Оседлавшие рхара. Роман

– Убейте меня, моя госпожа.

– Еще раз назовешь меня госпожой, я и правда тебя убью, – она вздохнула и села рядом с ним. – Что с тобой?

– Я, – он сглотнул и, собравшись с духом, сказал. – Я не знал, что моя госпожа – княжна. Я – всего лишь раб…

– Для тебя до сих пор так важно происхождение? Не важно, кем ты родился, важно то, кем ты стал. Я не вижу перед собой раба, – она посмотрела ему в глаза. – Я вижу того, кто дерзнул стать хэккийцем. Или глаза меня обманывают, и мы по-прежнему на пиру у нахрака, где ты разносишь вино?

Раэль отрицательно покачал головой.

– Так вот, Раэль, – довольно произнесла она. – В Драконьем Клыке мы всего лишь веточки Хэку, а они всегда растут от одного ствола.

Он только потом понял, что именно она имела ввиду. Княжна, племянница Великого Князя Севера, старшая дочь надьяра Заэля, в ветви Хэку она уже тогда была Дланью. Но надьяр Заэль до сих пор оставался исполняющим обязанности Главы ветви. Ему перечить не смел никто, даже Эсгель. Приказы его не обсуждались никогда, даже в случае очевидной прихоти их происхождения.

Столица Северного Княжества была ослепительно прекрасна. Торах был обнесен высокой стеной из белого камня. Улочки вымощены черно-белыми изображениями гербов наиболее знатных семейств северян. Четыре основные, по сторонам света, носили гербы княжеского рода. Южная – главный тракт – изображение белого сокола, символа Великого Князя Севера Аннаэля Милосердного. Восточная – белой куницы, символа его младшей сестры, Великой княжны Мирандэль. Западная – белого льва, символа её супруга, надьяра Заэля, а северный тракт сам был белым, с изображением черного рхара – символа старшего брата Князя, надьяра Таэля, отказавшегося от прав на престол в юном возрасте и ставшим последним Главой ветви Хэку, защищая которую и погиб далеко на севере.

Раэль прежде никогда не видел рхаров. Но слышал предостаточно. Черные рхары водились только на дальнем севере и были свирепейшими хищниками во всем Энгдальмете, не то, что на территории Бессмертного союза. Поговаривали, что эти плотоядные ящеры были потомками Черного Дракона, только без крыльев. Еще говорили, что ветвь Хэку являлась эдаким подобием Черного Дракона и первый Глава, как и все последующие, ездил верхом на рхаре.

Когда Раэль был маленьким, мать рассказывала ему о том, откуда взялся Великий Князь Севера, кто такой Белый Дракон, как образовался Бессмертный союз. И пару раз упоминала о Черном Драконе.

Как день и ночь, как зима и лето, так и Белый и Черный Драконы сосуществовали неотделимо друг от друга, один был продолжением другого.

– Моя госпожа, – обратился он к ехавшей рядом Эсгель. – А почему надьяра Заэля называют исполняющим обязанности Главы ветви Хэку, а не просто Главой?

– Он является военным советником Великого Князя, – вздохнула она. – А советник и Глава Хэку – взаимоисключающие должности. Да к тому же, отец никогда не был одной из ветвей Хэку. И он не в восторге от Драконьего Клыка, ему там холодно.

– И сколько же ветвь без Главы?

– Дай подумать, – она помолчала, хотя знала ответ. – Надьяр Таэль погиб в ту зиму, что я родилась.

Потом Раэль узнал, что прежний Глава и надьяр Заэль по каким-то причинам не ладили. Он спросил бы у госпожи, но Наэль запретил ему разговаривать с ней об отце. Еще его несколько удивило кое-что при знакомстве с княжеской четой. Средняя дочь надьяра Заэля была похожа на отца, младшая – на мать, а Эсгель ни на мать, ни на отца. Гаэль, который лучше остальных разбирался во всем, что касалось здоровья и родственных связей, сказал, что ему это тоже кажется странным, но подозревать кого-то в неверности брачному обету крайне неразумно.

Насколько знал Раэль, и характером его госпожа пошла уж точно не в надьяра Заэля. Тот был слишком честолюбив и серьезен, а Эсгель «чересчур веселой бесстыдницей», как называл её отец. Кто-то из старших говорил, что будь у надьяра Таэля дети, они были бы похожи на Эсгель. Но старший брат Князя никогда не был женат, не говоря уже о детях.

Раэль про себя решил, что она напоминает надьяру Заэлю не очень приятную тому личность, потому он и строг с ней. Но, как успел заметить Раэль, Великий Князь души не чаял в его госпоже.

Одетые в черные киторы из тонкой шерсти, черные холстяные хенсаи, подпоясанные черными же поясами, они шествовали по просторному коридору Белого Дворца в две колонны. Впереди шла Эсгель, чуть поодаль следовал Наэль. Старшие офицеры ветви Хэку были одеты почти так же, как и новобранцы, за исключением поясов – те были белыми. У Эсгель слева на груди была приколота стальная развернутая ладонь – символ Длани Хэку, второго офицера ветви после Главы.

Они прибыли в столицу вшестером: Эсгель, Наэль и четверо новеньких. На месте к ним присоединилось еще пятеро. Наэль объяснил, что они обязаны предстать перед Князем, дабы тот знал их в лицо.

И вот они вошли в тронный зал, где их уже ожидали. Эсгель и Наэль остановились в центре зала, остальные разошлись полумесяцем. Раэль впервые видел Князя. Статный мужчина, возрастом около пятидесяти зим, не производил ужасающего впечатления, как нахрак. Он скорее был тем, кого называют величественной особой. Белоснежные волосы до плеч были распущены, царственное чело украшал венец из черной стали, в виде оголенных зимой ветвей. Длинный черный хенсай был искусно расшит серебром и подпоясан белым шелком. Князь восседал на белом мраморном троне. Рядом с ним сидел его сын, княжич Арзаэль, четырнадцати зим от роду. Княгиня отошла к праотцам, родив сына, так что княжич был единственным прямым наследником престола. По правую руку от Князя стоял тот, кого Раэль хотел видеть меньше всего – надьяр Заэль. Высокий, сухой северянин с гладкими короткими волосами и очень узким ртом. Одет он был, как и подобало его положению, в мундир серо-белой гаммы.

По периметру зала в серых же мундирах стояла стража, вооруженная алебардами. Больше никого не было. Князь поднялся с трона. Хэккийцы синхронно преклонили колено. Князь жестом велел им подняться и подошел ближе. Каждому заглянул в глаза. Раэль был поражен, взглянув в глаза Князю. Они были черными. И в них шел снег. Медленно так опускался, как в безветренную погоду. Князь еле заметно улыбнулся и подошел к Эсгель.

– Ты напоминаешь мне моего возлюбленного брата, – негромко, так чтобы слышали только хэккийцы, сказал он. – Я надеюсь, что однажды у ветви Хэку вновь появится Глава. И я хотел бы видеть именно тебя на этой должности.

Князь вернулся к трону. Повернулся лицом к хэккийцам и уже громко сказал:

– В этот светлый день я рад приветствовать прибывших воинов. Вы вступаете на не простой путь, да я полагаю, что вы об этом знаете. Ответь мне, Длань, ты возьмешь эти девять мечей?

– Да, Князь, – ответила Эсгель.

– Мечи, вы клянетесь слушаться мою Длань, как меня самого?

– Да, Князь, – хором ответили они.

– Тогда теплой зимы вам, – пожелал Князь.

Раэль приколол длань на левую сторону своего хенсая. Надьяр Заэль будет в ярости. Он желал бы видеть на этой должности кого-нибудь другого. Более опытного и благородного. Эсгель была права, говоря, что её отец никогда не был веточкой Хэку. Он видел разницу в происхождении. Хэккийцы – нет. Раэль в этом убедился.

Он сел на постель, погладил блестящий мех. Ткнулся в него носом. Вдохнул знакомый запах. Улыбнулся. И не заметил, как задремал.

– Надьяра, я стучал, – сказал вошедший Наэль и осекся, увидев Раэля. Тот резко сел. Уже было светло.

– Только не говори…

– Да, – кивнул Раэль. – Она уехала. Ночью.

– Это я вижу, – прищурился Наэль. – А куда она поехала?

– Не знаю, – соврал Раэль, честно глядя вопрошавшему в голубые глаза.

– Сделаю вид, что поверил, – кивнул Наэль. – Все равно перед надьяром Заэлем объясняться предстоит тебе.

– Долго спите, надьяра, – послышался голос исполняющего обязанности Главы. Раэль опешил. Его он так скоро не ждал. Надьяр Заэль зашел в покои и бесстрастно посмотрел на хэккийцев. Раэль, поднявшись, кивнул ему. Тот отмахнулся.

– Она все-таки уехала, – заключил он.

Наэль и Раэль переглянулись.

– Значит, теперь ты – новая Длань? – обратился он к Раэлю. Тот кивнул. – Хорошо. С обязанностями, я полагаю, ты знаком? Она, конечно, безрассудна, но не настолько, чтобы оставить вместо себя дилетанта. Но ты никогда не будешь лучше, чем она.

Раэль опешил. Этих слов он ждал меньше всего.

– Смею надеяться, что моя госпожа в скором времени вернется.

– Я тоже, – тихо сказал надьяр Заэль. – Если что нужно, спрашивай.

Он вышел. Наэль и Раэль недоуменно смотрели друг на друга.

– Наэль, когда турнир?

– Летом, не раньше, – пожал плечами тот. – Ты собрался вызвать надьяра Заэля?

– Надьяр Наэль, – обратился Раэль к наставнику по пути в Драконий Клык. – Как получить тхинак?

– Высоковато метишь, друг мой, – улыбнулся тот. – На турнире ты должен победить любого из обладателей оного. Тогда кузнецы изготовят тебе свой.

– А кого я должен буду вызвать?

– За последние сто зим было изготовлено всего десять тхинаков. Сейчас из живых обладателей остались Великий Князь, надьяр Заэль и надьяра Эсгель. Если спросишь моего совета, то вызывать надо надьяра Заэля. Потому как Великого Князя не вызывают, а надьяра пользуется им намного чаще своего отца. С ней сразиться на турнире даже я бы не рискнул.

Раэль выстоял против Эсгель ровно четыре минуты. Это было вдвое дольше, чем у остальных новичков. Надьяра тогда похвалила его.

– Надьяр Наэль, вы хотите сказать, что моя госпожа вызвала собственного отца, победила его, и все еще находится под его подчинением?

– Я бы не сказал. Ей было шестнадцать зим. Она первая, кто получил тхинак в столь юном возрасте. Даже надьяр Таэль, уж на что был силен, и то получил его в двадцать. Ты же видел, на церемониях посвящения Князь напрямую обращается к ней. Надьяр Заэль решает все, кроме главного – кого взять в ветвь. Эту честь унаследовала надьяра Эсгель напрямую от надьяра Таэля.

– Вы его знали?

– Видел несколько раз на турнирах. Надьяра и правда на него очень похожа. А что это ты так улыбаешься, когда я говорю про надьяру Эсгель?

Раэль густо покраснел.

– Даже не думай, – вздохнул Наэль. – А лучше совсем забудь. Она, конечно, хэккийка, но и родная племянница Князя. Если ей позволят брак, то уж точно не с одним из нас. Я давно уже с этим смирился.

– Надьяр? – Раэль был поражен. Отношения между Наэлем и Эсгель напоминали скорее родственные, нежели романтические.

– Я вожделел её с тех пор, как она стала отличаться от парней, – вновь вздохнул Наэль. – А потом надьяр Заэль выбил из меня всю эту юношескую дурь раз и навсегда. И пообещал сделать из меня евнуха, если я хоть пальцем её трону. Тебе, брат, такого не желаю. Так что молчи и забудь.

– Это ты про турнир? – спросила взявшаяся из ниоткуда Эсгель. Раэль испуганно посмотрел на Наэля, тот дернул плечом. – Не советуй забыть о мечте, Наэль.

– Надьяра, не в его положении вызывать на поединок вашего отца, – сказал Наэль. – По крайней мере, в ближайшие пять зим.

– Не слушай его, – махнула она рукой на Наэля. – Он все мечты считает глупостями, точно как надьяр Заэль. Когда-то в детстве я собиралась поймать и объездить черного рхара. Отец посмеялся надо мной, я обиделась и убежала в сад. Там я наткнулась на Князя. Тот, внимательно выслушал меня и сказал очень мудрую вещь: «Наши самые страстные мечты имеют ужасное свойство сбываться. Мечтай и вожделей свою мечту, она согреет тебя в самый трудный момент и придаст сил жить дальше.» Той зимой он потерял жену. А до того потерял любимого брата.

– Надьяра, когда вы так говорите, я чувствую себя безмозглым ослом, – склонил голову Наэль. Эсгель взглянула на него и направила коня вперед.

– А ты ей симпатичен, – сказал подъехавший Гаэль. – Надьяра Эсгель не из тех, кто вот так запросто о себе рассказывает.

Раэль вздохнул. Ему порой казалось, что только его сердце сжималось от боли, когда госпожа становилась печальной и молчаливой. Он четко видел разницу между той надьярой Эсгель, что была Дланью Хэку и той надьярой Эсгель, что была дочерью надьяра Заэля. Видели ли остальные эту разницу? Если да, то каждый молчал. Как молчала Эсгель, когда получала очередное письмо от отца. Одно из таких писем ему довелось прочитать. Нарочито сухое, оно пестрело упреками вперемежку с приказами. В тот момент он был рад, что рано потерял родителей. Ему было бы больно слышать такое от кого-то из близких. Наэль говорил, что она уже давно привыкла. Но он несколько раз видел, как после таких писем или неприятных разговоров с отцом, у нее дергался уголок рта. Сущий пустяк, для тех, кто никогда не глотал молчаливые слезы. Раэль поражался её самообладанию. Она всегда находила в себе силы улыбаться другим, когда на душе было мерзко.

Да, он не мог сказать ей как Лесной Княжич: «Сбросьте лёд печали, моя заснеженная ёлочка! Вы, безусловно, прекрасны, но улыбка вам куда больше к лицу!». Не мог, потому что ему бы и в голову не пришло сравнивать свою госпожу с каким-то деревом, которые сотнями тысяч произрастали на территории Бессмертного союза.

– Я полагаю, что ждать больше нечего, – сказал Раэль. – Я хэккийская Длань, и нам пора отделяться от военного совета.

– Ты сумасшедший, – восхитился Наэль. – Ты хоть представляешь себе, о чем говоришь?

– Вполне, – кивнул Раэль. – Собери всех в большом зале, мне нужно сделать объявление, пока за меня этого не сделал надьяр Заэль.

Эсгель разлепила глаза. В голове гудело. Тело ломило. Она попробовала подняться и взвыла от невыносимой боли.

– Я бы на твоем месте даже не пытался, – услышала она мужской голос. – Ты просто чудом осталась жива.

Эсгель напряглась и вспомнила. К рассвету она добралась до подножия гор. Там на нее напал огромный рхар. Последнее, что она помнила, это как тот хвостом прибил её к скале. Действительно, жива осталась чудом – огромные шипы черного хвоста вонзились в скалу, не попав в её тело.

– Где…? – только и хватило сил спросить.

– Ты в моей отшельничьей берлоге далеко на севере, юная надьяра. А рхар твой неподалеку охотится. Он будет рад узнать, что ты пришла в себя спустя всего четыре дня.

– Кто ты? – Эсгель совсем плохо соображала. И уж тем более не была настроена на шутки.

– Хороший вопрос, – услышала она. – А кто ты?

– Эсгель, – ответила она. – Хэккийка.

– Таэль, – сказал тот. – Отшельник.

Её обволокла усталость, и она провалилась в пучины сна. Ей снился Драконий Клык. Этот остроконечный замок на самом краю северного Княжества. На него надвигалась снежная лавина такой величины, что даже Летний Дворец, находящийся за многие мили от Клыка, был бы погребен под снегом. На балконе самой высокой башни стоял Раэль, укутанный в меха. Глаза его были невыносимо печальны. Эсгель проснулась. Беспокойство поглотило все её мысли, кроме одной – нужно возвращаться. Как можно скорее.

Она села. В голове слегка помутилось. Она сморгнула и огляделась. Вполне благоустроенная пещера. Не вписывалось в обстановку только одно – горы книг. Эсгель осмотрелась внимательнее. В самом дальнем и укромном углу стоял небольшой черный сундук, подобный походным сундукам хэккийцев. Откуда он здесь? И кто такой этот отшельник?

Скрипнула деревянная дверь. Девушка увидела высокую фигуру в черном плаще с капюшоном и меховых сапогах, на которых появились капельки растаявшего от тепла снега. Он снял капюшон, и Эсгель уставилась на него во все глаза. Северянин! Белоснежные волосы были увязаны в хвост на уровне шеи. В левом ухе его блестела длинная сережка. Белые зрачки ярко-голубых глаз говорили о достаточно большом возрасте. Прямой нос свидетельствовал о чистоте крови. А чётко очерченные губы были просто украшением его мужественного, благородного и умного лица. Он снял плащ и повесил его на крючок. Черный хенсай был оторочен белым мехом, через плечо висела небольшая кожаная сума.

– О, надьяра, я рад, что вам стало лучше, – улыбнулся он, снимая сумку.

– Не может быть, – только и сказала девушка. Северянин поднял брови, разбирая сумку. Он извлек оттуда пучок какой-то травы, придирчиво на него посмотрел и отложил в сторону.

– Может, – кивнул он. – Кровь рхара не сможет поставить на ноги только мертвого.

Эсгель в испуге поворочала языком во рту. Ничего страшного не ощутив, она отрицательно покачала головой.

– Я не об этом сейчас.

– А я об этом, – он посмотрел ей в глаза и бросил хенсай. – Ходить лучше в одежде, не правда ли? А то холодно.

Эсгель была готова провалиться от стыда, хотя большую часть её тела покрывали бинты. В душу закрался доселе неведомый ей испуг за свою женскую самость, так старательно ею игнорируемую.

– Надьяра, – укоризненно посмотрел на нее отшельник. – Я, конечно, чудак, но не сумасшедший. Я не хочу, чтобы мужчина, которому позволила обнимать свое тело взрослая хэккийка с тхинаком, оторвал мне голову и по кусочку скормил бы рхару.

Эсгель не знала, удивляться ей или смеяться. Северянин посерьезнел и поднял брови.

– Как я узнал? На руки посмотри.

Она покорно опустила глаза на перевязанные предплечья. На коже, не покрытой бинтами, серебром проглядывал узор. Она такого раньше никогда не видела.

– Это большая редкость, – как бы отвечая на её мысли, продолжил отшельник. – Дар Белого Дракона любящим сердцам, что подарили себя друг другу – если с одним из вас что-то случится, другой непременно об этом узнает. Узор начнет темнеть.

Он снял перчатки и закатал рукава. Узор был черным.

– Она погибла, – сказал северянин. – Очень давно. А меня не было рядом.

– Простите, надьяр, – тихо сказала она. Он отмахнулся и занялся приготовлением какого-то отвара. И тут она глазам своим не поверила – на поясе у него висел тхинак. Как это она его раньше не заметила? Сомнений быть не могло. Это был именно тот самый Таэль, которого все считали погибшим. – Глава?

– Давно уже перестал им быть, – пожал плечами Таэль.

– У ветви по-прежнему нет Главы, – начала сердиться Эсгель. Её дядюшка был жив-здоров, а ветвь Хэку переживала не лучшие времена. Не говоря уже о Великом Князе, свято чтившем память погибшего.

– Как мало ты знаешь, юная надьяра, – вздохнул Таэль. – Я больше не хэккийский Глава. И уж прости за нескромный вопрос, кто твои родители? Отцовского медальона на тебе я не нашел.

Эсгель фыркнула. Герб надьяра Заэля ей никогда не нравился. И надевала она его только по особым случаям. Путешествие на север в их число не входило. Ей было интересно, как изменится в лице надьяр Таэль, узнав, чья она дочь.

– Я старшая дочь надьяра Заэля, племянница Великого Князя и, соответственно, ваша, надьяр Таэль.

– Приятно знать, что ты пошла в княжескую породу, – улыбнулся тот. Слухи о натянутых отношениях между Главой Хэку и Военным советником оказались правдивыми. Эсгель не смогла сдержать улыбку.

– Мне часто говорили, что я почему-то похожа на вас.

– Да, странно все это, – надьяр разлил отвар по чашкам и протянул одну девушке. – Заэль хороший человек. Но слишком уж приверженный рамкам. Кстати, племянница, ты зачем на север-то подалась?

– Долгая история, надьяр, – она погрустнела.

– А мы не торопимся, – он сел рядом с ней.

– Я не знаю почему, но отец вырастил меня как воина. Я мечтала попасть в ветвь Хэку с того момента, как увидела парадный мундир Главы в зале славы Белого Дворца. В итоге я в шестнадцать зим вызвала своего отца на турнире. Получила тхинак и должность Длани Хэку. Потом была война с народом Итмоса. Две с половиной зимы. А потом отец решил выдать меня замуж. И за кого? – Эсгель скривилась. – За Лесного Княжича. А это означало, что возглавить в будущем ветвь мне не грозило. Так хотел отец, так хотела мать, так хотели все, кроме меня.

– А Князь?

– Это политически выгодный брак, предложенный Лесным Князем. Мой отказ означал бы еще одну войну и развал Союза, а эту цену я была не согласна заплатить. Ветвь Хэку и так понесла огромные потери. Поэтому мне честно приходилось улыбаться надьяру Итэлю не ради отца, но ради хэккийцев. Так прошло еще почти семь зим. А треть зимы назад он погиб на охоте. Вот тогда-то я и пошла к Князю. И он сказал – езжай на север.

– Так тебе всего двадцать пять зим? – по лицу надьяра Таэля пробежала тень сомнения. Эсгель кивнула. – А я собственноручно напоил тебя кровью рхара. Ладно, вот что мне ещё расскажи. Твой отец вот об этом знает?

Он взял её за руку и показал на узор. Эсгель отрицательно покачала головой.

– Все как-то спонтанно получилось, я просто подумала, что больше никогда его не увижу.

– О, вот только не надо передо мной объясняться, – надьяр Таэль махнул рукой. – Мне вполне достаточно того, что они у тебя есть. А это значит, что тебе уже есть двадцать пять, ему тридцать и вы друг друга любите.

– Тридцать две, – улыбнулась Эсгель. Реакция дяди была для нее спасительной рукой. Нет, она не жалела. Но боялась гнева Великого Князя. То, что отец не обрадуется, она знала совершенно точно. – Надьяр Таэль, а как я к вам попала? Вы меня нашли?

– Я? – удивился тот. – Да тебя рхар притащил.

– Рхар? – теперь уже удивилась девушка. – Ведь вы сказали, что я чудом осталась жива! Он же напал на меня! Или что?

– Если бы на тебя напал рхар, ты бы здесь не сидела, – увидев протест в глазах девушки он продолжил. – Я о рхарах знаю побольше, чем написано в княжеской библиотеке. А на севере полно такой дряни, что намного опаснее рхара. Он тебя спас и принес сюда. Странно только, что они так близко к горам оказались. Не нравится мне все это.

– Кто «они»?

– Кхуреги. Кто это или что это, я не знаю наверняка. Знаю лишь, что совладать с ними может только рхар. Но и то, это еще как получится.

– Надьяр, – обратилась девушка. – А кто изготавливает сбрую для рхаров?

– Сбрую? – внезапно расхохотался Таэль. – Он что тебе, лошадь что ли? Да, надьяра, рассмешила ты меня. Как поправишься, я все тебе объясню. А пока поспи. Поесть не предлагаю, после крови рхара нельзя некоторое время.

Таэль поднялся, взял из её рук чашу и пошел в другой конец пещеры. Эсгель легла и повернулась к стене. Ей нужно было подумать. О многом. Да и не очень-то ей хотелось, чтобы надьяр Таэль видел, как её пальцы скользят по узору на руках. Она улыбнулась. Как они там? Раэль, Наэль, Гаэль, отец, мать, сестры, Князь… С мыслями о них она заснула.

Уже час матушка собственноручно укладывала ей волосы. Прядь за прядью. У Эсгель затекла спина.

– Матушка, ну чего ради вы так стараетесь? Я же хэккийка!

– А так будешь похожа на княжну, – в мягком голосе матери слышались нотки раздражения: старшая дочь всегда была сорванцом, а не придворной дамой.

– Матушка! – всплеснула руками вошедшая Мриэль. – А почему у нее вырез на платье с каждой зимой все глубже и глубже? Я тоже хочу!

Эсгель бросила взгляд на лежавшее неподалеку платье. Вырез, и правда, был большой.

– У твоей сестры красивая шея, глубокий вырез это подчеркнет, – матушка провела теплой рукой по обнаженному плечу старшей дочери, та сидела в тугой шелковой сорочке с кружевным подолом. – Надо будет сказать Заэлю, чтобы за год до свадьбы тебя вернули в Белый Дворец. Будущей Лесной Княгине тело воина ни к чему.

– А он такой красивый, – вздохнула Мриэль. Той было всего шестнадцать зим, и её свадьба была ещё далека.

– Правда красивый? – принеслась сероглазая Линэль. Она в свои десять зим уже обещала стать первой красавицей Бессмертного союза.

– Ничего он не красивый, – проворчала Эсгель. – Длинный и зеленый.

– Эсгель! – укоризненно остановила её матушка. – Он твой будущий супруг!

– И очень достойный юноша, – сказал вошедший отец. – Я надеюсь, вы не заставите меня краснеть, надьяра.

– Надьяр, – повернулась к нему матушка. – А я надеюсь, что сегодняшний вечер обойдется без нравоучений.

Отец поклонился и вышел. Супруге он не перечил. Матушка закончила с волосами и принялась за платье. Ей почему-то всегда доставляло удовольствие наряжать дочерей.

– Ты как-то слишком скована, не замечала за тобой такого, – обеспокоенно проговорила матушка, ловко затягивая потайные тесемки на бархатном платье.

– Мне неудобно, рукава широкие, от кружева чешется все! Почему я не могу пойти в мундире, как отец?

– Надьяра! – повысила голос матушка и осеклась. Лицо у дочери было до того страдальческим, что сердце матери не выдержало и она смягчилась. – Вот скажи, неужели тебе не хочется понравиться?