Наследник империи

– Вот мы и пришли.

– По чашечке кофе? – великодушно предложил я.

– Нет.

– Тогда как насчет ужина?

– Я же сказала.

– Тогда договаривай: кто он?

– Я же сказала: есть один человек. – Она замялась.

– Какой человек?

– Продюсер. Он обещал мне помочь. Получить эту роль.

– Олеся, продюсеры ничего не делают за просто так, – мягко сказал я. – Значит, у него есть к тебе интерес.

– Он просто обещал помочь. – Олеся мило покраснела.

– Оно того не стоит, поверь.

– Но что же мне делать?

– Пойти со мной на ужин! – весело ответил я.

– Тогда я буду тебе должна. А мне… В общем, ко мне нельзя. Это неудобно.

– Ты снимаешь квартиру?

– Комнату. И моя квартирная хозяйка строгая женщина. Ко мне не ходят мужчины.

– Кроме продюсера.

– Он тоже сюда не ходит. Спокойной ночи. – И она убежала.

Я стоял под окнами и все гадал: какое же ее? На моем лице блуждала дурацкая улыбка. Похоже, я влюбился! Нет, я женюсь! Вот на что это похоже! Я достал из кармана мобильный телефон и позвонил ей:

– Олеся?

– Да?

– Я забыл сказать тебе: спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

И она дала отбой. Даже не спросила, откуда у меня номер ее телефона. Я пошел к метро все с той же дурацкой улыбкой на лице. Я почти заблудился. Добравшись до стоянки у театра, неуверенно подергал за ручку, пытаясь открыть дверцу своей машины, и только потом сообразил: заперта, стоит на сигнализации. Да она же ревет на весь квартал! Я, похоже, оглох. И ослеп. Потерял разум. Охранник мною заинтересовался. Я достал из кармана ключи и показал ему: все в порядке, это моя машина. Я сам уже в это не верил. Со мною происходило что-то странное. Похоже, что я созрел для женитьбы.

Следующим вечером я вновь сидел на галерке. Моя жизнь отныне превратилась в театр. В конце концов Олеся сказала:

– Ты разоришься на билетах.

– Да, – охотно согласился я.

– Достану тебе контрамарку.

Она уже обо мне заботилась!

Через пару недель Олеся, обеспокоенная тем, что я промокну и замерзну под окнами ее дома, пригласила к себе. И мы сидели на кухне в квартире, которую она снимала, и пили чай. О большем я и не мечтал. Квартирная хозяйка выразительно покашливала за стенкой. Но я не собирался соблазнять Олесю, я собирался на ней жениться. У нас впереди целая жизнь: успеется. Ведь надо сделать пятерых детей!

– Леня, извини…

– Что?

– Ты какой-то несовременный.

– То есть?

– Романтик.

Меня, циника и отпетого негодяя, прошедшего огонь и воду, назвали романтиком! Я чуть не поперхнулся чаем.

– Не обижайся, – мягко сказала она. – Но жизнь – серьезная штука. В твоем возрасте пора уже задуматься: как жить дальше?

– Вот я и думаю.

– Тебе надо устроиться на другую работу. Заняться, наконец, делом.

– Да, конечно.

– Ты какой-то несерьезный, – повторила она.

– Что есть, то есть.

– Надо взрослеть, Леня.

Я не мог с ней не согласиться.

– И ухаживаешь ты старомодно, – вздохнула Олеся. – Ходишь на все мои спектакли, стоишь под моими окнами, дышишь в трубку.

Со мной это вообще-то было впервые. Я не выносил прелюдий и сразу приступал к делу. Я предпочитал дышать не в трубку, а в ушко очередной возлюбленной, разомлевшей от моих ласк. Недаром женщины называли мое тело гибким. Я и Олесе собирался продемонстрировать свое искусство, но потом. Видать, она этого не оценила.

Через месяц я решился ее поцеловать. Мне казалось, что все идет как надо. В таком ключе и должны развиваться отношения между будущими супругами. То ли я и в самом деле старомоден, то ли не рассчитал. Мы пару раз сходили в кафе и почти каждый вечер пили чай у нее на кухне. Забыл сказать: была весна. С некоторых пор я не замечаю смены времен года, поэтому и мое повествование не привязано к датам. Ведь я человек свободный, вне времени. Пятница, понедельник, мне-то какая разница? Но на этот раз я заметил: весна в разгаре. Догорал майский вечер, цвела черемуха, в садах запели соловьи. Майская дымка и затуманила мой взор. Я не заметил главного: что Олеся уже сделала выбор.

Все случилось на вечеринке. Отмечали день рождения одной актриски. Мы с Олесей пришли вместе. Я заметил, что она нервничает. Несколько раз она, словно в забытьи, сказала: «Надо решаться». Я же собирался в этот вечер быть остроумным, как никогда. Душой компании. Завтра я представлю Олесю своим родителям. Отвезу ее на машине в наш загородный дом, а по дороге аккуратно подготовлю. Объясню, кто я и куда мы едем. Месяц – испытательный срок вполне достаточный. Мне и самому на последней работе положили месяц. И я его с честью выдержал. Сгорбыш тоже заметил произошедшие во мне перемены.

– Я вижу, дело идет к свадьбе? – подмигнув, сказал он.

– Похоже на то.

– Хороший выбор, сынок, – одобрил он. – При такой женщине и ты станешь человеком.

На этой вечеринке все и случилось. Я на минутку отвлекся, веселя компанию очередным анекдотом, а оглянувшись, увидел Олесю под руку с упитанным мужчиной маленького роста. Я сразу отметил: дешевка. Дешевые часы, дешевый костюм, дешевые ботинки. Не говоря уже о манерах. В высшем обществе, где я время от времени вращался, его бы не приняли. Но он вел себя так, будто был центром вселенной. Здесь от него и в самом деле зависело все. Остальные актриски смотрели на Олесю с завистью. Я же ничего не понимал. Как же так? Я молод, красив, я ухаживаю за ней по всем правилам. Я собираюсь на ней жениться, в конце-то концов! Предпочесть законному браку с достойным молодым человеком связь с женатым толстяком? Не первой молодости и далеко не первой свежести. Сразу видно: он пьет. И толку от него в постели чуть. Олеся нужна ему для поднятия престижа. Смотрите-ка, какую девушку я заполучил! И я был у нее первым! Подумаешь, продюсер! Что ж такое происходит, люди добрые? Куда мы катимся?

Я растерялся. В этот момент Олеся подошла ко мне и сказала:

– Леня, ты не обидишься, если я уйду не с тобой?

Как это современно!

– Ты хорошо подумала?

– Да, конечно.

– Олеся…

– Наши с тобой отношения ни к чему не приведут, – затараторила она, словно заученную роль. – Ты милый, добрый, хороший, но… Бесперспективный. А мне надо делать карьеру. Роль может уплыть к другой актрисе, более сговорчивой. Он сказал, что все зависит от меня. Тянуть больше нельзя.

Мне было так больно! Вы себе даже не представляете! Я еще мог ее остановить. Но я больше не хотел на ней жениться. Олеся не выдержала испытательного срока. Ей не хватило всего одного дня. Еще один день, и у нее было бы все. Я мог купить ей главную роль. Весь сериал. Продюсерскую компанию. Если бы я захотел заняться продюсированием кинофильмов, мой папа этому бы только обрадовался и охотно ссудил денег. Олеся могла стать уважаемой женщиной, матерью семейства. А вместо этого…

Я стоял и смотрел, как она уходит под руку с толстяком продюсером. Вот и еще одна звездочка, чья судьба не завидна. Они не хотят пахать. Они хотят все и сразу: Бац – и в дамки! Чтобы стать великой актрисой, начинать надо не с сериалов. Необходимо много работать, делая ставку на свой талант, а не на тело. Скоро пойдет слух: эта девушка продается. Запачкаться легко, отмыться трудно.

Какое-то время я был в состоянии нокаута. Рефери успел бы сосчитать не то что до десяти, а до шестидесяти! Меня бросила женщина! Бросила из-за денег! Такого со мной, признаться, еще не случалось. Предпочла мне – молодому, красивому и богатому – старого толстого продюсера! Сердце мое было разбито. Я решил, что моя жена никогда не сможет бросить меня из-за мужчины, который богаче. Потому что таковых просто не будет. Вот так, господа, и становятся олигархами. От меня уходила женщина, а я обдумывал, как расшить границы своей финансовой империи.

Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. «Спокойно-спокойно-спокойно. Ничего не случилось. Ты не потерял, Лео, ты приобрел. Такая жена тебе не нужна. Спокойно-спокойно-спокойно…»

Но на следующий день я не появился на работе. Сгорбыш, который приехал поздно вечером, застал меня погруженным в философские размышления. О смысле жизни. В комнате, где я им предавался, стоял одурманивающий запах. В моих пальцах дымилась сигарета, я лежал на диване и задумчиво смотрел в потолок. Окружающий мир стал мне настолько безразличен, что было все равно – жить или умереть. Если бы мое сердце остановилось, я принял бы это как должное. Сгорбыш испугался всерьез:

– Сынок! Эй, сынок! С тобой все в порядке?

– Абсолютно, – заверил я. И сделал глубокую затяжку.

– А ну-ка. Дай сюда! – Он отобрал у меня зелье.

Я не сопротивлялся. Вяло сказал:

– Меня бросила женщина.

– Не верю!

– Предпочла мне старого толстого продюсера.

– Дура!

– А ведь я хотел на ней жениться…

– Тем более дура!

– Она сказала, что я несерьезный.

– Чего ж ей еще надо, сынок? – откровенно удивился он. – Ты, можно сказать, не пьешь и даже не куришь, молодой, красивый. Разве в деньгах счастье?

– Она сказала: карьера.

– Бабы просто помешались на карьере! – возмутился он. – Сидели бы лучше дома, детей рожали!

– Вот я и хотел…

– Забудь эту дуру. Пусть катится к своему продюсеру. Ее жизнь накажет.

– Мне от этого не легче. Скажи, Горб… Есть на свете честные женщины?

Он махнул рукой:

– Сынок…

– Может, и искать не стоит?

– Не мне тебе советовать, – тяжело вздохнул Сгорбыш.

– Как же так, Горб? Ты прожил на свете пятьдесят пять лет. Ты старый, ты мудрый. Я не вижу смысла жизни. Все – дерьмо. И люди – дерьмо. Если я делаю плохо, мне не сопротивляются. Под меня ложатся. Если же я делаю хорошо, меня посылают. Так как же?

– Эк тебя…

– Я освобождаю тебя от твоего слова, Горб, – торжественно сказал я. – Отныне можешь пить. Ты прав: не пить нельзя. Нельзя смотреть на этот мир трезвым взглядом. Надо смотреть через бутылку. Спиртное притупляет боль. Господи! Ее слишком уж много! Гораздо больше, чем водки! Мы кончимся, а она нет. Боль.

– Сынок… – Он взял меня за руку.

– Отстань, – вяло отмахнулся я.

– Давай-ка мы умоемся и успокоимся.

– Я в полном порядке.

– А кто спорит?

Он потащил меня в ванную комнату. Вот тут уже я сопротивлялся. Мне не нужна нянька! Я не ребенок! Хотя у меня и истерика. Сгорбыш сунул мою голову под кран и открыл воду. Я фыркал, как тюлень, и брыкался. Потом он набросил мне на голову полотенце, да так, что я чуть не задохнулся. Тер мое лицо, ерошил волосы. Я все еще хлюпал носом. Потом он отбросил полотенце и за волосы развернул меня лицом к зеркалу:

– Смотри, сынок. Видишь этого парня? Ему грех жаловаться. Многие отдали бы полжизни за такое лицо. А ты нюни распустил. Мало в твоей жизни было женщин? А сколько еще будет?

– Я думал, это она. Та самая. Единственная.

– Ну, ошибся. Бывает. Успокойся, сынок. Посмотри на себя и успокойся.

– Я спокоен.

Я хлюпнул носом в последний раз. Дурман из моей головы постепенно улетучивался, что касается сердца, то оно еще болело. Но я чувствовал: скоро пройдет. Потом мы отправились на кухню пить кофе. Я попросил:

– Только никому не говори.

– О том, что ты балуешься травкой? – усмехнулся Сгорбыш. – Небось и запас имеется. Да, сынок, это статья. Так что я теперь буду тебя шантажировать.

– Сколько возьмешь, папаша?

– Будешь содержать меня пожизненно.

Я уже нормально разговаривал. Острил. Постепенно боль проходила.

Что же касается снимков… Фотоаппарат я отдал Сгорбышу. Он снимал еще что-то на карту памяти, где я запечатлел танцующую Олесю. После моего срыва прошло недели две, и сначала в Сети, а потом и в желтой прессе появилась впечатляющая подборка. Она называлась: «И это наши звезды?!»

Телеведущая босиком танцует на столе, среди початых бутылок и остатков пищи. Известный актер несет из магазина две бутылки водки, по одной в каждой руке. Певица, дама бальзаковского возраста, задирает юбку так высоко, что видны трусики. И так далее.

Снимков Олеси было два. На одном она спотыкалась, поднимаясь на сцену. На другом развратно танцевала. Под снимками подпись: «Надо же так надраться?» Статья была язвительной. Упоминалось и о продюсере, благодаря которому Олеся получила роль второго плана в только-только начавшем сниматься сериале. Приложили ее хорошо. Я подозреваю, что это дело рук Сгорбыша. Подборку пикантных фотографий сделал он. Сгорбыш присутствовал не на одном банкете. Был незаметен и терпелив. Он сам говорил: «Я человек длинной выдержки». О! Это был профи! Я уверен, что таких снимков у него накопилось немало. И вот он решил часть из них продать. Из-за Олеси. Она была главной мишенью. Сгорбыш перестал ее уважать, и ему было за меня обидно. Но мы об этом не разговаривали. Я сделал вид, что статью не читал, а снимков не видел.

Могли они стать причиной его смерти? Кто знает. Я потерял Олесю из виду. Я не хотел о ней слышать. Но теперь, видимо, придется. Ее карьера едва началась, а репутация оказалась уже подмоченной. Вот почему я поставил галочку. Месть – это мотив. И потом, кто знает, сколько еще в той подборке было снимков и каких? Актерам и певцам все это, в общем-то, как с гуся вода. Чем громче скандал, тем больше дивиденды с него. А вдруг у Сгорбыша была подборка «И это наши политики?». Или «И это наши депутаты?». Раз он не брезговал работой папарацци, то в его архиве немало интересного. А очередные выборы не за горами. Политикам уж точно ни к чему, чтобы у кого-то имелись их снимки в пьяном виде или в обнимку с женщинами легкого поведения.

Но пора переходить к эпизоду третьему.