– Её там нет. – Кир поднял глаза ввысь и увидел вечернее небо. – Уже, что ли, успела рухнуть?
В это время первый орк, поняв, что «флеш-моб» не задался, пошёл на помощь друзьям. Не найдя рядом подходящего оружия, выдернул одну из балок, подпиравших сцену. Раздался страшный треск: актёры провалились куда-то в подпол. Кир подскочил к Молли, у которой досками защемило лодыжку. С боем вырвал заветный медальон.
– Помогите! Вытащите меня, – просила о помощи старушка, игравшая старушку. – Эй, парень, дай руку, не могу выбраться.
– Э-э-э нет, бабуля, номер не пройдёт. Знаю я вас… – Потряс указательным пальцем Кир и побежал к выходу, где виднелись силуэты друзей. Вдруг кто-то мощным ударом в висок сбил бедолагу с ног. Всё поплыло перед глазами – его куда-то грубо тащили. Последнее, что Кир увидел перед тем, как окончательно вырубиться, был орк, помогавший старушке вылезти из-под завала.
.***
Уилл подсчитывал монеты. Потом прикинул, сколько уйдёт на ремонт декораций, сколько возьмёт городской совет за ущерб, нанесённый зданию театра. Он сидел посередине длинного прямоугольного стола, обычно служившего местом трапезы актёров. Комнату украшал гобелен с изображениями сцен известнейших трагедий. Единственная горевшая свеча около кружки с горячим чаем и пирамидки из монет придавала обстановке вид собрания тайного общества.
– Очухался? – спросил Уилл у коренастого актёра, игравшего в пьесе роль вымогателя.
– Сейчас, приведу в чувства, – ответил тот и отвесил пару оплеух утонувшему в глубоком кресле Киру.
– Кто вообще продал билеты чокнутому? Не видно разве: не станет нормальный человек носить такие доспехи. А кто продал билеты оркам?
– Вы не ставили запретов на просмотр спектакля, – нашёлся актёр и продолжил лупить Кира.
– Спектакль должны увидеть все. О нём должны говорить все, – чуть слышно пробормотал мужчина, сидевший в самом конце стола и скрытый от чужих взглядов покровом тьмы.
– А? – подал голос Кир. – За что?!
– Ну, а ты за что сорвал спектакль и разрушил полтеатра? – тут же огорошил его Уилл и стукнул кулаком по дереву. Пирамида из монет разрушилась, огонёк свечи задрожал. После созданного эффекта добавил в полной тишине: – И главное: чем ты мне оплатишь ущерб?
– Мы знаменитые злоборцы. Нас заказали уничтожить демона. Он завладел телом одного из членов труппы и насылает проклятия во время каждого спектакля. Мы увидели орков и решили: это их рук дело. Оказалось, нет…
– Демон? – удивился Уилл. – Я так и знал: наши враги не успокоятся. Теперь вот придумали россказни о демоне. Объясни ему, Заг.
– Я написал пьесу. Особенную пьесу, – раздался голос из тёмного угла. – Здесь нет благородных рыцарей, прекрасных дам и злодеев-колдунов. Здесь всё настоящее. Как и есть в жизни. Люди приходят в театр будто посмотреть в зеркало.
– Да, и мы первые, кто начал её играть, – похвастался Уилл. – От зрителей – овации, от недругов – плевки. Скоро Заг напишет новую трагедию: она ещё более натурально и жёстко изобразит жизнь.
– Абсолютно точно. Там главный герой насилует женщин на тёмных улицах пьяной деревни, которую терроризирует ненасытный палач-инквизитор, – потирая руки, начал рассказывать Заг, но тут что-то отвлекло всеобщее внимание.
В коридоре послышался шум. Кто-то бежал, гремело железо… Дверь распахнулась. На пороге стояли двое: один – в длиннополой мантии, другой – с топором.
– Казион, жги! – завопил человек с топором.
И первый вытянул руки вперёд, напевая жуткое заклинание:
– Не верил он любви, свободе; на жизнь насмешливо глядел – и ничего во всей природе благословить он не хотел…
Дрожащий палец указывал на Уилла. Из пальца вылетела жёлтая молния. Долетев до хозяина актёрской труппы, она отскочила обратно и просочилась в тело колдуна. Тот вдруг застонал и начал иссушаться. От удивления Уилл потерял дар речи. А колдун за миг похудел настолько, что его мантия, казалось, висела теперь на вешалке вместо тела. С диким изумлением парень с топором рассматривал друга, но вдруг Кир вскочил с места и ринулся к выходу. Сообразив, что им здесь больше не рады, двое странных ночных гостей юркнули следом.
Они бежали по тёмному коридору. Гремело железо, но никому не было дела, какое железо и зачем оно гремит. Казион чувствовал неземную лёгкость в мышцах, тошноту и головокружение. Мамс в сотый раз пожалел, что ввязался в авантюру злоборчества. У Кира же был такой вид, будто старая повитуха сообщила о страшной тайне и, заинтриговав его, начала рассказывать, сколько ухажёров к ней ходило до замужества.
***
– Мы ошиблись. Мы много раз ошибались, – оправдывался Кир перед судьёй, надеясь, что хотя бы честность поможет им получить разрешение на выезд из города.
– Так впредь не ошибайтесь. Поймайте демона. – Судья был не в настроении. – А что с вашим другом? Или он того, стал рыцарем круглого столба?
– Нет. Он заколдован. Ему надо изгнать настоящего демона, чтобы вернуть вес.
Казион исподлобья смотрел на судью.
Чародей о многом жалел. Всё могло быть так хорошо. Как и раньше. Надо меньше секретов выбалтывать Киру.
Судья предложил друзьям отведать свежего сока и пригласил их в беседку посреди сада. Служанка принесла кувшин, поклонилась и вежливо спросила, не угодно ли гостям чего ещё. Гости отказались, так как не знали, насколько далеко распространяется радушие судьи по отношению к должникам.
– Люди окончательно распоясались. – Судья срезал виноградную гроздь и начал лакомиться ягодами. – Вчера одна уличная девка была обвинена в воровстве. Представляете, утащила гнома из-под копья рыцаря с памятника битве под Согге и поставила себе в огород. Публично же заявила: «Если в свинарнике жить, то лучше свиньёю быть – иначе сожрут». До чего докатились! Вы обязаны изловить демона. От лица всего городского совета прошу.
Во взгляде Кира вдруг зародилась такая радость, как если б старая повитуха, рассказывая об ухажёрах, упомянула имя короля, который просил спрятать до совершеннолетия где-нибудь его новорождённое дитя и…
– Я знаю, в ком прячется демон. Теперь уверен полностью. Мы сегодня же выведем его на чистую во… на чистый воздух!
Казион поперхнулся глотком сока в предвкушении чего-то страшного.
– Не надо, а? Я двадцать фунтов и сам наберу. За годик-другой…
Но никто не слушал. Судья с трепетом провожал на последнюю битву добра и зла верных бойцов.
***
Они стояли перед одним из фургонов артистов. Находился он недалеко от театра на небольшом дворе, окружённом плотно сжатыми высокими домами. Кроме помоев, обильно вываленных под окнами, во дворе ничего не было. Пробираясь к нужному фургону, трое злоборцев перепрыгивали вонючие кучки.
И сейчас они твёрдо верили, что демон там, внутри жёлтого с примесью ржавчины фургона.
Потому что их ведёт Предназначение.
Или потому что Молли объяснила, где тот проживает.
– Значит, теперь действовать будем по моему плану. – Взялся за дело Мамс, которому надоело терпеть неудачи из-за растяп. Он долго размышлял, что-то высчитывал и наконец поведал тактику. – Я пойду внутрь, свяжу демона в человеческом обличье и выведу сюда. Здесь Казион всё-таки свершит обряд. И дело в шляпе.
Кир возражать не стал, тем более с него сняли ответственность. Казион продолжал угрюмо молчать, и тогда Мамс, приняв молчание за согласие, отправился на дело.
– Ты уверен, что снова не ошибся? – спросил Казион, когда они остались одни.
– Мы должны рискнуть, – по-геройски ответил Кир.
– А чем рискуешь ты?
– Другом. – Кир по-отечески положил ладонь на худое плечо чародея.
Из фургона показался улыбающийся Мамс. Он вёл за привязанную к рукам верёвку недовольного полного человечка с маленькими злобными глазами и круглой залысиной.
– Это ведь ты, Заг? – уточнил для проформы Кир. Тогда, в полутьме кабинета Уилла, он не смог рассмотреть поэта как следует.
