Отмщённый

Белокаменный дом на краю соснового бора сотрясался от веселья. Гоготали мужики, смеялась и срывалась на визг женская половина собрания. Гремела музыка, но за вселенским ором она терялась, был слышен только барабан. Гуляла небольшая, но дружная компания. Выстрелила пробка – и веселье достигло космических высот. Кому-то из присутствующих не подфартило – облили шампанским.

– Все в баню! – хохотал мужчина. – Все в баню! Открываем банно-прачечный комбинат! Люсьен, ты в этой мокрой блузке просто неотразима!

– А пить и есть я за вас буду? – возмущался другой. – Никаких бань! Вы только полюбуйтесь на это гастрономическое изобилие! А ну-ка, Аделаида Юрьевна, открывайте ваш вместительный ротик, отведайте нашего эксклюзивного морского гада!

– Я больше не могу! – стонала женщина. – Я такая толстая! Пощадите, господин майор!

– Сами виноваты, душечка! Надо больше есть и меньше жрать! – надрывался остряк. – И тогда вы будете в отличной спортивной форме! Мужчины, вы готовы уничтожить наши скромные алкогольные запасы?

– Подполковник, опомнитесь! – смеялся обладатель густого тенора. – Если все это выпить, похмелья точно не будет!

Сомкнулся хрусталь, веселье разгоралось.

– За полицию! – гремели тосты. – За жизнь без правок и купюр!

– За схематизм в работе! – вставлял остряк, вызывая новую порцию хохота.

В гостиной бельэтажа было весело, гости активно расслаблялись. Заскрипела дверь, выходящая на балкон второго этажа, и на террасу, опоясанную вычурной оградой, вывалился в меру упитанный мужчина. Он шумно отдувался, икал. Привалившись к перилам, он издал громогласный отпугивающий звук, сплюнул под балкон. Вслед за ним объявилась нескладная блондинка в мокрой блузке и короткой юбке. Такое ощущение, что ее пинком спровадили из гостиной. Блондинка перебрала, она подбежала к перилам и чуть не вывалилась наружу. Вцепилась в ограждение, погрузилась в подвешенный горшок с гортензией. Девицу рвало и тянуло вниз. Мужчина с ярко выраженной харизмой в мясистом лице оторвался от перил, схватил ее сзади, чтобы удержать. Два тела сомкнулись. Мелькнула несерьезная мысль: а почему бы не воспользоваться ситуацией – как сказал бы гаишник, «методом частичной погрузки»? Девица, хоть и мучилась, но явно не возражала – объемные чресла стали совершать волнообразные движения.

– Держите меня, Дмитрий Аверьянович, держите… – хихикала она. – Фу, какая гадость эта ваша гортензия, господин полковник… – Она потешно скривила носик. – Вы ее нефтью поливаете?

Полковник полиции опомнился – он еще не настолько пьян, чтобы позариться при «невыясненных» обстоятельствах на такую посредственность. Есть и интереснее кандидатуры, лучше приберечь силы. Он отступил от девицы, развернул ее и чувствительным шлепком отправил в проем – где за мутным стеклом и «предбанником» веселились коллеги по управлению и работницы нелегкой профессии из Дубны (из тех, что «зарабатывают, глядя в потолок»). Гуляй, родная, как там тебя по батюшке… Девица обиженно вскричала, но подчинилась воле хозяина. Появление «невостребованной» блондинки в компании встретили бурными аплодисментами. Хорошо-то как! Прошла икота, свежий воздух и порывистый ветерок включили мозги и отрезвили. Полковник Глотов Дмитрий Аверьянович, начальник Литвиновского РОВД – 45-летний, основательный, уверенный в себе мужчина – взялся за перила, вдохнул живительный воздух полной грудью. Пара минут покоя – очень кстати.

– А где же наш незаменимый? – надрывался в гостиной опьяневший коллега – начальник следственного отдела Пыхтеев. – Дмитрий Аверьянович, ты где?!

– Не такой уж он незаменимый! – хихикал заместитель Глотова майор Гурченко. – Так, временно исполняющий обязанности незаменимого! Дмитрий Аверьянович, ты где? Ушел на базу? Господствуешь над хаосом?

– Скоро буду! – прорычал Глотов.

Он щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету. Бодрый ветерок изгонял из головы накопившуюся дурь. За спиной в гостиной шумели коллеги. Майор Ходасевич щипал за выпуклые места пышнотелую Аделаиду Юрьевну и манерно недоумевал: почему считается, что грешить – это плохо? Грешить – это прекрасно! С балкона бельэтажа открывался приятный вид на сосновый бор, залитый желтоватым лунным светом. Не за горами полночь – самое время для шумной гульбы. Потревожить соседей Дмитрий Аверьянович не боялся – он плевал на соседей. Да и где тут соседи? До ближайших – метров двести. Участки нарезались хаотично – на берегу петляющей речушки, заросшей камышами. Владения полковника насчитывали полтора гектара. Ухоженный сад, прорезанный плиточными дорожками, бревенчатая сауна с игровыми комнатами, теннисный корт, временно пустующие добротные постройки, в которых предполагались конюшни. Территорию имения опоясывала решетчатая ограда. С севера ее подпирал щедрый на маслята хвойник, на юге протекала юркая Шаманка. Райский уголок располагался на севере Подмосковья, вблизи границы с Тверской областью – здесь еще остались уголки нетронутой природы. Помимо «поселка для богатых», разбросанного по равнинной местности, за бором имелась загнивающая деревня Нахапетовка, несколько хуторов, живописные озера – и все это благолепие окружали смешанные леса. Дороги в районе были преимущественно грунтовыми. Хорошее асфальтовое покрытие длиной в четыре километра соединяло лишь упомянутый поселок «особо продвинутых» с федеральной трассой, разрезающей райцентр Литвиново. Последний считался оплотом цивилизации на севере области, был известен своими институтами Академии сельскохозяйственных наук и возведенными корейцами автосборочными цехами.

Полковник выкурил половину сигареты, щелчком избавился от окурка – в этот момент под домом что-то промелькнуло. Дмитрий Аверьянович перегнулся через перила. Все чисто – клумбы, лохматый клематис, монументальная ваза на крыльце, в которую так удобно бросать окурки. Могло и показаться. Или кошка шмыгнула от акации к беседке. Кошкам ведь не прикажешь. Он всматривался в полумглу. Свет из окон первого этажа на улицу почти не поступал. Двери открыты. Двери дома всегда открыты. Кто, если он в своем уме, посягнет на собственность полковника полиции, у которого все схвачено не только в районе, но и в Белокаменной? Дмитрий Аверьянович покатал комок слюны на языке, выстрелил им в вазу. А в гостиной врубили на полную ритмичный шансон в исполнении «Вороваек», взревела группа поддержки. Видимо, начинался сеанс «одновременного» стриптиза. Полковник ухмыльнулся: «сцена асоциального поведения». И вдруг все звуки как-то отодвинулись, сделались глухими – кто-то закрыл промежуточную дверь. Снова рвется в бой девица, облевавшая его цветок? Не добиться ей этой ночью расположения влиятельного барина! Полковник повернулся, чтобы использовать по назначению коленку. Скрипнула дверь из толстого стекла, и на террасу проникла женщина – сравнительно высокая, фигуристая, черненькая. Заработал процесс слюноотделения. Не та – гораздо лучше! Эту смешливую путану он давно приметил и взял на карандаш. Ирина, или как там ее? Хороша, чертовка, глаза, как светофоры, формы – блеск. Дама в его вкусе – весь вечер строит ему глазки, делает многозначительные пассы в сторону спальни, ждет. И остальные, видя это дело, не претендуют на «даму сердца» босса, довольствуются оставшимся…

Он расплылся в голодной улыбке. Шаловливая кошечка забралась ему под мышку и похотливо заурчала. Подвижные пальчики проникли под рубашку, стали щекотать, побежали ниже – к поясному ремню. Закружилась голова, он схватил ее за плечи, встряхнул, швырнул на каменную стену между перилами и застекленным проемом. Нормальный силовой прием. Дама охнула, он впился жадными губами ей в шею, хотя и понимал, что делает ей больно. Потерпит, знала, куда шла. А не тряхнуть ли стариной прямо здесь, на свежем воздухе? Свои сюда не сунутся, они же не хотят, чтобы их завтра уволили? Романтика, ептыть ее, он еще способен справиться с этим дерьмом…

– Дмитрий Аверьянович, вы такой сильный мужчина… – хрипела Ирина. Ей было трудно говорить, девица задыхалась. – Скажите, пожалуйста, что у нас сегодня – спаривание или спарринг?

Глотов опомнился, ослабил бульдожью хватку.

– Прости, крошка. – Он машинально продолжал ощупывать вздымающиеся формы. – Ты такая… ты такая, чтоб тебя…

– Вы правы, Дмитрий Аверьянович, – хихикнула Ирина. – Я сплошь состою из мест, называемых неприличными словами. Я поддерживаю ваш порыв, но вам не кажется, что здесь… немного неудобно?

– Имеются предложения, мадам? – Проститутка права – душа жаждет праздника, а не «студенческого» перепихона. Порыв иссяк, он начал остывать. Возраст, чтоб его. Да еще супруга так некстати вспомнилась. Сидит одна в элитной новостройке в Литвиново, нервы на кулак наматывает. Прекрасно знает о похождениях благоверного, но чем ответит? На развод подаст? Ага, и будет отнюдь не столбовой дворянкой. Симметричными действиями? В ее-то сорок восемь? Не смешите мои тапочки. О половине нажитого состояния может даже не мечтать, уж он постарается. Работать пойдет? Да в каком столетии она в последний раз работала? Опасность с данной стороны отсутствует, но так неприятно, когда в самый острый момент в мозгу рождаются ее глаза – глубокие, злобные, а порой в них высвечивается такое, что он просто теряется, не знает, как себя вести…

– Пойдемте в спальню, Дмитрий Аверьянович, – урчала чертовка. – Там вы все рассмотрите, изучите, проведете, так сказать, государственную экспертизу…

Полковник не любил, когда его подначивали. Хотя сегодня можно! Он не сдавался, копошился у дамы под блузкой. У кого тут всё на самом высшем уровне? Путь в спальню лежал через гостиную, но это не беда. Можно задержаться, хлебнуть чего-нибудь горячительного для пущей готовности… А в гостиной, похоже, начинались боевые танцы с саблями. Визжали «сеньориты», орали «сеньоры», что-то упало и со звоном покатилось. Танцы в голом виде на столе, какая, право, похабщина. Мулен Руж, блин… Полковник насилу оторвался от сексуальной шлюшки. Ирина тяжело дышала, глаза переливались, как лунные огоньки семафора. Возможно, все это было фальшью, профи знают, как завести клиента. Но внешне все выглядело естественно и волнующе. Прекрасная штука жизнь, мать ее! Полковник впился в горячие уста элитной путаны, чуть не всосал их в себя, потом взял ее за руку и поволок с балкона. Он должен выпить. Он их уволит, если выяснит, что эти проглоты высосали весь «Камю»!

Мужчина с женщиной ввалились в освещенную гостиную. Ведь было что-то в голове: почему так тихо стало? То орут, как пострадавшие от реформы ЖКХ, то в рот воды набрали. Но мысль не задержалась, умчалась, как воробей. Ахнула Ирина, зажала рот ладошкой. Полковник оторопел. Что за лежачая демонстрация? В нарядной гостиной бельэтажа, оформленной «под классику», царило Куликово поле. Какие, на хрен, танцы в голом виде на столе! Перевернутые бутылки, стулья, разбросанные по полу деликатесы. Такое ощущение, что в отсутствие полковника ворвался ураган, прибрал прекрасных дам, а мужскую часть компании расшвырял вместе со стульями. Все четверо участников вечеринки валялись в живописных позах. Начальник следственного отдела Пыхтеев грохнулся вместе со стулом. Он потерял сознание, а из распахнутой глотки все еще торчала пикантная хорватская колбаска. Майора Гурченко шарахнули в висок, когда он пытался встать – был полет, жесткая посадка, майор валялся без чувств среди осколков бутылки, а вокруг все было забрызгано кровью. Ко лбу Ходасевича приклеился лист горчичного салата, но это не придавало ему сходства с римским патрицием. Майора треснули лбом о собственную тарелку, да так и бросили… Все трое валялись без чувств. Признаки жизни подавал лишь подполковник Томский – начальник районного управления собственной безопасности. Ноги подполковника торчали из-за дивана, придвинутого к стене, и как-то судорожно подергивались. Подполковник стонал, умолял его выпустить.

И больше никого! Мужчина с ужасом уставился на женщину. Женщина – на мужчину. Со лба полковника стекал предательский пот, как в сауне. Страх исказил хорошенькую мордочку Ирины.

– Да как же это, Дмитрий Аверья… – Она метнулась к нему, прося защиты, но он оттолкнул ее от себя. К черту баб. Полковника трясло. Кто посмел?! Резкий разворот на триста шестьдесят, ушки на макушке, машинально сжались натруженные кулаки. Прикрытая дверь на лестницу, напротив другая – к спальням второго этажа. Она была открыта, просматривался узкий коридор. Глухие женские крики. Он прозрел: путан не похитили, их заперли в санузле, расположенном в коридоре! Дверь дубовая, не выбьешь. Девицы, судя по всему, и не испытывали желания вырваться на свободу – они вопили от страха, но в дверь не бились. Кто же это содеял? Где эти твари? Обыскивают дом? Видимо, они не знали, что кто-то из участников вечеринки вышел на балкон…

– Дмитрий Аверьянович, что делать? Нужно бежать… – стонала, исходя страхом, Ирина. Глотов опомнился, бросился к угловому письменному столу, попутно вытрясая из кармана связку ключиков на карабине. Полезная привычка все свое носить с собой. Руки дрожали, но он справился с несложным запирающим устройством выдвижного ящика, выхватил миниатюрный семизарядный браунинг, передернул затвор. И сразу полегчало на душе. В загородном доме полковника Глотова было несколько подобных «схронов». Береженого бог бережет. Тайничок в спальне, а также в кабинете на первом этаже… Ирина вскричала, когда он машинально направил на нее ствол. Полковник совладал с собой, угомонил сердцебиение. Он мент или кто? Он не просто влиятельный офицер полиции, он ВООРУЖЕННЫЙ офицер полиции! Он в скором времени – генерал, какая сука посмела вторгнуться в святая святых и загубить такую вечеринку?!

– Спокойствие, девочка. – процедил он. – Все в порядке. Держись за меня. И не глупи, усекла?

– Усекла, усекла, Дмитрий Аверьянович, – яростно кивала проститутка. – Я же не дура… Господи боже мой, да как же так…

Полковник лихорадочно озирался. Приложил палец к губам: мол, объявляется минута тишины. В гостиной злоумышленников не было. Дом большой, где их носит? Нужно выбираться. В вестибюле у входа тревожная кнопка: стоит нажать, и через десять минут примчится группа быстрого реагирования – у них свой пост перед выездом на трассу. Но до вестибюля надо добраться. И занять себя чем-то в эти долгие десять минут… Он на цыпочках подбежал к двери, выходящей на лестницу, приоткрыл ее, выставил нос. В смежных помещениях не было света, и такое ощущение, что в темноте кто-то притаился. Дьявол! Он отшатнулся от двери, облизнул соленые губы. Ни разу в жизни Дмитрий Аверьянович Глотов не испытывал такого сумасшедшего страха. Полковника трясло, словно выгнали на мороз в одних трусах. И не только страх – изумление, неверие. Что за гуси залетные, не владеющие информацией? Наркоманы? Чушь. Действовали профи. Конкуренты, закулисные криминальные структуры? Кому в последнее время он перешел дорогу? Что за странный способ сведения счетов? Другая дверь – в коридоре горел свет, скулили женщины, запертые в санузле. Здесь имелся примыкающий коридор, там еще один спуск в вестибюль… Трясся палец на спусковом крючке. Судорожное движение – и произойдет непроизвольный выстрел. Но он пока держал себя в руках, пересек разгромленную гостиную.

– Дмитрий Аверьянович, миленький… – бормотала Ирина. – Можно я девчонок из туалета выпущу? Чего они там сидят?

Глотов задумался. Почему бы и нет, раз такое дело? Пусть дом наполнится веселыми женскими криками. Пусть бегут, куда попало, путаются под ногами у преступников. В этом хаосе он сможет улизнуть. А при нужде – и прикрыться какой-нибудь пышнотелой «бомбой». Он выразительно повел стволом: действуй. Путана кивнула, сделав мину кающейся Магдалины, прерывисто вздохнула и выскользнула в коридор. Не дура и не трусиха. В случае благополучного исхода есть повод к ней присмотреться, взять под свою опеку… Он опасливо шагнул за Ириной. Но снова начиналась какая-то ерунда! Не успел переступить порог, а она уже пятилась обратно, снедаемая ужасом. Обернулась – жуть кромешная в глазах, губы синие, кожа – промокашка. Не такая уж и девочка, – машинально отметил полковник. А в макияже казалась такой юной…

– Там кто-то есть, Дмитрий Аверьянович… – взволнованно выдыхала путана. – Он в коридоре… Стреляйте в него…

Мутный бес вселился в полковника полиции! Злость обуяла. Он мужик или кто?! Взревел с трагическим надрывом и бросился к проему. Оттолкнул визжащую проститутку и с пистолетом вывалился в коридор. Мелькнуло что-то на другом конце – невнятное, лохматое, не сказать, что человек. Он стал палить – выбивал пулю за пулей. Калибр так себе, но в узком пространстве грохотало, как в забое. В тылу визжала Ирина, в носу першило от пороховой гари. Он ничего не понял – куда пропал свет? Дайте свет! Темнота обрушилась, словно глаза лопнули! Злоумышленник ударил по выключателю – за косяком на лестнице. И перепуганная Ирина в гостиной захлопнула дверь. Полковник выпустил еще две пули. Он точно помнил, что в обойме остались еще две, и тут кромешный ужас накрыл саркофагом! Он в панике вертелся, чувствуя, что пули не находят цели, а опасность уже здесь, подкрадывается, шуршит. Этого демона свинцом не взять! Он с воплем бросился вперед, надеясь прорваться, повалить преступника. Но кто-то подставил ему подножку! Этот демон прекрасно видел в темноте! Полковник завертелся, как в центрифуге, ударился виском о стену. Искры брызнули из глаз. Пол перевернулся, он куда-то катился, делал кульбиты, орал, как хряк на бойне. Спасительного пистолета в руке уже не было. А за дверью орали запертые шлюхи – еще бы не орать, когда палят по двери… Финальный удар затылком, и мир распался на составляющие. Он был фактически в ауте, валялся тушей посреди коридора, хотя в сознании ворошился живучий червячок. Зажегся тусклый свет, полковник начал приподниматься. Он не мог валяться, когда вокруг такое. Трещала голова, немели руки, но он обязан был очнуться, предпринять какие-то меры. Только не смерть, он решительно протестует! Радужные круги плясали перед глазами, а дальше расплывалась муть. Из мути вырастало НЕЧТО. Неадекватная фигура в каких-то странных (видимо, маскарадных) обносках. Физиономию существа закрывала безобразная маска. Аляповатое чудище, то ли буйвол, то ли бык, то ли орк – подобные маски продаются в современных торговых центрах – в специализированных отделах для не вполне нормальных посетителей. Но в этот знаковый вечер он отказывался мыслить рационально. Страх давил и размазывал. Он понимал, что в рукопашной проиграет. Не устоит оплывший жирком полковник против существа, вырубившего четырех офицеров полиции. Он отползал, отталкиваясь пятками, шарил по полу, тщась отыскать оброненный браунинг. Пистолета не было. А страшная маска подъезжала, склонялась над ним. Дмитрий Аверьянович захрипел, задергался. Какого черта до него докопались?! Почему эта тварь молчит? Он хотел подняться, достойно встретить противника в собственном доме, но злоумышленник пнул по руке, и полковник сник…

Но что-то изменилось. Замороченный рассудок не сразу осознал. Распахнулась дверь, и тесное пространство огласил истошный женский визг! Из гостиной с занесенной над головой бутылкой виски вынеслась путана. Вот это мужество! Он памятник воздвигнет этой бабе! Она подлетела к неопознанному существу, которое уже простирало длани к горлу полковника, и треснула бутылкой по черепу! Бутылка разбилась. Существо вздрогнуло, как-то осело, стало проваливаться.

– Дмитрий Аверьянович, вставайте, бежим! – визжала «бабочка». Она перескочила через копошащееся тело, схватила полковника под мышки, оторвала от пола. Но мало каши ела, куда ей справиться с таким боровом? А до полковника доходило, как до жирафа. И вдруг дошло! Он зарычал, оторвал от себя женские ручонки, взгромоздился на колени. По коридору расползался запах шотландского виски. Злоумышленник в лохмотьях оставался в сознании! Он тяжело дышал, распрямлял спину. Он тоже взгромоздился на колени, схватился за стену. И вдруг зарычал – глухо, утробно, словно зверь перед прыжком.

– Бегите! – Путана тянула полковника за рукав.

Опомнился: драку не выиграть! А если он тут не один? А если по дому рыщет целая стая ряженых? Ирина уже уносила ноги, вынеслась на лестницу, кубарем покатилась вниз. Полковник, набирая обороты, катился за ней. Молодец, девочка, умница, награжу, отмечу грамотой… Он забыл про боль, хватался за перила, прыгал через ступени. Он догнал эту юркую бабу! Сбил ее, оба покатились, упали под лестницей. Кое-как поднялись, заковыляли в вестибюль. Привычный удар по стене – вспыхнул тусклый канделябр над входом. Не по темноте же шарахаться… Ирина скулила от нетерпения, вырвалась вперед, подбежала к двери из толстого «волнистого» стекла, задергала ручку. Заперто! Не может быть! Полковник раздраженно оттолкнул скулящую особу, схватился за ручку. Почему заперто? Кто распорядился? Бред шизоидный. Впрочем, что тут бредового? Проникнув в дом, злодей нашел ключ в ключнице, вот и заперся, замкнув мышеловку. Он дернул что есть силы за ручку. Китай, разрази его кризис! Треснула конструкция с напылением металла, и дверная ручка осталась у полковника в руках. А дверь оставалась запертой. На окнах решетки, что делать? Ирина завыла, как на луну. До бедной дурочки не доходило, что мишень не она, цель злодея – полковник МВД Глотов! Дмитрий Аверьянович заметался, как загнанная рысь. Злоумышленник еще не спускался – возможно, тянул резину для пущего драматизма или имел проблемы со здоровьем. Пистолет в кабинете! Не выйдет! Кабинет он запер, ожидая гостей, – там компьютер, сейф с документами, на всякий, как говорится, случай, публика та еще. А ключ от кабинета он не хранит на связке… Пропади оно все пропадом! Полковник треснул выдранной рукояткой по стеклу. Не ломается! Что же делать? Звонок другу? Опомнившись, он подбежал к щитку, замаскированному подо что-то лубочно-декоративное, распахнул его, надавил на тревожную кнопку. Есть контакт! Десять минут – и все рассосется. Как бы с пользой их провести? Обезумевшая от страха Ирина повисла у него на руке.

– Дмитрий Аверьянович, миленький, что же делать?

– Отстань от меня, дура! Сними штаны и бегай! – заорал полковник, да с таким бешенством, что девица отшатнулась, задрожали губки. Вот она какая – мужская благодарность. Да пошла она в баню! Страх сжимал тисками грудную клетку. Ничего не происходило, от этого становилось еще страшнее. Срочно наверх – в спальню. Там пистолет в нижнем ящике комода. Занять круговую оборону, отстреливаться… Он метнулся обратно к лестнице, но встал как вкопанный. Совсем плохой на голову стал. Ведь в этом вестибюле еще одна лестница! Два шага налево – и он на цыпочках припустил к простенку, за которым прятался освещенный подъем в северное крыло здания. Путана не отставала, наступала на пятки. Какого черта привязалась? Сообразила, что после удара бутылкой злоумышленник не воспылает к ней теплыми чувствами? По крупному счету, Дмитрию Аверьяновичу было до лампочки. Лишь бы под ногами не путалась. Он карабкался через ступени, страдая одышкой… и вновь застыл как соляной столб. Нижняя челюсть отвалилась от верхней, холодок заскользил по хребту. Видимо, ночной посетитель неплохо разгадывал психологические задачки и имел представление о теории вероятности. Он эффектно вышел из-за поворота, спустился на пару ступеней и встал, расставив ноги. Он вытянул руку с компактным браунингом полковника. Там оставались как минимум два патрона! Полковник окаменел. Он замерзал, превращался в ледышку. Застонала Ирина – тоже приросла к ступеням, не могла пошевелиться. Злоумышленник молчал. Это был, безусловно, мужчина. В рваной замшевой хламиде с обрезанными рукавами, на руках перчатки, на ногах берцы с толстыми подошвами, которыми можно до смерти забить человека. Идиотская маска закрывала не только лицо, но и половину головы…

Черное дуло смотрело Глотову в рот. Мгновенно пересохло в горле, полковник закашлялся.

– Эй, подожди… – пробормотал он, заикаясь. – Постой, ты… Ты кто такой? Что тебе надо? Хочешь денег?

Визитер молчал. Впрочем, шевельнулся, спустился на ступень. Дуло подъехало, и стало еще страшнее. В лицо полковнику пахнуло чем-то затхлым, могильным, совершенно неприемлемым. Ноги подкосились – он видел, как напрягся грязный палец на спусковом крючке. В отверстиях маски поблескивали глаза – бездушные, холодные, серые. Сейчас пальнет! – ошарашило офицера. За что?! Импульсивный порыв – от полной безысходности! Он дернулся, метнулся влево, вправо. И вдруг схватил в охапку икающую позади девицу, рванул ее, сам ушел в сторону – и прикрылся ею, как щитом. Девица брыкалась, норовила расцарапать глаза, но он держал ее прочно и начал пятиться. Последний эпизод не произвел на злодея впечатления. Глаза в вырезах маски оставались спокойными и холодными. Он только вздохнул… и вдруг стремительно спрыгнул вниз. Неуловимое движение свободной рукой, и полковник почувствовал, как конечность пронзила лютая боль. Он никого уже не держал. Девица, как переходящий приз, перекочевала к другому обладателю. Она орала, как сумасшедшая, закатывала глаза. Сильная рука схватила ее за шиворот, и девица полетела – на ровную площадку между пролетами. В ней не было ничего интересного для злоумышленника – даже после злополучного удара бутылкой. Ирина дурой не была, уловила намек – приземлилась без повреждений и скачками, воя по инерции, бросилась на второй этаж, где мгновенно пропала из кадра. Полковник снова увидел дуло браунинга, зрачок смерти… В глазах за потешной маской поигрывала усмешка. Он спустился на ступень – и полковник попятился, не отводя завороженных глаз от пистолета. Таким порядком они и опускались вниз – одного ломало от страха в ожидании выстрела, он нащупывал носком ступени, второй – спокойно и деловито. Вестибюль, мраморные плиты, дверь из дуба и прочного рифленого стекла… Полковник дернулся, пустился наутек, петляя, как заяц. Наверх, к парадной лестнице! Глупо, но чем не шанс? Грохнул выстрел, пуля пропела над ухом, он зацепился за витую колонну и чуть не обернулся вокруг нее, как вьюн! Растянулся на узорчатом полу, завизжал от пронзительной боли в поврежденном плече. Вспыхнули отбитые внутренности. Он отползал за колонну, закусив губу, обливаясь потом. А за ним, бесшумно ступая громоздкими ботинками, двигалось зловещее существо в карнавальной маске… Полковник дополз до входной двери. Сбоку на сигнальной панели пульсировал тревожный огонек. Он уперся ладонями в пол, но не спешил вставать. Физиономия жертвы превращалась в серую маску, глаза заволокла предсмертная муть. Он обмочился от ожидания конца – уже попахивало, промокали штаны.