Возвращение на Трэдд-стрит
– Возможно, потому, что он чувствует во мне своего, – сказал Джек, протягивая новенький ключ от дома. – Нола одолжила мне свой ключ. Она хотела, чтобы после того, как мы посмотрим другие дома, я зашел сюда и взял кое-что из ее нот, которые она оставила на скамеечке для пианино, но поскольку я проезжал мимо… – Он пожал плечами и отправил в мою сторону улыбку, призванную сразить меня наповал.
Я ответила ему ухмылкой типа «Не старайся, на меня это не действует» – что было не совсем правдой – и сказала:
– В следующий раз, пожалуйста, позвони в дверь.
– Я звонил. Похоже, звонок опять не работает.
Я застонала, но ногой не топнула. Я уже потратила эквивалент ВНП небольшой страны, пытаясь поддерживать звонок в рабочем состоянии, но соленый воздух и влажность Чарльстона как будто сговорились против старых дверных звонков. Большинство моих соседей к югу от Брод-стрит отлично знали: если на звонок в дверь никто не откликнулся, постучите разок и смело входите внутрь.
Я посмотрела на часы.
– Я только позвоню в офис, сообщу, что мы выезжаем. – Я бросила Джеку ключи. – Иди к машине и включи кондиционер. Мне нужно найти сумочку и телефон.
Он остановил меня.
– Вообще-то я надеялся, что сяду за руль сам. У меня новая машина.
– Новая машина? Ты продал свой пикап?
– Я никогда не продам его, кроме как для того, чтобы купить новый. Кажется, я уже говорил тебе, что парню из Южной Каролины просто положено иметь пикап.
Я понизила голос до тона приглушенного благоговения.
– Ты продал свой «Порше»?
– Ну да, – ответил он со своей обычной сногсшибательной улыбкой на лице.
– И что ты купил взамен? – спросила я, выходя на крыльцо, и обвела взглядом улицу в поисках чего-то красного и итальянского.
– Иди, забери свои вещи, и я тебе покажу. Но только, чур, закрой глаза. Это сюрприз.
Терзаемая любопытством, я отбросила подозрительность и закрыла глаза. Крепко взяв меня за руку, Джек помог мне спуститься с крыльца и повел по дорожке к тротуару.
– Теперь можешь открыть глаза, – сказал он и отпустил мою руку, когда я это сделала. Я обвела глазами Трэдд-стрит в поисках чего-то иностранного, длинного и низкого, но ничего не увидела.
– Где он?
Джек похлопал по водительской двери автомобиля прямо передо мной с наклейкой фирмы-продавца на заднем стекле.
– Вот она, моя маленькая красотка. – Я несколько раз моргнула. Машина была иностранной – японской – и определенно красной. Но не длинной и не низкой.
– Это минивэн, – сказала я.
– Ну да. Я не могу вместить детское кресло в «Порше», а в моем грузовике нет всех функций безопасности, которые необходимы, если я собираюсь возить ребенка. – Он потянул за дверной рычаг, и вся боковая панель медленно открылась. – Двери защищены от защемления. Они не закроются, если что-то мешает, а все сиденья кожаные – так легче смыть пролитый яблочный сок. Здесь также есть встроенное детское сиденье, когда ребенок вырастет из автокресла.
Глаза Джека сияли. Он говорил быстро, словно подросток, впервые взявший в руки журнал «Плейбой».
– И еще зацени вот это. – Он откинулся на спинку сиденья и нажал кнопку. – Это DVD-плеер, поэтому Джека-младшего можно будет развлекать по дороге на турниры по гольфу – Нэнси Флаэрти обещала нам бесплатные уроки – и футбольные матчи Каролины. Разумеется, только образовательные программы. Никакого насилия, нецензурной брани или чего-то не соответствующего возрасту.
Я на секунду подумала, не попала ли я, часом, в некую альтернативную вселенную. Но все, что я смогла сказать, было:
– Джек-младший?
– Ну, это просто мысль. У нас есть время подумать. При желании его можно сократить до ДМ. – На мгновение я отвлеклась от ярко-красного минивэна.
– Вообще-то это может быть девочка. – Я посмотрела на его оживленное лицо: его волнение ничуть не утихло. Мое сердце сжалось.
– Конечно. И я был бы счастлив иметь еще одну дочь. Но я подумал, что неплохо иметь и дочку, и сына.
Я скрестила на груди руки.
– А ты придумал для нее имя?
– Я подумал, а не назвать ли нам ее в честь твоей бабушки, раз ты ее так любила. Сара – хорошее, звучное имя. Хорошо подойдет и для генерального директора компании, и для президента страны.
Он улыбнулся, и мои колени слегка смягчились.
– Джек-младший – тоже президентское имя?
Джек пожал плечами.
– Возможно. Но ему необязательно быть президентом или управлять компанией. Он будет иметь достаточно авторитета и влияния исключительно благодаря своему обаянию. Это наша семейная черта. – Он нахально подмигнул.
Я покачала головой, пытаясь ее прояснить, затем исподтишка скользнула взглядом вдоль улицы, ища телекамеры или Эштона Кутчера, который бы сказал мне, что я лоханулось. Я снова повернулась к Джеку.
– Ты поменял свой «Порше» на минивэн. И ты уже дал имя ребенку.
Я ощутила легкий укол того, что могло быть только ревностью. Мои мыслительные процессы едва дошли до той точки, когда я начала склоняться к тому, что, возможно, мне пора покупать одежду для беременных. Джек же, вероятно, уже начал заказывать экскурсии в колледжи.
Джек взял меня за руку, и искра тока, пробежавшая до самого плеча, вернула меня к реальности.
– Давай садись. Это действительно приятная поездка.
Джек открыл для меня пассажирскую дверь, помог мне сесть и не спеша перешел к водительскому сиденью. Затем, закрыв дверь, начал превозносить замечательные особенности фургона. Я слушала вполуха, так как завороженно наблюдала за ним. Такого оживленного лица я не видела у него… с той самой ночи, когда мы зачали ребенка. Я бы ни за что не призналась в этом, но эта совершенно новая сторона Джека меня возбуждала. Я закрыла глаза и покачала головой, гадая, скажутся ли гормоны на моем мышлении в течение всех девяти месяцев беременности.
Поняв, что он задал мне вопрос, я вздрогнула.
– Извини, что ты сказал?
– Тебе также следует подумать о приобретении новой машины. Если ей больше трех лет, значит, там нет всех последних функций безопасности. Вообще-то я по своей инициативе уже устроил небольшую автомобильную охоту. Загляни в бардачок, увидишь там несколько брошюр.
Движимая скорее любопытством, нежели раздражением, я открыла бардачок и вытащила брошюру. И растерянно вытаращила глаза на фото на обложке.
– Ты хочешь, чтобы я водила универсал?
– Не просто универсал – универсал «Вольво». Стильно и безопасно. В нем достаточно места и для автокресла, и для твоих клиентов.
Он улыбнулся своей коронной улыбкой, и мое сердце вновь сделало сальто.
– Так ты думаешь, мне не нужен еще и минивэн? – пошутила я, но только наполовину.
– Я подумал, что одной машины для нашей семьи хватит, а ты?
Семья. Это слово застало меня врасплох. У меня перехватило горло, и я не могла выдавить ни звука. Чтобы как-то отвлечься, я взглянула на свой мобильник – нет ли там пропущенных сообщений или звонков.
– Куда поедем? – спросил Джек. Я растерянно подняла глаза, пытаясь вспомнить, почему мы оба сидим в красном минивэне перед моим домом.
– В «Ай-Он». Это в Маунт-Плезанте. Так называемый новый городской ТЖК.
– ТЖК? – спросил Джек.
– Традиционный жилой квартал, – объяснила я. – Множество тротуаров, веранд, магазинов и ресторанов, и все в нескольких минутах ходьбы. Знаю, это не к югу от Брод-стрит, но дома здесь красивые, точные копии многих исторических домов, за исключением того, что новые. Из нескольких открывается красивый вид на озеро и реку, и у всех есть просторный двор. Ты упомянул качели и бассейн… в самом Чарльстоне этого не найти. – Я не стала добавлять, что этот ТЖК расположен довольно близко ко мне, хотя и не слишком.
Джек нахмурился.
– Мне действительно хотелось что-то старое, пусть даже дом придется немного довести до ума, чтобы я мог оставить на нем свой личный отпечаток. Я даже не стал бы возражать против парочки привидений.
Наши взгляды на мгновение встретились, после чего он вновь посмотрел на дорогу.
– Будь осторожен в своих желаниях, – пробормотала я.
– Может, для начала посмотрим что-нибудь на Трэдд-стрит?
Я, как могла, постаралась, чтобы мой голос не прозвучал слишком сдавленно.
– Ты это серьезно, Джек? Всякий раз, когда мы оказываемся слишком близко, это заканчивается катастрофой.
Джек покосился на мой живот, а потом встретился со мной взглядом.
– Не всегда.
Я покраснела и отвернулась.
– Давай просто посмотрим те два новых дома. Все, о чем я тебя прошу, постарайся быть непредвзятым.
Зажужжал мой айфон, и я, прежде чем ответить, посмотрела на экран.
– Алло. Мелани Миддлтон слушает.
– Здравствуйте, мисс Миддлтон. Это детектив Райли. Надеюсь, я не застал вас в неподходящий момент. – Его голос был низким, бархатистым, очень южным и очень приятным для слуха.
Я взглянула на Джека.
– Нет, совсем нет. Я чем-то могу помочь?
– Вообще-то я звоню вам, чтобы сообщить кое-какие новости. Похоже, лаборатория получила предварительные результаты по найденным в вашем доме останкам.
– Ничего себе! Так быстро? Когда мы в последний раз нашли останки, мы ждали результатов гораздо дольше.
– В последний раз?
– Ну, не я лично. Они были найдены в лодке, принадлежавшей моей семье, которая затонула в гавани во время Чарльстонского землетрясения. Старая история. То же самое и с двумя телами, зарытыми под моим фонтаном.
– Понятно, – сказал он. – Значит, вы просто магнит для старинных останков.
Эх, знал бы он хотя бы половину правды!
– Включите меня в штат, и у вас тотчас не останется нераскрытых убийств.
– Что ж, это идея. – Он помолчал. – Послушайте, может, мне сообщить новости вам лично? Я сейчас как раз в вашей части города. Может, за чашкой кофе?
Я взглянула на Джека. Он с такой силой сжимал руль минивэна, что костяшки его пальцев побелели. Вряд ли в замкнутом пространстве салона он слышал каждое слово моего разговора, но, по крайней мере, вполне мог понять, что звонивший явно был мужчиной.
– Вообще-то, – сказала я, повернувшись спиной к Джеку и глядя в боковое окно, – у меня сейчас клиент, и боюсь, что большую часть дня я буду занята показами домов.
Я была в нерешительности. Томас Райли мне нравился. Более того, я была готова даже признать, что нахожу его привлекательным. А он неким извращенным образом находил нечто привлекательное во мне. Но он не был Джеком. И он также в ответ на мое признание в любви не сказал «Извини» или не попросил меня выйти за него замуж только потому, что я была беременна.
Я откашлялась. Я просто обязана уйти от того жалкого создания, в которое я превратилась, даже если это означало расстаться с Джеком.
– Как насчет ужина?
В голосе детектива мне послышалось удивление.
– Я только за. Как вам итальянская кухня?
– Вообще-то я ее обожаю.
– Отлично, я знаю потрясающий ресторан на Кинг-стрит, если вы не против. Могу я заехать за вами в шесть?
– Прекрасно. Но, детектив Райли…
– Пожалуйста, зовите меня Томас.
– Ну хорошо. Томас, сначала просветите меня по поводу того, что вы там нашли. Я просто не смогу дождаться вечера, чтобы все услышать.
Он тихо рассмеялся, и мне понравился его смех.
– Похоже, останки принадлежат мальчику, но поскольку иных фактов слишком мало, это лишь предположение. Кости пролежали там больше века – если не почти два. Я позвонил вашей подруге, доктору Уоллен-Араси, попросил ее помочь определить время, когда в доме могли происходить строительные работы. И из того, что удалось установить, ребенок, скорее всего, был новорожденным. К сожалению, установить причину смерти будет практически невозможно.
Я нервно сглотнула.
– То есть это мог быть мертворожденный или умерший естественным образом вскоре после рождения.
– Конечно. Или нет. – Он умолк, давая мне возможность добавить недостающие части. – Обычно умерших естественной смертью не зарывают в фундаменте домов.
– Разумно. Есть что-то еще про платье и чепчик?
– Да. Они сшиты из очень тонкого полотна, поэтому большая часть ткани истлела. Одежда, похоже, намного старше останков. Но воротник платья, сшитый из другого материала, практически цел. Нам повезло, потому что кто-то шелковыми нитками вышил на нем имя. Сьюзан Бивенс.
– Есть идеи, кто это?
– Нет, но я надеялся, что вы или доктор Уоллен-Араси знаете.
Я взглянула на Джека. Он все еще сжимал руль мертвой хваткой, въезжая на мост Артура Равенеля, соединяющий Чарльстон с Маунт-Плезант.
– У нас… у меня есть знакомая, которая работает в исторических архивах. Я могу попросить ее посмотреть.
– Отлично. – Он глубоко вздохнул. – Кажется, я рассказал вам почти все. Вы еще не раздумали со мной поужинать?
Я почти чувствовала, как глаза Джека прожигают дыры в моем затылке.
– Нет. Буду с нетерпением ждать.
– Тогда увидимся в шесть. Я знаю адрес.
Мы попрощались, и я сунула телефон обратно в сумочку.
– Так о чем нам нужно поговорить с Ивонной?
Нам. Это слово не ускользнуло от меня, так же, как и напряжение в его голосе.
– О крестильном платьице, которое нашли вместе с детскими останками. Оно, похоже, старше самих останков, а на воротничке вышито имя – Сьюзан Бивенс. Тебе это ни о чем не говорит?
Джек покачал головой.
– Нет, но Ивонна, пожалуй, могла бы сказать. Я могу позвонить ей прямо сейчас и попросить о встрече. Когда ты свободна?
Еще совсем недавно я была убеждена, что, если мы с Джеком расстанемся, так будет лучше для всех. Но потом я подумала о том, что он продал свой «Порше» и купил минивэн, а также о том, как здорово мы с ним умеем разгадывать загадки, и испытала сомнение. А потом он посмотрел на меня своими голубыми глазами, и от моей решимости ничего не осталось. Я начисто забыла, что он меня не любит и что, если я не буду осторожна, он, наверное, вновь разобьет мне сердце. Но, как лемминг, бросающийся вниз со скалы, я не могла остановиться.
– Четверг довольно свободный день, – сказала я, стараясь не поежиться при воспоминании о моем почти пустом календаре. – Во сколько угодно… только не в начале дня. Мне нужно время, чтобы мой желудок успокоился.
Он улыбнулся той улыбкой, которая тотчас сказала мне, что он знает, что выиграл, затем нажал кнопку на рулевом колесе, чтобы набрать номер.
Мы переезжали гигантский вантовый мост, и я смотрела на реку Купер. Нам навстречу, лавируя против течения, двигался парусник с высокими мачтами и трепещущими на ветру парусами. Над ним, слово нервная птица, колыхался американский флаг, которому, как мне показалось, не хватало всех звезд. Я села прямо и впилась в него глазами: верхняя мачта была явно слишком высока, чтобы без повреждений проскользнуть под мостом. Я уже было хотела крикнуть, но корабль со всеми людьми, парусами и флагами распался и исчез в тумане времени, откуда он и появился.
– С тобой все в порядке? – спросил Джек.
Я кивнула, не в силах солгать вслух, улыбнуться и сказать, что в том, чтобы на регулярной основе видеть мертвых людей и верить, что мы с Джеком можем просто оставаться друзьями, нет ничего из ряда вон выходящего.
Я отвернулась к боковому окну и, чтобы больше не лгать, закрыла глаза.
Глава 7
Я стояла в своем тихом чарльстонском саду, спиной к розам Луизы и фонтану, над которым нависли длинные ветви старого дуба. Веревочные качели все еще свисали с древних ветвей, покачиваясь где-то на периферии зрения. Даже точно зная, что мистер Вандерхорст ушел навсегда, я поймала себя на том, что напрягаю слух, чтобы услышать скрип веревки о кору дерева, пока одинокий маленький мальчик ждет там свою мать.
Я смотрела на раскуроченный фундамент моего дома, обнесенный неоново-желтой лентой, и груды мусора там, где был обнаружен ящик с останками. Дом был полон призраков, которые были готовы мирно жить каждый в своем углу, а меня оставить в покое, и мы по возможности сторонились друг друга. Но дух, пробудившийся после находки останков, был не из их числа.
Я вздрогнула, вспомнив слово, ледяным дыханием ударившее мне в ухо. «Мое». Что она имела в виду? Хотя я ее не видела, но вместе с ледяным холодом чувствовала: это явно была женщина. По какой-то причине это только усугубило ситуацию. Уж слишком легко было связать разъяренную женщину и останки младенца.
Я закрыла глаза. Мысли вертелись в моей голове, словно белка в колесе. С возрожденным усердием я начала покупать и читать все книги о беременности и раннем детстве, какие только могла найти, включая те, что дал мне Джек. Среди всех этих бодрых наставлений в духе «только грудное вскармливание» или «только естественные роды», было также более чем достаточно информации о физических изменениях после родов, сексе после рождения ребенка (я легко пропустила эти главы), сочащемся из груди молоке и послеродовой депрессии.
Мать заверила меня, что с последним у нее не было проблем, и это меня утешило. Но стоило мне вспомнить мертвого младенца и разгневанный призрак женщины, как я невольно задалась вопросом.
Я отвернулась, моя утренняя тошнота, похоже, грозила повториться. Мой взгляд скользил по ухоженным кустам и дорожкам партерного сада, плодам трудов моего отца. Хотя изначально сад был спроектирован известным ландшафтным архитектором Лутрелом Бриггсом, мой отец воскресил его в качестве подарка мне на новоселье, что также дало ему цель и занятие, пока он посещал собрания анонимных алкоголиков.
Прищурившись, я зорким взглядом риелтора осмотрела большой угловой участок и сад и вдруг поняла: да ведь тут есть место для небольшого бассейна и качелей – именно то, чего хотел Джек! Накануне мы посмотрели несколько участков, но Джек счел все дома слишком «новыми». Я сделала мысленную заметку, что нужно посмотреть угловые участки в исторических кварталах Чарльстона – кроме тех, что расположены к югу от Брод-стрит.
– Мелли? – Я обернулась и увидела рядом с кухонной дверью Нолу.
– Привет, Нола, – сказала я и с улыбкой шагнула к ней. Была суббота, поэтому вместо школьной формы на ней был эклектичный наряд: легинсы, фиолетовые кроссовки, джинсовая юбка, школьная футболка с нашитыми вручную аппликациями в виде пацифика и шарф с цветами радуги, – кстати, последний пугающе напоминал тот, что я видела на Софи, – искусно обмотанный вокруг шеи. Они с Софи делали покупки в одних и тех же магазинах, но у Нолы хотя бы имелся намек на стиль, которого Софи явно недоставало. Впрочем, она этого не замечала.
– Суперский прикид, – сказала она.
Я посмотрела на свою мешковатую футболку, которую стащила из ящика отца, и такие же мешковатые белые брючки капри со шнурком на поясе, которые из жалости подарила мне миссис Хулихан. По ее словам, когда-то они принадлежали ее дочери, но у меня возникло ужасное подозрение, что они на самом деле принадлежали самой миссис Хулихан.
– Спасибо, – сказала я. – У меня пока не было времени приобрести одежду для беременных.
– Была занята, показывая дома моему отцу?
Нола прищурила голубые глаза и бросила взгляд на сад. Похоже, она думала о том же, что и я.
– Это да. А еще я много читаю о беременности и родах. Мне нравится быть в курсе. – Я не стала упоминать тот факт, что я также начала составлять таблицу еженедельных изменений в моем теле и ребенке. И главное, я умолчала о том, что мой прогнозируемый вес по истечении девяти месяцев – при условии, что я буду прибавлять с той же скоростью, что и в первые два – будет в два раза больше веса моего тела перед беременностью.
– С тобой все ясно. Теперь я буду слышать все эти противные вещи про беременность и от тебя, и от моего отца. Хотя я могла бы прожить долго и счастливо и без таких слов: «плацента» или «послед». В смысле, если меня не угораздит влюбиться и выйти замуж, а затем завести собственного ребенка. Необязательно в таком порядке, – сказала она, скользнув по мне взглядом.
Наслаждаясь прохладой кондиционера, я вошла в кухню.
– Ты завтракала? – спросила я, чтобы сменить тему.
Встав в дверях кладовой, я протянула руку к коробке с глазированными пончиками. Я тайком положила их туда после того, как миссис Хулихан уехала на выходные.
– Ага. Я просто пришла спросить, можно ли мне примерно часик попрактиковаться на фортепиано?
Мой взгляд задержался на коробке органических картонных кукурузных хлопьев, которые мне дала Софи, и на книге рецептов домашнего детского питания – ни то ни другое у меня не было ни малейшего намерения использовать.
– Конечно. Как только я закончу завтракать, я сяду с ноутбуком в гостиной, чтобы закончить кое-какую работу. Мне нравится слушать твою игру, так что ты мне не помешаешь.
– Отлично. – Вместо того чтобы уйти, она села на один из кухонных стульев и скрестила на груди руки. С внутренним вздохом взглянув на прощание на пончики, я взяла коробку хлопьев и поставила ее на стол.
– Кстати, неплохо бы настроить рояль, – с улыбкой сказала она. – Три ноты залипают, и это действует на нервы. Должно быть, это из-за переезда, потому что в доме мисс Маниго все клавиши отлично работали.
– Хорошо. Я поищу тюнер. – Я подумала о пончиках в кладовой и с надеждой посмотрела на Нолу. – Ты будешь сегодня заниматься?
– Да. Они только иногда залипают.
Подавив вздох, я достала миску и ложку и нехотя вытащила пакет соевого молока.
– Как прошло твое свидание с детективом Райли? – спросила она, когда я повернулась к ней спиной.
Я растерянно обернулась.
– Это никакое не свидание. Мы просто говорили о делах. И вообще, как ты узнала про детектива Райли?
Она пожала плечами и принялась ковырять черный лак на ногтях.
– Просто слышала, как папа разговаривает по телефону с бабушкой. – Она посмотрела на меня глазами Джека. – Вид у него был не слишком счастливый.
Я села напротив нее и залила хлопья молоком. Мне отчаянно хотелось узнать больше, но я и без того знала: то, что Нола пытается сказать мне, не имеет ко мне ни малейшего отношения. Сосредоточившись на чашке хлопьев с молоком, я сказала, напряженно глядя в свою миску:
– Ты же знаешь, что независимо от моих отношений с твоим отцом, тебе всегда здесь рады. Ты для меня как дочь, и так будет всегда. Я всегда буду с тобой рядом.
Она закатила глаза к потолку, но я успела заметить в них влагу.
– Как скажешь, – буркнула она, отодвинула стул и встала.
Зазвонил телефон, но я, как всегда, проигнорировала его, доливая молоко в хлопья, и, мысленно приготовившись, сунула в миску ложку.
– Ты не собираешься отвечать?
Я в замешательстве посмотрела на Нолу, и лишь затем поняла, о чем она говорит.
– На звонок? Нет. Я никогда не беру трубку домашнего телефона, потому что это всегда какая-нибудь реклама. Все, кому это нужно, знают номер моего мобильного.
– Тогда зачем он тебе?
Не донеся ложку до рта, я в упор посмотрела на нее.
– Хороший вопрос. Нужно будет подумать на досуге.
Нола снова закатила глаза.
– Позже, – сказала она и вихляющей походочкой Джека вышла из кухни.
Не успела я устроиться в гостиной в своем любимом кресле с чашкой кофе без кофеина (моя заначка настоящего кофе, очевидно, была обнаружена и утилизирована), как раздался звонок в дверь. Я застонала. Похоже, звонок в дверь срабатывал на свое усмотрение. Нола была занята разучиванием гамм и не слышала. Что делать? Пришлось подняться со стула и проковылять к двери. Розовое мерцание за матовым стеклом тотчас подсказало мне, кто это. Я уже было собралась тихонько отступить и спрятаться, но у Генерала Ли были свои планы. Он начал бросаться на дверь и громко скулить.
– Мелани? Это Ребекка. Ты дома? Никак не пойму, исправен твой дверной звонок или нет.
Я посмотрела на брючки капри от миссис Хулихан и отцовскую футболку и поняла, что добром это не кончится. Смирившись со своей судьбой, я открыла дверь. Моему взгляду, словно этакое розовое видение, предстала моя кузина, Ребекка Эджертон. Ярко-розовый сарафан и розовый свитер из хлопка, элегантно накинутый на плечи. На шее, подчеркивая нежный загар, нитка белого жемчуга. А у ее ног, соединенная с Ребеккой тонким розовым поводком, сидела миниатюрная версия Генерала Ли. Правда, эту версию украшали такие аксессуары, как усыпанный стразами розовый ошейник и крошечные розовые бантики на обоих ушах. Генерал Ли тотчас подскочил к маленькой собачке, и они начали как безумные тереться носами и нюхать друг у друга под хвостом.
Ребекка потянула за поводок. Ее идеальные черты исказила брезгливая гримаска.
– Пуччи – плохая девочка. Это проявление дурных манер.
– Пучи? – повторила я, надеясь, что ослышалась.
– Нет, П-У-Ч-Ч-И – как имя итальянского модельера. Раз уж Генерал Ли меня так сильно любит, я подумала, а не завести ли мне собственную собаку. И, видишь? Генералу Ли приятно иметь сестричку.
Я с сомнением посмотрела на своего пса. Сестричка – это явно не совсем то, о чем он думал. Затем я перевела взгляд на кузину – пусть и дальнюю – и до меня дошло: завести собаку – это почти то же самое, что самому выбрать на свое усмотрение родственников.