Она рокачала головой и напряженно улыбнулась, боясь, как бы Алекс не прочитал её тревожные мысли, которые даже она не могла внятно сформулировать:
– Ни в чем. Все хорошо.
– Честно? – с легкой настойчивостью произнёс Алекс.
– Да.
Он поцеловал любимую женщину и обвел её лицо восхищенным взглядом. Аня легонько шлепнула его по плечам и убрала руки.
– Ну, я поеду.
– Я отвезу тебя на автовокзал, – сказал Александр, развязывая пояс халата. – Вот только ополоснусь и переоденусь.
Аня согласно кивнула головой и стала собирать чашки из-под кофе, чтобы отнести их на кухню.
Алекс продолжал стоять, не двигаясь, и растерянно смотрел на нее, даже как будто с испугом, словно никак не мог избавиться от ощущения, что она уйдет, пока он будет в ванной. Анна не желала мучить его, напротив, хотела доказать, что умеет быть терпеливой, заботливой и бесконечно любящей.
Она подошла к нему и, приподнимаясь на носочки, чмокнула в губы.
– Иди мойся и спокойно приводи себя в порядок. Я дождусь тебя. Сейчас что-нибудь соображу на завтрак, поедим, а потом ты меня проводишь до автобуса.
Облегченно вздохнув, Алекс пошел, послав ей воздушный поцелуй. Аня тем временем сделала бутерброды, сварила очередную порцию кофе и стала ждать его на кухне. Через полчаса они уже приступили к завтраку, говоря о пустяках и обмениваясь нежными взглядами.
– Знаешь, – сказала она, – нет смысла тебе ехать на автовокзал. Проведешь меня до остановки, поймаем такси, и я успею на свой рейс. Я ведь часто так делала в прежние времена, когда ездила к родителям.
Александр нехотя согласился, боясь спорить и нарушить ту хрупкую гармонию, которая установилась между ними. Они вышли из подъезда и в обнимку пошли к остановке.
Завтра в пять часов дня я за тобой приеду, – сказал Алекс, целуя ее в висок. – Буду ждать воскресного вечера с огромным нетерпением, – прошептала он ей на ухо, проводя пальцами по её щеке и глядя на нее так, будто она музейная ценность.
– Я тоже, – ответила Анна. Она порывисто сжала его руку, чувствуя, как из души фонтаном хлынули обострившиеся чувства. В этот миг они оба почувствовали, что не могут друг без друга и сил бороться с этим нет. Да и не нужно.
– Я люблю тебя, малышка! – услышала Аня.
– Я тоже, – слетело с ее уст, и счастливая улыбка сделала ее лицо поистине прекрасным.
В этот момент на противоположной стороне остановилось такси, из которого вышла женщина с двумя маленькими детьми. Анна, увидев его, крикнула Алексу:
– Останови его!
Александр, заложив пальцы в рот, громко свистнул и махнул таксисту рукой. Тот кивнул головой, и Аня, обняв в последний раз Алекса, побежала через дорогу, не заметив мчавшегося на всей скорости мотоцикла. Александр в страхе замер, молясь, чтобы они разминулись, но, по-видимому, просьба его не достигла Всевышнего.
Анна заметила мотоциклиста в последнюю минуту и вместо того, чтобы пробежать вперед или замереть на месте, дернулась назад – и в этот миг мотоцикл врезался в нее, отбросив ее тело вперед, которое, упав на асфальт, распласталось на нем, как поломанная кукла. Нога её неестественно изогнулась, а из – под головы стало расползаться красное пятно.
Эта ужасная картина привела тело Алекса в оцепенение. Оно будто застыло, лишенное возможности сдвинуться с места.
– Аня-я-я! Казалось, этот утробный крик сам по себе вырвался из груди, в которой неистово билось сердце, но губы всего лишь беззвучно прошептали ее имя. Осознав это, Александр почувствовал, как неудержимая волна отчаяния накатила на него – и в глазах на миг потемнело.
Справившись усилием воли с физической слабостью, Алекс явственно услышал, как из его горла вырвался звериный рык, и он рванулся к Анне, возле которой уже суетились таксист и какие-то другие прохожие. Он бежал к ней, кажется, вечность, крича, чтобы кто-то вызвал скорую помощь. О том, что у него в кармане мобильный телефон, он абсолютно забыл.
Добежав, Алекс упал на колени возле любимой и стал искать пульс у нее на шее. Его не было, и, сокрушенный горем, он закричал, чувствуя, как оно снежной лавиной накрыло его и заморозило сердце, которое не хотело биться без женщины, которая была для него единственной на свете.
Глава 4
Я почувствовала сильный удар мотоцикла, и какая-то неуправляемая сила швырнула меня вперед. Дыхание как будто чем-то перекрыло… трудно дышать… очень трудно… боль ужасная… Но вдруг она исчезла, и непонятно откуда ко мне пришло понимание того, что я сейчас умру. Затем произошло что-то очень странное: словно некая сила вытолкнула меня из моего тела через макушку головы, из-под которой медленно вытекала кровь, собираясь в красную лужицу.
В первый момент после выхода из тела я вдруг попала в зону «тонкой дымчатости», которая вскоре рассеялась, и оказалось, что я могла видеть всё вокруг себя.
Моя сломанная нога неестественно подогнулась под мое тело, которое лежало передо мной, как безжизненная биологическая масса. Я не испугалась, поскольку, продолжая мыслить, в то мгновение не поняла, что вижу перед собой собственный труп. И тут меня резко окутало странное чувство абсолютного спокойствия. Стало очень легко и тепло. Было так чудесно чувствовать себя свободной и без всякой боли! Но чуть позже я поняла, что дезориентирована, поскольку у меня не было намерения умирать.
Вскоре все же осознала, что я – это не та я, которая находилась в физическом теле. Сейчас я была душой, которая покинула свое тело, поднялась в воздух и стала парить над ним. Сверху я отчетливо видела, как вокруг моего уже пустого тела суетятся врачи и полицейские. Тем не менее, ни печали, ни скорби, ни сожаления по этому поводу у меня не было. Мне было хорошо, так хорошо, как ни разу в жизни. Все мое новое существо наполнилось какой-то легкостью, радостью и невесомостью. Хотелось поделиться этими ощущениями с озабоченными людьми, толпившимися внизу вокруг меня, той – прежней.
Я ловила мысли других людей вокруг моего тела, которые думали, что я умерла, но… ведь я жива. Однако это странно, потому что подо мной безжизненное тело, а я двигаюсь над ним.
И тут мой взгляд останавливается на Алексе, который сидит прямо на асфальте и сжимает меня за плечи, уложив их на колени и прижимая мою окровавленную голову к своей груди. Он держит мое тело, слегка раскачивая его, и плачет над ним… Он ничем не может мне помочь, но, кажется, еще не понимает этого. В моем покинутом теле нет жизни, но он обеими руками держит мое лицо и целует его.
Я уже более осознанно понимаю, что мое тело уже мертво, но мне не хочется в это верить.
Алекс весь дрожит и, не стесняясь чужих людей, оплакивает меня. Я пытаюсь проникнуть в его ум, успокоить, сказав, что со мной все в порядке. Но он настолько охвачен горем, что мне не удается пробиться в его сознание. Слишком много горя. Оно просто поглотило его. Алекс находится в состоянии такого шока оттого, что меня убили у него на глазах, поэтому онемел от внезапно настигшего несчастья и не в состоянии почувствовать мою энергию.
Я хочу, чтобы он знал, что мне уже не больно, что я не страдаю, что свободна от своего тела, которое мне теперь не нужно… что буду ждать его там. Я хочу, чтобы Алекс знал об этом, но он не слышит меня. Он даже не поднимает головы в мою сторону, чтобы увидеть, что я рядом. Он не чувствует моего присутствия. Мне не под силу пробиться к нему прямо сейчас.
Я пытаюсь дотронуться до его спины, но не могу ощутить её, и он тоже не чувствует моего прикосновения. Тут мне попадается на глаза моя сумочка, одиноко лежащая возле его ног. Я тянусь к ней, чтобы взять и бросить её в Алекса, однако она остаётся лежать на том же месте. И в этот момент я понимаю, что у меня нет руки, поскольку не вижу ее. Впрочем, я почему-то не удивляюсь и не пугаюсь, а воспринимаю всё, как должное.
Чтобы убедиться в своей нематериальности, глажу Алекса по щеке и волосам, но он никак не реагирует на мои прикосновения.
В это время мое изувеченное тело укладывают на носилки и накрывают белой простынёй. Алекс вскакивает и отбрасывает ее с моего лица, поправляет волосы и прижимается губами к моему лбу. Один из полицейских оттягивает его от носилок, позволяя медикам погрузить их в машину.
Я опять пытаюсь утешить Алекса, поговорить с ним, но он не слышит меня и не чувствует моего присутствия. Он долго смотрит вслед отъехавшей скорой помощи, затем, выслушав полицейского, согласно кивает и, сгорбившись, потерянно идет к дому.
Я плыву за ним, надеясь, что в квартире мне удастся проникнуть в его сознание и вселить покой в сердце. Так мы и поднялись на четвертый этаж: он по ступенькам, а я над ним.
Пока Алекс открывал дверь, я удивительным образом прошла сквозь стену и встретила его в коридоре. Он, даже не сняв туфли, прошел сквозь меня на кухню и достал из шкафа бутылку початой водки. Открутив крышку, приложился к горлышку и стал глотать ее, закрыв глаза. Затем сел за стол и, положив на него руки, упал на них головой, горько заплакав.
Я беспомощно металась над ним, не в силах успокоить и понимая, что он не знает, что я здесь, рядом. До конца не веря, что не могу управлять предметами, я пытаюсь поднять чашку и бросить ее на пол, чтобы, разбившись, она привлекла его внимание. Однако не почувствовала ее в своих пальцах. Не подчинились мне и другие предметы. Я как бы невидимо проходила сквозь них, а они, как стояли, так и оставались на своих местах.
Осознав, что не могу повлиять на ситуацию, я стала передвигаться по квартире в надежде, что найду способ обратить внимание Александра на себя. В нашей спальне я словно повисла в воздухе, который был совсем и не воздух, поскольку в нем не было пределов и не было силы тяжести. Я была абсолютно невесома. И, несмотря на шкаф, кровать и комод, я проходила сквозь них, будто они не были твердыми предметами. Для меня не существовало никаких преград, в которые я могла бы врезаться или зацепиться за них.
Я вновь возвратилась в кухню и замерла над головой Алекса. В очередной раз пытаюсь его утешить, хочу, чтобы он почувствовал, что моя любовь, на самом деле, не ушла, чтобы он знал, что он не потерял меня навсегда.
Я расстроена из-за того, что мне не удается успешно использовать свою энергию и ментально соприкоснуться с Алексом, который из-за шока и горя оказался невосприимчивым. Эмоциональная травма захлестнула его внутренний ум настолько, что его душа потеряла свою способность к общению со мной как душой.
Мне так хочется, чтобы Алекс прекратил горевать и сконцентрировался на своих мыслях. Конечно, он не верит, что я могу быть все еще жива, поэтому все его энергетические структуры ужасно сбиты и спутаны. Обидно. Я нахожусь рядом с ним, а он не подозревает об этом!
Наконец Алекс поднимает голову и смотрит в мою сторону. О, сколько скорби в его глазах! Но что-то еле уловимое мелькает в его взгляде: Александр чувствует мою сущность. Я знаю это, поэтому пытаюсь проникнуть в его ум. Не получается. Однако я не сдаюсь и стараюсь обострить его чувствительность и восприимчивость, войдя в его подсознание, и, подобно эфирному видению, проношусь перед его глазами.
Соприкоснувшись с ним, я улыбнулась, сообщая о том, что спокойно приняла свою смерть и чувствую себя хорошо. Затем плавно поднялась наверх. Мои усилия, продолжаясь всего лишь несколько секунд, становятся своего рода выразительным завершающим актом, в результате которого я осознаю, что он какую-то долю мгновения чувствовал мое присутствие и также продолжает любить, как при жизни, – и на меня снизошло облегчение.
Вдруг какая-то сила стала увлекать меня прочь от Алекса, относя в сторону. Однако я слишком беспокоюсь за него, чтобы оставить сейчас одного. Тем не менее, что-то настойчиво манит меня в яркую белизну, но я пока не готова уходить, поэтому сопротивляюсь ощущению тяги: хочу еще совсем недолго остаться в этом мире. Хотя и знаю, что в физическом понимании умерла, все же не могу пока покинуть Алекса, хочу посмотреть, как он и мама похоронят меня. Тем не менее все ощутимее чувствую, что меня подталкивают какие-то незримые силы, уводя из нашей квартиры. Я сопротивляюсь изо всех сил.
