Крымский роман
Неожиданно к их столику подошла крупная дама лет пятидесяти пяти.
У нее был очень внушительный бюст, поверх которого лежали стиснутые в замок полные ладошки с тремя перстнями на пальцах. Весь ее вид излучал некое возвышенное состояние чувств, даже высокая взбитая прическа подрагивала.
– Антон Александрович! – заговорила дама, восторженно придыхая. – Я хотела еще раз поблагодарить вас за то, что вы мне место уступили. Это так благородно, так по-мужски! Это такая редкость в наше время!
– Ну что вы, что вы, – отнекивался Антон, слегка привстав и делая приглашающий присесть жест.
– Нет, нет, благодарю вас, мы вон там, компанией. – Она указала на столик, за которым сидели двое мужчин, лет по шестьдесят: один из них был толстый и совершенно лысый, другой – худощавый и лысый наполовину.
Они наблюдали за дамой и отсалютовали Антону, подняв бокалы.
– Отдыхайте, отдыхайте! Вы ведь очень занятой человек и наверняка только в поезде и можете позволить себе расслабиться, – сказала «мадам» и окатила Наталью осуждающим взглядом, выразив в нем все свои мысли в ее адрес.
Наталья схватила бокал и отпила, чтобы не расхохотаться в голос, поставив Антона Александровича в неловкое положение.
«Мадам» продолжала восторженно-хвалебные речи, Антон стоически терпел, а Наталья тем временем принялась рассматривать незваную гостью. Что-то в ее облике смущало Наталью, настораживало, не стыковалось, что ли.
Какие-то едва уловимые нюансы…
Наконец, «расшаркавшись», дама бросила последний неприязненный взгляд на Наталью и ушла к своим кавалерам, а Ринков сел на прежнее место и запил ее приторные дифирамбы шампанским.
– Теперь понятно, почему вы ей свое место уступили, – дала оценку ситуации Наталья, так почему-то и не сумев перейти с ним на «ты».
– Да, это вы верно заметили. Она нас там, в купе, просто затарахтела, и мы трусливо бежали со вторым претендентом на место. Кстати, он с ней за одним столиком сидит – тот, который похудее.
Наталья посмотрела на даму, которая уже вернулась за свой столик, и почему-то вдруг вслух поделилась своими сомнениями:
– Что-то в ней не то.
– Что же? – с внезапным жгучим интересом спросил Ринков.
– Знаете, я очень часто езжу в поездах: до того как обосновалась в Москве, целый год туда-сюда каталась, иногда по несколько раз в месяц. Да и сейчас – раз в полгода, а то и чаще: мама ведь там одна, сами понимаете. Я насмотрелась на очень многих разных людей. Многих, даже слишком, волей-неволей психологом станешь. Этот типаж женщин пропал с просторов родины лет пять назад, вернее, он остался, но слегка… как бы это объяснить? Трансформировался, что ли.
Антон даже дыханье затаил, и Ната это заметила. Она призадумалась и продолжила, поглядывая в сторону дамы:
– Как-то всего в ней слишком: слишком много яркой косметики, крем-пудры на лице и на шее. То, что на шее, – явный перебор, такие дамы эти места никогда не закрашивают. Бюст какой-то железобетонный, а при таких размерах он должен слегка колыхаться обязательно. Платье какое-то слишком уж простенькое, что странно – если есть деньги на дорогую косметику, то уж платье поближе к моде женщина подберет обязательно. Туфли очень дорогие, и это особенно странно при, в общем-то, колхозном виде. И духи! Очень дорогие, тонкие. А еще – такая дама ни за что не поедет в СВ. Подругам она, конечно, может наврать, что ехала в спальном с «о-очень интересным мужчиной» и он к ней приставал. Но на деле таким интереснее в купе – событий больше, людей, с их историями, кстати, тех же мужчин. Ой, извините, что-то меня в психологию потянуло, – спохватилась Наталья, сразу стушевавшись.
«Ай да умница девочка! Супер!»
Ринков такого от нее не ожидал. Нет, что она умная – он понял еще в тот момент, когда она на него налетела и с ходу про партизан толканула, но чтоб так остро и точно, в самую «десятку» раскрыть маскировку…
«Как бы тебя заполучить? Всю и сразу?»
Он, конечно, понимал, что суета с билетами – неспроста.
Почему? А по многим причинам.
Вычислить его лично не могли. Билет он брал сам прямо перед отъездом, не такой уж и сезон, народу еще мало, по крайней мере, в СВ билеты были. Значит, «спектакль» предназначался явно не для него.
Он уже прикидывал, куда это вставить, и пока отложил на время решение – знал, что по мере развития событий все само впишется на нужное место.
С этим-то ладно.
А вот что делать с Натальей?
Она как-то сразу угасла после своего монолога в духе Шерлока Холмса, и он перевел разговор в более нейтральное русло: последние новости в Москве, кто где живет, какой район лучше…
Под ненавязчивую беседу они неторопливо попивали шампанское.
Когда им принесли счет, Антон потянул было к себе оба листочка, но Наталья очень жестко сказала:
– Нет, благодарю, я сама! – И, вытащив из его руки свою бумажку, полезла за кошельком.
– Ну, хотя бы за шампанское ты… вы позволите заплатить мне? Инициатива-то была моя.
– Ладно, – согласилась она, – платите.
«Хорошая девочка!» – усмехнулся про себя Антон.
Они вернулись в купе и в очередной раз оказались от предложенного попутчицами чая.
«Что у них там скважина, что ли, литрами чай пьют?» – раздражился Антон.
Устинья Васильевна и Даша ему мешали, ну, не то чтобы очень и прямо вот мешали, но ему было бы проще, если б они находились с Натальей вдвоем.
Все засуетились, принялись готовиться ко сну – умывание, очередь в туалет и прочее, а затем разместились на полках, взяв книжки в руки…
Их разбудили на таможне – проверили документы, пожелали доброго пути.
Пассажиры попытались снова быстро окунуться в прерванный сон. Устинье Васильевне это удалось – вскоре она громко засопела. Даша все возилась, переворачивалась, устраиваясь поудобней, но скоро и она затихла.
А Наталья измаялась – сон совершенно пропал.
Она прокручивала в памяти эпизод с проверкой документов.
Как всегда, она трудно просыпалась, ей нужно было время, чтоб прийти в себя окончательно и сообразить, что происходит вокруг. Поэтому, еще сонная, она стала наугад рыться в сумке, доставая паспорт.
На ночь она переоделась в футболку, и сползшая простыня открыла ее ногу, всю – от полоски трусов до пальцев на ноге. Повернувшись, она вдруг увидела, как на нее смотрит Антон, вернее, не на нее, а на эту самую ногу – очень мужским, даже не оценивающим, а как будто констатирующим взглядом.
Нату бросило в жар.
Внутри все мгновенно вспыхнуло!
Быстро спрятав «красоту» под предательскую простыню, она протянула паспорт таможеннику. Почему-то его не менее заинтересованный взгляд был ей совершенно безразличен.
«Вот же черт, черт!»
В купе было темно. Стараясь не шуметь, она лежа натянула на себя брючки, на ощупь нашла сигареты и зажигалку. И потихоньку принялась спускаться со своей полки.
В вагоне стояла умиротворенная тишина. Народ, привыкший к таможенным проверкам, засыпал быстро.
В курилке тоже никого не было, что в который раз порадовало ее.
Ната подняла руку с зажатой между пальцами сигаретой и другую – с зажигалкой, собираясь прикурить, да так и замерла, окунувшись в свои мысли.
«Наточка, солнышко, ну что же ты, ну что же ты так, вдруг! А?» – уговаривала она себя.
И так ей стало вдруг себя жалко!
«И зачем тебе все это? Ну зачем, да еще так сразу! Ты же не для него. Максимум, что он может предложить, – это легкий курортный романчик, минимум – одноразовый секс. Не то что я против курортного романа, но только не с ним. Я потом вылезать из этого буду неизвестно сколько. Вон, из-за какого-то козла больше трех лет мучаюсь. А тот-то с этим спортсмэном даже рядом не шуршал!»
Так, с поднятыми руками, ее и застал Антон.
Он захлопнул дверь, подошел к ней, сгреб ее всю в охапку вместе с незакуренной сигаретой, зажигалкой и пугающими мыслями.
И поцеловал.
Он целовал ее долго, оторвав от пола, прижимая к себе сильными большими руками…
Уронив все лишнее и неуместное сейчас из рук, она обняла его за плечи и прижалась как можно ближе, будто прорастая в него…
Она даже подвывала тихонько от силы переживаемых ощущений, утопивших ее с головой.
Оторвавшись наконец, Ринков заглянул ей в глаза.
Совсем близко.
«С ума сойти!» – с восторгом подумал он и поцеловал ее снова.
Дышать стало совсем нечем, и они «вынырнули» из поцелуя.
Ослабив объятия, он дал ей возможность съехать по нему и встать на ноги.
Она смотрела на него совершенно обезумевшим, отсутствующим взглядом. И глаза у нее в этот момент были совсем не зеленые, а золотисто-карие.
– Что это с нами? – хриплым шепотом спросила Наталья.
– Не знаю, – ответил Ринков.
И, не удержавшись, поцеловал ее еще раз. Легко, уже не так отчаянно, боясь не удержаться на том миллиметре сознания, который еще оставался до потери контроля…
И отступил – подальше от соблазна.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, как будто были не здесь, а где-то там, где чувствовали себя вместе, одним целым.
А потом в один момент они вернулись в реальность, как будто пришли в сознание от глубокого обморока.
И вместе с сознанием вернулась и вся остальная реальность.
Ринков видел, чувствовал, что нравится ей, и видел, как она постоянно себя внутренне одергивает, не разрешая себе увлечься.
Он даже предположить не мог, что у нее в голове и что она напридумывала о нем такого, что все время как будто убегает. И даже не пытался предполагать – бесполезно! К женщинам мужская логика неприменима. А додумывать – что к чему – он не будет, он все у нее выспросит и как-нибудь с этим разберется…
Антон поднял с пола зажигалку, достал свои сигареты и, прикурив сразу две, одну протянул Наталье.
– Ты что-то притихла, – после такого поцелуя на «вы» никак не получалось.
Она открыла рот, собираясь что-то сказать, объяснить… и закрыла, так и не произнеся ни слова.
– Ясно, – усмехнулся он, тихо радуясь за нее и за себя.
Наталья курила, отвернувшись от него, смотрела в темное окно, что-то думала, и это его настораживало. Она затушила сигарету и сказала:
– Прости, я… я спать пойду…
Антон притянул ее к себе, обнял, уткнувшись подбородком в ее макушку.
– Ты только ничего не придумывай – плохого, я имею в виду, не придумывай. Все будет хорошо.
Они еще постояли, обнявшись и слегка раскачиваясь в такт поезду и этому своему краткому единению.
Потом он взял ее за руки, отодвинул от себя, всмотрелся, легко поцеловал в губы и развернул к двери.
– Ну иди, спи. – Хотел хлопнуть по попке и даже протянул руку, но в последний момент передумал, поднял руку и погладил по голове.
Наталья вышла из тамбура, а он снова закурил и, как она только что, невидяще посмотрел в окно.
«Сорок четыре года, куча женщин, прошедших через мою постель, и одна неудачная женитьба, а что можно так очуметь от поцелуя, даже не предполагал. Все, Ринков, ты попал, причем конкретно!
Если мы так целуемся, что будет в постели?!»
Он быстро запретил себе об этом думать: с воображением у него было все в полном порядке, а он и так еще не остыл.
Утром Наталья долго лежала, не открывая глаз, притворяясь спящей и прислушиваясь к тому, что происходит в купе.
Она вся была настроена на Антона, чувствовала каждое его движение.
Устинья Васильевна с Дашей опять накрывали стол к чаю.
«Как в них столько жидкости помещается?» – усмехнулась про себя Наталья.
Стараясь не потревожить ее сон, все трое шептались. Антон на сей раз принял приглашение попутчиц отведать угощения, правда, от чая отказался и сделал себе кофе.
– Может, разбудить Наталью? – предложила Устинья Васильевна. – Время уже много, и чай бы с нами попила…
– Пусть спит, эти таможни ночью ей, наверное, весь сон перебили, – ответил Антон.
«Это ты мне весь сон перебил, а не таможни!» – подумала Ната.
И глубокий сон не стер ощущение его поцелуя, она, кажется, так и спала в этом поцелуе, и проснулась, и вот теперь лежала и прислушивалась к себе…
Как будто стала новой, другой.
Он ее ошеломил. С ней никогда в жизни не было такого!
Были, конечно, страсти, любови, поцелуи – все было.
Но чтобы так…
Как будто в омут головой, чувствуя себя всю и его всего каждой клеточкой тела… и ни одной мысли, только абсолютная зависимость и свобода одновременно.
Это ни объяснить, ни описать невозможно!
Наталья не помнила: сколько это длилось, как произошло. В себя она пришла, уже когда курила и глядела в окно…
Он ее обнял и велел ничего не придумывать.
Какое там «придумывать»!
У нее вообще мыслей не было.
Никаких! Вот так.
Вставать все равно придется, а еще – разговаривать с Антоном. Как?!
Между прочим, Даша с мамой выходят в Джанкое и целых два часа – два! – до Симферополя они будут в купе одни…
И где отсиживаться эти два часа?!
«Ната, ты идиотка! Ну, поезд, дорога, ну, выпили немного, поцеловались – бывает.
Да не бывает!
И не было со мной такого никогда. Ну, что скулить? Ему вообще, наверное, все равно, он-то голову не терял небось… Все! Он сказал тебе «не придумывай» – вот и не придумывай!»
Помолившись про себя, Ната села.
– Доброе утро, Наталья! – поприветствовала ее Устинья Васильевна. – Спускайтесь, как раз к чаю. Сейчас-то не откажетесь?
– Спасибо! Компанию с удовольствием составлю, а пить буду кофе. Только умоюсь сначала.
Антон сидел у окна, напротив, рассматривал ее и улыбался.
А ей бы не мешало переодеться. Он понял, тактично поднялся и вышел.
Наталья встала, оделась, взяла все необходимое для умывания.
– Я быстро, – пообещала она попутчицам и вышла.
Ринков стоял возле купе и ждал ее.
Наклонился и поцеловал в губы легким утренним поцелуем.
– Доброе утро!
Наталья переполошилась, смутилась, завертела головой по сторонам – нет ли кого в коридоре, собралась что-то сказать, но Антон ее опередил и поцеловал еще раз.
– Иди, умывайся, – развернул он ее и слегка подтолкнул.
Так ничего и не сказав, она послушно пошла.
Потом Наталья пила кофе, чувствуя, как все внутри разжимается от горячего напитка, звонкого голоса Устиньи Васильевны и даже запаха сирени.
Поезд замедлял ход, подъезжая к очередной станции.
– Пойду на улицу выйду, – сказала Наталья и стала выбираться из-за стола.
– Пожалуй, я тоже, – поддержал ее Антон.
Она вышла из вагона первой.
По перрону бегали люди, пытаясь продать пассажирам какие-то продукты – фрукты, пиво и много еще чего. Наталья отошла в сторону, подальше от коробейников, навязчиво предлагавших что-нибудь купить.
Закурила. Из вагона вышел Антон и направился к ней.
Она выскочила из купе, не дожидаясь его, чтобы не опираться на его руку, спускаясь с лестницы, которую он, конечно же, подал бы.
Пройдя через толпу, Антон подошел к ней.
– Может, перестанешь наконец от меня все время убегать? – с иронией поинтересовался он и, наклонившись к ней поближе, признался: – Я не бью маленьких девочек, впрочем, больших тоже не бью.
– А вдруг ты кусаешься или вообще – маньяк?
– А что, похож?
– Да бог вас, маньяков, знает. Вы все такие зага-а-дочные и под нормальных людей маскируетесь.
– Вот так гораздо лучше! – похвалил Ринков. – А то такое впечатление, что за ночь царевна превратилась в трусливую мышку.
– В лягушку, по сюжету сказки была лягушка…
– Не искушай меня, девочка, я знаю правила превращения лягушки в царевну!
– Все, все, простите, дядечка, больше не буду! – дурным голосом заныла Наталья.
Они оба рассмеялись, снимая напряжение.
Она и сама не понимала, почему бегает от него.
Трусихой она никогда не была.
Но ни один мужчина в ее жизни не затрагивал ее и не волновал так, как Антон Ринков – так глубоко и так неожиданно сильно.
И это напугало ее.
Когда они вернулись в вагон, Антон предложил Наталье пойти в ресторан, надеясь, что она откажется.
Ему было трудно находиться рядом – и не дотрагиваться до нее, не смотреть и не загадывать, как у них может все быть…
Он постоянно помнил, что через два часа они останутся вдвоем в купе, и нервничал, как подросток, посмеиваясь над собой. А в ресторан ему вообще-то надо – посмотреть, как изменилась ситуация, и изменилась ли, если там будут те, кто его интересует.
Наталья отказалась от его предложения.
Вернувшись в купе, она сразу же забралась на свою полку. Взяла книжку и, мысленно прикрикнув на себя, попыталась читать. А потом и не заметила, как заснула.
Вот как напереживалась!
Она проснулась, когда Даша закидывала на третью полку свернутые матрасы.
– Мы уже подъезжаем, вот и убираем постели, – пояснила свои действия девушка.
Они с Устиньей Васильевной суетились, проверяли – не забыли ли чего, пересчитывали сумки.
Поезд притормаживал.
– Ну все, Наталья, до свиданья, счастливо вам доехать. Пусть у вас все будет хорошо. Вы очень красивая пара! – уверенно сказала Устинья Васильевна.
Наталья от удивления даже рот открыла.
– Что вы так смотрите? У меня глаз острый: я всегда вижу – у кого сложится, а у кого нет. Бабка моя ясновидящей была, и мне кое-что от нее в этом смысле перепало, – усмехнулась ее растерянному виду женщина и уверила: – Вы с Антоном Александровичем очень друг другу подходите, я сразу почувствовала: у вас все получится! Спускайтесь, я вас перекрещу и поцелую – на прощание и на удачу.
Совершенно обалдев от такого напутствия, Наталья спустилась вниз, подставила щеку для поцелуя и дала себя перекрестить.
Устинья Васильевна подхватила сумки, кивнула ободряюще и вышла. Даша, пропустив ее вперед, остановилась в дверях:
– До свидания, Наталья Александровна. Вы маме верьте, она еще ни разу не ошибалась. Счастливого пути!
«Вот это да! Казалось бы: совсем простецкая тетка, а смотри-ка, все углядела!» – удивилась Наталья.
Она подсела к окну и смотрела, как встречают родственники Дашу с мамой. Они обнимались, целовались, что-то весело говорили все одновременно, хохотали. И было понятно, что прибывшим очень рады, что их давно ждут и любят…
Наталья так за них порадовалась, что на глаза набежали слезы.
Поезд тронулся, постепенно набирая ход.
В купе стояла непривычная тишина: никто не шуршал обертками, не звенел ложечкой в стакане, не предлагал чаю с вкусностями.
Наталья думала, что вот через два часа ее тоже будут встречать и будут объятия, поцелуи, громкие разговоры и радость встречи. Перебивая друг друга, дети примутся рассказывать самые последние важные новости…
И так хорошо, так радостно, что они есть на свете, ее близкие люди, что она с ними скоро снова будет вместе, а впереди целый отпуск!
Открылась дверь, и вошел Антон.
В руках у него была бутылка крымского красного вина, фрукты и шоколад.
– Сухого не было, я взял крепленое, надеюсь, тебе понравится. Правда, за качество не отвечаю, ибо купил его на платформе. Бог их знает, что они там продают!
Перекинув все покупки в одну руку, он закрыл дверь и защелкнул замок.
Подошел к столу, поставил бутылку, положил все покупки.
Выдернул Наталью из-за стола, прижал к себе и заглянул, очень близко, ей в глаза…
Какое-то мгновение они смотрели не отрываясь друг на друга, а когда уже невозможно, совсем невозможно оказалось ждать – поцеловались.
Это было так ярко, так сильно, с каким-то пронзительным ощущением вселенского узнавания. Как будто они всю жизнь знали, что у них только так и может быть, и удивлялись: как это они не догадались раньше!
И где до сих пор были?..
И вот наконец-то, ну наконец-то, все правильно!
И страшно хочется еще, еще побыть там, где только они двое, а может, и остаться там навсегда!
Антон, не прерывая поцелуя, сел и усадил к себе на колени Наталью, отстранив ее от себя, заглянул в глаза, поцеловал в распухшие губы, а потом прижал к своему плечу ее голову.
Сердца громко бухали, как будто стучались в грудь друг к другу и просили, умоляли впустить…
– Нам надо остановиться, – ему с трудом удавалось говорить.
– Зачем? – спросила она.
– Потому что еще чуть-чуть – и я возьму тебя прямо здесь!
Она помолчала и предположила:
– Здесь, наверное, неудобно.
Он не ответил.
Отодвинул ее от себя, всмотрелся в ее лицо, поцеловал в щеки и совсем легко – в губы.
Поднял ее со своих колен и поставил. Ната держалась за его плечи – ноги у нее слегка дрожали и слушаться пока отказывались.
Ринков поправил чашечку ее лифчика, в горячке объятий сдвинутого вниз, застегнул «молнию» на ее рубашке, тоже неизвестно как и когда расстегнутую, взял нежно руками за голову, поцеловал коротко, приподнял за талию, посадил на полку напротив и почти торжественно пообещал:
– Когда мы будем в первый раз заниматься любовью, мы будем делать это в кровати, в большой кровати. Всю ночь. А если повезет и не отвлекут дела – то и день.
Она молчала, смотрела на него.
– Давай попробуем вино и фрукты, – предложил Антон преувеличенно бодро.
Он встал, достал из своей сумки какой-то замысловатый нож и занялся открыванием бутылки.
Наталья все так же молча наблюдала за его действиями.
Ринков разлил вино, развернул пакеты с фруктами и протянул ей стакан.
Она взяла, подвинулась за стол, ближе к окну.
Они держали стаканы и смотрели друг на друга несколько мгновений, а потом чокнулись и выпили.
Вино оказалось терпким, сладким, настоящим крымским, замечательным.
– Может, ничего еще и не будет, – наконец подала голос она.
– Наталья, ну ты же умная, что ты всякую ерунду городишь? Конечно, будет! Еще как будет! – безапелляционно заявил он.
– Антон, вот мы сейчас приедем: меня встречают, тебя встречают. Тебя встречают?
Он кивнул утвердительно головой.
– Ну вот, каждый сядет в свою машину, и мы разъедемся. У тебя бизнес, у меня родственники…
– Ну и что? По-твоему, это повод, чтобы не встретиться больше? Кстати, скажи мне свой номер телефона. – Он достал сотовый, занес в память номер, который она продиктовала, и нажал кнопку вызова. Через какое-то время у Наты зазвонил телефон. Она, не очень соображая, что делает, подхватилась, достала сотовый и ответила.
– Вообще-то это я звоню, – сказал Антон, нажав на отбой.
– Зачем?
– Затем, что ты так боишься меня, что запросто могла дать другой номер. А теперь скажи мне точный адрес и номер телефона твоей мамы. И запиши мой!
Она продиктовала адрес и телефон, записала его номер, убрала мобильник в сумочку и залпом допила вино в стакане.
– Ух ты! – восхитился Антон. Он налил ей еще вина и стал разламывать на кусочки шоколадку.
– Ты любишь сладкое? – спросила Ната.
– Не очень. Это для тебя.
– Я не люблю сладкое. Я люблю мясо и рыбу, а торты, мороженое, шоколад – это не мое. Бывает, захочется, но крайне редко.
– Девушка, вы полны сюрпризов, я еще не встречал женщин, которые не любят сладкое, – усмехнулся Ринков.
– Ну вот, теперь встретил, – сказала она.
Антон пересел к ней на полку, притянул ее к себе, стал нежно целовать ее лицо: веки, нос, скулы, щеки…
А потом прижал ее голову к своей груди и обнял.
– Я не знаю, чего ты так боишься, хотя догадываюсь, конечно. Ты не бойся так, Ната!
Они посидели, обнявшись, слегка покачиваясь. Антон еще раз нежно поцеловал ее и пересел на прежнее место.
От греха подальше.
– Завтра, может, послезавтра – как дела сложатся – я позвоню, и мы встретимся. И прошу тебя еще раз: не придумывай себе страшилок и всякую ерунду, не думай про то, что «так не бывает», и телефон не отключай. Ладно?
– Ладно. А что у тебя за дела такие, в Крыму? – постаралась переключиться на другую тему Наталья.
– Так, бизнес, ничего особенного, контракт на установку охранных систем. В Крыму такого уровня систем нет, вот мы и будем ставить.
– Неубедительно, – засомневалась Ната. – Здесь же президентская резиденция, президент обожает в ней отдыхать. Да и олигархи местные от него не отстают. Уж у них-то системы любые есть, уверена.
Антон в который раз поразился ее проницательности. Он так ее хотел, что постоянно забывал, какая она умненькая. Впрочем, если б она не была такая умненькая, вряд ли бы он ее так хотел. Нет, хотел бы, но не так сильно. И по-другому…
Черт! Совсем запутался!
– Ну, у президента есть, а для частных лиц – либо в Киеве, либо в Москве. Наш клиент – частное лицо, сам из Москвы, ему так удобней.
Они еще поговорили о работе – и его, и ее – потягивая вино и все время пересиливая себя, чтобы не кинуться целоваться, обниматься, трогать друг друга…
Оказалось, что совсем скоро поезд прибудет в Симферополь, и они заспешили собираться, складывать вещи, по очереди, деликатно выходили из купе, давая возможность друг другу спокойно переодеться.