, сокращённо, я думаю.

Фам. Да ну нафиг.

– Расскажите мне о конфликте.

– Конфликт, – задумалась Небо. – Ну… Я не уверена точно, что это был он. То есть… Он с Пиалой пошёл в номер, а минут через пятнадцать оттуда как ошпаренная выбежала Пиала и пробежала мимо нас. Ой, забыла сказать, что я была со своим клиентом у бассейна, и кроме нас в Термах никого не было.

– Остальные разошлись по другим номерам?

– Ну да. Так вот, Пиала выбежала, а буквально через несколько секунд выбежал и блондин. Голый и пьяный. Спросил у своего друга, куда убежала Пиала, схватил свои вещи и пошёл за ней.

– Пиала тоже была обнажённой?

– В кожаной юбке.

– Разве вы не должны следовать тематике номера?

– Если клиент указывает. А так – не обязательно. Пиала обычно работает в кожаной мини-юбке, красных туфлях на высоких каблуках и топике каком-нибудь облегающем или лифчике. Она ведь рыженькая, знаете? Притворяется суккубом, – хихикнула Небо, но тут же осеклась: – Притворялась то есть.

Девушка очень точно описала жертву. Разве что туфель на той не было. Почему?

– Она выбежала в туфлях?

– Да-да, а я что сказала?

– Что в кожаной юбке.

– Я имела в виду, без верха.

– Мы нашли её в топе.

– О, может, она свой топ схватила и в руках держала. Сиреневый такой, да?

– Верно. Вы сказали, что блондин побежал за ней сразу же.

– Оделся сперва.

– Можете описать?

– Бежевые шорты, рубашка с попугаями, белые кеды, новенькие.

– Он мог выйти только через гостевой вход?

– Конечно.

– По словам секьюрити, Пиала тоже вышла через него. Как могло получиться, что они разминулись?

– Не знаю. Я была с клиентом. Но блондин не вернулся.

– Хм… Возможно, всё окажется довольно просто, – задумчиво пробормотал Корд. – Допрос свидетеля Небо завершён.

– Скажите, я была вам полезна?

– Очень. Возможно, благодаря вашей информации, уже скоро мы поймаем преступника, улыбнулся Корд.

– О! Замечательно!

Корду вдруг пришла в голову неожиданная мысль.

– И ещё кое-что. Вас, девчат, кто там был, завтра вызовут на опознание. Если вы узнаете блондина, о котором вы сейчас рассказывали, не указывайте на него категорично, но и не отрицайте. Говорите уклончиво – «может быть», «я не уверена» и все такое. Позже я вас встречу и вы скажете мне правду.

– А… почему такие трудности?

– Потому что если это тот, о ком я подумал, вы можете оказаться в опасности. И любой, кто его опознает. Я поговорю с другими девушками.

– Шлюшками, – улыбнулась Небо. – Мы так друг друга называем. Слово милое и смешное потому что.

– Ну в общем… да. Их я тоже предупрежу.

– И Мадам не забудьте.

– Разумеется.

Усталости Корд не чувствовал, хотя и вышел из борделя почти в четыре утра. Он побеседовал с остальным «шлюшками», но ничего настолько же полезного, как Небо, они не сообщили. После посетил Термы, все смежные номера, мельком оглядел раздевалку (одна из девушек заметила, что пиалиной кожанки нет, значит, она ушла в ней). Предупредил Мадам, что утром сюда прибудут криминалисты и всё тщательно осмотрят.

Затем поговорил с секьюрити и установил по журналу время прибытия тех гостей – 0:17. Мадам ошиблась примерно на час, но ничего преступного в этом Корд не видел. А вот кое-что интересное в журнале нашёл: секьюрити не отметил время ухода Пиалы, зато про гостя написал – 2:12. Судмед предположил, что Пиала погибла в промежутке между двух и трёх часов ночи, значит, гость вполне мог оказаться её убийцей.

Наконец, Корд предупредил Мадам о процедуре опознания преступника. Объяснил, зачем он просит её сделать так, как просит, а не как положено. Мадам, кажется, нашла его доводы убедительными. На прощание она сказала ему:

– Прошу вас, найдите убийцу.

А Небо улыбнулась и помахала ему рукой.

Транспорт уже ходить перестал. Можно было поймать такси, но Корду пока этого не хотелось. Следовало осмыслить полученную информацию.

Итак, Пиала поссорилась с красивым блондином примерно тридцати лет. Небо сказала, что его назвали Фамом.

Могло ли Корду так сразу повезти?

Сегодня утром Фамильяр очевидно нервничал – из-за чего? Сказал, что ходил на блядки – сдуру ляпнул? А ещё он блондин, качок и красавец. И в деньгах нужды не знает: дело даже не в отцовском капитале, а в собственном бизнесе. Фамильяр – владелец закрытого ночного клуба, и деньги у него имеются.

Ещё есть у него один секрет. Фамильяр – невротик. Что-то в ту ночь могло заставить его слететь с катушек. Могло заставить его броситься за бедной девушкой в погоню. Могло мотивировать его совершить убийство.

Что-то. Или кто-то. Сама Пиала? Возможно.

Сегодняшний день обещает быть очень интересным.

Глава 4. Допросы, опознания и прочая рутина

1

Во время активной фазы расследования некоторые следователи предпочитали работать в авральном режиме – почти без сна. Так, дескать, продуктивнее.

Брехня. Нет никого продуктивнее отдохнувшего человека. И если уж Корду приходилось работать всю ночь, на следующий день он брал отгул и как следует отсыпался. И лишь затем возвращался к работе. Но сегодня он решил сделать исключение

Поэтому с утра пораньше Корд ввалился в кабинет своего друга.

– Даров.

Форс, сидевший в наушниках, занимался расшифровкой аудиозаписи. Заметив Корда, он нажал на магнитофоне кнопку «Приост.».

– Ты сегодня не опоздал, – заметил Форс, снимая наушники. – И нарядный.

– Да в чём в бордель вчера ходил, в том и сюда пришёл. Кассеты в джинсы не влазят, – пояснил Корд. – Что думаешь о том, что я тебе сообщил?

– Между прочим, нормальный человек начал бы с извинений. Звонить в пять утра – эва что придумал!

– Ты бы всё равно через час встал.

– И этот час сна был чрезвычайно важен.

– Ну ладно, прости. – Корд сел на своё обычное кресло у стола Форса.

– Хотя ты, кажется, оказался прав.

– Проблемы были?

– Он даже не удивился, когда за ним пришли. Хотя был сонный, может, не сразу понял.

– Допросил?

Вместо ответа Форс указал на магнитофон.

– Скоро закончишь с расшифровкой?

– Только начал.

– Значит, перематывать немного. Дай-ка.

Корд развернул магнитофон к себе и нажал кнопку «Извлечь». Вытащив кассету, взял со стола карандаш и начал аккуратно сматывать плёнку к началу. Тот самый случай, когда «раньше было лучше» и допросы записывались на бобинники. Пусть они были тяжёлыми и громоздкими, зато проблем с автоматической перемоткой не возникало. Но нет, нужно идти в ногу со временем, нужно использовать эти маленькие современные кассетники, которые чуть что либо ломались сами, либо портили запись. Зато переносные и наушники можно воткнуть. Красота, блин!

Закончив сматывать плёнку, Корд надел наушники и включил кассету.

Запись оказалась недлинной. Фамильяр послушно отвечал на вопросы Форса, не тянул время, не увиливал. То есть вёл себя как законопослушный, уверенный в себе гражданин. Это немного не клеилось со словами Форса: обычно законопослушные удивляются, когда к ним приходит милиция, и начинают нервничать, даже если ничего предосудительного не совершали. Хотя всех под одну гребёнку грести нельзя, но реакция Фамильяра была любопытна.

– Свои-то кассетки дашь? – поинтересовался Форс.

Корд, поставив запись на повторное воспроизведение, молча протянул Форсу свои материалы. Вновь прослушав допрос, Корд резюмировал:

– Хорошо. Он сейчас где?

– В допросной, тебя ожидает. Что-то полезное узнал?

– Посмотрим. Жаль только, что ты про время их ухода не спросил.

– Вот блин, забыл! – разочарованно хлопнул по столу Форс.

– Ничего. Он дал нам имена своих друзей, так что узнаем у них. Ты с ними уже связался?

– Да, придут к одиннадцати.

– Отлично. Значит, у нас есть два часа, чтобы сформулировать цели их допроса. А что насчёт проституток?

Форс покраснел.

– К часу позвали.

– То есть сегодня работаем без обеда? – усмехнулся Корд.

– Я с собой взял, – улыбнулся Форс.

– Значит, без обеда только я. Ладно-ладно! – Корд вернул Форсу наушники. – У тебя есть чистые кассеты?

– Сколько тебе надо? – Форс выдвинул ящик стола.

– Давай парочку.

– О, чуть не забыл, – добавил Форс, протягивая другу кассеты. – Зайди к Шефу перед допросом. И к себе в кабинет можешь заглянуть, там отчёты судмеда и криминалистов по вчерашнему дню. Сегодня к вечеру обещают по борделю информацию предоставить.

В принципе, ничего удивительного, что Шеф захотел его видеть. Не каждый же день сына подозревают в убийстве.

Корд постучал.

– Входите!

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

– А-а-а, это ты, сынок, присаживайся, будь добр, – поприветствовал его Шеф. – И чего это тебя на официоз сегодня потянуло?

Корд усмехнулся. Надо ж ему хоть иногда выглядеть нормальным сотрудником, а не раздолбаем.

Его начальник, недавно отметивший шестидесятилетний юбилей, был крепок и духом, и телом, хотя по виду и не скажешь – похож он был скорей на веселого молочника: седые усищи, круглое лицо, смеющиеся глаза и тёплая отеческая улыбка. Так и не скажешь, что раньше этот добрый дядюшка был грозой преступников, и это в те времена, когда преступления были гораздо злее, чем сейчас.