Пророчество Гийома Завоевателя

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Средневековая Франция на рубеже XI-XII столетий. Феодальная раздробленность достигла своих высших пределов. Королевская власть, ослабленная династическими и междоусобными распрями, казалось, навеки дискредитировала себя в глазах знатных владетелей и простого люда королевства. В это сложное и трудное время молодой принц Людовик, будущий король Франции Людовик VI Толстый, принимает на свои плечи трудное и практически невыполнимое бремя: упрочить королевскую власть, вернуть ей утраченный блеск и престиж, усмирить непокорных феодалов и начать возвращать короне утраченные ранее земли и провинции. Труд Людовика Толстого станет краеугольным камнем внешней и внутренней политики французских королей в течение нескольких столетий. Интриги, заговоры, происки врагов короны, численность войск которых могли в одночасье погубить королевство и Капетингов, не испугали Людовика и его верных соратников. Своей опорой на духовенство и молодую рыцарскую «поросль» принц обезоружил одних и наказал других. Многочисленные осады, битвы и походы принца, а в последствии короля, вы сможете прочесть на страницах этой книги.

Для большинства читателей, я надеюсь, будет интересно узнать и о короле Филиппе Первом, которого многие несправедливо считали одним из неудачных и никчемных правителей Франции за всю ее многолетнюю историю.

Факты, изложенные в книге, действительно произошли в те времена. Большинство исторических персонажей существовали и жили в описываемое время…

До сих пор остается загадкой таинственное убийство короля Гийома Рыжего, произошедшее 2 августа 1100 года в Новой Роще. Да простят мне читатели свой взгляд на это и другие исторические события, о которых идет речь в этом романе.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ.

«КОНЬ»

I ГЛАВА.

В которой начинает сбываться страшное пророчество Гийома Завоевателя.

1087г. Война между королем Франции Филиппом I и королем Англии, и герцогом Нормандии Гийомом I Завоевателем из-за части спорных земель графства Вексен в Нормандии. Завершающий этап войны – осада и штурм города Мант-на-Сене. Король Франции разбит, его армия цепляется за последний укрепленный город.

Снова война. Шестидесятилетний герцог Гийом, казалось, всю свою жизнь только и делал, что воевал. Он поморщился, прищурил глаза – зрение уже начинало подводить его, потом, нетерпеливо и резко повернул голову к мессиру Готье де Кутанс, стоящего неподалеку от него:

– Готье! Почему опять заминка? Мант ведь уже наш?!

Готье де Кутанс, знатный нормандец и верный слуга герцога Гийома еще со времен «битвы на равнине Дюн», развел руками в стороны:

– Сир! Французы упорно цепляются за город! Бои развернулись на узких улочках, где без пехоты коннице трудно пробиваться!..

Гийом снова поморщился, словно у него болел зуб, и резко ответил:

– Коня! Я сам поведу рыцарей в последнюю атаку!

Готье покосился на короля и герцога Гийома Нормандского «Завоевателя».

«Боже мой, – подумал про себя Готье. – Боже мой, у короля сорвалось это проклятое и запрещенное слово «последняя»! Это – последнее слово из дозволенных трех!»

Готье де Кутанс поежился, словно мороз пробрался к нему под гамбезон и кольчугу, обдав могильным холодом.

Король нервно переступал ногами, ожидая конюших, ведших его боевого коня.

– Вот и прекрасно! Мой верный гнедой жеребец и сегодня приведет меня к победе! – Гийом подошел к коню и похлопал его по крупной и мощной шее. Жеребец заржал и стал нетерпеливо бить землю передними копытами, словно уговаривая короля поскорее запрыгнуть в седло.

– Ух, ты! Каков жеребец! – Гийом резко запрыгнул в седло, опершись ногой на услужливо согнутую спину конюшего. – Весь в отца! Кутанс! Помнишь его отца? Как он вынес меня наперерез армии в битве при Гастингсе? Такой же озорной и резкий!

– Да, сир! Помню! Действительно, этот конь – словно копия вашего прошлого жеребца. – Учтиво поклонился Готье де Кутанс.

– Еще бы! Груша не родится от яблони, Готье! Сын, – король снова похлопал по шее коня. – Кровь сама за себя говорит!

Последние годы герцог Гийом сильно потолстел, его часто мучила одышка и боли в брюшине. Но война никогда не учитывает состояние здоровья повелителей, она приходит сама по себе, как весна сменяет зиму, как любовь заполняет пустоту сердца, заставляя отдаваться ей целиком и полностью, забывая о пище и сне. Врачи настоятельно рекомендовали герцогу поберечь свое здоровье, передав, хотя бы на время войны, бразды правления сыновьям.

Но, Гийом, словно заколдованный, раз за разом отказывался, продолжая взваливать на свои крепкие, но стареющие плечи все тяжелеющий и тяжелеющий груз власти.

«Дети. Сыновья! – Грустно ухмыльнулся герцог, ожидая готовности его рыцарей к атаке. – Трое сыновей! И что? Ничего… практически ничего! Старший сын Робер, коротконогий и наивный, постоянно витает в облаках рыцарских идеалов и позволяет одурачивать себя французам во главе с королем Филиппом. Средний – Гийом, пожалуй, самый страшный из всех моих детей. Я его и сам, частенько в душе побаиваюсь! Жадный, подлый… нет слов, чтобы описать. Как же могла природа собрать в одном человеке столько пороков? Да, я – не ангел! Но, даже во мне нет столько гадости и подлости, алчности и корысти, сколько в Гийоме младшем! Хотя… есть еще и младший сын – Анри Боклерк, советники говорили мне не раз, что из него может выйти толк. Но, он – младший сын, он, вряд ли, наследует мой трон. А, ей Богу, жаль…»

Раздумья Гийома прервал коннетабль Нормандии граф Гийом де Оммэ:

– Сир! Рыцари построены в колонну! Соблаговолите подать команду к началу атаки, сир!

Гийом Завоеватель оторвался от раздумий и посмотрел, несколько рассеянно, на коннетабля. Род де Оммэ, еще со времен Роллона, владел наследственной должностью коннетаблей герцогства. Герцог знал верность и преданность старого Гийома де Оммэ, бившегося под его стягом еще при Гастингсе. Гийом повернулся к рыцарям, посмотрел на них своим пристальным, словно прожигающим насквозь, взглядом и произнес, как-то спокойно и обыденно:

– Мессиры. Наша работа. Вперед!..

Гнедой жеребец, казалось, только и ждал этих слов герцога. Он рванулся вперед, увлекая за собой остальную массу тяжелой конницы нормандцев, которая железной лавиной скатилась с вершины холма, господствующего напротив главных ворот Манта и, быстро пожрав расстояние, ворвалась с криками и скрежетом железа в город…

Город пылал. Летняя жара, стоявшая в конце июля по всей северной части Франции, не обошла стороной и Вексен. Теперь же, к ней добавился жар пылавшего города, делая лето еще невыносимее. Главные ворота были разбиты осадными машинами герцога. Одна из створок ворот висела только на верхних петлях, угрожающе накренившись. Вторая створка, вернее сказать – то, что от нее осталось, валялась неподалеку. Надвратная башня была разрушена, ее деревянная надстройка, где раньше размещались стрелки и гарнизон, горела, словно большой факел.

Кони постепенно разгонялись, втягиваясь в узкие, извилистые и грязные улочки города. Рыцарская лавина прорывалась к центру города, несясь мимо горящих зданий, мимо рушащихся построек. Пехотинцы герцога и вражеские солдаты в испуге жались к стенам и дверям домишек, боясь быть раздавленными копытами крепких боевых коней…

Вот, за одним из поворотов, герцог увидел французов, пытавшихся организовать оборону. Несколько десятков конных рыцарей что-то кричали испуганным и подавленным пехотинцам, пытаясь выстроить их в плотную стенку. Передние ряды французов, ощетинившись копьями и укрывшихся за импровизированной баррикадой, вряд ли смогли устоять перед натиском железной конной лавины нормандцев. Если бы не…

Внезапно, горящее здание стало рушиться, наполняя пространство грохотом, треском и снопами искр. Конь герцога рванулся в сторону, испугавшись этого огненного фейерверка, испуганно заржал и встал на дыбы, неуклюже заваливаясь на спину. Тяжелое тело всадника тянуло коня назад, он падал, грозясь подмять Гийома под себя. Герцог, не ожидавший такого резкого рывка жеребца, не удержался и выпал из седла. Падая, словно в каком-то замедленном сне, герцог Гийом увидел испуганные горящие глаза жеребца, его ослепительные зубы раскрытой морды. Гийом упал, словно тяжелый куль с мукой, на мощеную камнем улицу. Его тяжелая кожаная броня, сделанная на совесть и проклепанная стальными пластинками, не позволила ему резко вскочить на ноги или, хотя бы увернуться из-под копыт. Жеребец, его любимец, сын того самого коня, служившего ему всю английскую кампанию и спасшего его жизнь на поле Гастингса, упал на герцога, потом, резко и испуганно вскочил и несколько раз, переступая ногами, ударил своими крепкими копытами по животу герцога. Гийом потерял сознание…

Нормандцы в панике подняли тело герцога Гийома и на руках вынесли его из горящего города. Вечером этого же дня, части герцога Гийома Завоевателя оставили город Мант-на-Сене и, выслав герольдов к королю Франции, запросили перемирия, согласившись на все уступки. Выигранная, как казалось еще утром, кампания сегодня вечером завершилась… поражением.

Филипп Французский, сидя в цитадели города Мант-на-Сене, недоумевал и просто окаменел от неожиданного известия.

«Победа? Победа. Победа!!!» – Филипп тряхнул головой, словно прогоняя сон. Он не верил своим ушам, отказывался верить своим глазам. Перед ним стояли герольды его грозного противника и умоляли о мире и высочайшем снисхождении…

– Из любви к Господу и во имя Мира Божия! Мы, король Франции Филипп, принимаем условия мирного соглашения и заявляем, что территория нормандского графства Вексен с кастелянством Шомон, городами Понтуаз и Мант-на-Сене, вплоть до реки Эпта и крепости Жизор, отныне и навсегда принадлежит короне Франции!

Герольды поклонились и покинули короля Филиппа…

Этой же ночью, скорбная и медленная процессия, состоящая из рыцарей и приближенных герцога Нормандии и короля Англии Гийома Завоевателя, во главе которой ехала большая крытая повозка, направилась в Руан. Раненый герцог стонал, не приходя в сознание, когда повозка прыгала и раскачивалась на ухабах дороги. Слуги со всей осторожность сняли тяжелую броню герцога и уложили его тучное тело на меха, устилавшие походную постель.

«Море… стрела… конь. – Стонал в бреду герцог. – Конь… стрела и море…»

Слуги и приближенные могущественного властителя, которого опасалась вся Европа, недоуменно переглядывались между собой. Они не могли понять разрозненные слова, бросаемые в бреду герцогом. Это были слова страшного пророчества…

Гийом стонал, плавая в волнах жара и бреда, сопровождавших его после ранения. Тело его горело, словно жарилось на раскаленных адских жаровнях. Герцог стонал и, все больше и глубже, погружался в забытье, ныряя в мир иллюзий…

Гийом увидел себя снова молодым, полным сил и надежд. Он с интересом наблюдал за самим собой со стороны. Молодой, высокий и статный, красивый, сильный и бесстрашный герцог видел себя словно с высоты, как бы разглядывая сквозь зыбкую дымку утреннего тумана.

Да. Гийом вспомнил. Это, как раз, происходило в 1057 году, во время похода в земли соседней Бретани…

II ГЛАВА.

Пророчество.

За тридцать лет до описываемых событий. Западная Бретань.

«Слуги притащили к герцогу связанного старика, по слухам – видного и важного друида. Герцог вышел из палатки и посмотрел на связанного старца. Длинные, словно из чистого снега, волосы, покрывали голову друида. Белые волосы на голове, усах и длинной бороде, казалось, резко контрастировали с орлиным профилем и горящими, словно адские костры, глазами друида. Гийом приблизился и всмотрелся в них. Старик принял немой вызов герцога и стал пристально смотреть на Гийома. Несколько минут они молча смотрели друг на друга.

– Развяжите старика, остолопы! – Спокойным и стальным голосом произнес герцог.

Слуги и воины развязали старика. Друид, не спеша, поднялся и встал на ноги, растирая затекшие от тугих веревок руки. Он молчал, но не отрывал свой взгляд от герцога.

– Ты знаешь, старик, кто я? – Спокойно спросил Гийом.

– Знаю. – Ответил друид.

Гийом улыбнулся. Ему понравился старик, понравился, прежде всего, своим спокойствием и отсутствием раболепия, которое охватывало многих при виде грозного нормандского герцога.

– И, кто же я? – Улыбнулся герцог. – Скажи, старик, не бойся…

– Ты – Гийом Бастард «Окаянный», только и всего… пока… – произнес друид, глядя в глаза герцога.

«Удивительный старик. – Восхитился Гийом. – Так спокойно ответить мне, к тому же, обозвав меня при этом…»

– Что означает «пока», старик? – Грозно нахмурив брови, спросил Гийом.

Слуги и рыцари, стоящие возле герцога, схватились за мечи и секиры. Гийом сделал жест рукой, приказывая им остановиться.

– Отвечай на вопрос, старик… – снова, но уже холодным и спокойным голосом спросил герцог друида. – Отвечай вдумчиво. Ибо, только в моей власти находится сейчас твоя судьба, старик…

Друид посмотрел на рыцарей, окружавших герцога, потом перевел свой взгляд на Гийома, и произнес, медленно и спокойно:

– Ты не располагаешь даже властью над собой. А что тогда говорить обо мне. Ты, даже не знаешь, что произойдет с тобой к закату, но смеешь говорить, что держишь мою судьбу в своих руках…

Гийом еще больше удивился ответу друида. Рыцари зашевелились, готовые разрубить несчастного…

– Ты – очень смелый, старик. – Засмеялся Гийом, по его спине пробежал холодок испуга.

Друид пожал своими худыми старческими костлявыми плечами, выступавшими из-под его беловатых одежд, перепачканных травой и грязью.

– Пойдем, старик, в мою палатку. Там мы поговорим спокойнее… – Гийом сделал жест, приглашая друида войти в палатку, стоявшую неподалеку.

Рыцари и слуги пошли, было, за ними, но, герцог сделал им повелительный жест, сказав:

– Оцепите палатку и оставьте меня наедине со стариком…

Они вошли. Гийом сел в походное кресло, покрытое волчьей шкурой и, указав старику на стул возле себя, произнес:

– Присядь, старик. Если желаешь, откушай, чем бог послал…

Герцог указал на стол, ломившийся от вина, мяса и фруктов.

– Спасибо, великий герцог… – спокойно ответил старик, но взял со стола только хлеб.

– Так, почему же, я не властен над собой и тобой, старик? – Снова задал вопрос Гийом.

Друид отложил хлеб и пристально посмотрел на герцога:

– Потому что, Гийом, ты прибыл сюда… только для того, чтобы увидеть и услышать меня.

Гийом, пивший вино из кубка, чуть не поперхнулся от этой наглости, сказанной стариком:

– Старик! Да ты, случаем, не ополоумел, увидев меня?! Неужели, ты решил, что я – Гийом Нормандский, потомок великого Роллона, пришел в Бретань только для того, чтобы увидеть тебя – жалкого и худого старикашку?!

Друид улыбнулся в ответ:

– Мне так сказала твоя судьба…

– Моя судьба?!

– Да, твоя судьба…

Гийом опешил. Такой наглости он не встречал еще в своей жизни. Но, слова старика, казалось, заинтересовали его не на шутку.

– И, что же сказала тебе моя судьба?

– Ничего. У тебя очень много накопилось вопросов к жизни,… Ты устал искать на них ответы. Ты практически перестал спокойно спать, стал злым и раздражительным по пустякам…

– Подумаешь! Ты – хороший лекарь, раз прочел на моем лице, что я не спал несколько дней. Да, у меня мешки под глазами, я выгляжу утомленным, только и всего…

Старик пожал плечами:

– Раз, ты так считаешь…

Гийом снова удивился. Он соврал старику. Но, старик, словно умел читать его мысли, что очень испугало и, одновременно, заинтересовало герцога.

– Да, старик. Ты прав. Я совершенно потерял сон и покой в последние годы. Меня мучат вопросы, очень много вопросов…

– Вот. Теперь я вижу настоящего Гийома, рожденного Робером «Дьяволом».

– Не смей так называть моего великого отца, старик! – Сверкнул глазами Гийом.

Его рука легла на холодную резную рукоять меча, принадлежавшего его отцу.

– Хорошо, герцог. Но, согласись, что какая-то, словно неведомая, сила тебя тянула в эти края. Ведь, ты и сам прекрасно знаешь и отдаешь себе отчет, что особого интереса проливать кровь за эти мертвые и гнилые болота нет смысла. Верно? Иное дело – равнинная Бретань…

Гийом был поражен спокойствию и рассудительности старика, он молча согласился с ним. Действительно, последнее время, какая-то неведомая сила влекла его в болотистые части Бретани, вызывая недоумение и сопротивление со стороны многих его верных баронов и сеньоров. Разумнее, куда разумнее, было бы атаковать равнины Бретани, ее богатые города, захватить порты и крепости, увеличив владения и укрепив свою власть на всем Севере Франции.

– Тогда, скажи мне, старик… – начал, было, Гийом. Но, друид, словно предугадав его вопросы, ответил:

– Я дам тебе ответы на все твои вопросы, которые мучают тебя, лишая покоя…

Герцог даже немного привстал в своем кресле от неожиданных слов друида:

– Старик! Могу ли я верить тебе и твоим пророчествам?

Друид поднял свои горящие глаза, и, казалось, прожег насквозь герцога Гийома:

– А я ничего прямо не скажу тебе, великий герцог.

Старик встал и низко поклонился Гийому, произнеся:

– Все, абсолютно все, Гийом Незаконнорожденный, находится в твоих руках. Только ты, только один и сам, вправе решить, как поступать. Я – только провозвестник судьбы. Мои слова – туман, прикрывающий правду. Дальше – дело твое…

Гийом сел, взял себя в руки:

– Вещай, ведун…

Друид вынул несколько камней разного цвета и, начертив куском угля, круг на покрывале стола, бросил камни…

– Пошли двух своих слуг, самого преданного и самого ненадежного, срезать две ветки от одного дерева. Верный слуга, пусть повяжет ветку красной материей…

Гийом крикнул слуг и приказал позвать двух рыцарей. Одного – Гийома де Оммэ, второго – Гуго де Биго, великого коннетабля Англии. Он приказал им, к их немалому удивлению, исполнить просьбу старика, срезав ветви с одного дерева…

Гийом смотрел на камни, разбросанные стариком по столу. Три камня, повернувшись белыми боками вверх, лежали на трех краях круга. Остальные – разноцветные, но, в основном – черные, лежали, сгрудившись у другого края круга.

– Ну, и что значат эти камни? – нетерпеливо спросил Гийом, ерзая в кресле.

Старик долго смотрел на них, потом вышел из палатки, снова вернулся и произнес:

– Белые камни, лежащие на востоке, севере и западе означают удачу для тебя. Остальные, сгрудившиеся на юге – беды, горести и проблемы. О! Что я вижу…

Гийом напрягся:

– Что? Что ты видишь, старик?..

– Видишь, я нечаянно отделил север лужицей вина?

– Да, вижу…

– Север станет твоим, но, сначала, будет штормовое море, потом – прольется море крови…

Гийом задумался. Его давно беспокоила призрачная мечта стать королем Англии, раздираемой смутами из-за слабостей Эдуарда Исповедника, которому он приходился отдаленным родичем…

– Тебя ждет слава на востоке и западе…

– Да? А, ведь, твоя Бретань, старик, как раз – на западе от моих владений…

– Верно, великий герцог. Только править будешь не ты… и не в ближайшее время…

Гийом засмеялся, он принял слова старика за испуг…

– Ничего, старик, я – терпеливый человек.

– Нет, не обманывай себя, герцог! Ты – сам огонь! Это вода может терпеть и медленно обтачивать края камней, делая их гладкими и ровными…

– Значит, старик, север будет мой? Север принесет мне славу и богатства?

– Нет. Славу и богатство принесешь себе ты сам.

В это время слуга передал герцогу две ветки, срезанные рыцарями. Гийом, ничего не понимая в гаданиях, отдал их друиду.

Старик друид взглянул на них мельком и снова присмотрелся к камням. Его лицо покрыли морщины раздумий. Он стал перебирать камни, лежащие в южной кучке…

– Гийом. Если хочешь жить долго и править счастливо – забудь о юге…

Герцог рассмеялся:

– Старик! А ты, часом, не лазутчик короля франков? Почему, ты так упорно и настойчиво отговариваешь меня от юга? Франция слаба, короли ее жалки…

Старик посмотрел на герцога, вздохнул, и произнес:

– У твоего рода было всего два случая, чтобы узнать и поправить свою судьбу. Первый случай использовал твой датский предок…

– Да? Роллон спрашивал у тебя совета? – Не сдерживая смеха, сказал герцог.

– Нет. Меня тогда еще не было. Он спрашивал у того, кто был задолго до меня, но, который хранил, подобно мне, нити судьбы в руках…

Гийом немного смутился:

– Прости…

– Забудь о юге, или юг поглотит тебя и твоих сыновей. Твое семя исчезнет, хотя…

– Что «хотя»?

– Прости себя и семя свое, покайся, не греши, не убивай, живи, как живешь сейчас. Не желай большего, ибо оно поглотит весь твой род…

Гийом разозлился. Его стала уже порядком утомлять несвязная болтовня друида:

– Старик. Как мне жить – я решу сам. Правильно?

– Правильно, великий герцог…

– Вот, и прекрасно. – Герцог рассмеялся и потер руки. – Я внемлю твоим словам, на какое-то время…

– Запомни мои слова. Море, стрела и конь дадут тебе все, о чем только могут мечтать в этом мире обыватели…

– Море. Стрела. Конь… – задумчиво, словно в забытьи, повторил герцог Нормандский.

– Да, великий герцог. Именно, в такой последовательности. А – конь, стрела и море отнимут у тебя и твоего рода все, что дали тебе ранее. Если…

– Что «если»? Говори, не бойся! Я озолочу тебя!!!

– Если ты произнесешь три раза слово «последний» и, если ты поднимешь меч против Юга.

– Так просто?! – Удивился Гийом. – Да, ради Бога! Я, вообще, прикажу запретить писать и произносить слово «последний», будем говорить другие слова, сходные смыслом…

– Вот! Ты уже один раз произнес это слово! Берегись, герцог! Судьба уже встряхнулась и чутко навострила уши, всматриваясь в тебя…

– Ой, ой, ой…

– Береги себя и свое семя. Не заставляй судьбу обнажить свои страшные зубы, герцог…

– Я понял, старик. Я обязуюсь исполнить слова пророчества. Но, как мне сказать своим людям, о запрещении произносить это треклятое слово?

– Пригласи писцов и знатных сеньоров. Я сам оглашу твою волю, великий герцог…

Гийом крикнул слуг и рыцарей. Через некоторое время в его палатке собрались все знатные сеньоры, пришли трое писцов. Друид встал и, посмотрев на герцога (Гийом кивнул ему), произнес:

– Сеньоры! Великий герцог Нормандии, с сегодняшнего дня и до скончания своих веков повелевает запретить в его присутствии произношение и написание слова «Последний» в любом смысле и роде!

Рыцари и сеньоры недоуменно переглядывались между собой, вопрошающе посматривая на герцога. Гийом встал:

– Повелеваю исполнять слова, сказанные старцем и записанные на пергаментах!..»

Прошли годы. Пророчество сбывалось. Море подарило герцогу Англию. Стрела убила в кровопролитном сражении при Гастингсе его соперника – Гарольда Английского. Конь вынес герцога перед бегущей армией, которая поверила слуху о его гибели. Армия, увидев Гийома живым и невредимым, разбила англичан и принесла под копыта его коня Англию…

Только, одно маленькое событие иногда тревожило короля и герцога. Когда пал его старый конь, он приказал привести нового жеребца. Бой при Гастингсе входил в свою кульминацию, фланг нормандцев стал в панике отступать, не выдержав ливня английских стрел. Слуги замялись, забыв о «запрещенном слове», когда один из конюших, ведя под уздцы бешеного гнедого могучего жеребца, произнес впопыхах:

– Сир! Этот жеребец – последний!..

Герцог вздрогнул, но плюнул на судьбу, вскочив на коня…

Судьба встала на свои лапы и обнажила жуткие зубы неизбежности…

«Два раза из трех дозволенных! Плевать! Еще один раз!» – Думал герцог, пришпоривая коня…

III ГЛАВА.

Воля Гийома Завоевателя.

Руан. Нормандия. 10 сентября 1087 года.

Гийом очнулся, весь в поту. Мучительно болел живот, словно раздираемый изнутри тысячами острых и раскаленных ножей. Герцог попытался вздохнуть и вскрикнул – острая боль, словно игла, пронзила его правое легкое.

– Повелитель очнулся! Герцог Гийом пришел в себя! – Зашумели вокруг короля слуги, созывая придворных и лекарей, отлучившихся куда-то от ложа монарха.

Гийом тяжело вздохнул и снова прикрыл глаза. Боль охватывала все его тучное, растоптанное копытами коня, тело, делая буквально малейшее движение сущей пыткой. Он снова собрался с силами и открыл глаза. Над ним склонились лекари и несколько придворных. Герцог облизал пересохшие губы и попросил пить. Слуги протянули королю-герцогу вино.