– Ну вот, совсем другое дело, – утус Бизин аж светится самодовольством. – Будет от тебя толк. На будущее, всегда и везде, прямо на месте преступления, проверяй показания свидетелей, потерпевших и подозреваемых. Последних с особой тщательностью проверяй. Мало ли что они говорят. Мало ли какой правдообразный бред несут. Фантазия у людишек буйна, а мозгов повсеместно не хватает. Ну а теперь скажи, – утус Бизин резко сменил тон, – что дальше делать будем?
– Так, это… – Туран рассеянно глянул по сторонам, – поищем свидетелей? Вдруг кто-нибудь что-нибудь видел или хотя бы слышал.
– Правильно мыслишь, – утус Бизин усмехнулся в усы, – только сегодня мы проще поступим. Поехали.
– Куда?
– Увидишь, – бросил через плечо утус Бизин.
Двое городовых остались стеречь ограбленный склад. Остальные вместе с приказчиком Инхором погрузились в переднюю коляску. Что задумал старший следователь? Почему он так загадочно улыбается? Бог его знает. Туран молча покосился на утуса Бизина. Остаётся только ждать. Кучер стеганул далеко не юную лошадку, коляска с душераздирающим скрипом тронулась с места.
Внешне утус Бизин спокоен и деловит, как судья на очень важном процессе. Зато эмоциональный фон старшего следователя сверкает от радости, как у кота, который сожрал таки хозяйскую канарейку. А вот от приказчика Инхора в передней коляске тугими волнами исходит паника. Потерпевший трясётся от страха самым натуральным образом. Кажется, ещё немного и он прямо на ходу выпрыгнет из коляски и с безумным от ужаса лицом удерёт в тёмный лес. И почему он так напуган?
Обе коляски быстро выкатили за пределы Порта. Вдоль дороги вместо безликих серых складов потянулись добротные избы с высокими заборами и дубовыми воротами. Буквально в каждом дворе исходят лаем злые кабели. Торговая слобода, где живут вчерашние крестьяне, мелкие лавочники, ремесленники и наёмные рабочие. Народ не богатый, но честный и трудолюбивый.
Коляски разом остановились возле очередного дома с железной крышей и красивыми синими ставнями на окнах. Приказчик Инхор выбрался из передней коляски на негнущихся ногах. Лицо бледное, будто собственную смерть встретил. Утус Бизин пинком распахнул калитку и первым вошёл во двор.
Белые фуражки городовых с металлическими номерами не на шутку испугали немолодую женщину в сером платке и короткой кофточке без рукавов. Трясущимися руками хозяйка дома оттащила от старшего следователя беснующегося кабеля чёрной, с подпалиной, масти. От супруги приказчика веет ужасом. Женщина с трудом сдерживает слёзы и попеременно смотрит то на бледного мужа, то на суровых и невозмутимых стражей порядка.
Утус Бизин уверенный шагом направился прямиком в серый от времени и дождей сарай. Кривая дверь жалобно скрипнула под его рукой.
– Молодой, давай сюда, – не оглядываясь, крикнул утус Бизин.
В низеньком сарае царит полумрак. Вдоль стен высокими штабелями сложены колотые дрова. В воздухе витает приятный запах смолы. Под ногами мягко пружинят прелые опилки. Дневной свет едва протискивается через узкое, словно щель, оконце. В свете прекрасной Ягиры у дальней стены испуганно жмутся пузатые бочки, деревянные ящики и присыпанные белым мешки.
– Ну, что думаешь? – утус Бизин показал на бочки.
Туран подошёл ближе. На округлом боку передней бочки блестят липкие чешуйки. Да и запах солёной рыбы ни с чем не спутать.
– Рыба, утус Бизин, – Туран повернулся к старшему следователю. – Рискну предположить – та самая, со склада.
– Барин!!!
От неожиданности Туран дёрнулся всем телом. Истошный вопль ударил по ушам. Оказывается приказчик Инхор незаметно зашёл следом в сарай.
– Барин, не губи! – Инхор бухнулся перед старшим следователем на колени. – Бес! Бес попутал!
От сгорбленной фигуры приказчика тугими струями исходят эмоции. Туран часто, часто заморгал, даже в глазах рябит. Инхор буквально взорвался запоздалым раскаяньем. Что самое интересное, он не врёт.
– Не хотел! Великий Создатель свидетель, не хотел! Не хотел я собственный склад грабить! – приказчик трясётся как осиновый лист на ветру и едва ли не лбом бьётся о ботинки старшего следователя.
– Проворовался, сволочь, – утус Бизин брезгливо сморщил нос.
Старший следовать отошёл назад. Мычащий приказчик прямо на коленях пополз за ним следом.
– Бес! Бес попутал! Такое дело: хозяин едет. С проверкой! Не хотел, богом клянусь!
В сарай протиснулись полицейские. Городовые ловко подхватили Инхора под руки и рывком поставили на ноги.
– В арестантскую его, – утус Бизин махнул рукой.
Городовые как ни в чём не бывало выволокли мычащего приказчика наружу.
Во дела, Туран захлопнул рот. С момента сообщения об ограблении склада и до раскрытия преступления прошло не больше двух часов. Кто бы мог подумать – приказчик вынес собственный склад. От столь мощного выброса эмоций Туран пришёл в себя лишь в Управлении полиции. Где-то по краю сознания проскользнули приказы утуса Бизина доставить Инхора в арестантскую и о необходимости заполнить кучу бумаг. Главное не в этом.
Года четыре назад Турану впервые в жизни довелось побывать на самом настоящем театральном представлении. То ли театр был худой, то ли господа артисты ни на что не годились, то ли его место оказалось слишком близко к сцене. В памяти о том представлении остались очень неприятные воспоминания.
Было мерзко и противно ощущать, как от господ артистов исходили волны скуки, забитости и очертевшей необходимости. Особенно запомнился пламенный монолог влюблённого поэта. Под балконом возлюбленной он говорил так зажигательно, так взволнованно, а на деле ему больше всего хотелось поскорей закончить это глупое представление и запереться у себя в гримёрке. Отличилась не в лучшую сторону и возлюбленная поэта. Больше пламенного признания в любви её беспокоил пустой желудок и навязчивое желание умять что-нибудь очень сладкое, либо очень жирное. А ещё буквально на протяжении всего представления её донимали туфли на высоком каблуке и режиссёр, в которого возлюбленная поэта очень хотела швырнуть эти самые туфли. Но, что произошло какой-то час назад… Туран тряхнул головой.
Приказчик Инхор вор. Вор, как ни крути. Зато… В его финальном признании не было ни капли фальши. Он действительно раскаялся в содеянном. Так эмоционально, так искренне. А ведь мог вполне встать в третью позицию и с напускной небрежностью заявить, дескать, купил солёной рыбки для собственного потребления. Да, прямо со склада купца Хонгара с хорошей скидкой. Четыре бочки за раз? Да, рыба очень вкусная. Так нет же. Не под тяжестью улик, а под спудом собственной совести Инхор с воем и соплями сломался. Остаётся надеяться, что суд к нему будет благосклонен.
– Эй! Молодой! Слышь меня?
– Что? – Туран будто очнулся от сна.
До сознания только сейчас дошёл грубоватый голос утуса Бизина.
– Вернись на грешную землю, говорю, – усмехнулся утус Бизин.
– Простите, – Туран смутился, – вы что-то сказали?
– Сказал, ещё как сказал. Ещё только прямо в ухо тебе не крикнул, – утус Бизин откинулся на спинку, стул под ним пронзительно скрипнул. – Пытаюсь втолковать тебе очень важный урок. А ты улетел в заоблачные дали и в ус не дуешь. Сидишь с мечтательным видом, словно поэт какой-то. Ей богу.
В эмоциональном фоне старшего следователя сквозит лёгкое раздражение вкупе с весельем.
– Будьте добры, повторите, пожалуйста, – как можно более вежливо произнёс Туран.
Они знакомы всего четыре часа. Однако вполне достаточно, чтобы лично убедиться в преогромном опыте старшего следователя. Туран склонил голову, а то невольная улыбка рвёт губы. Самый верный способ достучаться до утуса Бизина, это польстить его мужицкому самолюбию.
– Никогда не верь людишкам на слово, говорю. Особенно жулью всякому. Лихой люд тебя на жалость давить будет, слезу выжимать, про больных родителей и деток малых в уши заливать. А ты не верь. Ежели доказательств нет, значит врут. И точка!
Толстые пальцы старшего следователя опрокинули в стакан с горячим чаем пару кубиков сахара.
– Этот Инхор, к примеру, – сахарные кубики закружились в стакане перед утусом Бизиным, – врал с первого до последнего слова. Надеялся, дурень, раз в полицию сам сообщил, то вне подозрения будет. Как бы не так! – стальная ложка шлёпнулась на столешницу. – Я его сразу на заметку взял.
– Почему?
– Э-э-э, молодой, расти тебе ещё и расти. Ты его штаны видел?
– Ну-у-у… – Туран скосил глаза, – грязные у него штаны были. Точно грязные. Как будто по земле на коленях ползал.
– Ну?! – выразительно протянул утус Бизин.
Старший следователь ожидает ответа, решения на некую логическую задачку.
– Наверно…, – Туран в нерешительности отвёл глаза.
Господи, ну почему в университете не преподавали криминалистику. Всяко полезней философии была бы. В сто крат полезней.
