Боулинг-79

Его вопрос прозвучал, пожалуй, несколько громче, чем следовало.

– Каких тебе еще денег?! – вылупился на приятеля Валера и прошипел: – Ты же весь кошелек себе взял!

Однако Володя под столом наступил другу на ногу: сиди, мол, тихо и подыгрывай.

– Нет, ну, может, ты по карманам посмотришь?

Не понимая, что за представление затеял Владимир, Валера послушно принялся шарить по карманам джинсов.

– И ведь всего-то ничего не хватает! – принялся громко сокрушаться Володя. – Всего-то рупь двадцать!.. Ну, у тебя тоже ничего?..

Валерка растерянно пожал плечами, хотя на самый последний случай у него всегда имелась с собой пятерка, засунутая в свернутом виде в «часовой» кармашек джинсов.

– Ничего.

– Да, и у меня только боны…

«Какие такие боны?! – едва не воскликнул Валерка. – У тебя же в кармане полный лопатник! Шестьсот с лифуем рублей!»

Однако все же смолчал.

– Что ж, – воскликнул Владимир решительно, – мир не без добрых людей!

Он встал.

И не успел Валера и глазом моргнуть, как друг уже оказался рядом со столиком, за которым сидело двое пылко влюбленных и при них – черноглазая девушка. Они только что расплатились и, похоже, как раз собирались уходить.

– Что он творит? – прошептал Валерка.

С чуть смущенным выражением лица Володя обратился к троице, в основном апеллируя к мужчине. Слов Валера не слышал и напряженно наблюдал за разворачивающейся немой (для него) сценой.

Володя, что-то рассказывая, сделал жест в сторону сидевшего товарища, и все трое дружно заулыбались. «Что он им несет?!» – с тревогой подумал Валера и почувствовал, как его щеки запунцовели от смущения.

Наконец мужчина что-то произнес в ответ студенту, и все четверо – включая и Володю – расхохотались. Потом мужик достал из внутреннего кармана пиджака портмоне (издалека Валерке показалось, что оно точь-в-точь такое же, какое они нашли в кинотеатре «Зарядье»), открыл его, вытащил банкноту и протянул Володе.

– Да он побирается! – возмущенно прошептал Валерка. – Что он, с ума сошел?!

Издалека было видно, что его товарищ горячо благодарит мужика, прикладывая руки к сердцу. Тот делает отстраняющий жест – мол, чепуха, не стоит благодарности. Володя настаивает. Мужик отрицательно качает головой. Володя хмурится и вкручивает что-то веское.

Наконец мужчина сдается и указывает взглядом на «Валеркину девушку». Девушка улыбается, секунду колеблется, а затем достает из сумочки ручку и что-то пишет на бумажной салфетке.

Володька кланяется – на сей раз черноглазой красавице – и произносит, улыбаясь, длинную тираду, после которой все снова смеются.

Затем студент отваливает от чужого столика и возвращается к Валерке.

Усевшись, он протягивает товарищу трехрублевую купюру. И подмигивает ему так, что это незаметно от соседского столика. И назидательно произносит:

– На, держи. Пусть тебе будет стыдно. Будешь знать, как приглашать друга в ресторан, а потом денег не иметь, чтоб расплатиться.

– Что ты несешь?! – шипит Валерка. – Что ты там им сказал?!

В этот момент троица – мужик, влюбленная в него блондинка и «Валерина» брюнетка – поднялась из-за своего столика и последовала к выходу из державного зала.

Они, все трое, улыбнулись походя Валерке с Володей, а девушка – с ума сойти! – даже радушно помахала им рукой.

– Пока-пока, мои дорогие, – сделал им ручкой Володя. – До новых встреч!

Когда троица исчезла за дверью, Валерка набросился на друга:

– Что ты за спектакль устроил?! Что за пантомима в трех частях?!

Володя в ответ лишь усмехнулся:

– Почему же пантомима? Я был очень даже говорлив. Это ты тут молчал в тряпочку, словно тень отца Гамлета.

– Что тебе от них понадобилось?

– Видишь ли, мой юный друг, я рассказал нашим соседям по ресторану правду.

– Правду?!

– Ну да. Я сказал, что ты мой старый школьный приятель. Мы давно не виделись. Ты был на практике в Египте, на Асуанской плотине…

– Что за бред!.. – скривился Валерий.

Не обращая внимания на его реплику, друг продолжал:

– И по случаю возвращения из жарких стран пригласил меня в ресторан. Однако не рассчитал свой бюджет, скотина, – подожди, подожди, не бросайся на меня, слово «скотина», как и другой грубятины, я им о тебе не говорил. Это я сейчас говорю – чтоб тебе понятней была вся бездна моего недавнего унижения… Я сказал моим новоявленным друзьям, что у тебя, чтобы расплатиться по счету, не хватило одного рубля двадцати копеек…

Валера схватился за голову и чуть не застонал: каким же простаком выставил его перед девушкой товарищ!..

Однако Владимир невозмутимо продолжил рассказ:

– Увы! У тебя в кармане имелись одни только боны, или чеки Внешпосылторга, которые ты не успел обменять на рубли. Я пообещал товарищам, что ты немедленно – слышишь, сегодня же! – поменяешь чеки и вернешь им долг. Мужик, его зовут Анатолием, от широты душевной пожертвовал тебе треху – чтобы, как он сказал, и на чаевые хватило. А когда я спросил, когда и куда ты должен подвезти им долг, Анатолий заявил, что он с молодой женой (той самой блондинкой, что все время смотрела на него овечьим взглядом) сегодня покидает столицу нашей Родины. И что твой долг он прощает. Однако я настаивал. Я был убедителен и красноречив. И тут – литавры, марш! – твой заимодавец переложил бремя взимания с тебя долга на хрупкие плечи – внимание! – своей сестры. Твоей чернявенькой красавицы. Она постоянно проживает в Белокаменной и готова получить от тебя заем в любое время дня и ночи. Залогом чего является…

Володя торжественно вытащил из заднего кармана джинсов исписанную салфетку.

– Опа!.. Является ее имя и телефон!..

– Класс! – только и оставалось выдохнуть Валерке.

– Однако вы, синьор, не получите ни имя, ни телефончик до тех пор, покуда не исполните три моих желания.

Валера нахмурился:

– Каких еще желания?

– Ну, во-первых, вы, сэр, как это принято при получении долгожданного и приятного известия, сейчас же станцуете для меня… Это – раз.

– Дальше, – насупился Валерка.

– Два: вы, сэр, споете – что-нибудь бравурное. А три: немедленно закажете, не оглядываясь на найденный кошелек, из своих подкожных запасов, еще одну бутыль коньяка системы ВК-КВ…

– Боже мой, – выдохнул Валерий. – Какой же ты бредятины нагородил девчонке!.. Асуанская плотина, чеки Внешпосылторга… Асуанскую плотину советские специалисты уже лет десять как не строят… И на какой такой практике я мог быть в Египте?.. Это что тебе, Рыбинская ГЭС?.. Как я с девушкой объясняться буду?!.

Володя нахмурился:

– Ты мне зубы-то не заговаривай!.. У тебя, что – был способ лучше, чтобы познакомиться с гражданкой?! Был? Почему ты его тогда не использовал?! А теперь к словам придираешься! А ну, давай: пой, пляши и коньяк заказывай. Считаю до трех. Раз…

Владимир достал из кармана спички.

– Два.

Он чиркнул одной.

– Два с половиной.

Поднес пламя к сложенной салфетке с записанным на ней телефоном.

– Два на веревочке…

Салфетка занялась.

– Стой!

– Что, созрел? Пляшешь?

Голой рукой Володя затушил салфетку.

– Да! Но тебе же хуже будет.

– С чего бы?

– А выведут нас отсюда.

– Не боись, не выведут.

И тогда Валера решительно налил себе рюмку коньяка, махом выпил и отодвинул стул.

После успеха друга к нему вновь вернулось чувство эйфории.

И он прошелся вокруг стола вприсядку, помахивая льняной салфеткой. Танцевал он здорово.

Глядевший на него, не отрываясь, Володя, захлопал в ладоши: «Браво!» Артистизма Валерке никогда было не занимать – только он предпочитал расходовать его либо вхолостую, перед друзьями, либо увеселять большие массы студенческой молодежи – но, увы, не ставить на службу своей собственной личной выгоде.

Затем Валера, слегка запыхавшийся, остановился у своего стула и запел приятным баритоном, делая рубленые жесты рукой в стиле Льва Лещенко, песню про Москву: «Прямые проспекты и башни старинные – это Москва!..»

Группа иностранцев, сидевшая за дальним столиком в сопровождении переводчика, с живейшим интересом наблюдала за выступлением Валерки – полагая его, видимо, преддверием вечернего шоу а-ля рюс. Кто-то из них зааплодировал.

Однако тут к столику друзей подскочила нахмуренная официантка и металлическим голосом проговорила:

– Молодые люди, танцевать нельзя! Рано!

– А петь? – лукаво спросил раздухарившийся Валерка.

– Тем более.

– А пить?

– Можно, – словно играя в пинг-понг, немедленно ответила подавальщица. – Но – в меру. И только после того, как вы счет оплатите.

Володя немедленно вытащил из кармана три червонца и протянул их девушке средних лет. Затем присовокупил к ним трешку, позаимствованную у чужой компании, и молвил:

– Сдачи не надо.

– А нам, – подхватил Валера, – принесите, пожалуйста, еще одну бутылочку такого же коньячка.

– Спасибо, мальчики.

Тетенька снова мимолетно прижалась грудью к плечу Володи и, довольная, ускакала на кухню.

– Вот! – с удовлетворением молвил Владимир, посматривая на Валерку, словно мэтр на любимого ученика. Будто Державин на Пушкина или Нейгауз на Рихтера. – Можешь же, когда захочешь! И петь, и плясать, и девушек пленять… Ладно, держи.

И он протянул другу салфетку, на коей было написано аккуратным, быстрым девичьим почерком:

Лилия.

228-33-32

– Звони сегодня же, – наставительно проговорил Володька. – Помни: ты ей треху должен. А лучше – звони все-таки завтра, когда проспишься и похмелишься.

В ответ Валерка наклонился над другом, схватил его за уши и поцеловал в стиле Леонида Ильича Брежнева – взасос прямо в губы.

Примечания