Ключ от страха
Убедившись, что ее никто не видит, Тина придвинула к себе ящик поцелее, встала на него… Конструкция была непрочной, доски начали трещать и прогибаться, но она успела дотянуться до балки, запустить руку.
Сверху на балке, между бревном и потолком сарая, лежал какой-то твердый тяжелый предмет. Она схватила его, и тут ящик проломился, и Тина свалилась на пол.
К счастью, падать было невысоко, и пол в сарае был земляной, так что она ничего себе не сломала и даже не ушиблась. Поднялась на четвереньки, собралась встать… и увидела в дверном проеме перекрывшую свет темную фигуру.
Это было так похоже на ее сон, что в первый момент Тина в ужасе подумала – косматое существо вернулось, чтобы отобрать ее находку, но тут же узнала Кирилла.
– Ты что тут делаешь? – спросил он удивленно и неодобрительно, вглядываясь в темноту.
Тина представила, как она сейчас выглядит – на четвереньках, растерянная, растрепанная, наверняка перемазанная…
– Да смотрела, нет ли здесь чего интересного, – пробормотала она, оправдываясь. – Мы же искали всякие прялки, гребни, туеса, коромысла и другие причиндалы… как ты их называешь – изделия народных промыслов.
И тут же почувствовала смутное раздражение оттого, что начала оправдываться, оправдываться суетливо и многословно, будто и впрямь в чем-то виновата, – и раздражение это понятным образом перешло на Кирилла.
– И что? – осведомился Кирилл не столько с интересом, сколько с насмешкой.
И Тина поняла, что сегодняшняя их поездка будет последней, что очередное увлечение Кирилла прошло, улетучилось как дым.
Финита ля комедия! Больше не будет бесконечных разговоров о спасении старинных вещей, аккумулирующих энергию людей, когда-то к ним прикасавшихся, обладающих особой аурой. И пословиц и поговорок тоже не будет, и ушатов-ухватов, вальков и колотушек. Как же ей все это надоело!
Теперь ее ждут несколько недель относительного покоя, пока Кирилла не накроет новое увлечение. Можно только надеяться, что это будут не прыжки с парашютом в жерло действующего вулкана и она не попрется туда за ним, как коза на веревочке.
Но там хотя бы тепло…
– Ну, нашла что-нибудь? – теперь в голосе Кирилла звучала самая настоящая злость.
– Нет… – неохотно ответила Тина и поняла, что, падая, случайно выронила свою находку и та откатилась к двери, прямо к ногам Кирилла.
– А это что? – проговорил он с равнодушным любопытством и потянулся поднять.
– Отдай! – вскрикнула Тина и вскочила, бросилась к нему – отобрать… и сама устыдилась этого порыва, устыдилась своего внезапно вспыхнувшего раздражения.
Отчего-то ей ужасно не хотелось, чтобы Кирилл трогал эту вещь. Чтобы кто угодно трогал ее – кроме нее самой.
– Ерунда какая-то. – Кирилл брезгливо поджал губы. – Наверное, деталь от трактора или от сеялки. Ничего интересного. Не народные промыслы…
Он хотел отбросить находку, но Тина перехватила железяку и сама удивленно уставилась на нее.
Это была плоская металлическая звезда с семью острыми лучами. Тяжелая, увесистая, но вместе с тем удивительно приятная на ощупь, она ничуть не была тронута ржавчиной, хотя наверняка долго пролежала в сыром сарае. Должно быть, ее защитила смазка – звезда казалась чуть маслянистой. Хотя нет, поверхность была совершенно чистой, не оставила на руке никаких пятен. Пожалуй, она была не маслянистой, а шелковистой… и еще теплой, как живая человеческая рука.
– Выброси! – неодобрительно процедил Кирилл.
«Еще чего!» – подумала Тина и бережно спрятала «свою прелесть» за пазуху.
Они вернулись в дом, и Кирилл налил ей чаю из термоса – горячего, ароматного, он добавил в него каких-то сушеных ягод, что купил вчера утром на придорожном рынке у старухи. Та сказала, что ягоды называются птичья рябинка и отвар их пьют для памятливости. Тина поглядела с недоверием, но спорить с Кириллом не стала, тем более что старуха производила приятное впечатление – одета чисто и глаза такие светлые, умные… Тем не менее незнакомые ягоды есть нельзя, это Тина с детства знала. И не заметила, как вчера вечером Кирилл всыпал горсть в термос.
А сейчас выпила чай, потому что больше ничего не было. Печку Кирилл так и не сумел растопить, в доме пахло дымом, летали клочья сажи. Дров не было, пришлось расколоть колченогую табуретку.
– Не горит, – жаловался он, – а вроде бы сухая…
«Аура мешает», – с удивившим саму себя ехидством подумала Тина, но вслух ничего не сказала. Тем более после чая ей сразу стало куда легче, настроение поднялось, отпустила усталость.
Кирилл что-то говорил, но Тина его не слушала – она вспоминала свой удивительный сон и необычное существо, которое пришло в избу, залитую лунным светом. Сейчас она поняла, что в том чудище было главным: не огромный рост, не длинные, тяжело свисающие руки, даже не голос, звучавший прямо у нее в голове. Самым главным в нем было ощущение глубокой, поразительной древности. Оно было старше самых старых стариков, старше этой заброшенной деревни, старше огромных елей, теснящихся поодаль, как безмолвные стражи. Существо было старым, как сама Земля…
Внезапно Тина почувствовала странное тепло за пазухой – там, где она спрятала свою находку.
– Ладно, пойду посмотрю, что там с мотором… – проговорил Кирилл и нехотя поплелся к машине.
Видно было, что он всячески откладывал этот момент – уж очень не хотелось ему признать, что они влипли всерьез и он понятия не имеет, как отсюда выбираться. А у них нет еды, не работает мобильная связь, и до ближайшей приличной дороги далеко, пешком не дойти.
Однако стоило Кириллу сесть за руль и повернуть ключ в замке зажигания, мотор ровно заурчал, как сытый кот.
– Ты смотри-ка, он выспался и взялся за ум! – хмыкнула Тина.
Она стояла рядом с машиной, терпеливо ожидая решения своей судьбы.
– Ума не приложу, что с ним было вчера! – отозвался Кирилл.
Тина ничего не ответила, у нее было свое объяснение для странного поведения джипа: не для того ли заглох мотор, чтобы они заночевали в этой заброшенной деревне? Не для того ли, чтобы она увидела удивительный сон? Не для того ли, чтобы нашла в сарае странный предмет, семиконечную звезду, теплую, как живая человеческая рука?
Впрочем, говорить это Кириллу не стоило, особенно сейчас: в лучшем случае он поднял бы ее на смех. Вместо этого Тина собрала вещи и отнесла их в багажник машины. Нужно было ехать, пока мотор не передумал и снова не заглох.
Взглянув на Кирилла, поняла, что он думает сейчас только о возвращении домой, никакие приключения его не манят.
Солнце вышло из-за облаков, и сразу стало веселее на душе. Джип резво катил по проселку – видно, тоже почувствовал, что скоро будет дома. Не прошло и часа, и они выехали на шоссе. Как же так, подумала Тина, вчера эта часть пути показалась ей просто бесконечной…
Ну да, одно дело блуждать в сумерках по незнакомой проселочной дороге со свихнувшимся навигатором, и совсем другое – возвращаться домой при свете солнышка, пусть даже неяркого, осеннего.
Тина настолько повеселела, что решила привести себя в порядок. Несмотря на протесты Кирилла, она повернула к себе зеркало заднего вида, осмотрела лицо, поправила макияж и напоследок показала язык своему отражению. Прежде чем повернуть зеркало обратно, бросила взгляд на шоссе. Оно было почти пустым, только далеко позади ехала темно-синяя машина.
Все было не так уж плохо. Единственное, что немного портило настроение, – ужасный голод. Но Тина решила потерпеть, скоро она будет дома. А то Кирилл опять начнет ворчать, мол, вечно ей что-то нужно – то есть, то пить, то еще что-нибудь.
Неожиданно справа от дороги мелькнула вывеска кафе, и Кирилл сам предложил:
– Давай остановимся, съедим чего-нибудь и кофе выпьем.
Ну, если сам об этом заговорил, Тина решила не возражать. Только отыграла очко, насмешливо проговорив:
– А твоя машина снова не заглохнет?
– Не заглохнет, – уверенно ответил Кирилл. – А если даже и заглохнет, мы не в диком лесу, здесь нам помогут, и телефонный сигнал есть в случае чего.
Автомобиль они поставили возле кафе.
Чуть в стороне от парковки дремали на солнышке две большие собаки – одна рыжая, другая грязно-белая. Тина подумала, что и сама бы завела собаку, если бы жила за городом. Да можно и дома завести кого-нибудь поменьше, чтобы поместилась в квартире. Но это не для нее, что уж зря мечтать.
Псы поднялись и, виляя хвостами и позевывая, потрусили навстречу посетителям – должно быть, считали, что долг гостеприимства обязывает их встречать всех гостей кафе, особенно сейчас, осенью, когда их совсем немного. Рыжий даже радостно осклабился и вывалил розовый язык, что придавало ему забавный вид.
Однако, когда их отделяло от Тины и Кирилла метров десять, собаки вдруг резко остановились, как будто налетели на каменную стенку или, скорее, на толстое, невидимое со стороны стекло. Шерсть на загривке у них поднялась, хвосты, которые только что приветливо виляли, поджались между задних лап. Псины оскалились и дружно зарычали, причем Тине в этом рычании послышалась не столько агрессия, сколько страх.
– Что это с ними? – удивился Кирилл.
– Не знаю. – Тина недоуменно пожала плечами и направилась к дверям кафе.
Собаки провожали их, держась на прежнем расстоянии и не переставая рычать, а когда посетители скрылись за дверью, разразились дружным оглушительным лаем. Рыжий лаял басисто, на одной ноте, грязно-белый – более высоко, с подвываниями.
Из глубины кафе уже шла к ним, вытирая руки, привлекательная улыбчивая женщина лет сорока.
– Иду, иду! – проговорила она нараспев. – Садитесь, где вам удобнее, весь зал в вашем распоряжении!
– Нам бы кофе, – Кирилл уселся за столик возле окна, положил руки на стол, – и поесть чего-нибудь…
– Могу предложить яичницу или горячие бутерброды.
– И то и другое! – оживился он. – И побольше!
– Что это ваши собаки так разошлись? – спросила Тина, покосившись на окно, из-за которого все еще доносился лай.
– Сама не знаю, – смущенно ответила хозяйка, – обычно они очень спокойные. Вы же понимаете, мы тут живем на отшибе, без собак никак нельзя…
– Вы же рядом с шоссе! – подал голос Кирилл.
– Ну что – шоссе! Здесь только летом большое движение. Осенью если проедет одна машина за полчаса, и то хорошо, а зимой и того нет. В прошлом году в феврале к нам волки из лесу вышли, вот мы тогда страху натерпелись!
– Волки? – недоверчиво переспросила Тина. – Так близко к городу?
– Не так уж и близко, – вздохнула хозяйка, – отсюда до города восемьдесят километров.
– Разве это много?
– Много ли, мало ли, а жизнь совсем другая. Другой мир! Зверей всяких полно, волки, конечно, редкость, но лисы кур таскают чуть не каждую неделю. Для того и собак держим, но лисы хитрые, умудряются их как-то обмануть. Одна собак отвлекает, а другая в это время в курятник лезет. А то еще какой-то большой зверь приходил, может, медведь. Мы его самого не видели, только слышали, как он в кустах трещал, да собаки с ума сходили, прямо как сейчас… Ой, что ж я тут разговоры разговариваю! – спохватилась хозяйка. – Вы ведь голодные!
Она ушла и вскоре вернулась с подносом, уставленным тарелками. Горячая пышная яичница, огромные бутерброды – свежий домашний хлеб, малосольная лососина, салат…
– Вкусно! – похвалил Кирилл с полным ртом.
Он полностью пришел в себя, выглядел как прежде – уверенным, целеустремленным. Разве что не так блестели глаза, ну это-то понятно – увлечение прошло. Тина, напротив, чувствовала какое-то странное беспокойство. Казалось бы, все позади, они среди людей, и машина на ходу, а вот точит душу какой-то неприятный червячок и сердце стучит – что будет, что будет…
Когда они вышли из кафе, собаки снова встретили их дружным рычанием. Хозяйка отогнала псов, причем рыжий и на нее сердито ощерился – не мешай, дескать, я знаю, что делаю…
Тина с Кириллом сели в остывшую машину. Мотор и на этот раз сразу завелся.
– Не знаю, что с ним тогда случилось, – пробормотал Кирилл, выруливая на шоссе. – В понедельник все-таки съезжу к мастеру, пускай посмотрит.
– Пускай… – безразлично повторила Тина и ненароком бросила взгляд в зеркало.
Далеко позади ехала опять всего одна машина. Да, точно сказала хозяйка кафе, совсем другой мир. А уж там, где они ночевали, и вовсе дикое место.
Когда Анна вышла из офиса, уже начало темнеть. Ну вот, огорчилась она, опять позже всех засиделась на работе. Конечно, на носу сдача баланса, но это не значит, что нужно поставить крест на личной жизни.
Она прошла на парковку. Там оставалась только одна машина – ее скромный маленький «Опель». Он стоял на пустой парковке, как печальный серый ослик из мультфильма.
Нажала на кнопку, машина приветливо подмигнула фарами. Анна открыла переднюю дверь, села за руль, вставила ключ в зажигание…
Мотор простуженно кашлянул и замолчал.
Только не волноваться…
Анна немного выждала и снова повернула ключ. И снова впустую – мотор начал было урчать, но тут же заглох.
Да уж, не везет так не везет! Мало того, что долго проторчала на работе, теперь и машина не заводится, и неизвестно, как добираться до дома!
Ну что за невезение!
Разумеется, она была женщина самостоятельная и в принципе могла устранить какие-то неполадки. Перемажешься, конечно, но все же можно было попытаться.
Но не сейчас. Она так устала, что не хотелось об этом даже думать.
Анна вытащила из сумочки телефон, набрала номер знакомого мастера.
– Стасик, – проговорила жалким плачущим голосом, – у меня опять машина не заводится! Никакими силами! Приезжай, сделай что-нибудь! Очень тебя прошу!
– А ты на часы смотрела? – пробубнил голос в трубке. – У меня, между прочим, есть законное право на отдых!
– Смотрела… – жалобно вздохнула Анна. – Ну Стасик, я тебя очень прошу… Я хорошо заплачу.
– Нет, нет и нет! – отрезал мастер, и она будто воочию увидела его: сидит в шлепанцах и с банкой пива перед телевизором, смотрит футбольный матч…
Да, тут никакие деньги не помогут!
– Ладно уж, – смилостивился Стасик, почувствовав отчаяние в ее голосе, – завтра с утречка подъеду, разберусь с твоей рухлядью, а сейчас поезжай домой на такси!
В трубке раздались короткие гудки.
Анна снова вздохнула и открыла кошелек.
Наличных, как назло, было мало, а таксист, если даже и появится, потребует в такое время непомерную плату. Ездить с работы на такси – непозволительная роскошь при ее более чем скромной зарплате. Уж лучше пройти через сквер, за ним проспект, там есть автобусная остановка.
Анна сочувственно взглянула на свою машину и побрела через дорогу, туда, где темнели деревья.
Собственно, это был не сквер, а небольшой лесок, отделявший их офисный комплекс от жилого квартала. Днем здесь тусовались молодые мамаши с колясками, собачники выгуливали своих четвероногих любимцев, но это днем. А сейчас не было ни души. Совсем стемнело, и только ветер шуршал листьями.
Анна быстро шла по тропинке среди деревьев, чтобы скорее добраться до остановки, до людей, до света.
Вдруг позади послышались чьи-то шаги.
Померещилось ей, что ли, или еще какой-то несчастный трудоголик дотемна засиделся на работе?
Анна остановилась, прислушалась.
Нет, ни звука, только шорох листьев и унылое завывание осеннего ветра…
Она пошла вперед и опять услышала хруст гравия под чьими-то ногами.
Анна остановилась – и снова наступила тишина.
– Кто здесь? – проговорила она в темноту. Конечно же, никто не ответил. – Я тебя вижу! – соврала Анна, и тут ей показалось, что она действительно видит среди кустов какой-то едва различимый силуэт.
Больше того, в темноте сверкнули чьи-то глаза. Сердце гулко заколотилось от страха, рот наполнился слюной.
Да что же это такое! Она не впадет в панику, не позволит запугать себя какому-то идиоту!
Анна резко развернулась, быстро пошла в прежнем направлении – и тут же услышала шаги за спиной. Она не хотела поддаваться панике, но не выдержала и бросилась бежать.
Впереди сквозь кусты уже проступал свет – там был проспект, там была автобусная остановка, на ней наверняка стоят люди. Если закричать, они услышат ее, придут на помощь. Но зачем кричать, зачем выставлять себя трусливой дурой, когда еще полминуты, самое большее минута – и она сама добежит до остановки…
Анна представила, как появится на этой остановке – запыхавшаяся, растрепанная, перепуганная. Она перешла на шаг, пытаясь выровнять дыхание…
И тут же хруст за спиной приблизился и на плечо легла тяжелая рука.
Анна резко обернулась и выпалила:
– Отвали, подонок!
И тут она увидела лицо преследователя. Точнее, не лицо, а маску, дешевую маску из папье-маше, какие под Новый год продаются с лотков. Это была маска обезьяны, нагло усмехающейся, оскалив крупные белые зубы. В прорезях для глаз чернели зрачки, словно два провала в темноту.
– Отвали… – пробормотала Анна едва слышно, чувствуя, как ее ноги подкашиваются от страха и все тело наливается отвратительной свинцовой слабостью.
– Зря ты так, – раздался из-под маски глухой завораживающий голос, – зря ты так со мной. Ты ведь сама этого хочешь. Все вы такие, понимаете только грубую силу…
И в то же мгновение беспощадные жесткие пальцы сомкнулись на горле Анны и начали медленно сжимать его. Она попробовала крикнуть, позвать на помощь… но в груди не было воздуха, и безжалостные руки так сильно сдавили горло, что она могла издать только бесполезный хрип, неслышный и в двух шагах.
– Ты сама этого хочешь… – повторил глухой голос, и руки все сжимались на ее горле, и ее охватила слабость.
И вдруг Анна перестала бояться.
Какой смысл бояться, если все самое худшее уже произошло? Если страх, таившийся в темноте, материализовался, превратившись в высокого сильного человека в дешевой маске?
Ноги Анны подогнулись, в глазах потемнело, и она бездыханной упала на дорожку.
Убийца склонился над ней, не сводя взгляда с ее лица, с ее быстро тускнеющих глаз – казалось, он хочет навсегда запомнить их выражение, впитать последний вздох умирающей женщины. Он еще сильнее сжал руки на женской шее, и физически почувствовал, что жизнь покинула ее. Вот интересно, это душа, что ли, вылетела из тела?
Анна последний раз дернулась и затихла.
Убийца разжал руки, выпрямился и глубоко вздохнул, облегченно, как будто завершил важное и трудное дело. Затем снял маску, сунул ее в карман и поспешил через сквер к автобусной остановке.
Кирилл довез Тину до подъезда, высадил ее и равнодушным голосом попрощался:
– Пока-пока!
Тина поняла, что мыслями он уже далеко отсюда, сегодняшние события отошли на задний план, а скоро и совсем забудутся. Но ее это не слишком огорчило…
Наконец Тина осталась одна.
Она приняла душ, чтобы избавиться от преследовавшего ее всю дорогу запаха запустения и увядания, запаха безлюдной заброшенной деревни, запаха бесконечных осенних просторов, пустых полей и оголенных рощ, и еще… еще того острого, пугающего запаха, который она почувствовала, зайдя в сарай. В тот сарай, где нашла странный металлический предмет, семиконечную звезду.
Тина долго стояла под горячими струями, постепенно приходя в себя. Наконец она успокоилась. Тревога и волнение оставили ее, она выпила горячего чаю и легла спать. Ну да, на улице был белый день, но ночью они так плохо спали на продавленном диване. Да еще эти сны…
Тина с наслаждением вытянулась на свежих простынях на большой двуспальной кровати, закрыла глаза. И тут же провалилась в глубокий сон, темный и текучий, как ночная река.
Она плыла по этой ночной реке, медленно, отдавшись на волю течения. Вода несла ее вперед, среди сломанных веток, засохших листьев и мертвых увядших цветов, несла в неизвестность, пока не вынесла на песчаную отмель.
Тина вышла из воды и оказалась в густом темном лесу. Со всех сторон из чащи доносились приглушенные голоса зверей и птиц. Вдруг все эти звуки смолкли, словно кто-то выключил их, как радиоприемник, поворотом невидимой ручки.
На лес обрушилась оглушительная, бесконечная тишина.
Но Тина поняла, что эта тишина – лишь предвестие чего-то, что должно сейчас произойти.
И тут же в чаще раздался глухой протяжный крик.
В этом крике было что-то звериное, но в то же время и что-то человеческое. Только зверь мог издавать такой страшный, такой оглушительный вопль – но только человек мог испытывать такое бесконечное одиночество, такую безысходную тоску.
Смертельно испуганная, Тина бросилась бежать, не разбирая дороги. Мокрые листья хлестали по лицу, цеплялись за одежду, словно пытались ее остановить…
Тина бежала вперед и вперед, и вдруг заросли расступились перед ней, раздвинулись, как театральный занавес, и она оказалась на большой поляне, залитой лунным светом.
Посреди поляны возвышался дом. Сложенный из огромных замшелых бревен, под крышей из потемневшей от долгих дождей дранки, он казался древним, как сам этот лес, больше того – как луна, тяжелым диском нависающая над поляной. Окна были темными, но Тина подбежала к двери и постучала…
Створка тут же распахнулась, как будто ее ждали.
На пороге появилось огромное существо.
Мощные покатые плечи, густая шерсть, покрывающая все тело, небольшая голова с мощными надбровными дугами, маленькие глаза, горящие на темном морщинистом лице, как два уголька в затухающем костре…
Тина отступила в ужасе, хотела броситься наутек, но страшное создание протянуло к ней свои огромные руки, и зазвучал полный тоски и одиночества голос:
– Я скучал!
Тина заметила, что, как и прошлый раз, в прошлом сне, кошмарное чудище говорило, не раскрывая рта, голос раздавался прямо в голове, как будто она слышала его мысли. Страх отпустил ее, сменившись любопытством и жалостью. Тина остановилась, а существо шагнуло к ней. В руке у него что-то было.
Присмотревшись, она поняла, что это книга. Небольшой томик в твердом переплете, по темной глянцевой обложке бежали красные буквы названия. В огромной руке гиганта книга казалась совсем маленькой и удивительно неуместной.
И тут чудовище раскрыло книгу своими неловкими толстыми пальцами, послюнявило палец и загнуло одну страницу… другую… третью…
И в ту же секунду Тина проснулась.
Была уже ночь. Она полусидела в постели, тяжело дыша. Простыня сбилась, подушка свалилась на пол, волосы слиплись от пота, сердце тяжело колотилось в груди.
Господи, что за ужасный сон!
Ужасный, но в то же время завораживающий.
Тина встала, поправила постель, прошла на кухню, чтобы выпить воды. Она вспомнила, что уже видела похожий сон в той заброшенной деревне, куда заехали они с Кириллом.
В том сне к ней пришло такое же кошмарное существо. Тина вспомнила и то, как утром, выйдя из дома, она заметила отпечатавшийся на первом снегу след, очень похожий на человеческий, и в то же время совершенно непохожий… Вспомнила, как быстро этот след растаял под первыми лучами солнца…
Или он ей только привиделся?
Кирилл прав, это просто фантазии. У нее разыгрались нервы, вот и привиделось черт знает что. Ну, а сны – всего лишь сны, во сне чего только не увидишь!
И вообще, пора перестать ей таскаться за Кириллом всюду, как будто у нее нет своих дел, нет своей жизни.
Мысль эта, раньше приводившая ее в исступление, теперь не вызвала такого чувства. До этого ей и в голову не могло прийти, что она останется без Кирилла. Как она будет без него жить? Она не сможет обходиться без их встреч, хоть и нечастых, без его увлечений, которыми он загорался так быстро и которыми заражал ее. Эта его энергия, бьющая через край, блеск глаз, порывистые движения, улыбка, голос…
Нет, это невозможно, она уже пробовала. Смогла выдержать максимум месяц. И чего ей это стоило…
В конце концов она сдавалась и звонила ему сама. А он и не замечал, что ее не было. Они ведь виделись не каждый день, Тина тщательно следила, чтобы был перерыв в их встречах. В противном случае можно ему надоесть, а этого она боялась больше всего.
Теперь же мысль не вызывала привычной паники. Возможно, Тина просто очень устала.
Она шире открыла форточку, впустив в квартиру сырой воздух осенней ночи, и снова легла спать. И на этот раз проспала до утра безо всяких сновидений и проснулась бодрая, хорошо отдохнувшая и ужасно голодная.
Она обследовала кухню и убедилась, что нужно идти в магазин. Холодильник был пустой, как зимнее поле, и такой же холодный. Нужно срочно закупать продукты и готовить еду. И побольше.
Выходя из дому, проверила почтовый ящик, скорее по привычке, она ничего не ждала. Тем не менее в ящике лежало почтовое извещение – ей пришла ценная бандероль. Ну да, фамилия ее, инициалы тоже. Что бы это могло быть?
Тина ни от кого не ждала никаких посылок. Адрес отправителя был какой-то странный – почтовый индекс, а за ним еще несколько букв и цифр. Она пожала плечами и решила зайти на почту перед походом в магазин, надо думать, бандероль небольшая.