– Обязательно, но…
– Никаких «но», – отрезал Артур и тут же продолжил: – Так ты спрашиваешь, чего бы я хотел себе пожелать? Сказать «счастья» – все равно что ничего не сказать. Здоровья? Но думать об этом в мои-то годы? Успехов в работе? Вот уж что я никогда не понимал и, наверное, не пойму никогда. Карьеру и деньги надо делать, а не мечтать о них…
– Значит, пожелать практически нечего?
– Ну почему же, я желаю любви, чистой и красивой, как в старинных, потрепанных книжках, любви с первого взгляда…
– И до конца, – подсказала Наталья.
– И до конца, – согласился Артур. – Ты удивлена?
Климова слегка пожала плечами:
– Немного… По-моему, сейчас ты противоречишь сам себе, ведь, следуя твоей логике, выходит, что человек делает свою судьбу сам. Так как же ты можешь желать любви, если все в твоих руках?
– По древнегреческой мифологии фортуна – богиня удачи, иначе говоря, выгодное стечение обстоятельств, зависящее от нас только в материальной области. Что же касается области духовной, а красивая настоящая любовь относится именно к ней, то здесь уже царство человеческого разума кончается, и начинаются безграничные владения Его Величества Случая, одна улыбка которого, пусть даже мимолетная, брошенная вскользь, способна полностью перевернуть всю дальнейшую нашу жизнь.
– И часто он тебе улыбался?
– До вчерашнего дня Его Величество предпочитало лишь усмешки, правда, довольно безобидные.
– А что же произошло вчера? – с чисто женским любопытством поинтересовалась Наталья и вдруг осеклась, встретившись глазами с Артуром.
– Так что же произошло вчера? – на пороге купе сладко потягивался взлохмаченный Стас.
– Я встретил вас, – по-прежнему выразительно глядя на собеседницу, ответил Шевелев, и в его голосе послышались едва заметные нотки вполне объяснимой досады.
– Я встретил вас, и все былое… – нараспев протянул Албанов, стряхивая последние остатки сна. – Ты эти свои сказки про любовь брось, нечего мне девчонку портить, – с нарочитой серьезностью добавил он, полушутя привлекая к себе девушку.
«Только этого еще не хватало, нашелся заступничек», – подумала Наталья. Вырываясь из дружеских объятий, она едва не налетела на проводницу, и вагон сотрясли зычные раскаты:
– Вот молодежь пошла, а! Ты что это на людей бросаешься?
Отпустив еще парочку сравнительных «комплиментов» в адрес «подрастающего поколения», проводница продолжила более миролюбиво:
– Это вы спрашивали разъезд Милорадово? Через полчаса подъезжаем, стоянка две минуты, так что поторапливайтесь и не забудьте сдать белье…
– Сильная женщина, – глядя вслед величественно удаляющейся фигуре, восторженно заметил Албанов. – По лагерю объявляется подъем!..
– Не буду вам мешать, – сказал Шевелев, собираясь уйти.
– Но ты нам совсем не мешаешь, – с плохо скрытым сожалением живо возразила Наташа. – Даже наоборот, – непроизвольно вырвалось у нее.
– Идем, идем, – рассмеялся Станислав и, подхватив загрустившую подружку, втолкнул ее в приоткрытое купе.
Выгрузились они быстро. Маленький, словно игрушечный, полустанок, утопающий в зелени садов, встретил путешественников оглушительной тишиной. Жизнь здесь, если не вымерла совсем, замерла давно и надолго. Сонно мигнул ядовито-красный глазок семафора, и поезд, последняя нить, связывающая их с цивилизованным миром, испустив короткий прощальный гудок, медленно тронулся в путь.
– А где же Артур? Почему он нас не проводил? – не обращаясь ни к кому или, наоборот, обращаясь сразу ко всем, разочарованно осведомилась Ритка, поеживаясь от утренней прохлады.
– Юриспруденция не в силах заглушить врожденную тягу ко всему английскому, он ушел не прощаясь, – съязвил Станислав, заботливо накидывая на плечи королевы свою потертую джинсовую куртку.
Наталья, вздохнув, промолчала. С затаенной надеждой Климова продолжала всматриваться в пустые окна проносящихся мимо вагонов. Чего она ждала? Легкого взмаха руки, улыбки? И правда, чего?
Стук колес становился все глуше и глуше, пока не затих совсем. Поезд ушел, увезя с собой незваного гостя.
«Нет, Марго тысячу раз права – этим ребятам нельзя доверять ни на грош…» – жгучий ком непонятной обиды подкатил к горлу.
– Выше голову, Нат, – приободрил Борис. – Ну что, в путь?
– Ты уже знаешь, куда идти?
– Пока я знаю только одно: подальше от вокзала и поближе к шоссе.
– Все правильно, – поддержал его Албанов. – Сейчас наша главная задача – поймать тачку и добраться до Залихватовки.
Короткий мальчишеский свист заставил всех непроизвольно обернуться. От будки обходчиков по вымощенному булыжником перрону, сменив элегантный костюм на джинсы и футболку, с сумкой через плечо к ним спешил…
– Артур?!!
– А как же путевка? Лагерь?.. Ничего не понимаю, – растерянно проронил Жаков и на всякий случай поближе придвинулся к Ритке, которая невозмутимо покусывала сорванный стебелек. Великолепную Марго трудно было чем-либо удивить, в ее жилах текла поистине царская кровь.
– Чего же тут непонятного, золотая лихорадка, – усмехнулся Стас, перехватив сияющий взгляд Наташкиных глаз.
Его Величество Случай
День давно уже перевалил за половину, а этому лесу, казалось, не будет конца. Седой неразговорчивый паромщик, за бутылку «беленькой» переправивший ребят на другой берег, на вопрос «как добраться до замка» неопределенно махнул рукой: «Идите прямо, не сворачивайте». Дорога медленно ползла вверх. Говорить не хотелось, смеяться тем более. Едва волоча от усталости ноги и согнувшись под тяжестью рюкзаков, путешественники упрямо продвигались вперед. Лямки больно врезались в плечи, ныла спина, но жаловаться на судьбу-злодейку и жизнь-жестянку было некому, да и некогда. Каждый хорошо понимал, что до замка, во избежание ночевки под кустом и прочих мелких неприятностей, надо обязательно добраться засветло, и чем раньше, тем лучше. Поэтому они торопились.
Замок вырос, словно из-под земли, – серая полуразвалившаяся громадина с шаткими потрескавшимися стенами, пустыми глазницами окон, алмазной россыпью искрившихся на солнце густой липкой паутиной, и единственной, каким-то чудом уцелевшей среди всего этого хаоса пиль-башней.
– «Замок временем срыт и укутан, укрыт в нежный плед из зеленых побегов», – вспомнила Высоцкого Наталья.
– «Но развяжет язык молчаливый гранит – и холодное прошлое заговорит о турнирах, боях и победах», – бодро подхватил Стас. Сложив руки рупором, он закричал: – Э-ге-гей, атаман Карецкий, э-ге-гей!
– Э-ге-гей! – тут же откликнулся лес, захохотав на разные голоса. И в этом призрачном многоголосье Наташка – она готова была поклясться – успела различить сильный, если не сказать слегка грубоватый, с приятной хрипотцой, баритон, так не похожий на переливчато-бархатистое мурлыканье Али.
– Э-ге-гей! – где-то совсем рядом, многозначительно усмехнулся он.
А Стас уже несся к замку, напролом, сквозь заросли густого цепкого кустарника, на ходу уклоняясь от больно хлеставших веток и волоча за собой отчаянно сопротивляющийся подобному обращению туго набитый рюкзак.
– Бежим? – полувопросительно предложил Артур, сжимая ладошку Натали. Не дожидаясь ее согласия, он решительно потянул девушку за собой.
– За ними? – кивнул Жаков Марго.
– За мной! – сухо поправила она и раздраженно пнула ни в чем не повинный сучок, так некстати попавшийся под ноги.
Поджав губы, парень пошел вперед, проклиная в душе Стаса, Карецкого и конечно же свалившегося как снег на голову Артура. Черт бы их всех побрал, вместе с несметными сокровищами.
Неожиданно затормозив, Албанов странно крутанулся и удивленно присвистнул.