Незавидный жених

Басы на полную

В спорт люди приходят по разным причинам: кто-то из любви ко всем этим железкам, тренажёрам и занятиям, кто-то – из нужды что-то поправить в себе или в своей жизни: здоровье, внешность, имидж. Кирилла привела в спортзал случайность: юноше, выросшему в небольшом посёлке, где нет общественного транспорта вообще, и потому до любого пункта назначения приходилось ходить пешком – весной и осенью по грязи, летом под дождём по лужам, а зимой топтать тропинки по сугробам; чтоб в доме было тепло, надо колоть дрова для русской печки, а чтоб напиться и помыться надо сначала носить чистую воду с колодца одними вёдрами, а потом другими вёдрами выносить её же, только грязную, в канаву, ходить за физической нагрузкой в специальный зал вряд ли пришло бы в голову, даже если бы этот зал там был. Ну, гоняли в детстве мяч на поле с пацанами от безделья, но это пока интернета не было, потом как-то все расселись по домам каждый со своим смартфоном. А потом с ним случилась армия.

В армию Кирилл пошёл сам и с удовольствием: смешно сказать, но это было и его первым в жизни путешествием, и шанс выехать куда-то из умирающей деревни за государственный счёт. На удивление, план его сработал как нельзя лучше: в армии крепкий и уравновешенный Кирилл был на хорошем счету и быстро обзавёлся хорошими друзьями и среди сослуживцев, и среди офицеров, сразу убедивших его остаться служить по контракту. Кирилл, конечно, согласился: назад в деревню не хотелось, а тут – и приличная работа, и отличные друзья. Да ещё и воинская часть стояла при городе, куда молодые и горячие контрабасы выезжали время от времени погулять, да развеяться. За несколько лет службы, казалось, все злачные места посетили, всех красивых девушек окрутили, но, в отличие от быстро оженившихся друзей, Кирилл всё так и ходил в холостяках. Понимая, что надеяться ему в жизни, кроме себя, не на кого, он хватался за любую работу, чтоб заработать лишнюю копейку, и первый вызывался в любую командировку в любую горячую точку планеты – в случае чего, мол, плакать по нему никто не будет, а с деньгами жизнь вкуснее, чем без них.

Хотя нельзя сказать, что эти командировки давались ему так уж легко: и так немногословный от природы, по возвращении из горячих точек он вообще на какое-то время замолкал. На службе, к счастью, много говорить не надо, а если оставались ещё время и силы, Кирилл садился в свою вызывающе дорогую спортивную машину, врубал басы на полную и гнал из части в город – в самый модный клуб, где музыка играет так громко, что становится объёмной и осязаемой физически: её волны обнимают и качают, а басы, пульсируя, так толкают плотный воздух, что, кажется, могли бы вновь запустить холодное сердце, если бы оно остановилось. Там выгоревшему добела суровому блондину с неожиданно тёмными карими глазами на загорелом лице говорить тоже необходимости не было: девчонки сами кружили вокруг разноцветными стайками – только выбирай. Но Кирилл даже не выбирал – обычно просто забирал самую смелую птичку, доверчиво подлетевшую слишком близко, и утром выпускал на волю. Новой птичке, конечно, обещал звонить.

А потом бросался с головой в службу снова и звонить то ли забывал, то ли забивал. Входящие брал. Выслушивал сначала нежное щебетание, потом обиду и досаду, потом – со временем – даже ненависть и злость. Понимающе кивал в трубку. Со всеми обвинениями соглашался. Обещал исправиться, сам звонить, вырваться со службы, приехать, закружить, залюбить. Не исправлялся, не вырывался, не звонил, не любил. Входящие случались всё реже. Сердце билось всё глуше. И тогда, наконец, Кирилл садился в свою вызывающе дорогую спортивную машину, врубал басы на полную и гнал из части в город – в самый модный клуб, вновь запустить готовое остановиться холодное сердце.

Друзья покупали квартиры, играли свадьбы – Кирилл служил. Не родине даже – мечте. Разумеется, парень с таким бэкграундом казался разумным девушкам не самым подходящим вариантом для семейной жизни, а неразумным – пусть и очень лакомым призом, но почти недосягаемым. Хотя… Именно это "почти" всё-таки не позволяло девчонкам совсем сойти с дистанции и отказаться от борьбы, поэтому не одна, так другая всё равно уезжала в ночь с этим красивым парнем из клуба, когда Кирилл там появлялся.

А он был правда до безумия хорош: высокий, накачанный, очень загорелый. Выгоревшие добела волосы казались специально осветлёнными и эффектно контрастировали со смуглым лицом. Когда его большие пухлые губы вдруг расплывались в широкой улыбке, обнажая ровные белые зубы, а в ореховых глазах играли весёлые золотые искорки, самообладание теряли даже счастливые новобрачные, что уж говорить про девушек свободных. Все, кому посчастливилось танцевать с ним, отмечали железные мускулы и отличную координацию, Кирилл был тем партнёром, который жёсткой и уверенной рукой вёл девушку в танце так, что ей оставалось только расслабиться и получать удовольствие. Надо ли говорить, что и в сексе он вёл себя примерно так же?

Девушками это мгновенно считывалось и они, кажется, боролись уже не за равнодушное сердце потрясающе красивого парня с внешностью молодого спартанского бога и внезапно мягким для такой суровой внешности голосом, а за первое место в рейтинге среди самых безбашенных девиц города: чтоб легко и с удовольствием дарить ночь мужчине, зная, что он почти наверняка выбросит наутро тебя из головы и из жизни, нужны стальные нервы и непоколебимая уверенность в себе.

Прошедшая этот квест без потерь для психики могла по праву считаться альфа-самкой в этом террариуме единомышленниц, а без потерь для самооценки, признаем честно, выходили из этого боя далеко не все: немногословный и суровый на людях Кирилл в минуты близости был настолько открыт и горяч, что каждой казалось – только это и есть любовь. Правда, по звонку будильника сказка заканчивалась, карета превращалась в тыкву, истинная любовь – в лёгкий ни к чему не обязывающий секс, а Кирилл – в солдафона, не знающего слов любви. Утром он вызывал своей мимолётной слабости такси, а сам – сам садился в свою неприлично дорогую спортивную машину и врубал басы на полную.

Так продолжалось до тех пор, пока на одном из любимых танцевально-развлекательных заведений не зачастила вывеска "Аренда" вместо сменяющих друг друга названий и логотипов: у клуба вдруг сменился владелец, а новые, сменяющие друг друга примерно с той же скоростью, что девушки у Киры, вместо того, чтобы оставить популярный формат, соревновались друг с другом в оригинальности названий и идей, чего старая прикормленная публика почему-то не оценила. С каждым новым открытием народу в клубе становилось всё меньше, а промежутки между открытиями – всё дольше и дольше, пока, наконец потрёпанная и вылинявшая на солнце вывеска "Аренда" сменилась на новый и пахнущий свежей краской огромный баннер "Продам".

Ни на что особо не надеясь, Кирилл зачем-то набрал указанный на баннере номер, чтоб узнать, почём нынче идут с молотка эти застывшие в цементе воспоминания о его бурной молодости. На удивление, усталый мужской голос на том конце мобильной связи назвал вполне вменяемую сумму: доходов нет, расходы капают на баланс и на мозги, и хочется уже просто сбыть эту недойную корову с рук, чтоб и не помнить. Кира ещё поторговался, сказав, что прекрасно знает это место, и покупает не коммерческий объект, а память о любимом клубе, и сбив-таки и так рекордно низкую цену ещё на треть, купил себе новую жизнь. И кучу проблем, с этим приобретением связанных.

Конечно, он рисковал. Но, во-первых, он как раз много лет копил на квартиру своей мечты, а клуб отдавали почти задаром. Во-вторых, можно продать машину, чтоб хватило на первое время. В-третьих, можно съехать со съёмной квартиры и первое время жить прямо в клубе – помещений ведь там полно. А в-четвёртых, можно ведь и не увольняться так сразу из армии – рассуждал тогда Кирилл, когда ехал на "смотрины" прямо из части, по форме, не успев переодеться. Форма ему тогда помогла, потому что на все манипуляции он отвечал, что он лишь посредник, и покупает эти стены формально для себя, но по факту – для желающего остаться неизвестным генерала, поэтому не может ни пойти навстречу по цене, ни рассказать, что будет с клубом, так как сам не в курсе, и либо покупает клуб сейчас за оговорённую предварительно сумму, либо уезжает обратно в часть.

Кирилл понимал, что продавец может передумать и отправить его, такого красивого, ко всем чертям, но он и сам не знал в тот момент, чему будет больше рад – если купит клуб своей мечты и ввяжется в эту авантюру, или если не купит. Машину только любимую продавать, если что, очень жалко. При мысли о машине Кирилл так грустно вздохнул, что продавец только чертыхнулся, истолковав это по-своему: "Чёрт с тобой, армия, забирай. А то ведь осерчает генерал, будет твоя душенька на моей совести". Мужчина, явно уставший от этой проблемной недвижимости, сразу отдал Кириллу ключи, визитку с телефоном своего юриста и попрощался. А Кирилл сел в свою любимую машину, выкрутил басы на полную, чтоб музыка стучала громче сердца и поехал обратно в часть, к друзьям и сослуживцам – как-то ж надо решать поднятые с пола вот только что проблемы.

Друзья от поступка Кирилла, конечно, выпали в осадок, но людей, прошедших несколько горячих точек, так просто из строя надолго не вывести, поэтому, поржав от души над очень "новым русским", ребята принялись думать, как Кирке выйти из этой ситуации с наименьшими потерями: прибыль-то когда ещё будет, если будет, а коммуналка на клуб капает уже сейчас, и с учётом площади, страшно представить её размеры. А как сделать снова популярным очень модное когда-то заведение, никто себе не представлял: и годы не те, и задор не тот.

Да, все помнили старые добрые времена, когда сюда всегда стояли очереди на входе, и грозные охранники пускали только своих – и их, своих, было так много, что попасть в клуб со стороны, просто так, за любые деньги, было практически невозможно. Но с тех пор столько уже воды утекло…

Самый популярный клуб

"Нет мест", – в который раз невозмутимо отвечал огромный вышибала, чтоб развернуть от заветной двери страждущих, и при этом сканируя глазами очередь, чтобы махнуть какой-нибудь стайке красивых девчонок, залетевших сюда по наивности или глупости. "Вы к кому?" – грозно спрашивал он сверху вниз, чтобы узнать, можно ли пускать эту красивую цветную стайку глупых птичек в это лоно разврата и содомии. Если кто-то из девчонок называл имя или прозвище одного из постоянных клиентов, охрана узнавала по рации через персонал, ждут ли там каких-нибудь красавиц. Любовниц, жён, подруг в один заход не миксовали, что было очень разумно, хотя и тех, если они бывали тут хоть сколько-нибудь регулярно, тоже знали уже в лицо, и есть места в клубе или нет, через какое-то время уже могли решить и сами в зависимости от контекста, не беспокоя лишний раз клиентов. А вот к новеньким, конечно, приглядывались – чьи ж это такие есть (и будут).

"Да ни к кому мы, всё уже объехали, мест нигде нет, а у меня сегодня день рожденья. Ну пусти нас, ну пожалуйста, мы быстро потанцуем и уйдём, даже не будем на ваши драгоценные места претендовать," – попросила очень красивая шатенка с тёмно-серыми глазами. "Сколько вас?" – решил уточнить амбал, понимая уже, что эту, как-то странно выделяющуюся на фоне остальной разгорячённой толпы какой-то непонятной нездешностью, в любом случае пропустит. "Трое!" – счастливо заулыбалась девчушка, выхватывая откуда-то ещё двоих. "На колени кому-нибудь сядете", – резюмировал охранник, пропуская этих троих, понимая, что дело безнадёжное: эта холодная красотка вряд ли до кого-то снизойдёт, а на подружек и так никто не покусится. Но такие экзотические птички, как эта фифа здесь обычно не летают, так что – чем там чёрт не шутит, пусть идут.

Радостно взвизгнув, девчонки нырнули под рукой охранника из тёмного морозного вечера в тёплое пульсирующее нутро клуба, прямо под любопытные взгляды курящих завсегдатаев. Ирка неуютно поёжилась, но быстро сообразила, что слабость лучше не показывать. "Ох, даже подзамёрзла, пока стояла, но ничего, девчонки, сейчас согреемся!" – нарочито весело прощебетала она подружкам, выхватывая у них, растерявшихся от непривычности обстановки и тяжёлых оценивающих мужских взглядов, шубки и пальто, чтоб сдать в гардероб. Не привыкла видеть себя товаром на выставке, но это – самый популярный клуб города. И где ещё отмечать свой тридцатый день рожденья сильной независимой женщине?

Глаза девушки на минутку потемнели, подбородок упрямо вздёрнулся: ну да, сильная и независимая женщина, а кто ж ещё? Мужик на ней жениться не захотел, из универа из-за беременности срочно пришлось переходить на заочку, чтоб и работать, и учиться, и ребёнка одной поднимать, с работы уволили непонятно за что (да ни за что!), зато сегодня – дочке уже десять, Ирке всего тридцать, и празднуют они с подружками не день её рожденья, как она охраннику наврала, а день открытия своего турагенства. И всё теперь у Ирки будет хорошо, просто обязательно, – "Ой, девочки, моя любимая песня, пойдёмте скорей танцевать, пойдёмте!" Музыка – это единственное, что всегда спасало и помогало держаться на плаву, особенно, когда можно врубить басы на полную, а это было возможно, с учётом маленького ребёнка в доме, в очень редкие счастливые моменты. Зато в клубе упругие волны подхватили хмельную Ирку и понесли…

Ирка сама не заметила, как пространство вокруг расступилось – она танцевала совсем одна на пустом танцполе, другие девушки топтались хищной стайкой вокруг неё, неодобрительно поглядывая куда-то в сторону, парни стояли вторым кругом и кажется, ждали, чем всё это представление закончится. Нет, новенькая определённо хороша, но постоянные клиентки это тоже видят, и им это явно не нравится. У входа на танцпол, многозначительно сложив руки на груди, встали охранники, всем своим видом показывая своему постоянному контингенту, что, как бы там кому-то ни хотелось, сегодня драки здесь не будет. Во всяком случае, в общественных местах. Огромный шкаф, пустивший сюда Ирку с подружками, задумчиво играл бровями, продумывая, что он будет делать, если драка будет в женском туалете. Нет, он за время работы повидал, конечно, всякого, но не идти ж за этой новенькой туда сразу – вроде как-то некрасиво, но и каждая секунда промедления с этими пираньями, уже предвкушаемыми вкус свежей крови, может обернуться большой бедой. Девки-то даже вид не пытаются делать, что им до новенькой нет дела! Зря пустил сюда эту гуппёшку, ой, зря…

* * *

"Чья это?" – внезапно раздался над ухом амбала знакомый фальцет: это постоянный клиент клуба, Соловей, пришёл, по своему обыкновению под раздачу – когда девчонки уже разогрелись: напились, натанцевались, и эндорфины, пульсирующие в крови в такт басам музыки, требуют такой же ритмичной плотской любви.

На самом деле этот прожигатель жизни – контрабас из ближайшей военной части: служил срочку, да и остался по контракту, а Соловьём его прозвали за неожиданно высокий и мягкий для его суровой внешности тембр голоса, да так приросло прозвище, что имени никто уже и не помнил. Да с таким характером для него это, наверное, и к лучшему, а то бы девки завалили командование части жалобами на его поведение, не достойное защитника отечества. Но сейчас охрана так была рада и Соловью, и его бедовой репутации, что дружно выдохнула и просветлела лицами: "Новенькая, ничья. Забрал бы ты её отсюда, Соловей? Смотри, как наши акулы уже хвостами бьют и пузыри пускают? Поймают где в тёмном углу, не уследим – и клубу проблемы, и девчонке! Жалко, красивая, да и беззубая ещё совсем, сразу видно, не справиться ей с нашими прожжёными…"

Но Соловей уже не слышал: смотрел, как под гипнозом, как гибкая фигурка ритмично извивается в такт музыке в центре зала, подпевая и улыбаясь сама себе. Усилием воли заставив себя оторваться от завораживающего зрелища, вышел из зала, прошёл в диджейскую. Звуковик там тоже развлекался вовсю, ставя музыку будто для одной только новенькой, видя, на какие треки она хорошо реагирует, а какие, едва заслышав, хочет пропустить и уйти с танцпола. "Опа-опа-опа-па! Лучшие миксы для самых красивых девочек этой ночи!" – быстро сориентировавшись, юноша смиксовал неудачно выбранный трек с ритмичными ударными и снова поставил что-то зажигательно-танцевальное.

Из диджейской рубки зрелище было ещё живописнее, но Соловей не хотел терять время: новая фея может уйти с танцпола в любой момент, и момент для знакомства будет безнадёжно упущен. Он потрогал диджея за плечо, тот раздражённо повернулся в сторону внезапного гостя – но, увидев, кто перед ним, расплылся в улыбке: "О, Соловей, сколько лет, сколько зим! Как служба?" – "Да чё с ней будет, солдат спит, служба идёт", – отшутился тот, – "девочку вот эту хочу. Я спущусь счас, подойду к ней, ты нам медляк включи. Такое… Душевное чё-нить, ну ты понял. Три. Три подряд, слышишь? За один могу не успеть. Только не мухлюй там смотри. Три. Договорились?" Для убедительности Соловей помахал перед парнем крупной купюрой. "Договорились", – согласился тот, – "три медляка, не мухлевать. Тогда без сдачи!" "Хер с тобой, гуляй, пока молодой", – не стал спорить Соловей и вальяжно, как хищник в предвкушении лёгкой и вкусной добычи, направился обратно на танцпол.

Девушки, заметив Соловья на танцполе, немедленно забыли про конкурентку: те, кто мог похвастаться личным знакомством с этим первым парнем на деревне, тут же обступили его, жеманничая и кривляясь, остальным осталось только делать вид как можно более независимый, но тоже начать уже в конце концов танцевать, чтоб показать товар лицом. Соловей только усмехнулся, представив, как феерично это кино выглядит сверху из диджейской будки, и, попеременно уделяя внимание то повисшей на правом плече пышногрудой блондинке, то приобнимающей его слева коротко стриженой брюнетке, то раздавая воздушные поцелуи не таким проворным, продвигался, тем не менее, словно не человек, а ледокол, сквозь сгустившуюся перед ним стайку оживившихся девчонок, медленно, но верно, к объекту его сегодняшней охоты. Когда заиграла медленная песня, девчонки ожидающе остановились перед ним, давая ему возможность выбрать, но он раздвинул их руками, как пловец, чтоб сделать рывок и успеть поймать за локоток уходящую с танцпола новенькую. Его ошеломлённые таким внезапным поворотом подружки расползлись по другим кавалерам оскорблённо шипящими змеями, а те были только рады такому подгону: в другое время эти цацы могли бы отказать, а тут сами переспелыми яблоками в руки попадали, лишь бы не сидеть на медляке в одиночестве, пока какая-то залётная фифа с лучшим парнем города танцует.

* * *

Заиграл медляк, Ирка хотела сходить попить водички или выйти на улицу подышать, так как даже не надеялась, что кто-то пригласит её, когда на танцполе столько потрясающе красивых и по-клубному ярких девушек, как кто-то жёстко схватил её за локоть и дёрнул назад. "Ну всё, счас мне эти девицы все волосёнки-то и повыдергают", – подумала Ирина и резко развернулась, морально приготовившись биться насмерть, хоть драться не то что не умела, а даже никогда и не пробовала. Но, чёрт возьми, имеет она право просто потанцевать в этом клубе? Взгляд её упёрся в накачанный мужской торс, обтянутой футболкой так плотно, что казалось, можно пересчитать все полоски мышц пресса. "Ого!" – невольно вырвалось у Ирки и свободной рукой она рефлекторно провела по этой футболке пальцем от ложбинки на груди вниз до ремня и обратно. "Офигеть!" – выразила она своё восхищение ещё раз и подняла глаза на хозяина этих железных мышц.

Откуда-то сверху с лицом довольным, как у объевшегося сметаной кота, на неё тёплыми лукавыми глазами смотрел небесной красоты загорелый блондин с мама-роди-меня-обратно-с-ума-бы-не-сойти-какой улыбкой. И только тут Ирина осознала, насколько неприлично было то, что она сейчас сделала: взяла и потрогала чужого мужика!

"Потанцуем?" – спросил чисто формально откуда-то сверху уже совсем поплывшую Ирку обалденный блондин, прижал к себе хозяйской рукой на секунду, буквально чтоб только почувствовать полную податливость партнёрши, и тут же отойдя от неё на четверть шага, закружил то ли в танце, то ли в прелюдии. Земля уплыла куда-то из-под ног, оставив только сплетение двух горячих тел, сияние глаз, глядящих прямо в душу, да качающие на волнах музыки басы…

Гениальная идея

Взяв на службе небольшой отпуск будто бы по семейным обстоятельствам, как во сне, куда-то ходил, что-то подписывал, переводил деньги, и в один прекрасный момент остался один на один с голыми стенами бывшего танцевального клуба, с которыми плохо понимал, что теперь делать.

Кто-то из друзей-сослуживцев, приглашённых на обмывание этой авантюры в свежеприобретённый клуб и обнаруживший там среди якобы служебных помещений сауну, бассейн и душевые, удивлённо присвистнул: "Вот это даааа, ребята, да тут можно фитнесс-центр открывать!" Остальные ошеломлённо переглянулись: "Гениально! Не танц-клуб, а спорт-клуб! Тут тебе и те же самые красивые девахи, только уже сразу полуголые, плюс с лицензиями на алкоголь проблемы решать не надо, с пьяными проблемы решать не надо, со звуком, звукоизоляцией и жалобами жителей соседних домов на клиентов заведения проблемы решать не надо, даже над люксовым дизайном и оборудованием думать не надо – расчистить весь танцзал к едрене фене, покрасить всё белой моющейся краской, чтоб с колеровкой не биться, заставить всё спортинвентарём, коврики для йоги положить, гантели да гири рядом рядами выстроить, в бывшем баре сделать комнату отдыха – типа чаепитную, заваривать своим двинутым на здоровом образе жизни клиентам дорого бесплатную мяту и ромашку, вот и понеслась!"

И Егор, их прапор, прошедший в своё время огонь и воду, тоже такой: "Слушай, Кир, а правда, давай спорт-клуб тут сделаем? Мы тебе на первое время свой инвентарь из дома отдадим, который у большинства вместо вешалок для белья стоит всё равно, а ты нам за это абонемент пожизненный в клуб, а? У каждого ведь дома и гантели, и стенка шведская, и велотренажёр есть, может, ещё что интересное, а занимается на этом кто? Никто. Скучно в одиночку потому что. А так мы к тебе сюда ходить будем, для людей посторонних – замануха и видимость, что клуб с первых дней открытия популярностью пользуется, нам – место, чтоб душой и телом отдохнуть, кости поразмять, с друзьями повидаться".

"Да Женька твоя тебе яйца оторвёт, если ты мне инвентарь из дома сюда отдашь!" – попытался возразить Кирилл. "Оторвёт, конечно", – спокойно согласился прапор, – "если ты бесплатный абонемент только мне дашь. А если и ей тоже подаришь на йогу всякую или аквааэробику, так она мои гири пудовые сама тебе в зубах притащит! Вместе со своими обручами, розовыми гантельками и умными весами! Она ж у меня хореограф по образованию, а сидит в какой-то конторке бумажки перекладывает, закисла вся там уже, знаешь, как бесплатному абонементу рада будет?".

"Хореограф? Так Женька хореограф у тебя? И работает в бабском коллективе?" – оживился Кирилл, не веря в такое чудо, – "Так у неё и клиентки потенциальные для нашего клуба есть уже? Слушай, а может, ей не клиентом ко мне в клуб пойти, а тренером по аэробике какой-нибудь? Ну, там сама решит, на что ей своих тёток завлечь. От меня – зал, от неё – процент с заработка. Сначала можно работу и не бросать, всё равно её тётушки тоже на такой же пятидневке, а потом уж как пойдёт. Как тебе идея? А? А?!!"

Прапор поднял на Кирилла тяжёлый пьяный и очень задумчивый взгляд: "Отличная идея, брат! А если тебе и мужской тренер нужен, возьми меня, не пожалеешь! Сам ведь знаешь, сколько призывов я из задохликов в людей превратил! Мне эта армия, если честно, поперёк горла уже, до пенсии полгода осталось, подожди меня, а? Я тебе за это всю жизнь благодарен буду!"

Кирилл не верил своему счастью: прапор, с первых дней службы бывший ему и наставником и братом, человек, прикрывавший спину в командировках, и сейчас буквально спасал ему жизнь. Да что такое подождать какие-то полгода по сравнению с этим? Лишь бы всё это не оказалось пьяным бредом, потому что идея фитнес-клуба поселилась в Кирке с этого момента сразу и навсегда.

Пазлы

Буквально сразу, как Кирилл купил этот чёртов клуб, вся его старая жизнь рассыпалась, как пазлы: со службы пришлось уволиться, обожаемую машину – продать, с модной съёмной квартиры – съехать. Боевые друзья предлагали, конечно, пожить у них, но Кирилл, сначала согласившись, не заметил даже, как, погрузившись с головой в новые заботы, оставался ночевать в своём клубе всё чаще и чаще. Девчонки как-то поотваливались – жених теперь он вовсе незавидный, благо, что хоть верные друзья с ним остались.

В результате, после нескольких горьких шуток про то, что в армии служил – на работе жил, бизнес замутил – ничего не изменил, всё так же на работе жить приходится, одно из служебных помещений, скорее всего, директорских, потому что с готовым приличным ремонтом и своеобразной планировкой из нескольких помещений, Кирилл определил себе под жильё.